Спектакль для предателя

– Да поняла я уже, – сварливо бросила «супруга», присаживаясь на табурет.

Ела она демонстративно неохотно, давая понять, как ей неприятны еда и компания. Майор мог ответить тем же – хотя вареники, на его взгляд, были вполне съедобные.

– Прослушайте инструкции, – строго сказал Зимин. – И выполняйте их беспрекословно, с полной самоотдачей. Не буду лишний раз повторять, что от ваших действий зависит будущее ваше и вашего отца.

– И все же повторили, – вздохнула Дина. – Какая же гадость эти ваши вареники…

– В следующий раз готовите вы. Мы все же одна семья. Негоже держать мужчину у плиты. В полдень должна произойти встреча вашего отца с Сарой Морган в парке Горького. Традиционные время и место. Странно, почему-то большинство шпионов предпочитают встречаться именно там… О том, что Борис Михайлович задержан, ваш куратор, скорее всего, пока не знает. Только ночь прошла, а за домом на Ленинских горах иностранцы не следили. Вам выпала уникальная возможность сообщить эту новость первой. Сделать это надо, увы. Посмотрим реакцию. Я буду подыгрывать, изображать испуганного мужа. Вас она знает, меня – нет. Наших людей в парке не будет – есть такое решение. Теперь послушайте, что вам нужно говорить и как себя вести…

Несколько минут он сухо излагал инструкции. Женщина смотрела в стену невидящими глазами, зубы машинально перетирали ароматное тесто. К концу инструктажа Дина Борисовна беспокойно шевельнулась:

– Я должна привести себя в порядок, я ужасно выгляжу.

– Обойдемся без маникюра и посещения парикмахерской. – Временами ему с трудом удавалось сдерживать ухмылку. – Приведите себя в порядок, но не переусердствуйте. Вы идеально выглядите – именно так должна выглядеть женщина, у которой арестовали отца, которая улизнула от КГБ и провела бессонную ночь в думах о том, как избежать ответственности за свои преступления. Вы должны настаивать на том, чтобы британцы вывезли вас из страны. И не только вас, но и вашего дражайшего мужа. Пусть хоть в опломбированном вагоне. Можете закатить истерику, покричать – пусть госпожа Морган понервничает. И у моих коллег появится дополнительный повод выслать эту особу из страны. Главное, что от вас требуется, – убедительность. Уяснили задачу?

Собеседница презрительно молчала, пила чай мелкими глоточками. Пока ей удавалось прятать за надменностью полный душевный крах. Под взлохмаченной прической метались мысли – она решительно не знала, что делать и как себя вести.

– Они обязательно выполнят мою просьбу, – медленно проговорила женщина. – Эти люди – благородные, своих не бросают. И даже вас смогут вывезти, если хорошо попросить. Они не такие, как вы… – Дина многозначительно замолчала.

«Детский сад с барабаном, – подумал Зимин. – Люди, подобные Дине Борисовне, – самые наивные люди на свете, верят всему, что им внушают кураторы».

– Как скажете, Дина Борисовна. Не буду раньше времени крушить ваши иллюзии. У нас есть два часа свободного времени. Отсюда до парка Горького полчаса езды на такси. Можете поработать над своим образом – но только тем, что найдете в этой квартире. Можете посмотреть телевизор в гостиной.

– Серьезно? – нервно засмеялась преступница. – Я похожа на человека, который смотрит советское телевидение? По уши сыта вашей пропагандой…

Ей нельзя было отказать в дерзости. В какие-то моменты даже казалось, что Дина Борисовна готова на плаху.

– Хотите вывести меня из себя, Дина Борисовна? Это трудно, не старайтесь. Себя же выставляете посмешищем. Чем вас не устраивают «Музыкальный киоск», «В мире животных», наши художественные фильмы? Я уже молчу про гениальную советскую мультипликацию. Все, уходите из кухни, – нетерпеливо махнул он рукой. – Я сам посуду помою. Находиться с вами в одном месте можно лишь ограниченное время.

