Мимолётное влечение (СИ)

— Конечно, Марк Романович, — широко улыбнулась я. — Для меня это будет радостью.

Марк недовольно поджал губы, продолжая сверлить меня взглядом. Но долго стоять рядом он не мог — взгляды поваров снова были прикованы к нам. И, кажется, в этот раз неуёмный шеф-повар смутился, почувствовав это.

После окончания ужина кухня постепенно опустела. Закончив убирать своё рабочее место, я уже хотела приступить к заготовкам, как дверь кабинета открылась и вошёл Марк. Он уже успел переодеться и, кажется, готовился отправиться домой.

— Разделаешь мясо и упакуешь его в вакуумные пакеты. Не забудь на каждый из них поставить маркировку, — Марк подошёл ближе, смотря на объём работы. — Рыбу не трогай — завтра ей займётся Егор.

— Я поняла, — улыбнулась. — До свидания.

Я желала, чтобы Марк быстрее покинул кухню, оставив меня в полном одиночестве, но он не спешил уходить. Казалось, ему нравилось наблюдать за тем, как полусонная девушка разделывает бедную утку.

— Что-то ещё? — спросила я, подняв недовольный взгляд.

— Нет, — он поджал губы. — Просто думаю, что в тебе нашёл Игорь. Самая обычная, я бы даже сказал скучная внешность. Ни харизмы, ни красоты — в чём же ты хороша?

От его слов мои щёки зардели, а под рёбрами вспыхнул огонь негодования.

— Во-первых, нас с Игорем Леонидовичем связывают только рабочие отношения, — буквально прорычала я. — А во-вторых, какое вы имеете право оценивать меня?! Марк Романович, кто я для вас? Подружка или всё же подчинённая? Гадости, вылетевшие из вашего рта, не оскорбляют меня, но принижают вас.

— Ох, простите, — наигранно вздохнул Марк. — Я даже не думал тебя оскорбить. Просто если не за профессиональные качества, то за что же он тебя нанял…

Его подозрения были не только беспочвенными, но и нелепыми. Как человек, знающий меня без года неделю, мог кидаться таким оскорблениями?

— Закройте рот, пока я не отрезала ваш гладкий язык, — не выдержала я. — Более тошнотворного мужчину, чем вы, я ещё никогда не встречала.

Не обращая внимания на пристальный взгляд зелёных глаз, я снова вернулась к утке. Но то ли день был не тот, то ли настроение — мой палец, удерживающий нежное мясо, неожиданно соскользнул и попал прямо под нож.

Кисть пронзила невыносимая боль. Я по привычке хотела поднести пораненное место ко рту, но в последний момент крепкая мужская рука перехватила запястье.

— С ума сошла? — прорычал Марк. — Техника безопасности для тебя шутка?!

— Отпустите, — прошипела я, подняв яростный взгляд. — Это моя рука, мой палец и мой порез. Вас это никак не касается.

Но Марк сделал вид, что не услышал мои слова. Не отпуская запястье, он потянул меня в сторону своего кабинета, что-то тихо бубня себе под нос.

Глава 11

Когда мы зашли в кабинет, Марк усадил меня на стул, а сам подошёл к шкафу. Мне не хотелось чувствовать себя марионеткой в его руках, поэтому я тихо встала, но грозный мужской голос быстро вернул меня на место.

— Хочешь залить кухню кровью? — строго спросил Марк. — Я не собираюсь издеваться над раненным, поэтому просто подожди немного.

Спустя несколько секунд он подошёл ко мне, держа в руках большую аптечку. Казалось, в ней было всё, чтобы оказать первую помощь: антисептики, ватные диски, бинты, мази, анальгетики. Даже перчатки, которые Марк надел, прежде чем дотронуться до моей руки.

— Только не дёргайся, — тихо сказал он, аккуратно очищая рану кусочком стерильного бинта. — Почему ты такая неуклюжая?

— Это ваша вина, — прошипела я, смотря на то, как Марк пытается остановить кровь. — Если бы молча ушли — ничего бы не произошло. Как я теперь буду работать?

— Никак, — усмехнулся шеф. — По крайней мере, следующие два дня точно.

— Нет! — воскликнула я, попытавшись встать. Но Марк так крепко держал мою руку, из-за чего пришлось сесть. — Мне нужны деньги. Если не хотите допускать до работы с гостями, поставьте в помощь заготовщику.

— Чтобы ты ещё что-нибудь себе порезала? — он многозначительно поднял брови. — Нет уж — уволь.

Потянувшись к аптечке, Марк вынул из него физраствора, после чего стал медленно очищать рану.

— Потерпи — сейчас будет больно.

Сначала я не поняла, о чём он. Но когда на кожу попала первая капля антисептика, я зашипела и зажмурилась. Палец жгло так сильно, что, казалось, Марк не обрабатывает рану, а проходится по ней паяльником.

Но боль была недолгой. Открыв глаза, я увидела, как суровый шеф с нежностью дует на кожу, пытаясь смягчить бактерицидное действие хлоргексидина.

Это было настолько неожиданно, что я, кажется, от растерянности открыла рот. К счастью, Марк этого не заметил — он сконцентрировался на моём несчастном пальце, закрывая рану стерильной повязкой.

— Признайтесь, — не сдержавшись, прошептала я, — у вас раздвоение личности.

Марк поднял на меня удивлённый взгляд.

— Как ты меня раскусила? — он улыбнулся лишь правым уголком губ. — Это проклятие, Лида. Ровно в полночь чудовище превращается в прекрасного принца. Если ты поцелуешь меня, я буду спасён.

Я закатила глаза.

— Или всё же я не хочу, чтобы в твою рану попали бактерии, и ты лишилась пальца, — Марк пожал плечами, сняв перчатки. — Выбирай, что нравится.

— Мясо, которое мы закупаем, даже сырым есть можно, — вздохнула я, поджав губы. — Поэтому я больше верю в ваше проклятие. А, может, биполярное расстройство?

— Тогда бы мой психиатр это знал, — он усмехнулся, убрав аптечку в стол. — В любом случае сильно не обольщайся — если с тобой что-то случится, Игорю придётся выложить кругленькую сумму. Ты же знаешь, что вся команда кухни застрахована?

Это было неожиданным. Я знала, что Ковалёв не скупится на содержание сотрудников, но чтобы настолько…

— Теперь вы меня раскусили, — решила пошутить. — Именно поэтому я на ваших глазах чуть не отрубила себе палец. Хотела поиметь как можно больше с места, откуда меня скоро уволят.

— Глупости. За всё время я ещё никого не уволил.

— Заставили уйти по собственному? — насмешливо подняла брови.

— Именно.

Удивительно, но сейчас между нами не чувствовалось напряжения. Несмотря на то что мы продолжали кусать друг друга, это было больше желанием поиграться, чем необходимостью причинить боль.

Но всё же я помнила слова Марка…

«Самая обычная». «Ни харизмы, ни красоты».

Я соврала ему. Слышать такое от мужчины было чертовски обидно. Не знаю, как я тогда сдержалась, чтобы не залепить по самодовольной физиономии. Но сердце до сих пор ныло, а в груди всё горело от испытанного унижения.

— Спасибо, что оказали мне первую помощь. Но мне пора идти работать, — натянуто улыбнулась, встав со стула. — Я видела напальчники в аптечке, поэтому можете не переживать — кровью вашу кухню точно не забрызгаю.

Сказав это, я коротко кивнула и вышла из кабинета.

Несмотря на пульсирующую боль в пальце, я должна была закончить заготовки. Мне пришлось потратить больше десяти минут на то, чтобы собраться с силами.

Сидя на подлокотнике дивана, я смотрела на своё отражение в зеркале. Да, за время беременности моё тело изменилось. Да, на место очерченным скулам пришли пухлые щёки. И да, я перестала уделять много внимания своему внешнему виду.

Но я не была ужасна. Не была же?

Именно в момент моего самобичевания позвонила мама. Сначала я не хотела брать трубку — она бы точно разобрала печаль в голосе. Но и ответить я тоже не могла.

— Ты когда вернёшься домой? — сонно спросила она. — У меня уже глаза закрываются.

— Нескоро, — тяжело вздохнула, пытаясь за усталостью скрыть горечь. — Нужно ещё разделать килограммов десять мяса. А ты почему не спишь?

— Тебя жду.

— Не нужно, — невольно покачала головой, даже понимая, что мама меня не видит. — Ложись спать. Только таблетки выпить не забудь.

— Мила тебя ждала… — каждое слово о дочке заставляло сердце сжиматься. — Еле заснула.

— Она должна понимать, что мама работает… Если я уволюсь, как мы оплатим твоё лечение?

— А, может, ну его? — в родном голосе слышалось разочарование. — Проживу и без лекарств. А ты перестанешь быть загнанной кобылой.

— Даже слышать не хочу! — резко ответила я. — И пока мы окончательно с тобой не поругались, я отключусь. Выкинь из головы свои бредовые мысли и ложись спать. Завтра поговорим.

Это было самое тяжелее в нашем общении в последний месяц. Видя мою усталость, чувствуя, как эмоционально тяжело мне даётся работа в ресторане, мама несколько раз пыталась отменить лечение. Словно она хотела умереть… Но разве я могла ей это позволить?

Вытерев первые непрошеные слёзы, я резко встала и постучала себя по лицу.

— Не время раскисать! Нужно работать! — несколько раз как мантру произнесла я, а потом, взяв напальчник, направилась на кухню.

Подойдя к рабочей поверхности, я уже хотела взять нож и несчастную утку, которая больше получаса провалялась на доске, но не смогла. Сзади послышались тихие шаги, а потом всё тот же холодный голос.

— Убери всё в холодильник. Завтра утром заготовки сделает Егор.

— Но я…

— Ты хочешь провести здесь всю ночь, игнорируя боль в пальце? — Марк недовольно посмотрел на меня. — Для первоклассного повара важны не только развитое восприятие вкуса и тонкое обоняние, но и руки, Лида. Поэтому я и твержу вам о том, что техника безопасности — не просто ненужный набор правил, а священный закон, преступив который, можно лишиться жизни, — он вздохнул, прислонившись к рабочей поверхности. — Под жизнью я, конечно же, понимаю кулинарию.

Сейчас я поняла: каким бы отвратительным ни был характер Марка, как бы жестоко не звучали его слова — шеф-повар в первую очередь заботился о своих подчинённых.

Да, возможно, зачастую Марк перегибал, обижая нас резкостью своего характера. Но что, если для него это был единственный способ показать волнение? Что, если так он пытался уберечь нас от ошибок?

— О чём задумалась? — из размышлений меня вытянул уставший мужской голос.

— О том, что хочу поскорее оказаться дома, — немного слукавила я. — Вы правы — палец сильно болит. Не думаю, что смогу сегодня выполнить ваше поручение.

— Может быть, отработаешь в следующий раз, — улыбнувшись, Марк пожал плечами. — Но не завтра, не послезавтра, и даже не послепослезавтра.

— Вы хотите сказать, что отстраняете меня от работы? — сжала губы.

— Не совсем, — он вздохнул. — Твои профессиональные навыки сносны — признаю. Но я всё ещё считаю, что тебе не место на моей кухне, — Марк перевёл на меня взгляд. — Следующие несколько дней мы посвятим учёбе. Я покажу, как правильно работать с инструментами, научу, как использовать свои органы чувств по максимуму — дам всё, что знаю сам. Но если я пойму, что трачу время зря — ты уйдёшь. Согласна?

Глава 12

Марк, как и обещал, со следующего дня начал моё обучение. Я не могла сказать, чем был вызван такой внезапный порыв доброты к женщине, которую он всеми силами пытался выгнать со своей кухни. Но была благодарна…

У меня появился шанс не только остаться в ресторане, но и наладить отношения с грозным шефом.

— Не думаю, что нам стоит мешать остальным, — сказал Марк, приведя меня в небольшую оборудованную студию. — Поэтому будем заниматься здесь.

— А это?.. — медленно стянула шарф, разглядывая кухню.

— Моя кулинарная школа, — вздохнул он, включив свет. — Знаешь, сколько богатых дам готовы платить мне бешеные суммы просто за то, чтобы я научил их варить макароны?

— Вы серьёзно? — недоумённо улыбнулась я.

— А что, выгляжу так, словно шучу?

Марк не производил впечатление человека, готового терпеть глупые вопросы женщин, касающихся домашней готовки. Как вообще тот, кто выходил из себя от любой, даже мелкой, оплошности подчинённого, мог спокойно терпеть дилетанток?

— Не смотри на меня так, — Гранин закатил глаза, поджав губы. — Я, так же как и ты, люблю деньги. Когда мой счёт в банке полон, я чувствую себя спокойно.

— Я не люблю деньги, — поставила сумку на стул. — Я в них нуждаюсь.

— Неважно, — отрезал Марк. — Возможно, Игоря и интересует твоя сложная жизненная ситуация, но меня — нет. Поэтому закончим разговоры о личном и вернёмся к нашим баранам.

Я знала, что Гранин — профессионал своего дела, но не думала, что он ещё и прекрасный преподаватель. За весь проведённый с шефом день, я не услышала ни одного оскорбления, даже ни намёка на упрёк. Марк терпеливо указывал на мои ошибки и доходчиво объяснял, почему я изначально делала неправильно.

— Ты до сих пор считаешь, что я беспочвенно придирался? — самодовольно улыбнулся он, когда малая стрелка часов достигла пяти. — Ни мясо, ни птица… Ты даже овощи умудрялась запороть.

Видимо, наше занятие закончилось, потому что Марк снова из сдержанного мастера превратился в невыносимого зазнайку.

— Соглашусь, что во многом была неправа, — вздохнув, положила в мойку грязную посуду. — Но и вы признайте, что я не безнадёжна.

— Хорошо, — Марк тяжело вздохнул. — Ты не безнадёжна. Просто самонадеянна.

— А вы предвзяты, — поджала губы. — Не разобравшись в ситуации, обвинили меня в халатности. И даже когда стало известно, что как таковой вины на мне нет, продолжали желать моего увольнения. Неужели вас так задело, что Ян Вячеславович без разрешения взял на себя ответственность и принял меня в штат?

Мне стоило прикусить язык — нарываться на конфликт в нашей ситуации было равно самоубийству. Но я не смогла пропустить мимо ушей его слова.

— По-твоему, я жалкий эгоист, которому присущи проявления инфантилизма? — лукаво улыбнулся Марк, подойдя ближе. — Или перфекционист, с навязчивым желанием контролировать всё вокруг себя?

— Заметьте, не я это сказала, — продолжая держать зрительный контакт, я не боялась напора колдовского взгляда. — По мне, так вы просто надменный идеалист, в жизни которого, нет места сочувствую, пониманию и искренности. Вы, Марк Романович, айсберг, отогреть который не в силах даже глобальное потепление.

Я не поняла, как с обсуждения профессиональных качеств мы перешли на личности. Наверное, мне следовало держать себя в руках и просто поблагодарить за возможность обучаться у первоклассного мастера.

Но сказанного было не вернуть. Марк вызывал во мне новые, ещё непонятные чувства. Рядом с ним я не могла контролировать себя, открываясь с новой, не совсем приятной стороны.

— Кажется, твои суждения и называются предвзятостью? — Марк сделал ещё шаг, вынудив упереться в столешницу. — Ты не знаешь меня, судишь лишь по тому, что позволяю увидеть я. Разве это позволяет клеймить меня?