Удача лишней не бывает (СИ)

Татьяна Бродских

Удача лишней не бывает

Пролог

Я бесцельно шла вперед, сквозь потоки людей, машин. Усталость и равнодушие владели мной. Мне уже не хотелось бороться, что-то доказывать, отстаивать свои интересы, требовать. Все было без толку, зря только отдала последние деньги адвокату. Глупая женщина, надеялась с его помощью не остаться нищей. А ведь первый адвокат, к которому я обратилась, мне прямо сказал, что у меня никаких шансов. Что надо было думать до брака или хотя бы во время, а не доверять целиком и полностью все финансовые дела супругу. Так что какие-то три года брака и у меня: ни квартиры, ни сбережений, ни работы. Я бомж. Обидно, что я до последнего ни о чем не подозревала, любила Влада, закрывала глаза на все. А ведь были звоночки, то задерживается на работе, объясняя важными переговорами, то нежданные командировки, из которых он возвращался загорелым и довольным. А я, дура, верила ему, его красивым словам, нежным поцелуям, цветам и подаркам. Он никогда не скупился на комплименты, а взгляд пронзительно-синих глаз и слова о неземной любви ко мне, заставляли плавиться не только сердце, но и разум. Как всегда, пелена спала резко и болезненно. Вернулась домой не вовремя. Нет, в постели с другой я его не застала, а вот откровенный разговор по телефону услышала. Наверное, если бы я закрыла и на это глаза, мы бы до сих пор жили бы вместе. Я в своем розовом дурмане, а он в свое удовольствие и на мои деньги.

Я не стала дожидаться суда, мне и после разговора с адвокатами супруга все стало понятно. Показали дарственную на квартиру, договор купли-продажи на фирму, все это теперь принадлежало Владу. Я не помню, чтобы подписывала такие документы, но подписи везде были мои. Уже больше года фирмой занимался муж, ему я оформляла доверенность на право управления ей от моего лица. Может, тогда и подсунули? Я плохо помню то время, болела часто, врачи говорили — нервное, усталость, надо больше отдыхать. А меня, оказывается, потихоньку травил любимый муж, именно это я узнала из его телефонного разговора. До сих пор не могу понять — зачем? Ведь все и так уже было его. Или он это затеял, чтобы отобрать у меня все, а потом забыл остановиться? Что толку сейчас об этом думать и сокрушаться. Надо решать, как дальше жить. Кое-какие деньги у меня были, драгоценности я успела забрать, их у меня немного, но на первые пару месяцев хватит. Или, может, уехать из города? Я же не смогу жить спокойно, зная, что он где-то ходит рядом. Любовь умерла и с ней часть души, наверное. Лучше бы я его возненавидела, лучше бы стремилась отомстить, но нет. Даже слез нет, не получается заплакать, апатия — вот мой удел.

Поняв, что не знаю куда дальше идти, села на лавочку в каком-то сквере. Людей было немного, в основном мамаши с детьми, пенсионеры и влюбленные парочки. Чтобы не видеть последних, опустила взгляд на землю. Какое-то время я предавалась своим мыслям, но движение, сначала в траве, а потом и на тропинке, меня от них отвлекло. Маленький вихрь у самой земли, он то сжимался, то расширялся, не больше сантиметров двадцати в высоту. Он блуждал между деревьев, кустов, подбегал к людям, сидящим на лавочках, или бродящим в округе, будто принюхивался и сразу отскакивал. Минут пять я наблюдала за этим странным явлением, не в силах чему-то удивляться. Судя по тому, что криков и ажиотажа людей я не наблюдала, вихрь виделся только мне.

«Надо же, личная галлюцинация, за что мне счастье такое?», сарказм настроение не поднял, а вот желудок в ответ забурчал, как бы отвечая на мой вопрос. И правда, а когда я в последний раз ела? Точно припомнить я не смогла, вроде сутки назад что-то в моем животе все же побывало, но малосущественное. Убедив себя, что смерть от голода — это не то, что я себе желаю, встала и пошла к ближайшему ларьку со всякой вредной снедью. Купила себе хот-дог, бутылку с водой и решила вернуться к облюбованной лавочке. Идти мне все равно было некуда, так почему бы и не она. На подходе к ней, дожевывая последний кусок, я опять увидела вихрь, он метался по дорожке, беспорядочно мельтеша под ногами у прохожих. Эх, зря я так быстро съела хот-дог, надо было медленнее, организм еще не успел понять, что голодный обморок ему не грозит. Глюки и не думали отступать. Пока я размышляла, достаточно ли это весомый повод пойти к психиатру и закосить под душевнобольную, вихрь подскочил ко мне, начал крутиться вокруг моих ног все увеличивая скорость. А ведь если у меня найдут какую-нибудь психическую болезнь, то все сделки, проведенные мной, можно будет оспорить в суде. Осталось придумать, как попасть в больницу, не вызывая подозрений. Лучше всего было симулировать эпилептический припадок, но на крайний случай и попытка самоубийства сойдет. Умирать я не собиралась, особенно когда появилась возможность, если и не вернуть все, отнятое у меня Владом, но хоть нервы ему попортить. Решено, пойду, брошусь под машину, желательно стоящую и где людей много, надо будет еще руками и ногами подергать. А вот потом я врачу и поведаю о маленьком самостоятельном вихре, который меня почему-то преследует. Размышляя о своей легенде и о том, что больница — это очень даже неплохо в моем положении, будет еда и кров, ну и масса времени на создание плана мести. Странно, а ведь еще минут десять назад мстить не хотелось. Неужели удалось скинуть апатию? Попыталась сделать шаг вперед, напрочь забыв о завихрении воздуха вокруг моих ног. Колени подкосились, будто я увязла в болоте, а потом меня ощутимо начало засасывать в землю. От неожиданности и страха я закричала, но из горла не вырвалось ни звука. Потом был рывок вниз и темнота с последующей дезориентацией. Кажется, зря я не верила в ад. Зато он в меня не просто верил, но решил досрочно прибрать к своим рукам.

Глава 1, в которой все только запутывается

Темно. Холодно. Шум льющейся воды. Это точно не ад. Тогда что? Неужели я провалилась в какую-нибудь заброшенную шахту метро? Или в открытый канализационный люк? А может я нашла Янтарную комнату? Ну-ну, не с моим везением. Хотя помечтать же я могу. Представляю, как будет кусать себе локти Влад, если найду я клад! Ух, да я прямо в ударе, еще чуть-чуть и стихами заговорю. Я уже собиралась проверить, все ли у меня в порядке с конечностями, то, что боли нет, это не показатель, у меня явно шок, как раздалось бубнеж. Равномерное, на одной ноте, слова мне ни о чем не говорили, но вся веселость слетела. Вспомнились газетные страшилки про сектантов и бомжей в подземельях. Встречаться ни с теми, ни с другими мне не хотелось. Я даже дыхание задержала в надежде, что меня не найдут, если не услышат. К тому же вокруг было очень темно и раз я никого не вижу, то и меня никто не увидит. Почему-то встреча с крысами или даже крокодилом мне показалась менее опасной, чем с людьми в таком месте.

— Узри! — громко произнес голос, и моего лба что-то коснулось. Я зажмурилась и завизжала.

— Молчать, — резкий приказ и мой вопль оборвался сам собой. Как я ни пыталась выдавить хоть слово из себя, у меня не получалось. Пришлось открывать глаза. Закричать повторно захотелось сразу же. Напротив меня на коленях стоял скелет с капюшоном на голове и с горящей палкой в руке. Черт, все-таки ад! Нет, нет, поминать чертей не буду, а то вдруг, и они явятся. Тем временем существо скинуло капюшон, и я с облегчением перевела дух. Не скелет, а просто до жути худой мужчина. Его абсолютно лысый череп был обтянут будто пергаментной кожей, все, что могло ввалиться на его лице — ввалилось. Поэтому я и приняла его в неясном свете пламени за скелет. Только глаза казались единственным средоточием жизни в этом теле. Кстати, кисть, держащая факел, напоминала высушенную куриную лапку, только большего размера. Одним словом — жуть. Если бы могла, давно бы с криками сбежала.

Тем временем сектант, ну или маньяк, воткнул факел в землю, расстегнул плащ и откинул его куда-то в сторону. Так, не паниковать, насиловать он меня точно не собирается, потому как нечем. Все, что могло, у него явно отсохло. Но страху чужд рационализм, убедить себя не бояться не получалось. В мозгу крутилась только одна мысль: да лучше бы бомж нашел, чем вот этот.

— Мое время на исходе. Я не успею ответить на все твои вопросы, поэтому слушай меня, — с этими словами мумия (буду его так называть), снял с шеи кожаную тесемку с прозрачным камнем в форме капельки. Положил к себе на ладонь и неуловимым движением разрезал ее кривым кинжалом. Я не заметила, как он успел оказаться у него во второй руке. Дернулась в сторону, но с места сдвинуться не смогла. Кстати, я так же сидела на коленях внутри какого-то рисунка, смутно напоминающего расходящуюся от меня спираль с иероглифами вдоль линии. Я боялась, что кровь польется ручьем, ведь этот маньяк рассек себе ладонь до кости, но она едва выступила.

— Боли нет, она давно умерла вместе с другими чувствами, — заметив мой страх и жалость, произнес мужчина. — Я, Ульрин Алан ин Даимарк, исполнил клятву, данную тому, чье имя запрещено произносить вслух, исправил совершенную мною ошибку. Засим я дарую деве все, что имею, все, чем живу, все, что принадлежало мне и моим предкам, ибо потомков у меня нет. Распоряжайся и властвуй!

Капля крови впиталась в камень, делая его розовым, похоже, глюки продолжаются. Все-таки психиатр мне на самом деле нужен.

— Протяни руку, — приказ, от которого невозможно отказаться. И моя ладонь сама открывается навстречу кинжалу, боли не было, да и рану мумия-маньяк сделал мне не такую огромную, как себе. Кровь потекла, и мужчина с силой приложил мою окровавленную руку к своей, накрывая камень. Все в моей душе ужаснулось, достаточно было вспомнить, сколько неизлечимых заболеваний передается через кровь. Панику остановила боль, под моей ладонью разгоралось пламя. Кричать все еще не получалось, поэтому я судорожно хватала ртом воздух, впиваясь ногтями в руку маньяка. Боль прошла так же резко, как и началась. Я даже смогла сама отнять свою руку. Удивительно, от ранки не осталось и следа.

— Носи его всегда, не снимай. Это твоя единственная защита. Я сделал так, что никто не будет обращать на него внимания, но магов сторонись. Они могу почувствовать его, — с этими словами мужчина завязал мне на шее шнурок с камнем, который от моей крови стал рубинового цвета. — Я понимаю, вопросов у тебя стало больше. Я чувствую твой страх и недоверие. Но ты должна пообещать, что не снимешь Кровь, пока не вступишь в права наследования. А потом решать тебе. Говори.

Блин, да я что угодно пообещаю, дай только выбраться отсюда живой.

— Я обещаю, — мой голос прозвучал хрипло и каркающе.

— Хорошо, — вздохнул маньяк, расслабившись. Из него будто вынули металлический стержень, он начал оседать на глазах. — Но это еще не все. Это ключ. Как им пользоваться, я не знаю, но род подскажет тебе, когда придет время.

Мужик вытащил из кармана серую тряпицу, развернул ее и, не дотрагиваясь до изделия, протянул мне. Это был браслет из металла, определить точнее не представлялось возможным, слишком уж он был темным и потертым. Ни тебе волшебных рун, ни драгоценных камней, даже простого узора не было.

— Надень его, лучше на левую руку, — почему-то уточнил Алан или правильнее его называть по первому имени — Ульрин? Во мне почему-то взыграло чувство противоречия, и я надела браслет на правую. Маньяк как-то загадочно улыбнулся и произнес. — Ну что же, это будет интересно, жаль, я не увижу, чем все закончится. Я возродил в тебе память нашего языка, но читать надо будет учиться как обычно, с помощью магии это невозможно сделать. Ведь ты была очень мала и не умела этого раньше. Я записал все, что важно, но написанное откроется лишь тебе, никто другой не сможет прочесть мое письмо. Это магия крови, по-другому те знание нельзя передавать. Мой тебе совет, не торопись все узнать. Сначала полюби свой мир и дай ему шанс полюбить тебя. А теперь прошу, отпусти меня, я больше не могу. Нет сил.

— Но ведь я вас не держу?! — он хочет уйти, какое счастье!

— Скажи, что прощаешь и отпускаешь, — устало улыбнулся Ульрин.

— За что простить?

— За то, что вырвал тебя из родного мира, за то, что пришлось познать беды и лишения. За то, что дал шанс тебе расти без ненависти в сердце. Уходя к богам, я верю, что поступил правильно, но ведь ты, наверное, будешь думать иначе, когда прочтешь мое письмо, — он смотрел на меня глазами фанатика, ждал моего слова. Ему было нужно мое прощение.

— Я прощаю тебя, Ульрин Алан ин Даимарк, и отпускаю тебя. Иди с миром, — мне показалось, что так будет правильно. Мужчина радостно выдохнул, поднялся на ноги, запрокинул голову, подставляя лицо потоку искрящегося света. Я сидела, завороженно наблюдая, как он окутал Алана, как прошел сквозь одежду и тело, а потом начал подниматься вверх, таща за собой душу или ауру этого маньяка. Раньше я не видела ни души, ни ауры, но ничем другим это быть не могло. Прозрачная бестелесная сущность с обликом прекрасного молодого и счастливого мужчины, на прощание он улыбнулся мне и поднял руку в благословении.

«А ведь в молодости Алан был очень красив», подумала я, с отвисшей челюстью наблюдая, как его душа уносится ввысь к звездам. Брр, какие к черту звезды?! Мы же в пещере, в общем, под землей! Потрясла головой, избавляясь от наваждения. Встала.

— Слушай, Ульрин, мне тут привиделось, — заговорила я, осторожно дотрагиваясь до плеча мужчины. Лучше уж он, почти понятное зло, чем непонятное и сверхъестественное нечто. От моего прикосновения маньяк осел на землю кучкой одежды и пепла. Вот так взял и рассыпался. Мозг решил, что с него хватит, и тоже вырубился, оправив меня в обморок.

* * *

Сколько я пролежала без сознания, не знаю, очнулась от того, что кто-то по мне пробежал. Пронзительно взвизгнув, подскочила на ноги и чуть не рухнула обратно на землю. За несколько часов, проведенных в неудобной позе, все тело затекло и не желало гнуться. В душе теплилась надежда, что мне все приснилось, что не было маньяка Алана, и все произошедшее вчера — игры разума. Но нет, чуда не случилось, я находилась в той же пещере. Правда, стало намного светлее, несмотря на то, что факел давно погас. Все-таки я удачно вчера свалилась в обморок, лучше уж проваляться в пепле, чем упасть на огонь.

«Черт! Я вся в пепле, в человеческих останках! Меня сейчас вырвет!», я так думала, но обошлось.

Чтобы побороть тошноту, побрела к выходу, рассудив, что он там, где свет. Почти не ошиблась. То есть выход из пещеры я нашла, но воспользоваться им не представлялось возможным. Я оказалась в еще одной пещере, но без свода над головой. Сверху светило солнце, был слышен щебет птиц, но отвесные стены мне бы не покорились. Зато я нашла воду. Небольшой водопадик срывался со скалы и падал, образуя естественный бассейн у ее подножия. Вода из чаши не вытекала, это наводило на мысль о том, что избыток уходит куда-то в гору. Опустила кисть в воду, удивляясь тому, что она вполне комфортная, а не ледяная, как обычно бывает в горах. Долго оттирала жирную сажу с ладоней, жалея, что нет мыла. Когда их чистота была восстановлена, рискнула сделать глоток, собираясь выплюнуть, если почувствую посторонние примеси. Но нет, вода оказалась приятной на вкус и очень освежала. Естественно я зачерпнула не из чаши, а из водопада. Еще бы умыться, а лучше помыться полностью. Глядя на серые руки в жирных разводах, поняла, что сделать это будет непросто. Но сначала надо забрать из пещеры свои и Алана вещи, раз уж он их мне завещал. Возвращаться в темную каменную келью не хотелось, но делать было нечего, ведь где-то там находился настоящий выход. Первым делом внутри пещеры я нашла факел и свою сумку, в ней должна была быть зажигалка. Сама я не курю, но так повелось, что Влад всегда держал в каждой моей сумке запасную зажигалку. Пока мы были вместе, я соглашалась на такие мелкие уступки, а потом и забыла про нее. Зато сейчас она мне очень пригодится. Факел неохотно разгорелся, освещая небольшую, похоже, рукотворную келью. На первый взгляд кроме лежанки, на которой стоял мешок с имуществом Алана, ничего не было. При более детальном осмотре нашлась моя сумка, плащ мага и еще один выход за уступом.

Я на свой страх и риск прошла по нему и вот удача — метров через пятнадцать блужданий в извилистом коридоре вышла на склон горы. Даже не представляю, куда меня занесло. Ведь в нашем городе максимум попадаются холмы, да и те небольшие. А я же находилась где-то в предгорье. Потому что сквозь деревья были видны горы с заснеженными вершинами, далековато, конечно, но ведь они были, если только это не обман зрения. Мысль, что людей в округе может не быть, и придется плутать по лесу не одну неделю, меня не обрадовала. Что ж, пойду обратно, соберу все, что смогу унести с собой. В моем положении брезговать имуществом покойного глупо. Вернувшись в пещеру, я с грустью посмотрела на кучку одежды и пепла. Особого сожаления по поводу смерти Алана я не испытывала, но и обиды на него у меня не было, хоть он и виноват в том, что меня занесло незнамо куда. Все его намеки на другой мир я решила пока не принимать всерьез, вот когда появятся доказательства, тогда и подумаю.

Я стояла и размышляла о том, что неплохо бы похоронить останки. Но с другой стороны у меня нет лопаты, не кинжалом же копать ямку? Да и неясно, какое погребение должно быть, ведь у каждого вероисповедания свои обряды. Решила просто сжечь нательную одежду покойного, я ее все равно не возьму. А вот кинжал забрала себе, хоть совесть меня немного и мучила. Мне предстояла дорога по лесу, а там без ножа делать нечего. Подпалив одежду, я произнесла молитву. Я крещеная, но не особо верующая, во всяком случае, была до недавнего времени. Думаю, стоит пересмотреть свое мировоззрение и взгляды на религию, потому что, когда на твоих глазах душа человека возносится на небеса, по-любому поверишь в божью силу. Я помню, как мама ненавязчиво пыталась добиться моей веры, но у нее не получилось. Будучи подростком, я заявила, что сама решу, во что мне верить. Вспоминая тот возраст, становится немного стыдно за свое поведение, в целом я была хорошей девочкой, но и у меня случалось плохое настроение или депрессия. У родителей я была единственным и очень поздним ребенком, маме было сорок три, а папе сорок восемь, когда я появилась. Когда Алан намекнул, что я не родная дочь своих родителей, это не стало для меня шоком. Потому что что-то подобное я и подозревала.

А вот лишения и невзгоды долгое время меня обходили стороной. Родители меня любили, баловали, во многом потакали, но я росла добрым и наивным ребенком. В первый раз подозрения о том, что в моем рождении есть какая-то тайна, у меня возникло лет в пятнадцать. Мы в очередной раз просматривали старые фотографии, на моих самых ранних мне было примерно год. Спросив у родителей, почему так, получила ответ, что был пожар и многое сгорело. В целом ничего подозрительного, бывает. А потом я случайно нашла свое свидетельство о рождении, согласно которому в ЗАГСЕ меня зарегистрировали в возрасте десяти месяцев. Удивилась и пошла к отцу спрашивать, маму старалась не беспокоить, у нее уже тогда было слабое сердце. В ответ услышала подробную историю о том, что я родилась осенью, когда судоходство с северными островами уже закрыли. Отец с матерью в то время жили на маяке, обслуживали его. А весной сразу не поехали, потому что ждали, пока найдут сменщика. Мама отказывалась растить долгожданного ребенка вдали от цивилизации. Она всегда меня называла «мой подарочек», наверное, поэтому и имя мне дали Дарья.

На долгие годы меня удовлетворили объяснения отца, я даже не увидела ничего странного в том, что мы переехали на другой край страны. Мне исполнилось двадцать два, когда мамы не стало, для нас с отцом это была тяжкая утрата. Как-то, через несколько месяцев после похорон, я сидела и просматривала фотографии. Хотелось хотя бы на фото прикоснуться к маме, увидеть ее ласковую и нежную улыбку. Жаль, мы не ценим то, что имеем. Ведь только когда умирает родной человек, понимаешь, как сильно он был тебе дорог, как сильно нужны его слова и улыбка. Наверное, я бы все на свете отдала, чтобы еще хотя бы раз услышать от мамы: «Мой подарочек». Тогда я тоже об этом думала, и впервые обратила внимание, что мы с родителями совсем не похожи. Я светло-русая, среднего роста и комплекции, с голубыми глазами. Отец — коренастый брюнет с серыми глазами, с возрастом волосы поседели, а глаза выгорели до голубого оттенка. То есть я на него стала немного похожа, только когда он совсем постарел. А мама, вообще, южных кровей, высокая, смуглая, темно-русая и с карими глазами. Я ничего не сказала отцу о своих выводах. Зачем? Даже если они мне не родные, разве это играет какую-то роль? Они всю жизнь меня любили, а я их и другие родители мне не нужны.

После смерти мамы отец прожил три года. Умирая, он сказал, что оставляет меня в надежных руках Влада, мы тогда только-только поженились. Я рада, что он так и не узнал, что мой брак не сложился, а муж оказался мошенником и вором. Надеюсь, он умер счастливым. Жаль, я так и не узнала правду о своем рождении. Но неважно, что бы ни написал Алан в своем письме, это не изменит моего мнения о родителях.

Погребальный костер догорел, а я, подхватив вещи, пошла к водопаду. Плащ и посох, обычную отшлифованную палку без резьбы и драгоценных камней, я решила захватить с собой на обратном пути. При солнечном свете начала разбор вещей из мешка Алана.

Сверху лежали сухари в полотняном мешочке и фляжка с чем-то спиртным, похожим на настойку из лекарственных трав. Пить, конечно, не стала, а вдруг она для растирания или еще чего-нибудь, но и не выкинула. Следом нашелся кожаный кошелек с монетами. Три золотых, восемь серебряных и штук двадцать медных, они, кстати, размером были не больше рубля. А вот и первое доказательство иного мира, или нет? Эх, знать бы как они называются, а то решу что-нибудь купить, и не ту монетку протяну. А еще неплохо бы узнать, какой курс обмена. Ладно, это потом, сначала до людей надо дойти, а там на первом же базаре увижу, как расплачиваются этими деньгами. На самом дне лежала мужская чистая рубаха из небеленого полотна, а в ней завернут свиток. Раскрутила и ужаснулась, совершенно незнакомый язык, чем-то схожий с арабским. Жаль, а так хотелось найти какие-нибудь пояснения и указания. Да и вообще, не по-человечески это! Во всех книгах у попаданок есть цель, у самых крутых — мир спасти, у тех, чьи запросы поменьше, выйти замуж за короля или Владыку эльфов, на крайний случай, за Темного Властелина. А у меня? Вернуться домой? А кто меня там ждет? Искать свое место в этом мире? Так еще надо посмотреть, как они тут живут, может, мне не понравится.