«Такси» было вчерашнее, ждало за детским садиком.

– Все в порядке? – Водитель смерил ироничным взглядом женскую фигуру за спиной майора.

– Терпимо, – отозвался Зимин.

– Ну, тогда присаживайтесь, молодожены, сегодня тоже проезд бесплатный, – пошутил «таксист».

…Он высадил их недалеко от набережной. До Центрального парка пришлось добираться пешком. Субботний день был неплох: солнышко раздвигало облака, желтела листва на деревьях. Отдыхающих в парке хватало, москвичи использовали каждый погожий день. Дух Олимпиады еще сохранялся, молодежь бегала кроссы по спортивным дорожкам. Девчонки подбадривали своих парней звонкими голосами. Наглядная агитация призывала физкультурников и физкультурниц добиваться высоких спортивных результатов. Советская агитация не жалела слов: «Мы за партией идем, славя Родину делами! И на всем пути большом в каждом деле Ленин с нами!»

На эстраде выступал духовой оркестр, солнечные зайчики плясали по меди инструментов. Еще работали тиры, аттракционы, длинные очереди выстраивались к мороженщицам.

«Молодые» старательно обходили места скопления трудящихся, скоро ушли на боковую дорожку, дальше – в сравнительно малолюдную местность. Шли быстро, постоянно озираясь. Дина взяла спутника под руку – можно представить, каких усилий ей это стоило. Ноги заплетались, двигаться в такт не удавалось. Первый блин выходил комом. Но испуг, кажется, получался.

– Перестаньте крутиться как юла, – шипел Андрей. – Вы перебарщиваете. Еще немного, и нас начнут останавливать милиционеры…

– Да идите вы к черту, – бормотала «жена». – Ничего я не играю, меня на самом деле трясет.

Он сидел на лавочке в глубине парка, перед неработающим фонтаном, мял пальцами фильтр сгоревшей сигареты, тоже нервничал, особо играть и не приходилось. Он выглядел презентабельно – короткая куртка, в расстегнутом вороте – воротник светлой рубашки и узел галстука. Предполагалась роль московского пижона-неудачника.

Окончил МГИМО, да толку никакого – одна злоба на весь мир. Но роль сложная, легкомысленным дураком он быть не мог, вряд ли в такого влюбится ученая дива из секретного института. Рука машинально потянулась к сигаретной пачке. Курить уже не хотелось, но как это объяснить взвинченной нервной системе?

По другую сторону фонтана имелась такая же лавочка, на ней сидела Дина Борисовна – вся съежилась, стиснула коленки. «Красотка» из посольства подошла к ней минуту назад. Невысокая, болезненно худая, с заметно выпуклыми глазами и заостренными чертами лица. Британской шпионке было за сорок, популярностью в мужских кругах она явно не пользовалась. Нехватку мужского внимания компенсировала яростной борьбой с идеологическим противником. В принципе Сара была вдовой, сиротой в интернате славного города Ливерпуля подрастала дочь Диана, лишь условно представляющая, что у нее есть мать (может, и к лучшему).

Голову английской шпионки украшал русский платок, завязанный под горлом. Подойдя к фонтану, она насторожилась. Ожидала другого человека. Но все же подошла, села, предварительно постреляв по сторонам глазами. Место было не проходное, фонтан не работал несколько лет, и все окрестные лавочки пустовали.

Сара Морган прекрасно владела русским и при необходимости могла сойти за коренную москвичку. Беседа продолжалась минут десять, все это время Зимин сидел как на иголках, нервно курил, вздрагивал, когда кто-то проходил мимо. Госпожа Морган могла быть не одна.

Дина сдавленно говорила, пару раз смахнула слезу. Потом начала распаляться, так что собеседнице пришлось сделать ей замечание. Сара Морган тоже находилась не в своей тарелке. Обе дамы отыскали глазами мужчину по другую сторону фонтана, Дина отвела взгляд, а британка пристально всматривалась в Зимина, словно хотела докопаться до самой сути «мужа». Разумеется, удивилась – с чего это вдруг Дина Борисовна скоропалительно вышла замуж? Хотя бывает, жизнь не без этого…

Взгляд у госпожи Морган был неприятным, царапал. Зимин сдержанно кивнул, опустил глаза, стал ковырять асфальт носком ботинка. Подходить не стал – они бы не обрадовались. Шпионка колебалась. Новость о задержании Каплана ей не понравилась, во взоре читалась досада. Дина говорила что-то еще, и это тоже Саре не нравилось. Она думала, кусала губы. Неуверенно стала успокаивать свою осведомительницу, при этом все чаще поглядывала в сторону.

Андрей уже устал изображать психоз, поднялся, стал прохаживаться вокруг лавки. К окончанию беседы миссис Морган вымученно улыбнулась, доверительно положила ладонь на руку Дины. Губы ее зашевелились. Все было понятно. Лицо гражданки Ульяновой (в девичестве Каплан) вытянулось, посерело. Собеседница украдкой посмотрела через плечо. Сам собой напросился вывод – британка не одна. Они уже знали, что Каплан арестован, а дочурка сделала ноги? Почему бы нет? Это ничего не меняло. Слух о сбежавшей дочери уже был запущен.

Беседа завершилась, шпионка снялась с места и деловитой походкой зашагала по дорожке. Знакомиться с «мужем» ей почему-то не захотелось. Она пропала за кустами, неподалеку явно присутствовал кто-то «третий».

Зимин вскочил с лавки, засеменил в обход фонтана, плюхнулся рядом с «женой». Она вздрогнула, выйдя из оцепенения, взяла его за локоть. Это удивило. В роль входила? Или что-то другое, безотчетное и неконтролируемое?

– На мимику не обращайте внимания, – забормотал майор. – Я в образе. За нами наблюдают, постарайтесь нас не спалить. Ничего не говорите, только качайте головой.

Дина покачала, при этом смертельно побледнела и чуть не расплакалась. Зимин подскочил и, кусая губы, начал прохаживаться вдоль лавочки. Хотелось надеяться, что со стороны это смотрится естественно. Верной ли была установка встречи с Сарой Морган? Лишнее звено в цепи, которое ни на что не влияло. Но есть такое понятие – логика. К кому в первую очередь побежит раскрытая преступница? А когда поймет, что ее раскрыли, будет ли думать собственной головой?

– Пойдемте, Дина Борисовна, возьмите меня под руку. Здесь больше оставаться нельзя.

Они уходили по дорожке, спешили, словно что-то украли. Зимин неустанно оборачивался – вжился в образ. По дорожке взад-вперед сновали люди, невозможно было понять, идет ли кто-то следом. Дина устала, тяжело дышала, пришлось сбавить обороты. Она выпустила его руку, Андрей уже не настаивал.

– Говорите, Дина Борисовна, только головой не вертите. О чем шла речь?

– Я сделала все, как вы сказали. Про отца, про то, как сбежала у вас из-под носа, пожаловалась, что боюсь идти домой, потому что там засада… Она не знала, что папа арестован, расстроилась, пришла в замешательство. Потом возмущалась, почему я вас привела на встречу. Кто вы такой? Хотела бежать, но передумала, стала выпытывать, уверена ли я, что вы не из Комитета. Дичь какая-то… – Дина испустила нервный смешок. – Как я могу не знать, за кого выхожу замуж? Она не понимала – почему я вот так, с бухты-барахты, решила создать семью. Ничего и не с бухты-барахты, я же не знала, выходя за вас неделю назад, что вы нас накроете. Господи, я уже сама не соображаю, что говорю, путаница в голове…

– Дина Борисовна, все в порядке, вы вели себя правильно. Вы испуганы, издерганы, и это все списывает. Сара знала, что ваш отец арестован?

– Точно не скажу. Мне показалось, что, выслушав последние новости, она расстроилась.

– Он поверила, что вы сбежали? Что рядом с вами не чекист, а ваш единомышленник – пусть и не достигший столь сияющих высот, как вы?

– Я упоминала какие-то подробности – как вышла из подъезда вместе с соседкой со второго этажа, разговаривала с ней, поэтому на меня не обратили внимания; потом шмыгнула за акацию, как дозвонилась до вас, приказала срочно уходить из дома, пока не пришли следователи, или как они там называются… Как мы ночевали у вашего товарища, который уехал в командировку… По поводу вашей персоны не могу ничего сказать, но ее появление Сару обеспокоило.

«Значит, будем ждать углубленных проверок», – заключил Зимин.

– Что по поводу эвакуации на Запад?

– Пока ничего, – Дина смутилась. – Это не быстрый процесс, все надо подготовить. Не знаю, не могу сказать, – честно призналась «сообщница». – Саре надо собрать информацию, проконсультироваться с начальством, определить маршрут отхода… Для этого потребуется время, которое мы с вами должны провести в безопасном месте. Нас обязательно вытащат из этой страны, но это процесс долгий…

– То есть путалась в показаниях и отделывалась общими фразами, – ухмыльнулся Андрей. – Поздравляю, Дина Борисовна, вас бросили на съедение волкам. Свою историческую миссию вы выполнили, можно и в утиль. Признайтесь, вы же понимаете, что никто и пальцем не пошевелит, чтобы вытащить вас из страны. Им это зачем? Вы отработанный материал. В глаза они вам такое, конечно, не скажут, будут жарко уверять, что сделают все возможное…

– Это неправда! – вспыхнула Дина. – Вы просто злопыхатель…

– А вы наивная. Давно пора повзрослеть и перестать смотреть на Запад сквозь розовые очки. Вы не нужны им. Вы всего лишь инструмент. Сломается один – найдут другой. Поверили в сказку о мифическом свободном обществе? Что вас с распростертыми объятиями примут на Западе, дадут роскошное жилье, любимую работу, навсегда избавят от происков ненавистного КГБ? Открою вам тайну, Дина Борисовна, МИ-6 ничем не лучше. Их главное оружие – обман доверчивых людей. И ездят по ушам вам лишь до той поры, пока вы приносите пользу.

– Да заткнитесь вы… Думаете, я вам поверю?

– Ладно, оставим политические страсти. Что еще сказала Сара?

– Сказала, что я плохо выгляжу и мне надо отдохнуть. Вы что-то не сильно огорчены.

– Я в принципе не огорчен. Этого следовало ожидать. Вы – балласт. Про вас постараются забыть, перережут все ниточки. Сару Морган срочным порядком отправят в Лондон – на пенсию или на другую работу. Пришлют другого резидента – какого-нибудь специалиста по культурным связям. Избавляться от вас, надеюсь, не будут, в этом нет необходимости, но могут некоторое время понаблюдать, чтобы составить мнение о моей персоне. А вот это крайне важно в связи с нашей предстоящей миссией.

– Подождите, – Дина задрожала. – Что значит «избавляться» от меня? Вы в каком-то фигуральном смысле?

– Да бог с вами, какие фигуральности. Физическое устранение нежелательных лиц – рядовая практика всех спецслужб мира, и ваши светочи демократии не исключение. Но повторяю – вряд ли. Зачем им сложности и неприятности? Ваш отец все равно у нас, его показаний – уже с горой. Имеется «План В». Разумеется, это ваш план, не забывайте. Сомневаясь в честности своих друзей, вы давно проработали план отъезда из страны, скопили деньги, сделали документы, подкупили пару должностных лиц. Определенная лепта в этом плане – моя, точнее говоря, того лица, за которое я себя выдаю. Есть острое желание свалить из страны – не такой уж я никчемный…

– Я не подкупала никаких должностных лиц, – вспыхнула Дина.

– Это все, что вы уяснили из сказанного? – Зимин ухмыльнулся. – Стесняетесь давать взятки, Дина Борисовна? Не выходите из роли, прошу вас. Есть опасение, что за нами тащится хвост, и это не сотрудник Комитета. Сейчас мы выходим из парка, ловим такси – обычное, к сожалению, едем на квартиру, но не туда, где мы провели последнюю ночь. Та жилплощадь – ведомственная, можем раскрыть карты. Жилье в Тушинском районе – чистое, я его как бы снимаю.

– А ближе снять жилье вы не могли? – проворчала Дина. – Любите просыпаться под рев взлетающих самолетов?

– Давайте без критики. Подпольная аренда жилья в наше время – штука накладная. Вблизи Лубянки подходящих вариантов не было. А теперь замолкайте, все разговоры и инструкции – потом.

Глава третья

Поймать такси удалось только у гостиницы «Варшава». За сумму, названную таксистом, можно было добраться до Омска. Возмутительно! В стране отменили счетчики? Пока Зимин безуспешно торговался, обессилевшая спутница забралась на заднее сиденье и со стоном вытянула ноги – насколько позволяло пространство. Торговаться дальше становилось смешно. Андрей устроился рядом с Диной и захлопнул дверцу.

Таксист всю дрогу насвистывал, с разговорами не лез. Иногда поглядывал в зеркало, подмигивал: дескать, баба нормальная, только больно уж смурная. Мелькали за окном вымытые ночным дождем улицы столицы, обилие наглядной агитации – с чем страна жила уже 63 года. Эйфория после Олимпиады начинала угасать, в Москву возвращались высланные за 101-й километр жрицы любви, уголовники, прочие сомнительные категории граждан.

Дина сидела молча, мрачно смотрела перед собой. Расстояние между «супругами» было больше пионерского. Душевных порывов, когда она хватала его за локоть, больше не было. Несколько раз Зимин оборачивался. Озабоченность вызывали светло-серые «Жигули»-«копейка» – они неустанно висели на хвосте. Пару раз, впрочем, отклеивались, куда-то пропадали, потом внезапно выезжали из примыкающих проходных дворов. Номер Зимин срисовал, но что с этого?

За рулем сидел тип в темных очках – видимо, слепой. На заднем сиденье – вроде еще кто-то, но не точно. Агенты Запада под прикрытием дипмиссий могли использовать кого угодно, в том числе советских граждан, неравнодушных к деньгам. Нанимали их через посредников, чтобы самим не пачкаться. Подчас исполнители даже не знали, на кого работали. Дина обеспокоенно повела плечами, покосилась, но воздержалась от комментариев.

Когда заехали в нужный квартал и водитель начал прокладывать дорогу мимо унылых строений, хвост пропал, по крайней мере визуально. Видимо, «Жигули» осваивали параллельные проезды.

Таксист довез их до третьего подъезда вытянутой пятиэтажки. Что-то промежуточное между сталинской добротностью и хилыми «панельками» 60-х. У тротуара выстроились автомобили – «Запорожцы», «Москвичи», вездесущая продукция АвтоВАЗа. Приобрести машину было сложно, даже имея деньги, но советских граждан трудности не останавливали. Покупали с рук, безбожно переплачивая. Приткнуться таксисту оказалось некуда, он высадил клиентов и стал сдавать задним ходом.

Дина сиротливо мялась, перебирая ручки сумочки. Другие машины во двор не въезжали, но за кустами на перпендикулярном проезде угадывалось движение. Зимин сделал вид, что ничего не за-метил.

– Что-то не так? – хмуро спросила девушка.

