Другая осень

Валерий Михайлович Воскобойников

Другая осень

Другая осень

В этот день

В этот день ещё один космический корабль улетел в далёкий космос.

А Гриша Костров получил первую в жизни двойку.

В этот день герой труда Николай Симеонов сделал в подземном тоннеле испытательный рейс к новой станции метро.

А Галя Кострова пошла в магазин, купила полкило камбалы для дрессированного кота Тиграша, но эту камбалу отнял у неё хулиган Кармен.

В этот день папу Кострова выбрали председателем цехового комитета.

В этот день мама Кострова сдала ещё один зачёт в заочном институте; институт этот она давно уже кончает — и всё ей никак не кончить.

А Серёжа Костров снова увидел девочку с красным шарфом и пошёл за нею, сначала по Невскому, потом по Полтавской, а там она села в трамвай, трамвайные двери закрылись автоматически, и Серёжа долго стоял один около пустых рельс.

Кармен и камбала

Это хорошо, если у тебя есть старший брат, который защищает от незнакомых и злых людей.

А если старший брат где-то ходит после школы весь вечер, а придя домой, сам оказывается злым? Кто тогда защитит тебя? Не говорить же родителям обо всём, что случилось?

Галя не помнит, где и когда впервые её увидел Кармен. Не очень-то ей нужно и знать.

Может быть, это он сидел рядом на воскресном киноутреннике и больно толкался. А может быть, это был другой.

Может быть, это он поймал их домашнего дрессированного кота Тиграша и чуть не покрасил его красной пожарной краской, хорошо, тётя Надя — дворник — успела вовремя.

А может быть, это был не он.

Но однажды Галя несла из магазина камбалу всё для того же кота Тиграша. Камбала, обёрнутая бумагой, лежала в сетке. И ей, Гале, навстречу из-за угла вышел этот Кармен. Он вышел, встал перед нею молча и засвистел хулиганскую песню. Галя шагнула в сторону, и Кармен шагнул в сторону. Галя сделала шаг назад, и Кармен тоже шагнул, только вперёд.

Тогда Галя уронила сетку с камбалой, повернулась и побежала вокруг дома. В этом доме был физкультурный техникум. В этом доме было несколько выходов, все они соединялись внутри, но о них мало кто знал из посторонних людей.

Галя вбежала в ту дверь, которую ночью и днём охраняли каменные спортсмен со спортсменкой, и выбежала через ту, из которой выходили сытые люди, пообедавшие в столовой. Эта дверь открывалась в Галин двор. Кармена во дворе не было. Он, конечно, ходил около каменных спортсменов.

Оставалось пробежать вдоль стены физкультурного техникума, перебежать через узкий проезд и вбежать в свою парадную.

Так Галя и сделала.

Дома был один Гриша. Он читал книгу.

Галя не сказала никому ни о камбале, ни о сетке и, конечно же, не сказала о Кармене.

Кота пришлось накормить своей котлетой.

В этот день Галя ещё не знала, что Кармена зовут Кармен. Просто это был незнакомый опасный человек с блестящими медными пуговицами на пиджаке.

Только через день она узнала его имя. Может быть, это было не имя, Галя никогда таких имён не слыхала. Это могла быть фамилия. А может быть, Кармен было прозвище.

Один известный адрес

От Московского вокзала сюда можно приехать на троллейбусе, а можно и на автобусе. Можно на метро. Можно даже на трамвае доехать, но трамвай запутает вас поворотами, поплетётся в объезд, поэтому я советую на троллейбусе.

Остановку называют Площадь Александра Невского. Это просторная площадь, рядом Нева и мост, но вам придётся идти на кладбище. Через арку, между каменных стен по булыжникам, в Александро-Невскую лавру. Из-за стен выглядывают каменные кресты, высокие памятники и склепы. Здесь похоронены знаменитые люди. За стеной слева лежит Ломоносов Михаил Васильевич. Двести лет его знает каждый грамотный русский. Справа — поэт Крылов. Это он сто пятьдесят лет назад сочинил «Вороне как-то Бог послал кусочек сыру…» — басню, которую с тех пор учат все школьники наизусть. Когда-нибудь в выходной день вы посетите знаменитое кладбище. Но сегодня придётся пройти мимо, потом перейти мостик, на котором написано «Лавровский мост № 1», и, не входя в музей, где похоронен полководец Суворов, вступить в берёзовую аллею. На пути будет церковь, в ней тоже прах знаменитого человека — князя Александра Ярославича Невского, потом ещё одно кладбище, на котором лежат наши советские герои. Вот памятник — человек с ружьём, пропеллеры, звёзды. И мимо памятников героям вы пройдёте сегодня, отдав им поклон.

Наконец вы войдёте во двор. Слева — трёхэтажный дом, справа — два двухэтажных. Вы поняли, куда я привёл вас?

Посмотрите: у дальнего двухэтажного дома под молодыми тополями сидит толстый молчаливый зверь. Это — дрессированный кот Тиграш.

А ещё в двухэтажном доме, в квартире пятнадцать живут Костровы. А рядом с ними тётя Надя — дворник. А на втором этаже — старик Бовин.

По двору бегают здоровые молодые люди в спортивных костюмах. Все они учатся в физкультурном техникуме.

А Серёжа учится у них приёмам самбо.

Двойка Гриши Кострова

Гришу Кострова посадили вместе с неряхой Саней Куницыным. С Куницыным за месяц уже посидели двое, и обоих он сделал неряхами. Теперь посадили Гришу.

Куницын постоянно шмыгал носом. У Куницына были постоянно грязные руки. Утром его приводила бабушка, и он был чистым. Его проверяли санитары и ставили в списке плюс.

Но к последнему уроку он успевал наставить кляксы на руки, а иногда и на щёки. Ещё он находил где-то разную грязь. Локти пачкал мелом, перемазывался в смоле. Однажды, когда его решили оставить на перемену в классе, он и в классе нашёл ржавое место у труб и перемазался в этой ржавчине.

Гриша отсидел с Саней Куницыным первый урок. На первом уроке Куницын был чистым.

Но потом, когда все писали букву «л», две строчки, Куницын в середине листа сделал большую кляксу. Он не промокнул её, а захлопнул тетрадь и провёл по обложке кулаком.

Потом снова раскрыл и показал Грише, какая интересная получилась на листе фигура. Как жук. Толстый жук отпечатался на обеих страницах.

Тогда Гриша отвинтил колпачок у ручки и тоже поставил две кляксы. Как Куницын, он так же захлопнул тетрадь и нажал кулаком на обложку. Получился не жук, а бабочка. Бабочка с усиками.

За эту бабочку Гриша получил двойку. Двойка тоже была почему-то с усиками.

— Саня Куницын — он всегда нечаянно ставит кляксы, и ему поэтому три с двумя минусами, — сказала Маргарита Львовна, учительница, — а тебе, Гриша, два. Серёжа, твой брат, никогда не рисовал специальных клякс.

Она любила вспоминать про Серёжу, потому что учила его когда-то целых четыре года.

Снова Кармен

Гриша думал, что Галя сразу увидит его заплаканное лицо и поймёт про двойку.

Но Галя не заметила.

Она заглянула в комнату продлённого дня, где Гриша ждал Галю весь четвёртый урок, и встала около дверей. А Гриша нарочно собирался не торопясь, чтобы она всё-таки увидела его заплаканное лицо.

Гриша не знал, что около школы уже минут десять ходит Кармен — и Галя от этого переживает.

На улице Галя взяла Гришу за руку, хотя всегда ходила просто рядом.

— Пойдём быстрее, — сказала она.

Кармен шёл по другой стороне улицы, свистел свою хулиганскую песню и не сводил с них глаз.

Гриша о Кармене ничего не знал. Он всё думал, как сказать Гале про двойку, и тяжело вздыхал.

Они обошли площадь по тротуару, и Кармен тоже обошёл площадь, только с другой стороны.

Они прошли под арку, и Кармен тоже прошёл за ними.

У мостика через Монастырку, где написано «Лавровский мост № 1», рабочие рыли землю. Прохожие стояли около них и смотрели в яму. Кармен тоже остановился, чтобы посмотреть в яму. И тут Гале удалось скрыться.

Она потянула Гришу по берегу под мост. Гриша и сам знал этот ход. Так ходят мальчишки на четвёртое кладбище Лавры — на Никольское, если чугунные его ворота «закрыты на просушку».

Галя и Гриша постояли несколько минут под мостом. Они подышали мокрыми гнилыми запахами от воды и от старых плесневелых досок. Потом над их головой тяжело зашумело — это проехала по мосту машина.

— От кого мы прячемся-то? — наконец решил спросить Гриша.

— Тихо. Он стриженый, и пуговицы блестят.

Гриша одним глазом выглянул из-под моста и никакого такого стриженого человека не увидел.

Видимо, Кармен, отойдя от ямы, посмотрел на мост и, не найдя Галю, побежал к музею полководца Суворова, потом, решив, что она ушла вперёд, по берёзовой аллее.

И тогда они тоже выбежали из-под моста и, пригнувшись, побежали по низкому берегу вдоль кирпичной стены с обвалившейся штукатуркой.

Потом они прошли по кладбищу, по дороге отломали несколько крупных игл от куста боярышника и вышли через большие ворота, которые сегодня были открыты.

Гриша несколько раз ходил на разведку, но Кармена нигде не видел.

Они благополучно вошли в свой двор, и только здесь Гриша вспомнил, что у него в тетради под чернильной бабочкой-кляксой стоит красная двойка с усиками.

Они шли, смеялись, и Гриша вдруг вспомнил.

— Ой, а я двойку получил, — сказал он и тут же улыбнулся, хотя было ему уже не смешно.

Галя сначала не поверила, и тогда Гриша подставил ей спину, она открыла ранец, не снимая его, взяла тетрадь и нашла ту усатую двойку.

— Ты глаза натри. Натри сильнее их ладонями, а то вид у тебя радостный, — посоветовала Галя, укладывая тетрадку назад.

— Может, ты скажешь? — попросил Гриша.

— Нет уж. Сам получил, сам и докладывай. Ты, главное, лицо расстроенное делай, чтобы мама видела, как переживаешь.

И они вошли в дом.

Старик Бовин

— Это улица, это всё улица! — сказала мама Кострова, узнав про двойку. — У тебя есть брат, у тебя есть сестра, и гуляйте втроём, вместе, кто вам ещё нужен! Серёжа, — сказала ещё мама, — первую двойку получил в третьем классе, и весь день он до вечера плакал. Галя двоек вовсе не получала. А ты? Месяц лишь проучился!

— Ты скажи «больше не буду» или что там ещё полагается, — советовала шёпотом Галя.

Но Гриша никак не мог это сказать. Он просто молчал. Молчал, слушал и вздыхал иногда.

— Гулять ты сегодня не пойдёшь, — решила мама.

Но позже, когда он сделал все уроки, когда пришёл папа и тоже попереживал из-за двойки, а потом ушёл в маленькую комнату к своим самолётным моделям, Гришу отпустили наверх к старику Бовину.

Старик Бовин жил на втором этаже над квартирой Костровых. Он любил шагать по комнате, и Гриша вечером, лёжа в постели и глядя в потолок, часто слышал его шаги.

Старик Бовин ушёл недавно на пенсию. Ему подарили почётную грамоту и красивый альбом с видами иностранных столиц.

В чужих столицах Бовин никогда не был, а всю жизнь прожил в комнате над Костровыми.

Иногда он рассказывал Грише случаи из своей жизни. То вдруг о наводнении заговорит, то о блокаде и о бомбах-зажигалках, пробивающих крышу и горящих на чердаке. Больше всего старик Бовин любил рассказывать о работе. Его должность называлась — дегустатор.

— Есть дегустатор по винам, — говорил старик Бовин, — он пробует на вкус вина и даёт им оценку. Есть дегустатор по пище, по колбасе, например. А я — дегустатор по зубной пасте. Любой вид зубной пасты отличу я зубами и кончиком языка. Главное — это на щётку положить пасты как раз сколько нужно. И щётку тоже лучше специальную.

О зубных пастах старик Бовин мог рассказывать увлечённо, словно о путешествии в Африку.

А ещё он клеил из бумаги фигурки. И не только фигурки — город склеил, деревню, реку и лес по бокам, а однажды склеил горы Памир.

— Это же так просто, — учил он Гришу, когда тот к нему приходил, — прямая линия, ещё прямая, а теперь — кружок.

И Гриша по секрету клеил для Гали Дворец Советов ко дню Восьмого марта, а может быть, к Новому году.

Вот для этого он и ходил к старику Бовину каждый вечер, а не для того, чтобы играть в шашки, как он объяснял маме и всем.

И снова Кармен

Утром в воскресенье в доме не стало хлеба. Вернее, хлеба не стало ещё вечером, когда мама принесла его, тёплый и мягкий каравай, и весь этот хлеб съели зараз.

Серёжа встал рано, чтобы сидеть у окна и молча смотреть, как летают по двору листья.