Тайна стоптанных башмачков

– Не-ет! – закричала Анна, пытаясь сопротивляться, и забилась, словно пойманная в сети рыба. – Не-ет!

Дышать было невозможно. Темнота не отступала. Смерть подошла так близко, что от ее ледяного дыхания все волоски на шее вставали дыбом. Анна чувствовала это, хрипела и вырывалась из последних сил… и сбросила наконец то, что мешало ей дышать, – ладонь, зажимающую ей рот.

– Ты нас выдала! – В темноте убежища, где они ожидали возвращения Охотника, были видны только очертания фигуры Жана. – Бежим! Быстрее!

И вправду из внешнего мира ворвались голоса и ржание коней. Отряд Королевы оказался слишком близко, и внимание людей привлекли отчаянные крики. Случайность ли это? Вероятно, нет. Слишком своевременная случайность. Наверняка тот, кто говорил с ней в темноте, прекрасно знал и рассчитал это.

Жан, не теряя времени, расшвырял часть веток уже бесполезной, только мешающей маскировки и, ловко выкарабкавшись из ямы, подал Анне руку, помогая вылезти. Второй рукой он сжимал лук Охотника.

– Вот они! Взять живыми, приказ Королевы!

После темноты ямы и той, более глубокой и страшной темноты дневной свет больно резанул по глазам. На секунду Анна зажмурилась и, подняв ресницы, увидела несущиеся на нее силуэты всадников.

– Беги! Беги же! – закричал Жан.

Сам он, сжав губы и, кажется, став старше на несколько лет, наводил лук, готовясь к выстрелу.

И Анна побежала, признавая право на командование вот этого мальчишки.

Послышался короткий свист стрелы, пронзительно заржали кони.

Оглянувшись, девушка увидела, что один из преследователей, вырвавшийся вперед, падает на землю, нелепо закрыв руками лицо. Выстрел Жана оказался не напрасен. Однако остальные члены отряда – Анна даже не понимала, сколько их – может, всего пятеро, а может, целый десяток, – с криками продолжали преследование, стремясь взять беглецов в кольцо.

– Беги! Ты знаешь, куда бежать!

Она бежала, перепрыгивая через ветки, а за спиной слышался топот копыт. Горячее дыхание лошадей едва не обжигало спину.

Оглянувшись, девушка увидела, что все всадники скачут за ней.

– Брать живьем! Хватай ее! – снова крикнул предводитель отряда. Он казался просто огромным, а его лошадь храпела и поднималась на дыбы, словно для того, чтобы усилить чудовищное впечатление.

– Овраг! – крикнул, задыхаясь, Жан. Он теперь бежал параллельно. – Не отставай!

Легкие обжигало огнем, но недалеко, за молодыми деревьями, и вправду находился овраг. Нужно только добежать, чего бы это ни стоило.

Она и сама не знала, как ноги еще повиновались ей. Вместе с Жаном, петляя между деревьев, они преодолели полосу молодой поросли, кубарем скатились в овраг, обдирая кожу о какие-то кусты, и упали в заросли жгучей крапивы. Но это было не главное – главное, что преследователи отстали. Наверху, над ними, возмущенно ржали кони. Слышались оклики.

– Упустите – всех повешу! – кричал предводитель.

– За мной, – прошептал Жан, морщась от боли, и, опираясь на локти, быстро пополз по крапивным зарослям.

Читать об опасных приключениях гораздо приятнее, чем в них участвовать, и Анна в очередной раз убедилась в этом, тем более что в их ползанье не было абсолютно ничего героического. Все, что им требовалось сейчас, – просто выжить и уйти от превосходящего противника.

Когда оба наконец вынырнули из зарослей, кожа, кажется, вся покрылась волдырями, а руки были исколоты и исцарапаны в кровь.

– Сюда, – прошептал Жан, приложив палец к губам, и кивнул на склон оврага.

Анна уже давно потеряла чувство направления и слепо последовала за мальчишкой. Она так устала и измучилась, что ей стало совершенно все равно, поймают их или нет. По склону они взбирались совершенно не по-геройски, на четвереньках. Девушке хотелось отдохнуть, просто лечь на землю и закрыть глаза, но Жан все время тормошил ее, заставлял бежать.

Они пересекли какой-то ручей и через некоторое время оказались в уже знакомом месте ночлега; правда, из-за того что беглецы приблизились к нему с другой стороны, Анна опознала местность в последний момент. Когда из-за деревьев показалась лошадиная морда, девушка едва не закричала, но узнала Агата. Конь посмотрел на нее с непередаваемой укоризной, обнюхал и фыркнул, словно усмехнулся.

«Ну что, героиня, как твои подвиги?» – так и читалось в его насмешливых темных глазах. На миг Анне даже стало слегка стыдно.

– Кажется, ушли. – Жан, весь грязный, с вспухшим от крапивы красным лицом, повалился на траву.

И Анна последовала его примеру.

Оба просто лежали и дышали, а Агат, отвернувшись от них, спокойно лакомился травой.

Сумерки наступали стремительно. Казалось, только что дымчато-розоватое от заката небо еще оставалось светлым, но вот навалилась ночь, будто набросив на лес тяжелое темное покрывало. Сразу стало прохладней, а ощущение тревоги усилилось.

– Нас не найдут? – спросила Анна, сев на землю и подтянув к подбородку колени. И лицо, и руки сильно чесались, приходилось сдерживаться, чтобы не вцепиться ногтями в зудящую кожу.

– Не должны. – Жан встал и принялся оглядываться. – Это хорошее убежище, к тому же Агат предупредит нас. Здесь и переночуем.

– Нет. – Девушка все же осторожно потерла зудящие руки. – Нам нужно быть у подземного хода. Охотник должен вернуться, и это наш единственный шанс попасть в замок.

– Должен? – Жан, наклонившийся, чтобы сорвать какую-то траву, повернулся к ней. – А если он попался? Если это он выдал им, где нас искать?

– Нет, – повторила Анна и покачала головой. – Он бы нас не выдал.

– Ты уверена? По-моему, ему нет до нас особого дела.

– Я уверена, – ответила она так твердо, как только могла.

Жан вздохнул и некоторое время ползал на коленках, что-то собирая.

Анна, вопреки собственной воле, то и дело скребла то щеки, то руки, чувствуя, что зуд от этого становится только сильнее.

– Вот, – сказал Жан наконец, – пойдем к ручью, умоемся. Я нашел кое-какие травы. Должно стать полегче.

Уговаривать девушку не пришлось. Они быстро добрались до ручья, протекавшего неподалеку, – Охотник, конечно, устроил убежище в удобном месте. Здесь Анна с наслаждением умылась ледяной водой и, пользуясь темнотой, даже позволила себе раздеться по пояс, чтобы нормально ополоснуться.

Жан держался в стороне, чуть ниже по течению. Найденная им трава, а может, и ледяная вода из ручья пошли на пользу. По крайней мере, чесалось уже не так отчаянно.

Некоторое время девушка просто посидела на берегу, но налетевшие комары живо прогнали ее с места. Пришлось натянуть рубашку на еще мокрое тело.

– Ты не передумала идти к дубу? – спросил Жан с явной надеждой.

– Нет. – Анна вздохнула.

– Они могли устроить там засаду. Разумнее всего все же переночевать в убежище, – сделал он последнюю попытку.

– Мы будем осторожны. – Девушка шагнула к Жану и попыталась заглянуть в глаза. – Понимаешь, мы не можем прятаться вечно. Я сама видела: этот мир исчезает в сером тумане. Птицы, животные, растения… все это гибнет каждую минуту. Мы должны хотя бы попытаться его спасти. Другого выбора нет.

Жан тяжело вздохнул.

– Хорошо вам. Вы герои, – пробормотал он, отворачиваясь. – О таких рассказывают истории и слагают баллады. А я кто? Я не герой, понимаешь? Я всего боюсь. Я боюсь умирать. И я предал тебя, ты ведь помнишь?

– Помню. – Анна положила руку на его худое плечо, вздрогнувшее под ее ладонью. – Нет героев, которые ничего не боятся. У каждого есть и страх, и слабости. Главное – их преодолеть. И вполне возможно, что о тебе тоже будут слагать баллады. Почему бы и нет?

– Смеешься? – Он совсем не героически шмыгнул носом.

– Конечно, нет. – Пользуясь темнотой, Анна улыбнулась.

Он помолчал и, снова вздохнув, решился:

– Ладно, пойдем, если нет другого выхода. Только я первый. Посмотрю, чтобы все было спокойно. Когда мы приблизимся к месту, я выйду, а ты жди. Не шевелись и жди.

– Сколько ждать? – спросила девушка.

– Сколько потребуется, – буркнул Жан, кажется, пожалевший, что проявил слишком много эмоций. – Я подам знак, если все будет спокойно. Если нет – возвращайся сюда. Дорогу ты должна была уже запомнить. Он найдет тебя.

«Он» – это Охотник, Анна прекрасно поняла это.

– Хорошо, – согласилась девушка. – Я сделаю так, как ты говоришь.

– Вот и ладно. – Жан поскреб щеку и решительно велел: – Ну, пошли, что ли.

Они пробирались сквозь ночной лес, и снова Анне за каждым деревом мерещилась опасность. Тем не менее она не позволяла воображению взять над собой верх. «Все будет хорошо. У меня получится. Я смогу. Все будет хорошо», – словно молитву, повторяла про себя девушка.

По тому, что Жан остановился и предупреждающе коснулся ее руки, Анна поняла, что они прибыли.

«Он думает обо мне слишком хорошо. Если что, я не найду дорогу назад, особенно в этой темноте», – мелькнуло в голове, но девушка ничего не сказала – уж лучше Жану не знать правды.

– Жди, – шепнул он одними губами и растворился в ночи.

В груди тревожно ныло. Сцепив руки в замок, девушка чувствовала, как подрагивают ее пальцы. Ей было неловко за то, что Жан рискует ради нее. Нет, не ради нее, ради своего мира, ради собственного выживания… и все же очень тяжело оставаться в стороне, чувствовать свое бессилие и не иметь возможности повлиять на что-либо.

«Интересно, думает ли обо мне Принц? Помнит ли он обо мне? Что будет, когда мы встретимся вновь?» – спрашивала себя девушка, глядя на черную громаду леса, обступившего ее со всех сторон.

И в этот момент кто-то схватил ее сзади.

Анна дернулась, попыталась закричать, но сильная рука зажала ей рот.

* * *

Миновав стражу, Охотник незаметно нырнул в узкий простенок между домами и, пройдя дурно пахнущей подворотней, вышел с другой стороны. Уже сколько лет он не был в замке, однако помнил улицы, где играл мальчишкой. Отец разрешал ему общаться с дворовыми и носиться где хочется, но это вовсе не значило, что был слишком мягок и вообще ничего не требовал. Напротив, и спрашивал он с сына вдвойне. Каждый день, прежде чем отправиться к друзьям, приходилось выдерживать длинные и монотонные занятия, а затем упражнения с оружием.

Именно благодаря настойчивости отца лук, меч или арбалет сами ложились в его руку.

– Ты должен уметь постоять за себя и за тех, кто тебе дорог, – учил отец, и теперь Охотник не раз вспоминал его добрым словом.

Для того чтобы открыть подземный ход, было слишком рано, и Охотник отыскал укромный уголок, который помнил еще с детства, и переждал там до наступления настоящих сумерек.

Когда стемнело, Охотник пробрался во дворец. Он уже приближался к нужной комнате, когда по коридору гулко зазвучали шаги. Нырнув в широкую нишу, Охотник замер, слившись с темнотой.

В тусклом свете факелов появились двое, казавшиеся карикатурными отражениями друг друга: высокий молодой темноволосый Принц и маленький невзрачный старик с седой головой. Но именно этот второй вызывал наибольшие опасения Охотника. Учитель, обучивший его когда-то всем приемам боя, несмотря на свой возраст, оставался очень опасным противником, недооценить которого было бы смертельной глупостью.

– Мне надоело, – говорил Принц, зевая. – Я погибаю без свежего воздуха. Можно подумать, будто я заключенный.

– Таково распоряжение вашей матушки, – отвечал старик. Охотник затаился в своем убежище, однако ему почудилось, что, когда бывший учитель проходил мимо ниши, шаги его замедлились. Впрочем, очевидно показалось, потому что тот продолжал как ни в чем не бывало: – Терпение, Принц. Вы же не станете спорить с Королевой?

– А помнишь, – Принц не стал спорить и тут же переключился на другую тему, – помнишь ту блондинку с васильковыми глазами? Она была такой милой и так весело смеялась, когда мы гуляли по саду…

– Я помню ту блондинку. Она совсем не умела держать удар, из нее вышло мало проку, – сухо ответил старик. – Ваше высочество слишком добры…

Звук голосов и шаги затихли, но Охотник подождал еще некоторое время, прежде чем выбраться наружу. Только убедившись, что никого нет, он последовал дальше.

В комнате, откуда управляли открытием тайного хода, было полутемно. Свет нескольких факелов едва ли разгонял собравшийся сумрак, окутывающий все пространство, и только две статуэтки – девушка и волк – отчетливо вырисовывались в темноте. Эти двое вели свой безмолвный поединок, противостоя друг другу, как свет и тьма. Девочки, направляемые рукой Королевы, издревле приходили в лес, чтобы убивать. Волки защищали, как могли, хотя, к сожалению, не отличались особой сообразительностью. Вечный поединок, запечатленный теперь в камне.

Охотник шагнул к фигуркам, чтобы привести их в движение, но тут в горло его уперлось лезвие меча.

– Так и знал, что это ты, – проговорил сухой старческий голос. – Приятно видеть тебя снова, мой бывший ученик.

– Не могу ответить тем же, бывший учитель. – Охотник замер, зная, что у старика превосходная реакция и тот успеет без колебаний нанести удар, прежде чем удастся что-либо предпринять. Но ведь каков старый лис! Почуял врага буквально нюхом. – Его высочество тоже здесь или предается романтическим воспоминаниям у себя в покоях?

– Думаешь, я не управлюсь с тобой в одиночку? – Старик хихикнул. – Мне было любопытно посмотреть, что с тобой стало.

– Смотри. – Охотник развел руками, стараясь незаметно дотянуться до ножа. – Как понимаю, здесь у вас и посмотреть больше не на что. После воцарения Королевы весь ваш блистательный талант приходилось тратить на обучение девочек… Ах да, совсем забыл сказать, судя по ним, ваш учительский навык дал сбой.

– Ты же не думаешь, что я рассержусь и потеряю бдительность из-за таких пустяков? – парировал учитель. – Тем более дошли до меня слухи, что одна из учениц оказалась гораздо способнее, чем от нее ожидали.

– Не ее ли вы сейчас ищете? – иронично поинтересовался Охотник, нащупывая нож. – Как понимаю, как раз для того, чтобы вручить ей обещанную награду, выдать замуж за вашего красавчика Принца и посадить молодых на королевский трон? Очень мило с вашей стороны. Я и цветы к свадьбе припас. Бордовую розу. Могу показать.

И тут учитель наконец допустил ошибку, какую не допустил бы никогда раньше, – видимо, и вправду стареет. Он словно растерялся и моргнул.

Упускать такой шанс Охотник не собирался. Он отпрянул и вытащил нож. Конечно, нельзя назвать охотничий нож равносильным мечу оружием, но это лучше, чем ничего, тем более если уметь с ножом обращаться. А Охотник точно умел.

Старик уже снова медленно надвигался на него, а Охотник отступал, выбирая выгодную позицию для атаки. На его стороне не так уж мало – во-первых, молодость; во-вторых, отличная реакция; в-третьих, если сократить дистанцию так, чтобы оказаться вплотную к противнику, поднырнув под его мечом, тот потеряет все свои стратегические преимущества и станет уязвимым.

Но учитель, конечно, тоже понимал эти возможности и противопоставлял им накопленный годами опыт и блестящее, неподвластное времени мастерство. Они медленно, словно в их распоряжении была целая вечность, кружили по полутемному залу, будто два хищника, не решающиеся перейти к кровавой схватке. Каждый слишком хорошо понимал, что противник не даст ему шанса на ошибку, первый же промах окажется роковым для того, кто его совершит.

А Красная Шапочка и Волк наблюдали за разворачивающейся сценой, и Охотнику казалось, будто каменные изваяния усмехаются. Хотя, конечно, это была всего лишь игра теней из-за дрожащих от сквозняка огней факелов.

– Ты набрался мастерства, – наконец заговорил старик снова. – Ты убил многих из замка.

– И не только из замка, – уточнил Охотник. – Я не считал. А вы считали всех тех, кого отправляли на смерть? Вы видите во снах ваших мертвых учениц?

– Только ученика. И я убиваю его в каждом сне, в котором вижу. – Старик провел обманный маневр, испытывая противника, и меч прошел так близко, что Охотник ощутил холод стали.

– Хорошо, что мы сейчас не спим. Выходит, мне повезло, учитель. – Он усмехнулся.

Поединок затягивался, и Охотник начинал всерьез беспокоиться. Старый лис, похоже, продержится еще долго, а там время начнет играть ему на руку. В любой момент может появиться кто угодно, поднимет шум… и план сорвется. Похоже, придется идти на риск – ну что же, не впервой.

Но тут учитель допустил вторую ошибку. Он посмотрел куда-то, словно увидел что-то в коридоре… Мгновение, но в поединках все решают вот такие мгновения. Они драгоценнее часов или лет, ведь именно они позволяют выжить.

Проскользнув под мечом противника, Охотник по самую рукоятку всадил нож в незащищенную грудь учителя, а затем с силой вырвал. Из горла старика вылетел хриплый стон, меч с тяжелым звоном упал на каменный пол, а морщинистая рука с высохшей, пятнистой от времени кожей прижалась к ране, словно стремилась соединить ее края.