– Да, за нами следят твои друзья, – кивнул майор. – Но мы сегодня глухи и немы. Прошу в подъезд, Дина Борисовна. Пятый этаж, квартира справа.

Такое ощущение, что ее гнали палками! Дина перешагивала через ступеньки, торопилась. Риск в происходящем присутствовал, но вроде разумный. Если бы МИ-6 ликвидировала всех проваленных агентов, на нее бы давно никто не работал.

Подъезд был сравнительно просторным, с широкой шахтой между лестничными маршами. На третьем этаже Зимин сделал остановку, приложил палец к губам. Дина прошла поворот, застыла с раскрытым ртом. Внизу, глухо скрипнув, отворилась дверь. Тут же открылась дверь квартиры на первом этаже, вышел кто-то из жильцов. Пространство потряс оглушительный собачий лай.

Женский голос скомандовал:

– Туман, фу! Простите, пожалуйста, не бойтесь, он не кусается, только лает громко…

Зимин ухмыльнулся – мелочь, а приятно. Вот бы всех супостатов собаки покусали… Майор жестом велел продолжать движение.

На пятом этаже он вставил ключ в обитую дерматином дверь – Дина вбежала внутрь, не дожидаясь приглашения. Андрей показал кивком – в комнату. Сам остался у порога, хлопнул дверью, клацнул увесистой задвижкой. Отдышавшись, прижал ухо к двери, стал слушать. Хозяйка со своим питомцем удалилась на прогулку.

Донеслись тихие шаги, кто-то поднимался по лестнице. Кажется, один. Он точно знал, какая квартира, – засек снизу.

Зимин затаил дыхание. Тот, снаружи, сделал то же самое. Так и стояли – прижавшись к одной двери с разных сторон. Ничто не мешало распахнуть дверь, врезать паршивцу в челюсть и перевалить через перила – а затем… искать новую работу в связи с полным служебным несоответствием.

В комнате скрипели половицы, вздыхала Дина Борисовна. Она прошла в туалет, через полминуты зловеще заурчал бачок. Потом сунулась в коридор, глянула исподлобья, ничего не сказала и побрела на кухню. За дверью висело молчание. Потом шаркнула подошва, незнакомец отошел, стал спускаться.

Зимин принялся лихорадочно анализировать ситуацию. Дине Борисовне ничто не угрожает. Дни Сары Морган в СССР в любом случае сочтены. А вот кто такой ее новоиспеченный «муж» и что в дальнейшем от него ждать – вопрос интересный. Он может оказаться тем, за кого себя выдает. Или нет. В МИ-6 не дураки. Любая спецслужба прокручивает хитроумные комбинации, и КГБ не исключение. Убивать его, конечно, не будут, а вот прощупать…

Внизу хлопнула дверь. Андрей оторвался от двери, снял демисезонные ботинки и отправился на кухню. В квартире было чисто – единственное, что можно было поставить в графе «плюс». На кухне просторно – хоть мяч гоняй. Дина сидела на табурете, угрюмо смотрела на своего мучителя. Большой тревоги в его глазах она не разглядела и потому не стала ничего спрашивать.

– Нравится? – Зимин обвел глазами пространство.

– Очень, – кивнула женщина. – Пищу от восторга. Мне кажется или здесь чего-то не хватает?

– Ну, нам всегда чего-то не хватает, – неуверенно начал Андрей. – Зимою – лета, осенью – ве…

– Я догадалась, – перебила Дина. – На кухне не хватает холодильника. И в коридоре его нет. А у плиты не работает ни одна конфорка, жизнь теплится только в духовке. Я проверила, пока вы торчали у двери.

– И что? – не понял Зимин. – Советские граждане должны питаться в столовых. Ничто, в том числе приготовление пищи, не должно отвлекать их от строительства социалистического общества. В двадцатые годы вводили такую установку. Потом наших граждан заело мещанство, семейный быт. Чем вас не устраивает работающая духовка? Она позволяет готовить самое популярное в нашей стране блюдо.

– Какое? – не догадалась Дина.

– Сухари сушить.

– Что за мрачный юмор, – она передернула плечами. – Вместо того чтобы сказать что-то доброе…

– Хорошо, Дина Борисовна, вот вам доброе. Сейчас я уйду, а вы останетесь. Запрете дверь на засов и больше к ней не подойдете. Не важно, кто придет – милиция, коммунальные службы, соседи, которых вы топите, – не подходите и все. Я приду и постучу условным стуком: один короткий, пауза, два коротких. Тогда подойдете, и откроете. Постараюсь добыть какой-нибудь еды. Надеюсь, вы в своем уме, чтобы не совершать необдуманные поступки? Помните, единственный гарант вашей безопасности – КГБ в моем лице.

– Куда это вы собрались? – насторожилась женщина.

– По делам нашим скорбным, – объяснил Зимин. – Мы планируем перейти границу или уже нет? А сама она себя, знаете ли, не перейдет. Не волнуйтесь, я недолго, не успеете соскучиться.

Отлучка явно назрела. Телефон в квартире отсутствовал, связи с коллегами не было. От наблюдения за участниками операции решили отказаться – не хватало еще, чтобы «топтунов» срисовали. Тоже плохо, но из двух зол выбирали меньшее.

Майор должен был связаться с людьми, участвующими в разработке операции. В подъезде было тихо. Андрей бодро скатился по ступеням, вышел на улицу. Подозрительных компаний возле дома не было. Одинокие граждане тоже глаза не мозолили. Автомобили стояли вдоль подъездной дорожки, в том числе пара серых «Жигулей». Номер соглядатая остался в памяти, но майор отказался от идеи его искать.

Из-за угла вывернула длинноногая девчонка с овчаркой-подростком на поводке. Видимо, нагулялись. Собачка, облаявшая шпионов, заслуживала жирную косточку. Андрей повернул в другую сторону, пошел со двора. Быстро пересек подворотню, двинулся по диагонали через детскую площадку. Пару раз озирался – именно так и должна себя вести себя жертва КГБ.

Вышел на улицу, миновал очередную арку, зашагал к остановке, у которой стоял наполовину заполненный троллейбус. Водитель снисходительно подождал, пока он поднимется в салон. За Зиминым в заднюю дверь запрыгнул только паренек лет пятнадцати в расстегнутой куртке и с ученическим портфелем. Из-под куртки выглядывала темно-синяя школьная форма и комсомольский значок. Сомнительный вариант для шпика.

Зимин передал пять копеек за проезд и взялся за поручень. Юный комсомолец увлеченно смотрел в заднее окно. На длинном перегоне троллейбус разогнался, заскрежетали борта, запрыгали «рога». Билета майор не дождался, вышел на следующей остановке. Паренек поехал дальше. Смешно, но он должен был в этом убедиться.

Ближайшие телефоны-автоматы находились на другой стороне дороги – целая вереница будок с таксофонами. Он двинулся к светофору, у которого ждала зеленого сигнала горстка законопослушных граждан…

Майор вернулся через час – личное присутствие не потребовалось. Хватило пары звонков. Полученные инструкции, имена и фамилии, а также код от камеры хранения прочно улеглись в памяти. Надолго оставлять фигурантку одну было нежелательно, это популярно объяснили старшие товарищи. Он и сам догадывался.

На детской площадке лицом к подъездам сидели местные старушки и контролировали все входы. Вот у кого бы поучиться… Нахлынуло неясное беспокойство. Помахивая авоськой, чувствуя спиной цепляющие взгляды «аборигенок», Андрей вошел в подъезд. За дверью на втором этаже играла музыка – знойный бесстыжий «Hot RS» со сладострастными женскими стонами. В музыкальном отношении Зимин считал себя либералом, но такой стыд и срам запретил бы под страхом уголовной ответственности.