Раз целей и указаний мне не оставили, придется придумывать самой. Во-первых, выйти к людям, а то на таких харчах я долго не протяну. Во-вторых, найти того, кто возьмется меня учить читать. Есть у меня подозрения, что это будет нелегко организовать. Ну и в-третьих, денег мало, а жить на что-то надо, значит надо придумать, как их заработать. Древнейшая женская профессия отметается сразу, да и в прислугу не охота идти. Сомневаюсь, что смогу провести промышленную революцию, изобрести порох, вспомнить формулу пенициллина, или на коленях собрать двигатель внутреннего сгорания. Не тому я в школе училась, да и в институте тоже. Какой толк в магическом мире от финансового менеджмента? Искать в средневековом мире биржи? Или, может, здесь есть крупные предприятия? Вряд ли. А даже если и есть, то достаточно вспомнить нашу историю, чтобы понять, женщине ничего серьезного не доверят. Вывод? Надо присмотреться к людям, к уровню жизни, узнать цены. Кто знает, может, если продать мое золотишко, удастся организовать какой-нибудь бизнес. Помимо денег Алана, у меня в сумочке были припрятаны мои золотые украшения. Уходя из собственного дома, я прихватила все мало-мальски ценные вещи, не оставлять же их было Владу? Пару чемоданов с личными вещами я сдала в камеру хранения, ведь мне нужно было найти себе жилье, а с чемоданами не побегаешь по городу. Так же, как и драгоценности не оставишь в камере хранения. Будь их у меня много, то отдала бы в банк на хранение. Тогда бы сейчас на руках у меня был только кошелек Алана. Так что можно считать, мне повезло. Я ведь и на это не рассчитывала. Да что там, я и в живых не чаяла остаться. Теперь предстояло пойти туда, не знаю куда, и найти для себя немножко удачи и счастья. Только вот ополоснусь напоследок, пока есть такая возможность.

Сначала думала не мочить волосы, они у меня длинные, густые, все равно толком не промою. Но сама мысль, что на моей голове останется пепел от покойника, радости не добавляла. Поэтому, поколебавшись пару минут, залезла под водопад полностью. Вода, конечно, прохладная для мытья, но все лучше, чем ничего. На дне бассейна нашла немного песка, с его помощью оттерла руки, лицо не рискнула, не хватало еще кожу поцарапать и занести какую-нибудь заразу. Волосы тщательно прополоскала, ополоснулась сама и уже собиралась вылезать из воды, как в районе копчика кожу начало пощипывать. Поранилась? Извернулась и увидела край татуировки. Что за черт?! Откуда эта пакость?! Выскочила из воды и устремилась к сумке, там, где-то была косметичка. Я все еще надеялась, что это ошибка, что мне привиделось или что рисунок ненастоящий. Зеркало и тщательное ощупывание показало, натуральная татушка. Что на ней изображено, я не поняла, переплетение зеленых и черных узоров. Вот и что делать? Никогда не любила татуировки и не мечтала о таком сомнительном счастье. Откуда она вообще взялась?! Вчера не было. Алан не успел бы поставить, ведь сознание я потеряла после его смерти. Идей никаких нет, и спросить больше не у кого. Вопросов появилось еще больше, чем вчера, и не факт, что ответы найдутся в письме. Но выбора нет, придется действовать исходя из своего плана. Да только с каждой минутой становится страшнее уходить в неизвестное.

Глава 2, с первыми встречами и выводами, неутешительными…

Вниз с горы было идти легко и приятно. Свежий ветерок, пение птиц, солнышко и чистый воздух. Красота! Прежде чем выйти, я упаковала в мешок свою сумку, слишком она у меня приметная, и плащ Алана. Чтобы не покусали комары, надела рубаху на свою футболку. Все ценное переложила поближе к телу, сделав из косметички с помощью бечевки (отрезала кусок от той, что завязывала горловину мешка), тайник. Ничего сложного, один конец привязала к собачке молнии, второй к бюстгальтеру, а саму косметичку засунула за джинсы. В их же карман лег кошелек Алана, я бы еще и нож поближе засунула, мало ли кто попадется, вдруг придется отбиваться. Но, подумав, рисковать не стала, быстрее я себе что-нибудь отрежу, чем смогу защититься с его помощью. Эх, ну почему я не ходила на боевые искусства? Нет, мама считала, что это не для девочки. Так что я в свое время посещала художественную, музыкальную и танцевальные школы. Не все сразу, конечно, ну да особого таланта у меня не обнаружилось. Могу наиграть на арфе, недурно танцую вальс и фокстрот, а вот рисование — это вообще не мое.

Волосы я оставила распущенными, чтобы они быстрее высохли. Я шла вниз и недоумевала, почему мне так легко и светло на душе? Почему нет страха перед неизвестностью, а только любопытство и азарт? Запоздалый прилив адреналина? Я никогда не любила приключений, мне комфортнее было дома с книгой. Даже в школе у меня почти не было подруг, хотя родители всячески поощряли мое общение со сверстниками. Может, в этом дело? Когда тебя каждый день спрашивают про одноклассниц, про девочек, с которыми я ходила в разные кружки, интересуются, почему не зову их в гости, то это немного раздражает. Не знаю, возможно, я исключение, но мне даже в подростковые годы не хотелось бунтовать и гулять с подругами. Да что там, меня родители буквально гнали на школьную дискотеку, а мне хотелось спрятаться с новой книгой и побыть одной. Став постарше, я поняла, что проще немного солгать, сказав, что иду к подруге, или присмотреть себе новую кофточку, а самой отправиться в читальный зал городской библиотеки. Главное, все были счастливы и довольны. Родители свято верили, что после их смерти я не останусь одна, ну а мне, по существу, никто не был нужен. Мне так казалось до встречи с Владом. Он ворвался в мою жизнь стремительным ураганом. Я оглянуться не успела, как оказалась замужем. Какая я была дура. Влюбленная и счастливая. Вздохнула. Нет, хватит с меня любви, если будет возможность, выйду замуж по расчету. Лучше так, чем опять оказаться с разбитым сердцем.

Долго грустить не получилось. Неожиданно склон стал пологим, а растительность более густой. День перевалил за полдень, я уже часа три в пути, но отдохнуть пока не хотелось. Да и смысла нет, пока силы есть, надо идти вперед. Но, пару раз зацепившись волосами за кусты и чуть не порвав о них единственную рубашку, я решила, что пора заплести косу. И плащ Алана надела, на нем был глубокий капюшон, лучше в нем ходить, чем потом ветки выбирать из волос.

Я приготовилась долго блуждать по лесу. Тем сильнее было мое удивление, когда примерно час спустя в отдалении послышался лай собак. Замерла, немного испугавшись предстоящей встречи. Ведь я думала, что до ближайшего жилья мне добираться несколько дней. Собиралась морально подготовиться. Почему я так решила? Так во всех книгах пишут, либо сразу на место попадаешь, либо приходится скитаться по бездорожью, отбиваясь от диких зверей и разбойников. Конечно, я не верила авторским вымыслам, как и в загробный мир, но после того, как попала сюда и увидела смерть Алана, мой скептицизм пошатнулся. Так что на всякий случай я готовилась к худшему, а именно — скитанию по лесу. А может, это не собаки? Мало ли какие животные могут существовать в чужом мире. Хотя я пока не встретила ни одного подтверждения тому, что вокруг меня не наш мир. Магические способности Алана? Татуировка? Нет. Все это и у нас может быть, ведь существуют же всякие экстрасенсы. Нет, все же будем исходить из худшего — я в чужом мире.

Дальше я шла медленнее, прислушиваясь к каждому шороху. Где-то еще через час до меня долетел запах дыма и еды. Сердце радостно екнуло и замерло, потому что запоздало проснулся мозг, напоминающий о разбойниках, маньяках, и просто о другом менталитете людей этого мира. Вдруг меня сразу в рабы определят или в чей-нибудь гарем? Ни того, ни другого мне не хотелось, так что вперед пробиралась чуть ли не ползком. Так осторожно выбралась на окраину леса, открывающую вид на небольшую деревеньку. Горная мелководная речка делила ее на две части, я как раз подошла с верхней. Дома стояли добротные, вокруг каждого высокий забор. Но частокола, огораживающего всю деревню, не было. Напрашивался вывод, что с соседним селом или народом они не воюют. Это хорошо.

Стоя в тени дерева, я присматривалась к людям. Лиц издалека было не разобрать, а слов не услышать, но в целом стало понятно, что я не в России. Ну или меня закинуло в другое время, в прошлое. Женщины ходили в длинных серых платьях, если и было на них что-то цветное, то мне с моего наблюдательного пункта было не видать. А на мужиках были штаны да рубахи, ну и сапоги. Женскую обувь рассмотреть не получилось, слишком длинные юбки. Но были и плюсы. Рабов или еще каких-нибудь притесняемых людей я не заметила. К женщинам относились вполне уважительно, и лиц они не прятали. То есть надо рискнуть и выйти в деревню. Но лучше зайти в нее по дороге, чтобы не вызвать подозрений. Говорить всем, что меня вытащили из другого мира, я не собиралась, кто его знает, еще запишут в ведьмы и сожгут на костре.

Но сначала надо было подумать, как представиться? Да и одежда у меня неподходящая, ни одной женщины в штанах мною замечено не было. Да что там женщины, у них даже на мужиках штаны были свободные, а у меня джинсы в обтяжку. Того и гляди в проститутки запишут. Во всех книгах героини выдавали себя за парней, мне это не грозило. И не столько из-за волос, которые обстригать мне совершенно не хотелось, а из-за фигуры. Она у меня чисто женская, полноватые крутые бедра, стройная талия и небольшая грудь. В народе такие формы называют "груша". Так что даже слепой, если потрудится меня облапить, поймет, что я женщина. Глянула на посох в своих руках и решила превратиться в старуху. Достала косметичку и стала рисовать на лице морщины. Сверху тональный крем, пудра, немного пыли и меня уже не узнать. На шестьдесят я все же не выглядела, а вот сорок можно было смело давать. Пойдет. Надеюсь, здесь, как и в моем мире, к вдовам относятся с сочувствием.

Застегнула плащ на все пуговицы, он оказался не просто накидкой со шнурком в области шеи, а нормальной верхней одеждой, рукавов, правда, не было, но для рук были специальные прорези. Хорошо Алан был выше меня и его плащ доставал мне до пят. Накинула капюшон на голову. Оставалось немного сгорбиться, закинуть мешок на плечо, взять в руки посох и выйти на дорогу. Было страшно, но выбирать не приходилось, да и кушать сильно хотелось.

Деревню я обходила по опушке где-то с полчаса, прежде чем наткнулась на проселочную дорогу. Ну да, вряд ли тут есть асфальт. Но даже такая дорога меня порадовала, после блужданий по кустам. Я чуть не забыла, что собираюсь строить из себя женщину в возрасте, хотела бодро потопать в сторону деревни. Хорошо сзади раздался шум, я обернулась и отошла на обочину. Ко мне приближалась лошадь, запряженная в телегу. Я разом сгорбилась, опустив голову, осторожно посматривая на хозяев транспортного средства. Правил ею мужик средних лет, при бороде и усах, глаза его подозрительно блестели, а движения были немного дергаными. Будто он боялся куда-то опоздать. С ним был молодой парень, о таких говорят — косая сажень в плечах. Очень симпатичный, с наивными и добрыми глазами.

— Ай, бабка! — крикнул мужик. — Садись, подвезем. Поди все ноги сбила?!

Так просто? Неужели в этом мире не перевелись сердобольные люди? Или это только мне повезло?

— Спасибо, милок, — от неожиданности голос сам получился хрипловатым, а может, сказывалась ночь, проведенная на холодной земле. — Прав ты. Ноженьки уже не те, что в молодости.

— Фенька, чего сидишь, помоги бабке на телегу забраться, — прикрикнул на парня мужик, натягивая вожжи.

Лошадка послушно замерла, флегматично косясь на меня. Я хотела отказаться от помощи, но, поглядев на высокие борта телеги, решила, что она не помешает. Парень резво соскочил с торца повозки, там борта не было, и протянул мне руку. Я подала, и только когда он с удивлением уставился на мою кисть, сама глянула на нее. Вот же незадача, о лице позаботилась, а о руках не подумала. Хорошо, что я не люблю яркий маникюр, но даже того, что был у меня, хватило пареньку для задумчивости. Но он промолчал, хотя и поглядывал всю недолгую дорогу до деревни искоса на меня. Я же спрятала руки под плащ, надо будет организовать хотя бы грязь под ногтями, чтобы вид моих холеных рук не бросался в глаза.

Мужик всю дорогу болтал, говорил ни о чем и, по-моему, больше сам с собой, чем с нами. И про погоду, и про урожай, и про скорую свадьбу племянницы, из-за которой они, собственно, с племянником едут в город. Пытался он и у меня поспрашивать про то, куда держу путь. Сказала, что тоже в город, к детям. Мужик, имя свое он мне сказать то ли забыл, то ли у них это не принято, посокрушался, что дорога дальняя, опасная, и негоже женщине одной в такой путь отправляться. Не по-людски это. Звери, лихие люди, всяк обидеть может.

— Да что с меня брать? — рассмеялась я над его словами. — Богатств нет, чести девичьей тоже. Да и зверь разбежится, на меня глядючи, кому охота старое мясо жевать.

— Так-то оно так. Но не по-людски это. Мы завтра с Фенькой с рассветом выедем, с собой тебя возьмем, — я хотела поблагодарить и спросить, сколь это мне будет стоить, но мужик махнул на меня рукой, не давая рта открыть. — Не отказывайся, денег с тебя не возьму, вижу, что лишних нет. Но кормить…

Мужчина неловко замялся, подбирая слова. Святой человек, предлагает чужой бабке довезти бесплатно до города, и еще переживает, что кормить лишний рот не может.

— Я поняла, милок. Спасибо тебе на добром слове, да продлятся твои дни. Денег у меня действительно немного, но на прокорм хватит. Я вас не стесню.

Кажется, мужик смутился еще больше, да и парень чувствовал себя не в своей тарелке, поглядывал на дядю укоризненно. Я же искренне радовалась, не придется идти до города пешком. У меня почему-то никаких подозрений не шевельнулось, похоже, моя излишняя доверчивость неискоренима. Ладно, поживем, увидим.

Первую половину деревни мы проехали, не останавливаясь, я старалась не слишком вертеть головой, вроде как не по статусу. В целом впечатление от деревни было приятное, люди добродушные, дети голопятые бегают, старички на завалинках сидят, молодки с длинными косами у колодца болтают, на проходящих парней стреляя глазками. И все чистенькие, опрятные, румяные. Похоже, врут историки про средние века, говоря, что тогда народ с голоду умирал, как мухи. Или это не везде было? Плохо я историю учила, очень плохо. Ну да ладно, глядишь, и не пригодится она мне. Из сделанного наблюдения, я поняла, что мне необходима длинная юбка и платок. Замужние женщины с открытой головой не ходили, да и старухи тоже. Правильно я сделала, что капюшон накинула.

На выезде из второй половины деревни, на пересечении дорог, стоял трактир, если судить по огромной деревянной кружке, что висела над входом. Напротив него через дорогу расположился маленький базар, лотков пять, не более.

— Фенька, на. Еды прикупишь, лошадь на конюшни устроишь, — протянул мужик мешочек с монетами племяннику. — Да что я тебе объясняю, чай, не маленький. И эта, буду деньги обратно просить, не отдавай.

Парень нахмурился еще сильнее, попробовал уговорить дядьку вместе купить продуктов в дорогу, а заночевать в лесу. Но где там, тот от него только отмахнулся, сказав, что не ему, молокососу, указывать дядьке. Сказал и прямой наводкой в трактир. То-то он дергался и на месте не сидел, алкоголики везде, оказывается, есть.

На базар я пошла вместе с парнем, удача пока решила от меня не отворачиваться, так что можно смело ею пользоваться. Что я и сделала. Сначала понаблюдала, что покупает Фенька и сколько при этом платит, потом пригляделась к женщинам, которые приобретали то же самое. Хм, а парнишка переплачивает, видимо ему еще претит торговаться. Я сама не любила сбивать цену, но придется учиться, пожилая женщина просто обязана уметь искать выгоду. Зато я узнала названия монет, ман — это была медная монетка, в основном расплачивались ею, а серебряная называла драм. Золотых я вообще не видела.

Ткань и платки продавались всего на одном лотке. Выбор был не особо богат, не стоило и сравнивать с нашим миром. Да и краска на ткани не отличалась яркостью, но мне этого и не надо было. Поговорив с торговкой и немного поторговавшись с ней, мне удалось купить скромный платок и безразмерную юбку на завязке за один драм. Причем платок стоил дороже юбки, так как был цветным и новым, а юбку она продала одну из своих, за которой сбегала домой ее дочка. Как оказалось, в деревнях все сами шьют себе и своим родным одежду. Торговка предлагала купить полотно, но я под предлогом слабых глаз отказалась. Так что где намеками, где прямым текстом, в итоге мы расстались очень довольные друг другом. Торговка сбыла старую юбку, а для меня ношеная вещь оказалась в самый раз, меньше вопросом будет у окружающих. Да и сумма небольшая.

Еще раз глянула на продукты, в основном это было вяленое мясо, свежие яйца, корнеплоды, зелень, рыба и все то, что требует приготовления. Решила сегодня поесть в таверне, а заодно поговорить с Фенькой, мне было проще дать ему денег, чтобы он и на меня купил продуктов, чем делать это самой. Что я и сделала. Парнишка как раз пристраивал лошадь в конюшню. Особо довольным он не выглядел, но с моим предложением согласился. Он тут же подсчитал, что потратил двадцать четыре медяка, зачем-то рассказывая, что купил и сколько оно стоило. Может, привык отсчитываться перед матерью? Я же отдала ему десять, хоть парень настаивал на восьми. Мне удалось его уговорить, сказав, что это на хлеб, который ему предстояло купить в таверне.

— Возьмите, — протянул мне относительно чистую тряпицу Фенька, стараясь на меня не смотреть.

— Браслет замотать, — пояснил он, чуть-чуть смущаясь. — Он у вас обручальный, а такие носят только девушки. Вы не бойтесь, я никому не скажу, что вы благородная леди.

— С чего ты взял, что я благородная? — буркнула я, в душе матеря и Алана, за то, что не вовремя помер, и Феньку, за его глазастость, и себя, первая же встреча и такой крупный прокол.

— Ну как же? Горожанки носят обручальные браслеты из драгоценных металлов, деревенские девушки из обычных, но витой. Но и те, и другие можно снять с руки, а ваш нет, — с этими словами он осторожно взял меня за руку и попытался снять мое украшение. Но у него ничего не получилось. — Вот видите, он магический, а их надевают только благородным леди. Да и руки у вас не крестьянские. Скажите, а на вас же иллюзия?

— Ты еще спроси, почему я путешествую одна и в таком виде, — проворчала я, поражаясь тому, что совершенно не разбираюсь в людях. И этого парня я посчитала наивным?

— Да что тут думать, наверное, от ненавистного жениха сбежали?! Только вам и вправду надо поторопиться, ведь только в день святой Елании можно снять обручальный браслет, если он был навязан силой или обманом. Но вы и сами знаете.

— Я-то знаю, — покривила душой, протягивая ему обратно тряпку, чтобы он помог замотать браслет. — А ты откуда такой умный?

— Так у меня отец бывший стрелец, у местного барона почитай лет пятнадцать отслужил, много чего повидал, а потом нам рассказывал. Ему барон место старосты в нашей деревне пожаловал, — поведал мне Фенька.

— Ладно, пошли, поедим, что ли? Только не называй на вы, а то еще кто-нибудь догадается.

— А как называть? — удивился парень.

— А какое у вас в деревне самое распространенное женское имя?

— Агна, Ильма, Гетта.

— Значит, буду тетушкой Агной, — улыбнулась ему.

Глава 3, в которой все умудряются вляпаться, и не только в грязь…

Всего сутки, проведенные в дороге, стали для меня сущим кошмаром. А все потому, что удача растратилась в первый день. И утро следующего дня началось с дождя и пьяного вусмерть дяди Феньки. И ладно бы он валялся бесчувственным телом, ан нет, он орал, требовал отдать деньги, грозил, обзывал парня, а потом полез в драку. Я спала тоже на сеновале, только наверху, под самым навесом, это Фенька подсказал лучшее место. Так что наблюдала за всей этой безобразной сценой практически из первых рядов. Парень дядю щадил, старался его успокоить, уговаривал, отталкивал, а тот всерьез размахивал немаленькими кулаками.

— Фень, да дай ты ему в лоб, — крикнула я, лично у меня всякая пьянь вызывала брезгливость и раздражение. И неважно, что у мужика жизнь не сложилась, вот он и пьет последние три года. Племянник рассказал, что любимая жена дяди умерла при родах. И этот бородатый тип таким образом заливает свое горе. А то, что при живом отце дочка практически сиротой растет и ее воспитывает тетя, это, видимо, нормально считается. Поэтому я за то, чтобы этому страдальцу набили морду, а не жалели.

— Он же родня, Агна, — укоризненно глянул на меня Фенька и получил от горячо любимого родственника в глаз. А у парня сработал инстинкт, и мужика ударом кулака снесло к стене сарая, где он и затих. Я, было, испугалась, да и Фенька тут же бросился к дяде, но с той стороны раздался стон, переходящий в храп, и я успокоилась. Впрочем, ненадолго.

Потом мы совместными усилиями грузили тело мужика в телегу. Глядя на дождь, решила юбку не надевать, все равно ехать в телеге, да и хотелось оставить хоть какую-нибудь сухую вещь, чтобы можно было переодеться потом. Наскоро перекусив, забрались в телегу и поехали дальше, пока дорогу не развезло от дождя.

День был нескончаемый. Сверху лило с переменным успехом, а каждые метров двести приходилось выталкивать телегу из очередной лужи. Сначала Фенька справлялся сам, но потом его сил стало не хватать, и я взялась помогать. После второго раза я уже не могла ехать молча. Высказала все, что думаю о его дяде, которого я уже тихо ненавидела. Ему-то что, он мирно храпел под тентом и ни о чем не переживал.

— Слушай, какого черта мы корячимся?! — не выдержала я, посмотрев на парня. За эти сутки он воспринимался мной, как младший брат. — Выкинуть его из телеги и дело с концом.

— Агна? Что ты такое говоришь? — отшатнулся Фенька.

— Я предлагаю облегчить телегу, чтобы ее можно было вытащить. Наших сил не хватает, а в такую погоду помощь ждать неоткуда. Да не смотри ты так, я же не предлагаю бросить твоего дядю, мы его обратно загрузим, когда телегу вытащим.

— Но кругом грязь и мокро, а вдруг он заболеет?

— Да скорее мы с тобой заболеем, чем это пропитое тело! Фень, хватит его жалеть! Он этим пользует и вьет из вас веревки. И вот что, когда он проспится, деньги ему не отдавай, а то он последние пропьет. Что тогда твои родители скажут?

— Так он заберет, — неуверенно потер подбитый глаз парень. — Да и не могу я бить его в полную силу.

— А ты скажи, что он в прошлый раз отобрал и все пропил. А синяк будет доказательством, — учила я жизни молодого человека.

— Агна, это же обман, — возмутился Фенька.

— Ты как ребенок, иногда ложь только во благо. Если не соврешь, то придется отдать деньги, а дядя их все пропьет, и останется твоя сестра без нормальной свадьбы. Думаешь, она это заслужила? — не люблю пользоваться такими приемами, но мне Феньку жаль, он парень добрый, а таким жить тяжелее. — Кстати, а почему тебя Фенька зовут, разве это мужское имя?

— Меня вообще-то Фенактист назвали, но никто так не зовет, все Фенькой кличут, — нахмурился парень, попытавшись еще раз с помощью молодого срубленного деревца приподнять телегу. У него, конечно, не получилось. У меня к тому времени ноги были по колено мокрыми, плащ заляпан грязью, и даже под плащом особой сухости не наблюдалось. Хоть он и не промокал, возможно, Алан его зачаровал, но вот от толкания телеги я вспотела так, что скоро вокруг начнут дохнуть комары. А они были! Крупные, наглые, так и норовили поживиться нашей кровушкой.

— Ну что, Фенактист, остаемся и мокнем дальше? Или облегчаем телегу и едем греться в ближайшую деревню? — видимо, тон я выбрала верный, потому что пьяный родственник отправился досыпать под ближайший куст. Жаль, что ему там не понравилось, и лес огласила отборная брань.

Еще четверть часа у нас ушло на успокаивание дяди, потом столько же времени вытягивали застрявшее средство передвижения. А оставшийся час до этого занюханного трактира, в котором с меня содрали десять медяков за чулан с деревянной лавкой и тюфяком, мы только и делали, что ругались. Точнее, ругалась я, высказывая все, что думаю о Лорсе, спустя сутки удалось выяснить имя этого выпивохи. Я собиралась молчать, не люблю лезть в чужую семью, но, когда эта пьянь начала говорить гадости о Феньке и обо мне, тут уж не выдержала. Ох, чую, завтра Лорс меня с собой в дорогу не возьмет.