Помоги проекту - поделись книгой:
Меня порой просили выступить за Университет на различных соревнованиях: лыжи, биатлон, легкоатлетический кросс, – и Иван Сергеевич никогда не возражал против этого, можно сказать даже, что приветствовал. «Человек, имеющий высокое спортивное звание, должен быть всесторонне развит, он должен обладать всеми спортивными навыками», – часто повторял он.
Перемены в стране, случившиеся в конце 80-х – начале 90-х, он воспринял весьма болезненно, близко к сердцу. Энтузиаст спорта и физической культуры, он переживал за детей, которые только вступали в жизнь и оказались лишены многого из того, чем обладали предыдущие поколения. Закрытие в 90-е огромного количества спортивных школ, как мы сейчас понимаем, имело печальные последствия для нескольких поколений подростков.
И в своих поздних работах и выступлениях Иван Сергеевич старался показать, доказать, что система ГТО имела очень много достоинств, что вся спортивная система, выстроенная в СССР – «от значка ГТО к олимпийским медалям», – позволяла дать школьникам очень хорошее воспитание и образование, не только спортивное. Иван Сергеевич знал, что говорил. Ведь он сам много лет ездил по всей стране на юношеские соревнования, отыскивая перспективных спортсменов, работал в вузовской спортивной системе.
Мне кажется, Университет и Иван Сергеевич очень подходили друг другу. Прекрасная спортивная база у Университета была в Эшерах, там Иван Сергеевич бывал много раз, были налажены спортивные контакты с университетами Венгрии, Польши, ГДР. Университет славился спортивными достижениями: бокс, легкая атлетика, плавание, биатлон. Мы были лидерами во многих дисциплинах, и когда Университет начал резко сдавать позиции в спортивной сфере, Ивана Сергеевича это сильно расстраивало и беспокоило.
Общались мы с Иваном Сергеевичем практически до последних дней его жизни. Мне казалось, что, кто бы ни позвонил, он каждого сразу узнавал по голосу. Он помнил каждого из своих учеников, а их у него за много десятилетий тренерской деятельности было огромное количество. На каждого человека он заводил своего рода досье, очень подробное: откуда приехал, дата, месяц, год рождения, с каким результатом пришел тренироваться к нему, чего впоследствии добился… О каждом из своих спортсменов он мог рассказать очень много. Я помню его слова: «Любаша, я помню всех».
Иван Сергеевич очень долго оставался в прекрасной физической форме, старался много двигаться. Он не признавал своего возраста, а когда начал, что называется, сдавать, то повторял: «Не обращайте внимания, это старые травмы».
Когда-то соперники в секторе, но хорошие товарищи за его пределами, сегодня мы, ученики Ивана Сергеевича, сохранили дружеские отношения. Вот уже много лет три-четыре раза в год мы собираемся за чашкой чая, обмениваемся новостями, вспоминаем спортивную молодость, рассказываем про детей и внуков…
Иван Сергеевич часто принимал участие в наших посиделках, и теперь, когда его с нами нет, мы будем продолжать встречаться уже в память о нем, никогда не забывая, что этот замечательный человек, являвшийся для нас примером и образцом, объединил нас, подружил и во многом определил нашу судьбу.
Сегодня спорт в Университете, к сожалению, не занимает такого места, как раньше, спортивная кафедра СПбГУ не имеет уже такого влияния и авторитета, но я уверена, что память об Иване Сергеевиче должна быть увековечена – в публикациях о нем, в соревнованиях в его честь. И мы, его ученики, приложим для этого все усилия.
Ю.Я.Баландин. Главный тренер моей жизни
С Иваном Сергеевичем судьба свела меня, когда мне исполнилось 23 или 24 года. Уже забылись мои юношеские победы и даже рекорды СССР. Я женился, окончил институт и был принят инженером на завод «Большевик». В семидесятые-восьмидесятые все крупные городские предприятия имели мощные спортивные команды, для спортсменов создавались условия…
Основным местом для занятий легкоатлетическими метаниями в городе на Неве было запасное поле стадиона им. Ленина. Всё проходило на улице. Зимой «на Ленина» утрамбовывался снег, включались вышки освещения. Тренеров, занимающихся метанием молота, было так много, что молот метали также на стадионе «Динамо», на Зимнем стадионе, на «Спартаке» в Удельной, а впоследствии на поле у манежа Алексеева на Раевского. Были ещё и сектора на заводских базах. Метание диска и копья, толкание ядра – на всех стадионах. Это были золотые годы легкоатлетических метаний. На городских соревнованиях по метаниям в каждом виде заявляли по 30-60 участников. Метали с утра до вечера, по три попытки подряд, чтобы соревнования проходили быстрее. Конкуренция была высочайшая.
И на этом фоне толкание ядра в нашем городе выделялось особо. Те, кто тогда занимался метаниями, прекрасно знали, кто такие А.Барышников, Е.Миронов, В.Войкин, Г.Михайлов, С.Донских, А.Калабин…
Очень сильная легкоатлетическая команда была и на «Большевике», особенно были сильны метатели. Достаточно назвать метателей диска – П. Михайлова, А.Андрианова, Н.Горбачёву…
Когда мои результаты перестали расти, я ушёл от своего первого тренера И.С.Захарова и примерно через год самостоятельных занятий обратился к И.С.Краснову с просьбой начать меня тренировать. Иван Сергеевич согласился.
На моё решение сильно повлияли стиль и результаты метателя молота Павла Репина, который работал с Иваном Сергеевичем. Павел не обладал эталонной техникой метания, зато выделялся незаурядной динамикой и мощью, чего мне в те годы и не хватало. Кроме того, хотелось узнать что-то новое, работая в одной группе с такой мощной парой, как Миронов – Краснов.
Особенно сильное впечатление на меня произвели тренировки, которые Иван Сергеевич проводил в ЛГПИ им. А. И. Герцена. Атмосфера занятий была для меня непривычна. Иван Сергеевич умел превратить каждую тренировку в непринуждённое, весёлое времяпрепровождение, всё сопровождалось его обаятельной улыбкой, дружескими жестами и шутками. Время пролетало незаметно, и в этот зал хотелось приходить снова и снова. Известно, что многие спортс мены во время тренировочного занятия зачастую ведут себя как дети: кто-то капризничает, кто-то жалуется на боль в мышцах после нагрузок.
Иван Сергеевич шутливыми замечаниями мотивировал ученика на выполнение упражнения так, что тот забывал о своих жалобах и выполнял задание с полной отдачей, – высший пилотаж.
Это было для меня в новинку, хотя до этого я тренировался в школе В. И. Алексеева и имел возможность наблюдать тренировки, которые проводили тренеры школы и сам Виктор Ильич. Там царил дух профессионализма, серьёзного взрослого спорта. Все были заняты делом и расслабиться могли только в раздевалке.
Помимо В.И.Алексеева, в Ленинграде в 1950-1970 годах плодотворно работали О.В.Колодий, Ю.М.Лутковский, Ю.П.Фёдоров, и Иван Сергеевич встал в один ряд с этими выдающимися учёными в области физической культуры и спорта во многом благодаря достижениям своего ученика Евгения Миронова.
На первых порах среди других спортсменов Женя Миронов особо не выделялся своими данными и результатами. Высокий, широкоплечий, но уж очень сухопарый, поджарый, он, скорее, походил на баскетболиста или прыгуна в высоту. А его неизменные очки с сильными диоптриями никак не вязались с обликом богатыря. Думаю, Женя и Иван Сергеевич очень подходили друг другу. Иван Сергеевич с его обаянием, многозначительными театральными паузами перед тем, как что-нибудь сказать, и Женя – с его жизнелюбием, открытостью, широченной улыбкой, заразительным смехом, который сразу располагал тебя к этому парню. Надо отдать должное таланту Ивана Сергеевича, который разглядел в этом нескладном парне будущего чемпиона.
В карьере и тренера, и спортсмена важнейшую роль играет мотивация. Общаясь с Иваном Сергеевичем, все чувствовали его талант воодушевить ученика, заразить его стремлением к цели. Он не был тренером-диктатором, скорее единомышленником, коллегой, мудрым товарищем, Учителем.
Многие тренеры по вечерам корпят над планами тренировочных занятий, тщательно записывают каждый шаг, каждое движение ученика на тренировке. Не помню, чтобы Иван Сергеевич этим занимался, хотя, зная его склонность к научной деятельности, это вполне возможно. Что касается меня, то мне он предоставлял полную свободу в принятии решения: что делать в тренировке, в каких количествах…
Я в своей тренерской деятельности руководствовался теми же принципами. Мои ученики выступали и на Олимпийских играх, и на чемпионатах мира, но при этом у меня нет ни их дневников, ни планов тренировочной работы! Да, есть программа подготовки, определённый набор упражнений, их последовательность, но нет строгих отчётов о том, что они делали и в каких количествах. Спортсмен – это живой человек со своими проблемами и слабостями. Тренер предлагает ему программу на тренировочное занятие или на тренировочный цикл, а потом наблюдает за тренировочным процессом и вмешивается, только если что-то идёт не так. Когда отношения тренера и ученика строятся на таких принципах, то и необходимость в мотивации спортс мена на высокий результат отпадает. Никто не мотивирован на высочайшие достижения больше, чем сам ученик, а роль тренера – просто не мешать спортсмену, в случае необходимости корректировать подготовку. В этом смысле Иван Сергеевич, тонкий психолог, был идеальным тренером.
Постепенно из неуклюжего очкарика-студента Женя Миронов превратился в настоящего атлета, мощного, с прекрасной техникой толкания. Не случайно потом много лет все статьи о толкании ядра в журнале «Лёгкая атлетика» сопровождались кадрами из кинограмм толкания Евгения Миронова. Позы, которые он занимал во время толчка, и сегодня можно считать эталонными.
Многое дало Евгению и сотрудничество с опытнейшим ленинградским легкоатлетом Валерием Войкиным. Валерий и Женя много тренировались вместе, и Валерий щедро делился опытом, приобретённым им на международных соревнованиях, знаниями, полученными в работе со своим мудрым педагогом Е. М. Лутковским и в процессе общения с лучшими толкателями мира.
Фаворитом олимпийских соревнований в Монреале, куда Евгений Миронов отправился в составе сборной СССР, был Александр Барышников. Мировой рекорд, установленный им незадолго до Олимпиады, да ещё и достигший психологической отметки 22,00 м, делал его безоговорочным претендентом на золото Олимпиады. Олимпийский рекорд Барышникова, установленный в квалификационных соревнованиях в Монреале, также подтверждал его бесспорное лидерство. Основным конкурентом нового мирового рекордсмена считали германского толкателя Удо Байера. О шансах на медаль второго ленинградского атлета Евгения Миронова, дебютанта сборной команды страны, могли говорить только самые отчаянные оптимисты. Да, он стал чемпионом СССР с результатом 21,53 м, но мало кто верил, что этот парень добьётся чего-то в олимпийской борьбе. Однако во время финальных соревнований у Барышникова что-то пошло не так, ядро с трудом долетело до отметки в 21,00 м. Байер же выступал уверенно, зафиксировал результат 21,05 м. И тут «тёмная лошадка» Женя Миронов в пятой попытке показывает 21.03 м! Серебряная медаль! Позади (20,55 м) остаётся прославленный американец Алан Фейербах!
Спустя 40 лет Удо Байер публично признался, что участвовал в систематической допинговой программе ГДР. Правда, его признания состоялись слишком поздно для Международного олимпийского комитета, чтобы лишить его золотой олимпийской медали.
Когда сборная СССР вернулась домой после Олимпиады в Монреале, Иван Сергеевич описал Женино выступление со свойственным ему лаконизмом и чувством юмора: «Вышел, плечищи широченные, ручищи длиннющие. Бац! И второе место».
Женя не попал в состав команды на следующей Олимпиаде, но конец 70-х – начало 80-х также было очень успешным для Ивана Сергеевича и его учеников. Павел Репин стабильно метал молот за 77 метров и даже стал серебряным призёром чемпионата СССР в 1981 году. В 1982 и 1983 годах и Женя, и Павел показывали высокие результаты, но 1983 год стал завершающим в карьере П. Репина, Е. Миронов выступал еще год.
Для Ивана Сергеевича закончился очень важный этап жизни. Но жизнь продолжалась, и он сумел реализоваться в педагогической и научной работе, но это уже совсем другая история.
Б.С. Воинов. Дружба длиной в восемьдесят лет
С Ваней Красновым мы дружили с детства. В лысковской школе № 1 у нас была большая компания мальчишек, но с первого класса сформировалась тройка друзей: Иван Краснов, Эдуард Лугинин и я, Борис Воинов.
Ваня жил в верхней части Лыскова у Казанской церкви, Эдик – в центре у собора Спаса Преображения, я – на Большой Советской, недалеко от школы. Родители мои были врачами: мать – педиатр, заведовала детской и женской консультацией, отец – ветеринар, руководитель ветеринарной лаборатории. Эта лаборатория занимала часть дома, в оставшейся части жила наша семья.
Школа наша располагалась на Большой Советской улице в здании бывшей мужской гимназии, для которой братья Ермолаевы, владельцы местного пивоваренного завода, еще до революции отдали свой дом. Сначала у нас было совместное обучение, потом мы учились отдельно от девочек, школа стала называться «Мужская средняя школа».
Учились мы хорошо и с удовольствием. Как все мальчишки, на переменах бегали, шалили. Никак не могу забыть один эпизод, за который мне до сих пор стыдно. Однажды между мной и Ваней была стычка. Не помню, из-за чего, но я был на него в сильной обиде. В перчатке с толстой ворсиной, очень колючей, я ударил Ваню по лицу, разбил ему лицо в кровь, наверное, Ване было очень больно. Но мы быстро помирились. Больше между нами подобных конфликтов не было.
Спорт вошел в нашу жизнь с детства. В школе был спортзал, там установили турник, и мы часто упражнялись на перекладине. У Вани хорошо получалось крутить «солнышко».
Любимым времяпрепровождением был футбол. Конечно, с удовольствием рыбачили. От Лыскова до самой Волги раскинулись богатейшие заливные луга, озера Лебединое, Песочное, Макарьевское, Плоцкое. Через Макарьевское озеро был проложен мост на пристань к Волге. Тогда еще сохранилась мощеная купеческая дорога от Лыскова до пристани, проложенная во времена знаменитой Макарьевской ярмарки. После уроков мы часто бегали на Волгу к пристани, это семь километров, а потом возвращались домой через луга. В лугах рос щавель, дикий лук, другие съедобные травы. Мы часто занимались сбором этих растений – это было большим подспорьем.
Зимой катались на самодельных коньках и лыжах по замерзшей реке Сундовик. Очень любили съезжать с гор, особенно с Оленьей горы. Оленья гора очень крутая, и восторгу не было предела, если удавалось съехать, не упав.
Когда началась война, нам было по двенадцать лет, мы окончили 6-й класс. В войну наша школа работала, мы продолжали учиться, несмотря на то что на базе школы был развернут военный госпиталь, куда привозили фронтовиков. В сентябре 1941 года были введены карточки на хлеб, сахар и другие товары. Город ночью погружался в темноту, было установлено дежурство, строго соблюдалась светомаскировка. Немецкие самолеты прорывались до Горького, бомбили автозавод, иногда зарево было видно из Лыскова. Все предприятия города работали.
Мы как могли помогали взрослым. Отец Ивана Сергей Иванович работал в мастерской, где изготавливали валенки, которые шли на фронт. Шерсточесальную машину вначале крутили вручную, а позднее приобрели движок для нее. Мальчишки активно помогали рабочим мастерской.
При женской консультации, где работала мама, организовали молочную кухню. Детей всего города снабжали молоком, и мы помогали его разносить. Также ребята работали в госпитале.
Несмотря на военное время, мы не прекращали ходить в школьный спортзал. Однажды я неудачно соскочил с турника и вывихнул руку. Ваня помог мне зафиксировать руку, а потом мы пошли искать врача. Все были заняты на операциях и перевязках, пришлось долго ждать, и Ваня все время меня подбадривал. Руку мне вправила Елена Андреевна Чачина, – впоследствии известный хирург, заслуженный врач РСФСР. После войны она была награждена медалью «За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны», стала почетным жителем города Лысково.
В 1944 году от туберкулеза умер мой отец (как ветеринар он много ездил по области, боролся с падежом скота и, в частности, с сибирской язвой), спустя год умерла от сыпного тифа мама. Я остался с бабушкой и дедушкой, которые, к счастью, получали рабочие продовольственные карточки. У бабушки и дедушки была овчарка. Они ходили с ней на работу в гостиницу, собака трудилась сторожем – на нее тоже была оформлена рабочая карточка.
И в этот особенно тяжелый период для нашей семьи я всегда ощущал Ванину дружескую поддержку.
Через год после окончания войны мы окончили школу. Ваня и я решили ехать учиться в Горький. Ваня поступил в Педагогический институт на исторический факультет, я – в Горьковский политехнический институт.
Во время учебы мы продолжали тесно общаться. Ваня серьезно занялся легкоатлетическими метаниями и позже стал мастером спорта по метанию молота. Мои успехи в спорте были несколько скромнее – второй разряд по велосипедному спорту.
По окончании учебы Ваня уехал в Ленинград, я остался в Горьком. Спустя несколько десятилетий мой друг стал профессором кафедры физического воспитания в Ленинградском (Санкт-Петербургском) государственном университете, я – профессором кафедры радиотехники радиофизического факультета Горьковского (Нижегородского) государственного университета. Иван ушел на пенсию в 2011 году, я немного раньше – в 2009-м. Все эти годы, несмотря на расстояние и разные профессиональные интересы, мы оставались на связи. Встречались, как правило, в Москве, куда часто приезжали на конференции. В обязательном порядке созванивались 5 февраля и 5 апреля – поздравляли друг друга с днем рождения.
Не забывали мы и про третьего участника нашей дружеской компании. Эдик остался в Лысково и со временем стал заведующим плодопитомником. Благодаря ему у меня на даче уникальный сад. Знаю, что Эдик советами помог Ване с благоустройством дачи.
Больше семидесяти лет мы продолжали переписываться и перезваниваться. Детская и юношеская дружба осталась на всю жизнь.
О.С.Глотов. Масштаб личности Ивана Сергеевича понимаешь с годами…
С Иваном Сергеевичем я познакомился во время каких-то студенческих соревнований гиревиков в Университете. Это был 1999 или 2000 год. Я неплохо выступил, и Иван Сергеевич, обратив внимание на мой результат, пригласил меня заниматься вместе с университетской сборной по гиревому спорту. И за две недели между университетскими соревнованиями и городскими он довел мой результат со второго разряда до первого! Рекомендации его были предельно конкретны: «Олег, у тебя развиты руки и развиты ноги, и просто надо сделать так, чтобы они «были связаны» между собою», – сказал он и предложил комплекс упражнений на турнике для развития мышц корпуса.
На меня тогда это произвело сильное впечатление. Иван Сергеевич, с его огромным опытом и тренерским интеллектом, мгновенно «диагностировал» проблему и тут же предложил способ ее решения, оказавшийся весьма результативным. И такое происходило не только со мною, но и со всеми, кто проходил через его руки.
Он в течение очень короткого времени определял слабые места каждого спортсмена, с которым работал и с помощью внятных четких рекомендаций корректировал состояние спортсмена и улучшал его кондиции.
В студенческие годы я довольно активно занимался спортом, самыми разными видами, но впервые столкнулся с тренерским профессионализмом такого уровня.
Иван Сергеевич давал очень много интереснейших упражнений, причем бывало и так, что привычному, всем известному упражнению он добавлял небольшую вариацию, и рутинное вроде бы упражнение начинало «работать» по-новому, и ты его выполнял с каким-то особым настроением и удовольствием, и это оказывалось очень полезно.
Но мы выигрывали не только за счет методических талантов нашего тренера: Иван Сергеевич умел создать командный дух, благодаря которому каждый стремился выступить как можно лучше, прыгнуть выше головы. При всем соперничестве внутри команды СПбГУ у нас никогда не было конфликтов, а дружба и добрые отношения, которые родились много лет назад на тренировках, продолжаются и по сей день.
В этом, в создании замечательно теплой дружной атмосферы в команде с ним тоже мало кто из тренеров мог сравниться.
Нельзя сказать, что при знакомстве Иван Сергеевич производил ошеломляющее впечатление: те, кто его видел впервые, едва ли могли предположить, что ученики этого немолодого и скромно, очень обыкновенно выглядящего «дядечки» в очках завоевывали самые высокие награды на Олимпиадах и других престижных турнирах. Масштаб личности, интеллект Ивана Сергеевича становились понятны только спустя какое-то время, при более тесном общении. Хотя на его интеллигентность ты обращал внимание сразу.
Иван Сергеевич был человеком весьма азартным, но чувства свои сдерживал, даже если видел, что кто-то поступает неправильно. «Если человек неправ, то он должен сам понять, что он неправ» – так, наверное, можно сформулировать его установку. Он будто давал человеку шанс исправиться самому. Часто это работало, но, возможно, в иных ситуациях ему стоило быть более жестким, стукнуть в какой-то момент кулаком по столу, но это уже был бы не Иван Сергеевич…
С.С. Донских. Долгая счастливая жизнь
Пожалуй, можно выделить три этапа нашего общения с Иваном Сергеевичем.
Я вошел в сборную Советского Союза примерно в то же время, когда Иван Сергеевич был старшим тренером сборной по толканию ядра, в конце семидесятых. Но тогда общение наше не было особенно насыщенным: «здравствуйте, до свидания…». Иван Сергеевич тренировал Евгения Миронова и других своих воспитанников и в работу других спортсменов, у которых были свои тренеры, не вмешивался.
Иван Сергеевич, как и многие его коллеги того поколения, был настоящим трудоголиком, он был тренером не то что «на полный рабочий день» – его профессиональная деятельность не останавливалась ни на минуту, но это не было ему в тягость, никакого «профессионального выгорания», как сейчас говорят, у него не было, от своего любимого занятия он никогда не уставал.
Довольно близко мы познакомились позже, в период, когда на стадионе «Динамо» под руководством Ивана Сергеевича тренировался один из самых известных его учеников Павел Репин. Там же тренировался и я, мы тепло общались и даже отмечали окончание сезона поездками на рыбалку в Барышево – место, которое Иван Сергеевич очень любил. Рыбалка, пожалуй, была любимым досугом Ивана Сергеевича. Улов Ивана Сергеевича неизменно оказывался больше и солидней, чем у нас с Пашей.
На рыбалке он раскрепощался и начинал рассказывать истории, в том числе и рыбацкие, где-то, возможно, он мог и присочинить слегка, но делал это невероятно обаятельно и смешно. Рассказчик Иван Сергеевич был замечательный, но, к его чести, он никогда не пытался специально кого-то рассмешить, поразить, привлечь к себе внимание какой-то невероятной историей. У него это всегда выходило очень органично, естественно, а все байки у него были к месту.
Когда я уже работал старшим тренером сборной команды города по метаниям в Комитете по физической культуре и спорту, мы, естественно, часто встречались с Иваном Сергеевичем на соревнованиях и различных совещаниях, общение наше носило уже более деловой, но по-прежнему искренний и сердечный характер.
Резкие перемены, произошедшие в стране в конце 80-х – начале 90-х, не могли оставить Ивана Сергеевича, убежденного коммуниста, не отрекшегося от своих убеждений, равнодушным, но его общение с коллегами, придерживавшимися других взглядов, по-прежнему было доброжелательным и взаимноуважительным. Я, например, с Иваном Сергеевичем мог спорить на темы политики, но ни профессиональным, ни личным нашим контактам это нисколько не мешало.
Иван Сергеевич был человеком весьма эрудированным, начитанным, обладающим большим объемом знаний в самых разных областях, и конечно, беседовать с ним на самые разные темы было огромным удовольствием. Понятно, что главной темой наших бесед был спорт, а в последние годы его жизни – книга об истории Олимпийского движения, над которой Иван Сергеевич кропотливо трудился, и судя, по его рассказам, для него это было очень важно, в этой книге он постарался высказать свои заветные мысли, касающиеся истории спорта.
Иван Сергеевич прожил долгую и в целом счастливую жизнь. Известно, что люди со временем меняются, порой довольно сильно, но все годы нашего знакомства я знал его как доброго и глубоко порядочного человека. Таким он и останется в моей памяти.
Д. В. Дрючин. Письмо учителю
Дорогой Иван Сергеевич!
Это письмо дарит бесценную возможность вновь обратиться к Вам, поделиться воспоминаниями от общения с Вами и сказать большое Спасибо за все, что Вы стремились заложить в нас, своих учеников.
С теплотой вспоминаю тренировочные занятия по гиревому спорту под Вашим руководством, наши беседы (в том числе по телефону, которые могли с легкостью продолжаться и час, и полтора), а также различные эпизоды университетской спортивной жизни. Восстанавливая их в памяти, точно складывая элементы мозаики, невольно удивляешься тому, сколько всего происходило во времена студенчества, когда закладывались основы взрослой жизни. Ваши уроки по-прежнему служат для нас надежным ориентиром во многих ситуациях.
Кажется, что и сегодня, стоит зайти в здание Jeu de paume, где расположена кафедра физической культуры и спорта СПбГУ, подняться в наш зал – и мы встретим там Вас, Иван Сергеевич. Прямо за дверью, где Вы, по обыкновению сидя на стуле, наблюдали за тренировочным процессом с неизменным секундомером в руках. «Иван Сергеевич, посчитаете?» – и дальше шла усердная работа с гирями под Ваш отсчет: «Тридцать секунд. Минута. Полторы. Две минуты…»
Вы всегда приветливо встречали нас, своих учеников. Крепким рукопожатием, улыбкой и добрым прищуром из-под очков. Тогда, в юношеские годы, некоторые вещи, вероятно в силу возраста, воспринимались несколько по-другому. Многие человеческие проявления, черты характера казались естественными, присущими каждому по определению. Со временем понимаешь, что это не так. Тем ценнее Ваши профессиональные и личностные качества видятся сейчас. Иван Сергеевич, Вы всегда подавали нам пример: ленинградец, настоящий интеллигент. Профессор, заслуженный тренер РСФСР. Мастер спорта и кандидат педагогических наук. Ваш тезис о том, что образец физического развития и степени образованности, к которому необходимо стремиться – стать доктором наук и мастером спорта, – всё так же актуален и всё более недостижим.
Удивительно, что человек такого масштаба, как Вы, – с опытом тренерской работы на высшем, олимпийском уровне, лично знавший многих выдающихся людей, например Ю.А. Гагарина, – оставался прост и открыт в общении с приходившими на занятия студентами. Вы давали нам уроки ненавязчиво, убедительно, подкрепляя их интересной историей или собственным примером. Из бесед с Вами можно было почерпнуть массу интересного. Они расширяли кругозор. Сама форма диалога способствовала развитию тяги к знаниям. Помню, как-то раз спросив у Вас: «Иван Сергеевич, когда у вас день рождения?», услышал: «Я тебе отвечу так: у меня день рождения в один день с Николаем Александровичем Добролюбовым».
Ваша эрудиция нередко обезоруживала и всегда восхищала. О чем бы ни зашла речь, будь то спорт, история, театр, – обо всем Вы говорили мудро, рассудительно и со знанием дела.
Отдельного упоминания заслуживают Ваше чувство юмора и остроумные фразы. Вот лишь некоторые из них: «физическое развитие, спортивное совершенствование – это бесконечный процесс. И ты в самом начале этого бесконечного процесса». «Хороший результат. Теперь его нужно сдвои́ть, а лучше – строи́ть». «Рывок в гирях – чисто мужское движение».
Одной из педагогических задач, которые Вы старались растолковать нам на примере занятий гиревым спортом, была задача воспитания в человеке потребности восстановления после напряженного трудового дня с обилием сложной умственной работы через работу физическую. Вы не раз подчеркивали уникальность гиревого спорта, которая состоит в том, что гирями, в сущности, можно заниматься в самых разных, порой стесненных условиях, ведь для полноценных занятий требуются лишь сами гири и место, подойдет даже уголочек размером метр на метр. Мой собственный опыт переездов и длительных командировок доказал справедливость этого суждения.
Ваш педагогический талант и мастерство проявлялись и в том, что Вы всячески стремились привить студентам любовь к спорту, готовили их к участию в соревнованиях, приглашали на спортивные праздники.
Следует отдать должное Вашей решительности и твердости духа. Однажды на чемпионате вузов Санкт-Петербурга по гиревому спорту сложилась непростая ситуация. Соревнования проводились по новым правилам – классическое двоеборье (толчок + рывок гирь) было заменено на толчок гирь по длинному циклу. Получилось так, что наша команда узнала об этом «нововведении» перед самым началом соревнований. Всерьёз стоял вопрос – как действовать в ответ на столь нечестный жест со стороны организаторов? Заявить протест и сняться с соревнований? Но Вы, посоветовавшись с командой, рассудили так: «Не участвовать мы не можем!»
И команда СПбГУ, победитель прошлого года, приняла вызов, выступив на том чемпионате более чем достойно.
Вы неоднократно рассказывали о собственном пути в спорте, Вашем становлении в качестве метателя молота. Не претендуя на документальную точность, воспроизвожу одну историю. Далее – от первого лица.
«После окончания вуза, примерно в 1951 году, мы были на соревнованиях в Иваново. Стоял теплый день. Тренировка закончилась, мы пошли домой. И тут в шести-семи метрах от нас падает молот. Его метал тренировавшийся там же Игорь Казимирович Шаевский. Я тогда в первый раз увидел этот снаряд, молот. Мне – примерно 22 года. Шаевскому лет 45, он такой „модный“. Метнул он метра на 43-44. Подходит. Я спрашиваю: „А что это?“ – „Молот“. – „А как Вы его берете? Как делается поворот? Можно попробовать бросить?“ – „Пожалуйста“. Я взял, раскрутил. Он говорит: „Когда скажу – поворачивай…“ В итоге молот летит в одну сторону, я – в другую. Упал. Весь в пыли. И тут Шаевский заявляет: „Рожденный ползать (!) – метать не может“. Это меня так взвинтило. Думаю про себя: „Ну… погоди“. Этот случай помог мне. Я, на тот момент уже чемпион российского „Спартака“, понял, что в толкании ядра мне ничего не светит. Стал заниматься молотом. На следующий год приехал и Шаевского обыграл. Вот так он мне открыл новый вид, я начал этим видом заниматься. И я ему вставил».
Знаю, что Вам всегда были небезразличны вопросы развития и популяризации спорта в России. Вы оставались в курсе последних спортивных и общеполитических новостей. Сопереживали успехам и неудачам наших спортсменов. По окончании работы в Университете много трудились над написанием книги об истории международного олимпийского движения, которое называли уникальным завоеванием прогрессивного человечества. Многие Ваши идеи очень интересны и, уверен, перспективны. Хочется верить, что идеи, собранные в Вашей пока что не увидевшей свет книге, окажутся востребованными.
Завершить это письмо мне хотелось бы так: «Иван Сергеевич, я счастлив и горд тем, что могу назвать себя Вашим учеником».
С искренним уважением,
Дмитрий Дрючин
Поделиться книгой: