Помоги проекту - поделись книгой:
— «Разве не видишь? Я — Единорог — хозяин и хранитель этой части Леса» — ответило волшебное существо, не переставая убирать с её ног последние повреждения.
— «Я не слышала, что в Лесу еще водятся единороги!» — удивилась Лань.
— «Ты много чего не слышала, Принцесса Энниолла!» — коротко и мягко ответил Единорог: «Ведь ты живешь на Свете еще совсем мало лет!»
— «Ой! Я Принцесса! Я вспомнила!!!» — обрадовалась Энниолла-Лань: «Теперь я смогу вернуться к себе домой! К моим родителям и моему милому Гийому!»
— «Не так быстро, принцесса! Не так быстро!» — грустно покачал головой Единорог и его острый серебряный рог блеснул в мягком свете Луны: «Чары, наложенные на тебя колдуньей, очень-очень сильны и если ты покинешь Лес раньше времени, то навсегда останешься в теле лани и даже самые сильные чародеи не смогут вернуть тебе человеческого облика до самой смерти. И очень скоро ты вообще забудешь, что была человеком!»
— «Но как же так! Ведь колдунью победил тот страшный рыцарь! Её чары должны были рассеяться!» — удивилась Энниолла-Лань.
— «Его победа не окончательна и, кроме того, он победил колдунью, но не смог защитить тебя от наложенных ею чар!» — ответствовал Хранитель Леса.
— «И что же мне делать?» — из глаз Принцессы-Лани полились крупные слезы. Единорог вздохнул, приблизился вплотную к ней, своими мягкими губами стер соленые капельки с глаз и шерстки, а потом утешил:
— «Тебя обязательно освободят от заклятья, Энниолла! О твоем исчезновении уже знает всё княжество, а скоро весть о нем облетит и все Королевство! Также узнают, что ты жива и находишься здесь — и самые смелые и доблестные рыцари и волшебники двинутся сюда, чтобы одолеть огромного Черного Дракона, охраняющего эту Чащобу, и на кончике своего меча или магического посоха принести тебе освобождение. Но только тот сумеет одолеть Дракона, кто по-настоящему любит тебя и чья любовь найдет отклик в твоем собственном сердце!»
— «Как я рада!!» — если бы Энниолле вернулся бы хоть на миг её прежний облик, она обязательно бы запрыгала на месте от счастья и захлопала в ладоши: «Мой милый Гийом обязательно придет за мной сюда, освободит меня и, по праву освободителя, сделает своей женой, а отец отдаст ему пол-княжества!!!»
— «А кто такой этот твой Гийом?» — осторожно спросил Единорог, с любопытством наблюдая за грациозными прыжками, которые радостная Принцесса-Лань совершала по укромной полянке: «Он принц, волшебник или рыцарь?»
— «Нет-нет! Совсем нет! Он простой человек — хозяин обойной лавки в нашем городке! Но он очень смелый, благородный и гораздо лучше любого принца и рыцаря!»
— «Правда?» — Единорог пожевал губами и нерешительно возразил: «Но ведь у вас, у людей, род имеет очень большое значение. Этому меня учили еще жеребенком. Если человек — рыцарь, то значит, его предки тоже были рыцари и отличились в сражениях и турнирах и, даже если сам он — обжора и лентяй, частичка их доблести хранится у него в сердце… А если он хозяин лавки — то и предки его были лавочниками и больше всего думали о том, как бы повыгодней купить и подороже продать… Откуда у него возьмется столько доблести, чтобы сражаться с драконами и ведьмами? А ведь ведьму Зиорру и её слуг ему тоже придется победить! Сейчас они боятся подойти к этой роще из-за дракона, озирающего окрестности с вершины, но твоему будущему освободителю придется обязательно сразиться сначала с ними».
— «Как ты можешь такое говорить!» — возмутилась Принцесса-Лань: «Мой Гийом храбрее и благороднее сотни этих бездельников-рыцарей! Кроме того, он — Выборный Лейтенант городской стражи! Если бы ты видел его в форме и доспехах, ты бы так не говорил! Он очень меня любит и я его тоже люблю больше жизни! Он обязательно придет и победит всех драконов и колдунов, сколько бы их не было!»
— «Ну что же, Энниолла! Раз так, то нам остается только ждать! Но пока твой Гийом не пришел, тебе надо быть очень осторожной — в Лесу таится множество опасностей, а я не смогу тебя все время охранять, ведь весь Лес требует моей постоянной заботы! Если ты выйдешь на открытую поляну, окружающую эту его часть, то на тебя смогут напасть и колдунья со своими приспешниками, и просто дикие звери! А если ты заберешься на вон тот высокий холм, верхушка которого видна между веток, то Черный Дракон проглотит тебя — там его логово!»
Пока Принцесса-Лань осваивается в волшебной дубовой роще, куда перенес её Единорог, узнаёт ранее незнакомый вкус трав, цветов и листьев, учится пользоваться своими по-новому острыми слухом и обонянием, перенесемся обратно на равнину в Княжеский Замок, где недавно поселилось Беспросветное Горе, но куда уже спешит невидимыми эфирными тропами Святая Надежда…
В Тронном Зале замка, чьи стены украшены древними трофеями, гербами, схемами Генеалогических Древ и гобеленами, изображающими подвиги предков и знаменательные события династии, собрался Большой Княжеский Совет. Сам князь, сидя на дубовом резном троне, склонил голову на руку, локоть которой уперт в подлокотник величественного сидения. На его суровом и добром лице лежит глубокая тоска, морщины собрались на лбу и вокруг глаз, потухший взгляд устремлен в пустоту. Сидящие или стоящие перед ним (согласно рангу и привилегиям) придворные советники тоже выглядят несчастными и совершенно потерянными, а старик-волшебник, заботливо усаженный в кресло в дальнем углу, так просто приглушенно рыдает, уткнувшись лицом в расшитую бисером подушечку-думку. Лишь один человек выглядит спокойным — расположившийся на низком стульчике по правую руку от князя Артефакт листает развернутый перед ним на лёгком деревянном пюпитре объемистый фолиант, время от времени протягивая пальцы за гусиным пером, торчащим из серебряной чернильницы, которую держит на подносе стоящий за спиной паж. Мудрец то и дело что-то записывает в пергаменный свиток, лежащий на коленях… Вот он перевернул очередную страницу, поднес к глазу увеличивающий кристалл и внимательно прочел строки, затейливым почерком выведенные под миниатюрой, изображающей огромный дуб и сражающихся под ним единорога и черного дракона, а потом поднял глаза на князя и громко произнес:
— «Ваше Высочество! У нас есть надежда! В Книге Предсказаний я нашел строки, которые очень похожи на сложившуюся у нас ситуацию и они явно написаны магической рукой!»
— «Читай! Я весь внимание!» — немедленно откликнулся Андигон и устремил пронзительный взгляд на мудреца.
Артефакт замолк…
— «Читай дальше!» — нетерпеливо вымолвил Князь, но старик-учитель только развел руками:
— «Это всё, мой лорд! Предсказания никогда не бывают полностью ясными и подробными! Но Вы утешьтесь — здесь есть явное указание, что принцесса жива и её можно спасти!»
— «Можно спасти!? Это великолепно, но почему всего лишь «можно»!? Почему ты не сказал — «она будет спасена»!?
— «Ваше Высочество! Чтобы любое предсказание сбылось, требуются воля и усилия людей! Без них, без их веры и трудов, любые строки и слова мертвы! Только люди, преодолевая себя, могут совершать настоящие чудеса!» — склонил голову Артефакт.
В это время двери зала открываются и на пороге появляется мажордом со своей булавой, которую, по преданию, лично вырезал из волшебного ореандрового дерева Первый Троллейнвиргский Князь и вручил Первому Мажордому с магическим заклятием:
Нынешний мажордом — совсем еще подросток (должность передается по наследству), гордо выступил вперед и, трижды грохнув окованным «башмаком» своего драгоценного посоха по каменному полу, ломающимся, но торжественным голосом возвестил:
— «Брат-кнехт Имперского Военного Ордена благородный Сьер Орланд из Орланда к Его Сиятельству с вестями!» — после чего сделал шаг в сторону, поклонился Князю и еще раз с явным удовольствием грохнул булавой.
— «Пусть войдет!»
— «Благородный брат-кнехт! Его Высочество зовет Вас!» (грохот булавы).
Все глаза направлены на двери. В зале — мертвая тишина… так тихо, что слышно жужжание мухи, пойманной пауком в слуховом окошке под самым потолком зала… И вот, в этой настороженной тишине, звонко стуча каблуками, в зал входит рослый воин в длинном светло-сером плаще, капюшон которого откинут на спину. Полуоткрытый полированный шлем без султана (кнехтам он еще не положен) — на согнутой в локте левой руке. Вытянутое бледное лицо словно надвое поделено идущим наискось — от виска к подбородку — извилистым шрамом, под серыми уверенными глазами — темные тени. Рот твердый и надменный. В общем — классический облик относительно молодого, но уже опытного патрульного… Чуть слышно звенят под тканью одежд кольчуга и кольца ножен меча — согласно древним привилегиям, рыцари и воины Ордена имеют право входить с оружием куда угодно, кроме спальной Императора (данное ограничение ввел прапрадед ныне правящего Суверена, после того, как тогдашний Парт Орг Ордена приколол его предшественника к стойке балдахина над ложем, словно кролика или куропатку. Кажется, между Великими Мужами возникла тогда мелкая ссора по поводу неудачной заморской экспедиции, в которой Парт Орг долго и напрасно ожидал обещанных подкреплений, но каким-то образом все же умудрился вернуться с остатками войска и взял штурмом Имперскую Столицу, устроив во дворце настоящую бойню…).
Не доходя трех шагов до трона, воин резко останавливается, щелкает каблуками и вскидывает правую руку в приветствии:
— «Южного Командорства Посланец приветствует Князя Андигона!»
Князь, продолжая сидеть, учтиво склоняет голову — статус посланца не предусматривает другого церемониала:
— «Князь Троллейнвирга приветствует благородного Сьера и ждет принесенной им вести!»
Орланд из Орланда кивает головой, оборачивается к дверям и командует: «Внесите!»
Двое оруженосцев в коротких серых плащах, без доспехов, но при длинных кинжалах, вносят плоский ящичек из темного дерева, без церемоний приближаются и, раскрыв футляр, достают оттуда отполированное серебряное зеркало. Орланд делает рукой сложный жест и оно свободно повисает в воздухе напротив князя. После этого брат-кнехт отступает на шаг и, обернувшись к Андигону, по-военному четко произносит:
— «Ваше Высочество может говорить с Командором и его штабом!»
Зеркало начинает излучать мягкий белый свет, в котором князь и приблизившиеся по его мановению доверенные советники (Артефакт, Начальник Гвардии и все еще шмыгающий носом Волшебник) видят небольшое обшарпанное помещение — скорее даже келью, неоштукатуренные стены которой сложены из плохо отшлифованных крупных гранитных блоков. Посредине — грубо сколоченный стол, на котором расстелена искусно выполненная цветная схема Южного Королевства, а около стола на простых деревянных табуретах расположились двое сумрачного вида пожилых мужчин в потертых темно-серых одеждах без каких-либо украшений. Старший из них — совершенно седой, словно пронзающий насквозь взглядом почти абсолютно черных глаз (белки едва видны), обращается к Андигону попросту, игнорируя этикет:
— «Твой Король лично попросил Парт Орга помочь отыскать твою дочь, князь! Мы выполнили распоряжение! Смотри!» — рука Южного Командора (князь его сразу узнал — видел как-то на церемонии при дворе) вынула из-под одежд короткий жезл (Старик-Волшебник только вдохнул от восхищения — такая мощь исходила от данного магического предмета) и указала им на карту, занявшую все поле зеркала, а потом начавшую разворачиваться за его пределы. Карта стремительно росла, становилась рельефной — на ней проступали горы, леса, города и селения, появлялись и растягивались во все стороны ниточки дорог, по которым тянулись явственно видимые крохотные повозки, всадники и человечки. А жезл нависает сверху и короткими энергичными движениями «стягивает» поверхность куда-то в сторону, пока все видимое пространство не занимает одно сплошное море волнующихся на ветру древесных крон. Кончик жезла касается поверхности и деревья — могучие дубы — растут в размерах, поднимаясь на высокий холм, увенчанный изъязвленной непогодами черной скалой, на которой, сам огромный, как та скала — размером с трехэтажный дом, расположился жуткий Черный Дракон. Князю до мельчайших подробностей видны единственная змеиная голова на не слишком длинной, но и не короткой шее, огромная пасть, усеянная острыми зубами, могучие полуразвернутые кожистые крылья, три пары когтистых лап и длинный хвост с остро отточенным зазубренным копьем-клинком на кончике. Почувствовав внимание к себе, дракон резко вздрагивает и приподнимает страшную голову — он ищет взглядом причину беспокойства и, вдруг, находит тех, кто его потревожил — он смотрит князю прямо в глаза! Пасть чудища медленно раскрывается, в ней начинает клокотать и закипать жидкий огонь… — Андигон и его советники цепенеют от этого взгляда — они застывают на месте, не в силах ни сдвинуться, ни оторвать глаз от страшного зрелища, но тут кончик жезла вовремя «листает» поверхность, переводя её в сторону — дракон исчезает. Потом карта мутнеет и пропадает — перед князем снова келья с хмурыми Орденскими Иерархами. После минутного молчания Андигон собирается с силами и спрашивает:
— «Но я увидел только это чудовище! А где моя дочь?»
— «Она в том лесу, который окружает скалу и дракона. Ни ты, ни мы сами не может её увидеть — она укрыта чарами сложного и страшного колдовства, а дракон, к тому же, не позволяет своей магией разобраться в сути совершенного заклятия. Но она жива и здорова — за это я могу ручаться!» — на этот раз отвечает второй иерарх, вероятно — Рыцарь-Маг.
— «Так что же теперь делать? Как спасти мою дочь и наследницу? С таким жутким драконом вряд ли справится вся моя гвардия! Надеюсь, Орден окажет нам помощь?» — в голосе Князя звучат свойственные ему властность и настойчивость, но собеседники быстро дают понять, что они здесь совершенно неуместны — Командор мрачно усмехается и отвечает твердо, с неприкрытой иронией:
— «А с чего это славного Андигона заинтересовала наша помощь? Разве не он в течение 24 лет своего правления ежегодно отвечал на наши запросы, что «не собирается посылать благородных юношей своего княжества для грязной, бесполезной и гибельной для их Бессмертной Души службы в Ордене?» Или Их Высочество (сарказм в голосе Командора достигает наивысшей точки) запамятовали, как на недавнем празднике Зимней Радости в Столице, в присутствии ряда королевских вельмож, во всеуслышание рассуждали о том, что наш Орден — такое же Исчадие Ада, как и те, с кем он сражается? И что дворянин, пришедший в Орден, для него становится Лишенным Чести? Или Вы полагаете, любезный Князь, что Орден забыл про то, что Ваш двоюродный дедушка командовал Полком Левой Руки армии Лже-императора в сражении при Гелиное, где и был повешен простым сержантом Ордена на тележной оси сразу после разгрома мятежников?» — Командор остановился, сверля тяжелым взглядом опешившего Князя и игнорируя защитные пассы Придворного Волшебника, пытавшегося доступными ему средствами отбить столь явную Магическую Атаку на своего господина. Сам же князь смертельно побледнел и молчал. А Иерарх, смерив его взглядом, продолжил:
— «Орден никогда ничего не забывает, Князь Андигон! В этом наша сила и наше проклятие! И нам, по большому счету, все равно — как нас оценивают вельможи, никогда не стоявшие вместе с нами в Одном Строю на Границе. Но, скажу тебе честно, мы не сможем тебе помочь, даже если очень захотим. Мы уже потеряли из-за твоей дочери одного из самых лучших наших Черных Рыцарей, судьба которого нам до сих пор неизвестна и на которого возлагались такие надежды, о которых ты даже не подозреваешь! Я и Рыцарь-Маг не можем оставить наши посты, чтобы сразиться с Драконом, а победить его можно только в единоборстве! Больше равных по силе этой бестии в нашем Командорстве нет! Выполняя волю Парт Орга, я дам тебе хороший честный совет: собери рыцарей и магов, пообещай им руку твоей прекрасной дочери и пусть они пытают счастья — кто-нибудь обязательно сумеет победить дракона и развеять злые чары! А теперь — прощай! Орден не ждет от тебя благодарности и не примет её — ведь мы только исполняем свой долг!» — зеркало погасло, снова превратившись в простой кусок полированного серебра… Брат-кнехт, молча, окинув Князя таким взглядом, словно примерялся — куда сподручнее, при случае, можно будет воткнуть острие меча или кинжала, при помощи оруженосцев убрал Зеркало в футляр, вскинул руку в прощальном приветствии и, печатая шаг, удалился… Над Тронным Залом повисло напряженное молчание…
— «Что скажете, друзья?» — наконец произнес Андигон усталым слабым голосом.
— «Командор не солгал Вам, Ваше Высочество!» — откликнулся Придворный Волшебник: «Это единственное, за что я могу поручиться. А как победить столь жуткое существо, я не представляю… Магией его, наверное, убить невозможно, а кто решится сразиться с ним один на один — даже не могу вообразить…»
— «А ты что скажешь, Гвардеец?»
— «Всего нашего войска не хватит, чтобы одолеть такого дракона… Не уверен, что даже катапульты и баллисты помогут против него, а огня он не боится… Если бы его можно было заманить куда-нибудь на море и утопить…»
— «Всё ясно с тобой! А что скажешь ты, Артефакт?»
— «Ваше Высочество! Я не вижу особых причин для грусти! Возрадуйтесь! Наша милая Энниолла жива и здорова! И Книга Предсказаний явно обещает нам успех! А совет Командора, мне кажется, очень даже кстати — ведь мы с Вами прекрасно помним, что уже десятки, а то и сотни принцесс были спасены влюбленными в них принцами или рыцарями! Обратитесь ко всем дворянам королевства! И даже к простолюдинам — ведь и среди них иногда таятся скрытые до времени герои! Пошлите приглашение магам — они тоже умеют сражаться! Пусть кто-нибудь из них освободит нашу Принцессу Энниоллу и станет счастливейшим из смертных, заслужив её любовь!»
По мере того, как Артефакт говорил, лицо Князя светлело, глаза начали блестеть, его осанке возвращалось гордость и величие.
— «Решено! Мои верные подданные! Объявите, что Князь Троллейнвирга Андигон отдает руку своей прекрасной дочери Энниоллы тому, кто сумеет одолеть Черного Дракона и снять с неё колдовские чары!»
А далеко-далеко от Княжеского Замка, на полянке у самого края Оврага Серого Тумана, между тем, тоже лелеют надежды… Но совсем другие — мрачные и кровожадные — свойственные злым и жестоким сущностям, какими и являлись превратившаяся в Черную Пантеру колдунья Зиорра и ставшие Отвратительными Гиенами её подручные тролли-мутанты — Хизб, Ут и Тахрир. Сейчас у них заканчивается кровавый пир — сама Зиорра, вытянув мягкие когтистые лапы, уже лежит на боку в сторонке: её набитое свежим мясом брюхо тяжело вздымается — пантера явно съела меньше, чем хотела, но больше, чем могла и теперь ей тяжело двигаться и даже мыслить по-человечески… А у почти дочиста обглоданной туши загрызенного зубра еще суетятся, ссорятся, визжат и дерутся гиены, пытаясь отнять друг у друга еще оставшиеся кусочки съедобных костей и потрохов… Но вот, наконец, Хизб тоже решил, что ничего достойного его внимания на костяке больше не осталось и, облизывая окровавленное рыло длиннющим красным языком, направился в сторону Черной Пантеры и сел на хвост, не доходя до нее — шагах в десяти… Между двумя злыми животными начался следующий диалог, который Сказочник, конечно же, может подслушать:
— «Хозяйка! Мы славно поели, но что будем делать дальше? Мне нравится, в общем, быть гиеной, но как-то неприлично троллю бегать на четвереньках и ловить блох зубами! Кроме того, я очень люблю золото! А как гиене его добывать и копить? И браги тоже не сварить! Вот Ут, правда, утверждает, что уже нашел какие-то грибы, от которых ему становится лучше, чем от сивухи, но мне их вид и запах не шибко приятны…»
— «Отвали, Хизб! Мне тяжко думать… объелась я….» — лениво потянулась Зиорра, выпустив и снова втянув кривые окровавленные когти.
— «Хозяйка! А как же та лань… как её? Разве мы не собираемся её поймать и съесть, чтобы потом снова вернуться в прежний облик? Ведь ты же сама говорила — это единственная возможность?» — продолжал настаивать бывший Старший Тролль.
— «Да, Хизб… ты прав, но сейчас я хочу только с-с-спать! С-с-спать! (Зиорра широко зевнула, обнажив золоченые клыки, ставшие, кажется, еще длиннее). Мы поймаем её… я уже придумала, как это сделать… Эта наивная девчонка обязательно попадется на нашу приманку — ведь у меня еще остались магические способности… не смотря на тот удар, который мне нанес этот проклятый патрульный…. Лишь бы этого мерзкого однорогого копытного рядом не было — тогда нам никто не сможет помешать… Но сейчас-с-с — с-с-спать! И ес-с-сли ты только попытаешься меня разбудить, то я, хоть и с-с-сыта, найду в с-с-себе с-с-силы проглотить твоё с-с-сердце и твою печень!» — Пантера зажмурилась и задремала, даже не успев увидеть того, какой панически-забавный прыжок назад совершил Хизб, который имел основания всерьез воспринимать любую угрозу Хозяйки…
Прошло несколько дней… Прекрасных весенних дней, когда вся природа расцветает прямо на глазах, в считанные часы превращая самый тенистый буерак в чудесную чашу с цветами… Даже зловещий Серый Туман осел в овраге, спустился к самому дну, обнажив склоны, на которых тут же начала пробиваться свежая молодая травка, чуждая любой недоброй магии. А где наша прекрасная Принцесса-Лань? Не случилось ли с ней несчастья? Нет-нет! Весело скачет Энниолла по веселой, усыпанной цветами опушке леса, ничего не боясь — ведь невдалеке, застыв, словно статуя, высится фигура Серого Единорога, вперившего свой взгляд куда-то на Запад, словно сумев разглядеть там что-то очень-очень важное… Наигравшись с мотыльками, погонявшись за веселым зайчишкой, Лань подскакивает к нему и становится рядом — её головка едва выше плеча Единорога — и весело спрашивает: «Куда ты смотришь? Что там увидел? Может быть, побегаем по лужайке вместе? Давай поиграем в догонялки!»
— «Милая Принцесса!» — голос Единорога спокоен и немного печален: «Я уже не так молод, как тебе кажется и вряд ли смогу угнаться за тобой! И, кроме того, я смотрю сейчас очень-очень далеко, и вижу, что мне придется покинуть тебя на несколько долгих-предолгих дней, да и по ночам я смогу только на считанные часы навещать тебя! Важные дела требуют моего присутствия!»
— «Ты говоришь прямо, как мой отец!» — Энниолла капризно сморщила губки: «У него тоже вечно всякие дела — он так редко находил время поиграть со мной в детстве! А что ты видишь там — на Западе? Не едет ли сюда мой Любимый?»
— «Ты действительно так любишь его, Принцесса?» — Единорог внимательно посмотрел на Энниоллу: «Ты не ошибаешься в нем? Не торопись отвечать — ведь от твоего ответа очень многое зависит…»
— «Конечно, я его обожаю!!!» — Принцесса-Лань ни на секунду не задумалась: «Он самый-самый лучший!!! Я жду его в любой момент и мне даже странно, что он все еще не появился! Ведь прошла почти неделя, как ты сказал мне, что мой Папа начал собирать рыцарей! Мне никто не нужен, кроме Гийома! Если кто-нибудь другой сумеет одолеть Дракона, то я убегу в лес и лучше навсегда останусь ланью или дам растерзать себя противным гиенам, чем выйду за него замуж!!!» — Энниоллу так расстроила представленная картина, что она заплакала и, сама того не замечая, уже привычно подставила свою изящную головку под губы Единорога, собиравшего её слезы, словно драгоценную Живую Воду…
— «Хорошо, Энниолла! Я уверен, что твое желание обязательно исполнится! Но мне уже надо торопиться. Прошу тебя — будь осторожна! Не выходи на опушку одна, оставайся поблизости от своей спаленки! Ведь там тоже очень много красивых цветов и разноцветных ящериц и ты можешь поиграть с белками и лисицей — я попросил их развлекать тебя!»
— «Хорошо! Я буду осторожна! А когда ты вернешься?»
— «Ночью. Как только зайдет Луна!» — Единорог понизил голос до шепота, а потом, словно невзначай вскользь коснувшись губами щечки Лани, резко сорвался вперед и через несколько секунд исчез — растворился в возникшем прямо посреди поляны мареве…
В лагере у стен Княжеского Замка людно — у разноцветных шатров, в которых расположились десятки рыцарей и магов помельче (самых знатных разместили, конечно же, в замке), толпятся воины, оруженосцы, конюхи, коробейники, торговцы оружием и лошадьми и всякий прочий сброд, которым стремительно обрастает любая армия — даже если она еще находится в самом зачаточном состоянии… На невысоких, сколоченных из грубых досок подмостках поет залетная сирена (она явно не в голосе — не сезон — ведь у пернатых искусниц только что закончился период брачных игр и вокал порядком надорван), а на Ристалище тренируются полтора десятка самых рьяных (конных и пеших) рыцарей — тыкают копьями масштабную модель Черного Дракона, довольно достоверно исполненную в соотношении «один к трем», стараются на полном скаку попасть из арбалета в глаз… Рядом, на установленных перед черной грифельной доской скамейках, еще столько же потенциальных женихов: кто внимательно, а кто и не очень, слушают они лекцию Придворного Волшебника про уязвимые места драконов вообще и Черного Дракона — в частности, составленную им лично на основании древних и новейших исследований в области Драконологии. На столбе посреди лагеря прибит кусок пергамена со списком, в котором записаны все, кто на данный момент изъявил желание рискнуть жизнью ради Руки и Сердца прекрасной Энниоллы — их довольно много уже — сотни полторы и каждый день список пополняется титулами и прозвищами прибывающих магов и рыцарей. Есть в списке даже три или четыре крестьянина: верный своему слову, Андигон допустил к возможной схватке представителей всех «чистых» сословий, закрыв такую сомнительную честь (умереть ради Принцессы) только для совсем уж низких людей — артистов, кабатчиков, лакеев и золотарей. Сражаться с драконом предполагается в порядке общей очереди — кто первый записался — тому первому и биться. По данному поводу в лагере развернулся нешуточный торг и работает самый настоящий тотализатор: свежеприбывшие горячие рыцари и маги, в зависимости от своей уверенности в победе, степени влюбленности в Энниоллу и толщины кошелька, готовы платить немалые деньги за право «подняться» в списке, чтобы хотя бы попасть в «первую пятидесятку» (что дракон может «продержаться» дольше, никто особо не верит — ведь столько славных рыцарей и героев собрались на битву!). С другой стороны, бойкие чернявые мужички — выходцы с Урезбаджанских гор, активно принимают ставки на то, кто станет победителем. «Фаворитами» считаются: граф Фьюроланд — великий воин и прославленный турнирный боец, который, если верить «Новейшей хронике», своим мечом Рюдандалем в одиночку истребил целое войско Расацинов в Норсевальском ущелье; Старший Королевский Архимаг Манул Занудский, известный тем, что научился превращать золото в свинец и, таким образом, прошел первую половину пути к созданию Хвилософского Булыжника; и, наконец, легендарный Охотник На Драконов Бестиар из Урюкинска, подошедший к делу очень основательно — вплоть до того, что он доставил в лагерь целую свору (30 штук) казказских драконодавов, несколько ловчих кентавров и три катапульты, способные на 200 саженей выстрелить крепчайшую стальную сеть, развертывающуюся прямо в воздухе. На этих героев ставки принимались 50 к 1, но желающих было немного — в основном, спорили — кто из них успеет первым одолеть черную бестию.
У входа в лагерь, конечно же, стоит целая куча прилавков, за одним из которых идет довольно бойкий торг гравюрами с портретом Энниоллы Несравненной и сидит очень-очень грустный чернявый тонкий юноша, на нос которого вздеты два Приближающих Кристалла, вставленных в серебряную оправу. С тяжкими вздохами он принимает деньги от многочисленных покупателей (гравюры пользуются большим спросом — особенно те, что подешевле — на медных пластинках), отсчитывает сдачу и опять грустно никнет над столом, обхватив голову обеими руками…
— «Уважаемый!» — голос очередного покупателя весел и задорен — юноша поднимает голову и видит перед собой то ли преуспевающего лесничего, то ли командира отряда наемников: мужчина средних лет и плотности, одетый в темно-зеленый легкий камзол, перетянутый дорогим серебряным поясом, за который заткнут длинный охотничий кинжал, в высоких сапогах-ботфортах из мягкой лосиной кожи, с закинутым за спину арбалетом и колчаном со стрелами-болтами, стоит, опираясь на украшенную серебряной насечкой короткую рогатину и рассматривает гравюру, выполненную на серебряной пластинке.
— «Слушаю Вас!» — юноша оценивающе, опытным взором оглядывает возможного покупателя — больших денег у того явно нет, но разориться на серебряную гравюру сможет, пожалуй…
— «А вот скажи-ка мне, братец (ты ведь местный, не так ли?): действительно ли настолько хороша эта ваша принцесса Энниолла, чтобы ради нее столько народу готово было полезть прямо в пасть к жуткому Черному Дракону? Или дело просто в призе в пол-княжества?» — глаза охотника (Гийом — а это был, конечно же, именно он — все же решил, что пришелец скорее охотник) смеялись.
— «Она даже лучше, чем на гравюре!» — юноша вспыхнул от с трудом сдерживаемого гнева и по его щекам пошли красные пятна: «Такой прекрасной девушки не было, нет и не будет никогда в наших краях! Я не видел никого красивее её!»
— «О как! Да ты, я смотрю, в нее прямо влюблен!» — рассмеялся охотник и, пока Гийом, не зная, что ответить, продолжал наливаться краской, продолжил: «Так что же ты тогда тут сидишь сиднем, а до сих пор не записался в ряды драконоборцев? Ведь Князь, как я слышал, всем разрешил быть съеденными — даже торговцам!»
— «Если Вы хотите купить эту гравюру, то она стоит два с половиной шиллинга (Гийом совершенно непроизвольно набавил полшиллинга к обычной цене для этого смеющегося над ним человека), а если хотите поболтать, то идите к кому-нибудь другому — я гражданин этого города и никакой чужестранец не смеет надо мной смеяться, тем более — не рыцарь и не гость нашего доброго Князя!» — резко и с достоинством ответил юноша.
— «Да неужели?!» — охотник закинул свою рогатину за плечо, продев руку в ременную петлю и, уперев руки в боки, засунул большие пальцы за пояс: «А ты не трус, пожалуй… И, действительно, — вижу, ты не совсем равнодушен к Принцессе! Молчи! И слушай!» — голос охотника звучал повелительно, — да так, что Гийом не решился его перебивать: «Если ты действительно влюблен, то надо рисковать, иначе будешь как я некогда — смотреть, как твою Любовь тащит к алтарю какой-нибудь грубый мужлан, достойный её ровно настолько же, насколько обычная домашняя свинья достойна академических лавров — только потому, что ты не смог заставить себя сделать Решительный Шаг!»
— «Но как же мне сражаться с Драконом? Я ведь, хоть и Выборный Лейтенант Городской Стражи, про войну и охоту читал только в книжках! Я не умею обращаться с оружием — только с деревянным позолоченным мечом, который нам выдают из Арсенала во время Городских Шествий!»
— «И что с того? Эка невидаль! В твоем возрасте я тоже ничего не умел, а сейчас, пожалуй, многих из этих расфранченных пижонов мог бы уложить рыть носом землю!»
— «А Вам что, приходилось сражаться с Черными Драконами?» — заинтересовался Гийом: «Их, вообще, победить-то можно? Я в книжках читал, что за последние 200 лет не было ни одного случая, чтобы рыцарь или маг вышел победителем из поединка с ними, если сражался один на один!»
— «Победить можно кого угодно! Надо только, чтобы ты сам верил в победу и готовил себя к её достижению!» — ответил охотник.
Гийом задумался, а охотник продолжал смотреть на него изучающее, откровенно скептически щурясь и издевательски изогнув левую бровь… Видя, что так ему придется стоять и ждать весьма долго, он заговорил снова:
— «Не думай, что я уговариваю тебя, но мне просто нужен попутчик — я не люблю путешествовать один, а рыцари меня, простолюдина, в свою компанию не возьмут. С их слугами же мне общаться тоже неинтересно и неприятно. Ты же, судя по книжке, которая валяется у тебя на скамейке, парень грамотный и начитанный — сможешь всякие истории рассказывать! Давай, вместе запишемся в драконоборцы — каждому, кто выступит в поход, Князь обещал выдавать по пути каждый день сухой паек — так что голодать в дороге не придется! Подумай, а вдруг и тебе улыбнется удача? Звать-то тебя как?»
— «Гийом!»
— «А меня кличут Стрелок из Хаттуни! Ну, Гийом, вот и прекрасно! Вот и договорились! Пойдем записываться!»
— «Но как же моя лавка? Как же торговля? Ведь у меня сейчас такие прибыли! Мне не на кого оставить хозяйство!» — засопротивлялся было Гийом, но Стрелок «добил» его вопросом:
— «А вдруг Принцесса Энниолла ждет, что её спасешь именно ты? Ведь бывают же на свете чудеса!?»
Принцесса-Лань грустно брела по Лесу. Ей было очень одиноко — уже спускался вечер, над деревьями висела круглая яркая Луна, белки и лисичка, с которыми она так весело играла днем, разбежались по своим делам, ящерицы попрятались под камни, дневные цветы собрали свои лепестки в бутоны… Никого вокруг — только лунный свет и темные стволы высоченных дубов, да где-то очень далеко ухает сова… Пойти поспать? Но лунный свет так ярок, а ночные запахи так остры — не заснуть. Жаль все-таки, что Единорог ускакал так надолго — он ведь очень умный, с ним спокойно и интересно — его рассказы про Лес, про Страны за Оврагом, про троллей и демонов очень занимательны! А вчера он обмолвился, что скоро этих рассказов не будет — едва Гийом заберет её отсюда, так и он вскоре уйдет на Другую Сторону Оврага — там Лес тоже требует его присутствия и она с ним, скорее всего, больше никогда не встретится. Но когда же придет Гийом! Сколько его можно уже ждать! Она ведь так любит его! Хоть бы весточку о себе подал!
— «Энни-о-о-о-олла-а-а-а!!! Эннио-о-о-о-о-олла-а-а-а!!! Где-е-е-е ты-ы-ы-ы????!!!! Ау-у-у-у!!!» — сердце Принцессы подскочило вверх так, что едва не застряло в горле: это был ЕГО ГОЛОС!!! ОН пришел!!!! ОН здесь!!! ОН ищет её!!!!
— «Я здееесь! Здееесь!» — прокричала она на своем оленьем языке, забыв даже, что любимый без специальных чар не сможет понять её: «Я иду!!! Бегу!!! Я лечу к тебе-е-е-е, Любимый!!!» — Принцесса-Лань помчалась вперед, не разбирая дороги — в одном стремлении — скорее встретить, увидеть милого Гийома… А голос все звал, становился всё ближе:
— «Эннио-о-о-олла-а-а-а!!! Я ту-у-у-ут!!! Где-е-е-е ты-ы-ы-ы???!!!»
Забыв обо всем на свете: о наставлениях Единорога, о Драконе, о диких зверях и колдунье, Принцесса опрометью мчалась к звавшему её Гийому — вот она уже выскочила на опушку, вот уже миновала поляну, вступив под сень темной еловой поросли… Вот-вот она увидит Гийома — его голос совсем рядом!!!
— «Ну, вот ты и приш-ш-ш-шла…!» — прямо на Лань, выскочившую к берегу небольшого лесного озерца, с разных сторон, отрезая все пути к бегству, смотрели четыре пары злых светящихся глаз — три пары зеленых и одна — кроваво-красная…. «Теперь не уйдёш-ш-ш-шь!!!» — глаза начали приближаться и в лунном свете тусклым неживым отливом блеснули шкуры Черной Пантеры и Отвратительных Гиен. Оставалось одно спасение — попытаться переплыть через озеро — Энниолла метнулась к воде, но в ужасе отшатнулась — и оттуда на нее смотрели два огромных, желтых, немигающих глаза — каждый — с суповую тарелку размером.
«Мне конец! Все погибло!!!! Меня обманули!!!» — с острой предсмертной тоской подумала Прекрасная Принцесса и обернулась к своим преследователям, решив умереть так, как положено Принцессам Её Высокого Рода — с гордо поднятой головой. И, странно, вместо того, чтобы кинуться на нее и вцепиться в горло, враги вдруг отпрянули и попятились назад — Энниолла всем телом вдруг почувствовала ту волну ужаса, которая исходила от коварных зверюг… а те все пятились и пятились… и смотрели уже не на Принцессу-Лань, а куда-то мимо нее…
Оглушительный плеск воды, чьи брызги окатили Энниоллу с ног до головы, жуткий громоподобный рёв… Отшвырнув Лань в сторону, из озерка поднялась гигантская черная тень, а Пантера и Гиены повернулись задом, и сломя голову кинулись наутек, преследуемые рокочущей струей яркого-красного пламени, от которого мгновенно вспыхнули факелами окрестные ели. Резко пахнуло паленой шерстью — видимо, кого-то из улепетывавших тварей огонь все же настиг… Уже поняв, что теперь ей придется иметь дело с Драконом, Энниолла, лежащая на земле, в ужасе подняла голову вверх и увидела страшную пасть, раскрытую прямо над ней. Сжавшись в комочек, она крепко зажмурила глаза: «Сейчас!»
Поделиться книгой: