Помоги проекту - поделись книгой:
Скатывалась я с частыми остановками на подышать, прийти в себя, выругаться, отдохнуть. Так что в целом спуск по склону, который занимал у профессионалов от тринадцати до двадцати минут, у меня растянулся почти на сорок.
Но я сделала это и была собой неимоверно горда.
И так ещё четыре раза.
Кстати, первые два муж даже со мной спустился. Проконтролировал, чтобы жена не убилась. Молодец какой.
А потом ему, естественно, стало скучно:
— Ну всё, дорогая, вот тебе склон. Ты его примерно представляешь. Катайся на здоровье, а я поеду на пятнадцатую сначала, а потом попробую двадцатую.
— Хорошо же, береги ноги и голову, — а что?
Падать ниц и голосить: «На кого ж ты меня покидаешь?» не приучена.
Ромка даже удивился:
— А всё остальное?
— А всё остальное приложится.
Так и разъехались.
Похоже, что адреналин и молодецкий задор, которые Ромка подхватил от толпы развеселых сноубордистов, летающих с диким гиканьем с трамплинов и режущих склон под немыслимыми углами и по безумным траекториям, а также периодически валяющихся в снегу и весело хохочущих, что-то странное в нем пробудили.
Поэтому вечером муж неожиданно активизировался и попытался стребовать с меня супружеский долг, про который месяц уж не вспоминал до этого. Но я после всех спусков и подъемов была совершенно никакая. Сначала долго в ванне с горячей и вонючей водой отогревала и разминала мышцы, а после, конечно же, неудержимо хотела спать.
На все романтические поползновения супруга я просто дрыгнула ногой и пробормотала:
— Ромка, я вообще неживая.
Да так и задрыхла.
Впереди маячил еще один день на склонах, а я уже, откровенно говоря, на них насмотрелась.
Но кто меня спрашивал, если барин желали кататься?
Глава 6
Сюрпризы бывают разные
На следующее утро было мне совсем невесело.
Ко всеобщему восторгу распогодилось, и видимость изрядно улучшилась, поэтому прибыв, как и вчера к началу склона я была безмерно поражена тем, какой он оказался крутой и длинный.
Стояла, смотрела.
В итоге ехать передумала.
Я нужна детям живой, целой и здоровой. А тут же ужас и кошмар.
Развернулась, огляделась и… застыдилась.
Как так?
Я же вчера пять раз отсюда скатилась и упала за весь день всего три раза.
Это же позор-позорище, если я сейчас пойду назад с лыжами в руках.
Я могу. Я должна.
И, да, через четверть часа уговоров, я таки поехала.
Вот что комплекс отличницы с людьми делает, да.
Временами, когда я управляла лыжами, а не они мной, было классно. Окружающими красотами полюбовалась, упала всего-то два раза и от страха, а не оттого, что с инвентарем не справилась.
Один раз побоялась столкнуться с лихим сноубордистом, а во втором случае решила вопрос неудавшегося разворота путем приземления на попу.
Спустившись к зданию администрации курорта, чувствовала себя по меньшей мере героем и улыбалась слишком уж широко, видимо.
Поэтому ожидавший внизу склона муж оглядел меня с головы до пят, покачал укоризненно головой и отвел в кафе:
— Посиди, передохни. Вот тебе кофе. Я пока пару раз спущусь. Тут такая штука интересная есть, хочу попробовать. Тебе там точно опасно, а так я теперь буду знать — где тебя искать.
И исчез.
А я что? А я ничего.
Сижу, дышу, кофеек попиваю, панорамой любуюсь и особенно — солнышком. Для нас, жителей «тьмы лесов и топи блат» это роскошь.
— Привет, тут свободно? — неожиданно звучит надо мной веселый молодой голос.
Оглядываюсь.
Его обладатель: отчаянно рыжий крепкий, рослый веснушчатый парень лет двадцати пяти, вряд ли больше, указывает на скамейку рядом со мной, где лежат Ромкина балаклава и мои перчатки.
Оборачиваюсь. Остальные посадочные места заняты, поэтому перекладываю имущество на колени:
— В принципе — да.
— О, отлично! Я сейчас!
Он бросает свои шлем и перчатки, сверху шапку и установив борд напротив, у символического заборчика, отправляется к киоску за кофе.
— А скажи, шикарная сегодня погодка, да? И склоны хорошо отратрачили. Вчера вечером-то местами совсем мрак был — распахали жутко. А сейчас — любо дорого. А?
— Сегодня очень светло. И видимость м-м-м устрашающая, — хмыкаю, все еще находясь под впечатлением от свежих собственных успехов и преодолений.
— Чего это? Погодка прямо самая та, — тянет так довольно, что я улыбаюсь.
Мои дети так про наступившие каникулы и праздники говорят.
Он такой весь солнечный и радостный, что все мои страхи утренние сейчас кажутся забавными и даже позволяют посмотреть на себя с точки зрения юмора:
— Это для тех, кто молодец и катается хорошо, а для меня вот шок сегодня с утра был. Мы вчера первый раз здесь на склон вышли. Видимость была так себе. И я как-то короткими перебежками за шесть часов пять раз умудрилась успешно спуститься. Да, по синей семнадцатой, но спустилась же.
— А давно на лыжи-то встала?
— Ох, в начале века. Да я не фанат и совсем не мастер, так пенсионер-любитель.
— Скажешь тоже, пенсионер. Хотя вам, красивым женщинам, про свой возраст шутить можно. Так в чем у тебя проблема-то?
— Боюсь убиться или поломаться. У меня дети.
— Ну, если не гонять бездумно, а ездить аккуратно, так и норм будет. И без шоков.
— Вот я так и езжу. Очень-очень аккуратно. Не спеша. А шок у меня сегодня утром был, когда я сошла с подъемника и выбралась к началу трассы. А там та-а-а-ак далеко видно. И такой крутой спуск. Я чуть обратно без лыж не ушла. Страшно. Полчаса себя уговаривала, что вчера по той трассе как-то пять раз благополучно проехала.
— Уговорила?
— Естественно. Теперь горжусь собой и отдыхаю от подвига.
— Молодца! Дальше легче должно пойти, — он допил свой кофе, выбросил стаканчик, подхватил шлем и перчатки.
— Надоест тошниться и захочешь рискнуть, там хорошая видовая трасса есть, тоже синяя. Гляди, вон по ней янгблад летит. Ну, или подожди минут сорок, я спущусь, да с тобой съезжу.
— Спасибо! Я в сторону любой другой, неведомой вообще смотреть боюсь. Удачи!
— Не прощаюсь!
Он уже давно утопал на подъемник, а я умилялась и вздыхала, тихо улыбаясь.
Эх, где мои семнадцать лет, а?
Такой славный парнишка.
Но не забываем, Арина Егоровна, что вы взрослая женщина, и все сердечные переживания, увлечения у вас давно в прошлом. А в настоящем — один Роман Николаевич. И где-то он на склоне нынче застрял. Как бы не убился, выпендрежник.
Сегодня обычно осторожного и разумного Рому было не узнать. То ли он окружающим юным безудержным весельем заразился, то ли головой вчера втайне сильно все же приложился и возомнил себя молодым орлом, но муж сегодня носился исключительно по красным трассам и с ветерком.
Очень меня этим своим поведением напрягал.
Когда через полчаса я уже собралась идти к дежурным спасателям и заявлять, что у меня муж пропал, он внезапно нашелся.
И не один.
Так как я внимательно смотрела на основной выезд с трасс, то ярко-желтую куртку мужа заметила издалека. Выдохнула.
Да рано, потому как рядом с ним, как привязанная ехала маленькая, затянутая в алый комбез фигурка.
Женская.
О, какие новости.
— Представляешь, встретил Ольгу на склоне. Ох, повезло им здесь, рядом с такими трассами жить. Мечта же.
— Для осуществления этой мечты нужно всего лишь сюда переехать, — хмыкнула, отвечая симметрично на кивок Феечки, которая свернула к административному корпусу.
— Ну ты даешь! Они, наоборот, отсюда норовят смыться куда-нибудь. Кстати, я пообещал, что мы подвезем Олю до Питера. Она к родственникам на праздники хочет метнуться. А она нам часть аренды вернет.
Р-р-р! М-м-м…
Что, простите?
— Вот это новость. Хотелось бы обсуждать такие решения коллегиально.
— Вот чего ты опять выделываешься, Арин? Просто подвезем девушку, — хмуро зыркнул на меня муж.
Как занятно-то, да?
— Просто. Подвезем. Тыщу двести километров.
— Раньше ты не была такой занудой.
— Раньше ты не тащил неизвестных девиц с собой домой.
— Глупости не говори. Подвезем до «Меги Дыбенко [1]», нам по пути как раз, — тоном, не терпящим возражений, заявил Роман Николаевич.
Да.
Я, конечно, ожидала от этой поездки подвоха.
Но не настолько же?
— Офигеть. Это во сколько мы тогда выезжать планируем? — давайте, что ли, о насущном.
Пока я не начала истерить и лупить условно — благоверного палками и лыжами.
— Так после завтрака, Оля как раз подойдет, да поедем. Ты рулишь, пока светло, а как стемнеет, сменю тебя.
Надо же, какое благолепие. Аж хана.
— Невероятно.
Поделиться книгой: