Суши из дракона

Мужчина снова широко улыбнулся, словно весь разговор для него был огромным развлечением.

— Мне стало любопытно. Особенно после того, что вы показали сегодня.

— Вам понравится, — заверила я.

— Дорогой, ты же не собираешься действительно слушать ее? — нахмурилась жена.

— Почему бы и нет? — мужчина повернулся ко мне. — Приходите завтра в наш дом. Он находится в богатом районе. Вы сразу узнаете его по небесно-голубым цветам в саду.

— Спасибо, — кивнула я. — Я буду завтра к обеду.

Господин Крон величественно кивнул и вместе с ворчащей супругой отправился дальше на прогулку.

— Надо бы подготовиться, — сказала я себе, прижимая к груди нож.

Глава 5

Поздно вечером, вернувшись домой, меня встретил отец. Он сидел за столом и хмуро глядел в окно, наблюдая, как последние лучи солнца теряются за морем.

По его лицу сразу поняла, что мне предстоит неприятный разговор.

Я прошла через комнату и положила нож на столешницу.

— Что это? — спросил отец с набежавшим, как грозовые тучи, подозрением.

— Я приобрела нож.

— Откуда у тебя деньги?

— Я его выиграла, — пояснила я, садясь напротив. — Не подумай. Ничем неприличным я не занималась. Просто поспорила с господином Кроном.

Брови отца взлетели вверх.

— С господином Кроном? — изумился старик.

— Долгая история.

Отец снова нахмурился, глядя на меня из-под кустистых бровей. Его взгляд выражал недоверие и беспокойство.

Я же встала, вытянулась, почувствовав, как ноют уставшие плечи.

— Ты голоден? — уточнила у старика.

— Да, пожалуй, не откажусь от твоего рыбного супа.

Хм. Рыбный суп значит.

Не знаю, как его готовила Элоиза, но у меня было множество вариаций в голове. Я могла приготовить, как настоящее произведение искусства, так и наварить самой обыкновенной ухи.

Помнится, мы вместе с родителями, когда отец еще был жив, ходили в лес, разводили костер и варили в котелке уху. Никакой другой рыбный не мог сравниться с тем, что выходило тогда у отца. Особенно хорошо было в самом начале весны, когда сходил снег, еще висела прохлада, но солнце уже отогревало изрядно замерзшую землю.

На сердце медом растекалось чувство ностальгии по ушедшим приятным дням. Жаль, больше не смог повторить этот поход вместе с родителями. Теперь уже никогда.

Я нашла в запасах картофель, томат и лук. Отец уже почистил и промыл свежую рыбу, которую только утром выловил в море.

Топить печь пришлось просить отца, потому что я понятия не имела, как это делается.

Старик не стал возражать, хотя и взглянул на меня странным взглядом.

И как только я поставила греться воду, услышала от отца:

— Где ты все время пропадаешь, Элоиза?

— Не беспокойся. Я всего лишь ищу возможность заработать. Не хочется жить в покосившейся хибаре. Без обид. Просто настало время думать о будущем.

— Хм, — неопределенно хмыкнул старик.

— Думаю, тебе самому в тягость стало ловить рыбу и наверняка хочется давно на покой.

Отец ничего не ответил.

Я мельком глянула через плечо.

Старик гладил подбородок и наблюдал за моей готовкой.

Я наварила бульон из рыбы, бросила в него нарезанные овощи. И пока все это варилось, вышла на задний двор, где на ощупь нашла петрушку и нарвала приличный пучок.

Нарезав последний ингредиент, я посетовала, что в доме совсем нет никаких специй. Зато рыба была просто отменная. Свежее не найдешь.

Завершив приготовление, я разлила суп по тарелкам. Одну поставила перед отцом, другую рядом со своим стулом. Оторвала несколько кусочков хлеба и вручила старику.

— Приятного аппетита.

Отец с сомнением посмотрел на блюдо.

— Это не тот суп, который ты обычно готовишь, — пробормотал он.

— Надо же иногда что-то новое делать, — выкрутилась я.

Старик снова окинул меня странным взглядом. Он взял ложку и осторожно попробовал вкус. Сделал небольшой глоток бульона.

Я очень вкусно готовлю. И не только суши. Поэтому очень удивилась, когда отец отложил ложку в сторону.

— Кто ты такая?

По телу пробежала волна неприятной дрожи, а сердце замерло от испуга. Пальцы судорожно сжали ложку, отчего та заходила ходуном, а содержимое мало-помалу расплескивалось на стол.

Широко раскрыв глаза, уставилась на старика, видя, как его глаза метают молнии.

— В смысле? — решила уточнить я, надеясь, что ослышалась и старик не догадался о подмене.

— Ты не моя дочь, — обрубил старик и одним движением смахнул тарелку со стола. — Отвечай! Кто ты такая⁈

Я опустила ложку в суп и подняла ладони вверх, стараясь успокоить мужчину.

— Кто ты такая? — сурово повторил вопрос старик, вставая с места и нависая надо мной. Никогда бы не подумала, что отец Элоизы такой окажется таким грозным и… догадливым.

— Это же я. Элоиза, — попыталась сгладить ситуацию.

Понимаю, рано или поздно придется признаваться, но сейчас… совсем не время. Ведь мне попросту негде жить. Выгони он меня, и я не смогу выжить, пока не встану крепко на ноги.

— Ты не Элоиза, — покачал головой старик. — Не та Элоиза, которая сидела на этом месте несколько дней назад.

Он обвел меня ершистым взглядом, в котором не осталось ни капли прежней любви и доброты.

— Ты выглядишь точно так же, как она, но ты не она, — срывающимся голосом сказал он. — Твой взгляд, походка, даже слова совсем не те, какие использует моя дочь. Ты держишь нож иначе, говоришь иначе, даже ешь не так, как она. Надела платье матери, хотя всего пару недель назад просила убрать подальше, чтобы не рвать себе сердце. Ты даже свой фирменный суп готовишь совсем не так. Режешь овощи не как обычно. Сначала я подумал, что, возможно, ты просто ударилась головой и изменилась. Но лук! Лук!

— Что лук? — непонимающе спросила я.

— Ты его терпеть не можешь, — стукнул кулаком по столу старик. — Ты бы в жизни не стала его есть! И никогда бы не добавила в суп, хоть трижды упади на голову! А мед⁈ Помнишь, что было с медом!

Я закусила губу, понимая, что по всем фронтам выдала себя. Мне-то неизвестны тонкости жизни Элоизы. Лишь обрывки последних минут жизни, да капли ностальгии от этих мест. Больше ничего.

Надеялась, что старик не заметит этих изменений или примет их за взросление девушки, но нет. Он догадался.

— Давай спокойно погорим, — примирительно произнесла я, протягивая руку.

— Нет! Вон! — старик резко махнул в сторону двери. — Пошел вон отсюда перевертыш!

— Перевертыш? — искренне изумилась я.

— Так точно внешность могут воспроизводить только перевертыши. Я позову охотников, и они быстро шкуру с тебя сдерут!

— Не надо, — испугалась я и встала со стула.

— ВОН! Пошел ВОН! Убийца! Монстр!

Теряя равновесие от столь неожиданного поворота событий, я быстро направилась в сторону двери, спотыкаясь о мебель.

Старик продолжал кричать проклятья мне в спину, постепенно захлебываясь словами.

Выскочив из дома, я помрачалась в сторону моря, а потом и вдоль берега. Шум воды заглушил крики мужчины, а я бежала, подхватив платье руками. Холодный воздух разрывал легкие, а галька разъезжалась под ногами. Волны громыхали сбоку. Так близко, но из-за темноты не видела края. И бежала, боясь, что однажды волна накинется на меня и погребет под толщей воды.

Отбежав достаточно далеко, остановилась и, тяжело дыша, обернулась. Мне казалось, что я бежала бесконечно долго, но на самом деле оказалась на так далеко от хибары. Видела даже огонек от свечи, стоящей у окна.

На темнеющем небе едва проступали очертания деревни, позади которой по-праздничному сверкал город и замок на самой вершине.

Сейчас особенно четко осознавала, что я нахожусь глубоко во мраке, а жизнь там — наверху. И до нее добираться так долго и тяжело.

И сейчас я оказалась еще дальше.

Старик мне не отец, но он единственный, кто был дорог Элоизе. И я не могу вот так просто уйти и бросить его одного. Пусть даже не являясь его дочерью.

Поколебавшись, я неторопливо направилась обратно к хижине. Знаю, это глупо. Ведь старик действительно может позвать охотников и тогда могу попрощаться со второй своей жизнью. Но и бросить его не могу, и сама выбраться из этой темноты не смогу.

Подойдя к дому, я навострила слух, пытаясь понять, что происходит внутри. Дверь так и осталась стоять нараспашку, а из хибары на землю перед входом падал мягкий тусклый свет.

Поначалу ничего не слышала, но тут…

— Элоиза, — сдавленно произнес старик.

Его голос сорвался, перешел в стоны, а потом и рыдания.

Сердце больно сжалось в груди, а на глаза навернулись слезы.

Осторожно подойдя к двери, я заглянула внутрь. Старик сидел за столом, погрузив лицо в ладони. Его плечи сотрясались от безутешных рыданий.

Он горько плакал, скорбя по дочери, которую потерял.

Я неторопливо зашла в дом, думая, какие слова сказать, но чтобы не приходило на ум, ничего не могло бы облегчить боль старика.

— Я не убивала ее, — тихо произнесла я.

Старик резко отнял ладони от лица и повернулся. Покрасневшие глаза старого рыбака уставились на меня с удивлением.

— И я не перевертыш.

— Ты лжешь.

— Нет. Увы, но Элоиза и правда мертва, — сдавленно произнесла я. — Она утонула в море, а я появилась из другого места.

Лицо старика скривилось, а слезы ручьем потекли из глаз.

— Она утонула? Как? Кто ты такая?

— Я Лиза. Я сама не знаю, как так получилось, но после смерти… своей и ее, оказалась в теле твоей дочери. — Я осторожно двинулась к старику, боясь нарваться на очередную волну гнева. — Я очнулась на берегу в тот день, когда ты нашел меня в деревне. У меня остались крохотные воспоминания Элоизы и на этом все.

— Ты обманываешь меня.

— Я не перевертыш. Правда. Если есть способ проверить — я готова.

— Эти твари не любят сладкие запахи.

Ох… мед.

Вот оно что.

— И если на затылке среди волос имеют большое родимое пятно.