Невозможный мир

Эндо Биндер

Невозможный мир

© Eando Binder — «The Impossible World», 1939

Глава 1

Спутник Сатурна

Космический корабль «Тихо» Бюро Планетарных Исследований опустился на выдвижные посадочные колёса из толстой, губчатой неорезины, не потерявшей упругости под действием космического холода. Импульсы замедляющих ракет помешали ему прокатиться слишком далеко по острым кристаллическим камням, разбросанным по узкой долине между двумя утёсами, выбранной в качестве наиболее многообещающей посадочной площадки.

Пилот Марк Трэфт выругался. Выбор был невелик, поскольку весь этот проклятый спутник выглядел как поле боя. Оставалось только закрыть глаза и, скрестив пальцы, снижаться, надеясь на лучшее. Однако он так не поступил. Он применил всё своё мастерство пилота класса «А». Корабль благополучно приземлился.

Отстегнув широкие ремни безопасности, он поднялся на ноги и выпрямился во все свои шесть футов и пять дюймов. Он был пропорционально широкоплеч, с большими руками и крепкими ладонями. Мускулы бугрились под его опрятной униформой.

Светловолосый, он был воплощением викинга во всём, кроме одного — своего лица. Природа придала ему, как ни странно, добродушный вид, а цвет лица, к его тайному отвращению, у него был ровным и светлым, как у девушки. Все его попытки замаскировать это безобразие усами оканчивались неудачей, а когда он на время и вовсе перестал бриться, то в итоге получил жиденькую рыжеватую бородку.

Он прижался лицом к илеальному иллюминатору из искусственного алмаза и выглянул наружу.

За алмазным стеклом был Япет, восьмой спутник Сатурна, вращающийся на расстоянии 2 200 000 миль от своей основной окольцованной планеты. Очевидно, это был студёный, маленький, уединённый мирок, освещавшийся лишь слабыми лучами Солнца, находившегося на расстоянии девятисот миллионов миль от него.

Марк знал, что атмосфера планеты разрежена и холодна. Насколько он мог видеть, её мрачная поверхность представляла собой покрытую мешаниной слоистых пород пустошь с бесплодными каменными равнинами и несколькими вечно замёрзшими озёрами. Это была безрадостная картина, от которой леденели глаза и сердце живого наблюдателя.

И всё же в 2050 году нашей эры, менее чем через сто лет после появления космических путешествий, земляне собрались совершить свои межпланетные подвиги в этом своенравном уголке Солнечной системы. На Титане, крупнейшем спутнике Сатурна, в двух миллионах миль от него, была процветающая колония, а на Рее — топливный аванпост. Исследовательские корабли уже побывали на Япете и обнаружили на нём богатые залежи бериллиевой руды.

— Довольно пустынное место, — прокомментировал, тоже отстёгиваясь, второй пилот Грили.

Его рост составлял шесть футов, но он был карликом по сравнению с огромным Трэфтом. Он продолжил, его взгляд были довольно мрачным:

— Здесь не так много болезней жизни, как выражаются поэты. Даже насекомых нет.

— Есть немного растений похожих на мох, — прокомментировал Трэфт. — Эволюция здесь едва началась.

За их спинами остальные десять человек из судового списка делали различные наблюдения. Так или иначе, чем меньше жизни было на планете, тем более негостеприимной она казалась. Даже рассадник ужасных монстров был бы предпочтительнее этого каменистого, бесплодного участка.

— Тем не менее, выходим вооружёнными, — сказал капитан Харви, командир экспедиции.

Как мудрый и опытный руководитель исследовательской службы, он знал, что в чужих мирах неизвестные опасности часто таятся прямо под носом.

— Парни, — обратился он ко всей группе, — Вы знаете, зачем мы здесь. Исследование месторождений полезных ископаемых. Все предыдущие экспедиции, побывавшие здесь за последние несколько лет, сообщали о большом количестве бериллиевых руд. Это делает этот спутник своего рода сокровищницей.

Он развёл руками, словно показывая на горы сокровищ. В некотором смысле это была правда, поскольку бериллий, образующий самый лёгкий и прочный из сплавов, стал самым полезным металлом в век межпланетных путешествий.

— Бюро по Разработке Полезных Ископаемых, — продолжал он, — решило бы вопрос раньше, если бы только этот спутник не находился так чертовски далеко от нас. В нынешнем виде Сатурн является практически форпостом современного земного космического сообщения в Солнечной системе. И Япет, находящийся так далеко от основной планеты, является, пожалуй, самым дальним фронтиром, достигнутым на сегодняшний день. Но теперь, когда на Титане и Рее есть хорошие топливные аванпосты и доки для грузовых судов с рудой, Япет созрел для освоения. Человек приближает к своему порогу ещё один мир.

Он огляделся по сторонам, зная, что все члены экипажа ощущают внутренний жар, который охватывает исследователя, осознающего, что он — первый в целой кавалькаде поселенцев, рабочих и строителей, которые придут позже.

— Что касается изыскательских работ, — продолжал капитан, — то вы все подчиняетесь Хью Беннингу, нашему минерологу. А теперь мы влезем в вакуумные костюмы и отправимся в путь. Все, кроме Трэфта и Грили. Вы двое останетесь на корабле в качестве охраны.

Остальные с трудом облачились в вакуумные костюмы из неорезины. Два пилота помогли им застегнуть шлемы и прикрепили кислородные баллоны к их поясам.

— Кстати, капитан Харви, — сказал Хью Беннинг, — другие экспедиции сообщали, что эта атмосфера пригодна для дыхания. Конечно, она холодная и разрежённая, но свежая и приятная. Никаких вредных последствий даже после часового дыхания ей.

— Я знаю, — кивнул капитан. — Мы обязательно попробуем позже, но только после того, как доброволец подышит этим воздухом в течение пятнадцати минут, прежде чем это сделают все остальные. Поняли, ребята? Держите шлемы закрытыми, пока я не дам команду.

Наконец восемь человек в вакуумных костюмах, обутые в ботинки, утяжелённые свинцом, выбрались наружу, и шлюз с шипением закрылся за ними. Трэфт и Грили с некоторой завистью наблюдали, как их товарищи бродят снаружи, наслаждаясь ощущением свободы после тесноты корабельных кают. Это всегда вызывало трепет у космических путешественников.

Несколько минут спустя было замечено, что Беннинг, очевидно, вызвавшийся подышать воздухом, расстегнул клапан, который позволял наружному воздуху проникать в его лёгкие. Его костюм быстро сдулся, так как наружное давление было значительно ниже. Он отключил свой кислородный баллон, и стал потреблять исключительно атмосферу спутника. Обычный человек, избегающий физических нагрузок, мог бы дышать таким стратосферно разрежённым воздухом в течение ограниченного периода времени без каких-либо побочных эффектов.

— Готов поспорить, что воздух здесь кусучий, — поёжился Трэфт, взглянув на термометрическую шкалу, которая показывала температуру на улице минус 102 градуса. Маленькое Солнце над головой не могло прогнать такой холод. — Но, надеюсь, у него есть нагревательная спираль в носовой трубке, которая убирает большую часть холода.

— Счастливчик! — вздохнул Грили. — Воздух в баллонах всегда кажется таким затхлым после несколько часов его использования.

В тишине корабля раздался щелчок. Это Трэфт упражнялся с маленькой компактной камерой — чудом совершенства, позволяющим делать цветные снимки практически в любых условиях — и делал снимки внешних пейзажей.

— Искренние любители фотокамер оказываются ещё существуют, — ухмыльнулся Грили. — Видимо эта порода не вымерла за сто лет.

— Это отличное хобби, — простодушно ответил Трэфт. — У меня есть фотографии, сделанные в десяти мирах, и я горжусь своей коллекцией.

Группа, находившаяся снаружи, поднялась на вершину невысокого холма, с которого открывался вид на окружающую местность. Беннинг внезапно опустился на колени, зачерпнул пригоршню рыхлой почвы и внимательно её рассмотрел. Он казался удивлённым и, очевидно, рассказывал остальным, какое богатство в виде руды находится у них в руках.

— Удивительно, что здесь не проявились частные интересы, — размышлял вслух Трэфт, — чтобы урвать несколько миллионов долларов, как они это сделали на Каллисто. Помнишь тот случай несколько лет назад? Им удалось заработать целое состоянием на радийной руде, прежде чем правительство приступило к её разработке.

Низкий голос капитана Харви зазвучал из динамика рации, который был включён и настроен на радиоприёмник в шлеме.

— Трэфт, — вызвал капитан своего пилота, — мы направляемся к ближайшему утёсу справа. Беннинг предполагает, что там могут быть богатейшие месторождения. Мы все сейчас дышим свежим воздухом. Очень свежим и ароматным. Не выключайте рацию.

— Есть, сэр! — сказал Трэфт.

Затем он и Грили, стоя у кормового иллюминатора, наблюдали, как группа движется к острому, высоко вздымающемуся утёсу справа от носа корабля. Они могли легко разглядеть детали утёса, находившегося на расстоянии не более четверти мили. У его подножия виднелся чёрный неровный разрез природной пещеры, ведущей в скальную твердь. Тусклый солнечный свет не проникал в её глубины.

Исследовательская группа тоже увидела пещеру. Они приближались к ней с любопытством, которое испытывают люди ко всему таинственному. Инстинктивно насторожившись, они подобрались к входу в пещеру и заглянули внутрь. Беннинг взобрался на плоский, нависающий выступ, чтобы рассмотреть её поближе.

У двух пилотов, наблюдавших за происходящим, не возникло и мысли об опасности. Пустынный мир, не населённый враждебными формами жизни, не мог внушать никаких опасений. Их пребывание на Япете обещало быть таким же рутинным и безопасным, как и на более привычных планетах.

И тут началось!

Они увидели, как люди, находившиеся снаружи, пошатываясь, как пьяные, побрели к кораблю, нащупывая открытые забрала. Их движения были заторможенными и неловкими.

— Что-то случилось! — испуганно выдохнул Грили.

Трэфт, двигаясь с тигриной быстротой при всех своих габаритах, уже был у рации и кричал в неё:

— Капитан Харви! Что не так? Что…

— Что-то… замораживает… душит нас! — донёсся в ответ хриплый голос капитана. И ещё тише: — Газ… холодный… в воздухе. Трэфт, Грили, помогите!

Голос перешёл в сдавленный стон. Теперь мужчины падали один за другим, подпрыгивая в низкой силе тяжести, как резиновые мячики. При этом они конвульсивно извивались. Трэфт и Грили на мгновение в ужасе переглянулись.

— Вакуумные костюмы! — взревел Трэфт, бросаясь к заднему отсеку снабжения.

Они быстро натянули свои костюмы, открыли кислородные клапаны и вошли в шлюз. Мгновение спустя они выскочили из него и бросились к упавшим людям. Напрягая все свои мускулы в условиях пониженной гравитации, они смогли преодолеть четверть мили менее чем за минуту. Упавшие люди теперь лежали неподвижно, с закрытыми глазами, видными сквозь забрала шлемов.

Трэфт опустился на колени рядом с капитаном Харви и быстро отстегнул свинцовые грузы от его ботинок. Он проделал то же самое с ещё одним, затем подхватил обмякшие тела, по одному под каждую руку. Он бежал быстрее, чем мог бы бежать на Земле, не неся ничего, кроме собственного веса. Грили последовал за ним с ещё двумя пострадавшими.

Они совершили ещё один поспешную вылазку, но Грили вернулся только с одним человеком. В кабине он торопливо отстегнул шлем.

— Беннинг отсутствует! — крикнул он Трэфту. — Должно быть, он провалился в пещеру.

Трэфт мрачно кивнул, схватил ручной фонарик и снова бросился вон. Грили выскользнул из своего вакуумного костюма и начал раздевать остальных.

Через несколько минут с озабоченным выражением лица вернулся Трэфт.

— Беннинг пропал! — объявил он с ноткой обречённости. — Эта пещера — чудовищное место, сплошные ямы, у которых невидно дна.

Он пожал плечами, но не от безразличия, а от безнадёжности.

— Боже милостивый! — простонал второй пилот.

Он оцепенело смотрел на тела спасённых людей.

— Они даже не дышат. Они мерт… — он сглотнул, не в силах произнести ни слова.

— Не обязательно, — отрезал Трэфт, хотя в его глазах сохранялось шоковое оцепенение. — Они лишь короткое время находились под воздействием того, что было в воздухе. Люди не умирают так внезапно, даже когда их сердца перестают биться, а лёгкие отказывают. Это выяснили ещё в двадцатом веке. Однако нам нужно поторопиться. Надень им на лица кислородные маски и прокачай диафрагмы, как это сделали бы с утопленником. Пошли, у нас много работы.

Они трудились как рабы, перемещаясь от одного обмякшего тела к другому, надеясь оживить их всех. Но никаких признаков возвращения к жизни не было. На лицах, казалось, не осталось ни кровинки. Липкие пальцы страха сжали их сердца.

Постепенно они осознали безнадёжность происходящего, но упрямо продолжали свои усилия, не желая признавать поражение. Несколько часов спустя, уставшие, как собаки, с ноющими мышцами, они, тяжело дыша, смотрели друг на друга.

— Они мертвы, — с содроганием заявил Грили.

В его голосе слышались резкие нотки из-за расшатанных нервов.

Трэфт выглядел измученным. Но в его глазах застыло недоумение. Он приподнял руку одного обмякшего тела. Затем отпустил её. Рука безвольно упала.

— Трупного окоченения нет! — хрипло прошептал он.

— Что ты имеешь в виду? — выдохнул Грили.

Гигант-пилот вскочил.

— Это дело для Внеземного Биоинститута.

В его глазах вспыхнула внезапная решимость.

— Чем скорее мы доберёмся туда, тем лучше. Мы дозаправимся на Титане и направимся на Землю.

— Какой от этого толк? — простонал Грили. — Чтобы добраться туда, потребуется по меньшей мере четыре или пять дней. К тому времени они наверняка будут мертвы, если уже не умерли.

— Может быть и нет.

Трэфт как-то странно уставился на тела, пытаясь убедить себя, что сошёл с ума от этой мысли. И всё же его сердце бешено колотилось от настойчивой надежды, что он, возможно, прав. Он прыгнул в кресло пилота.

Когда Япет скрылся из виду, Трэфт взял курс на крошечный диск Титана, расположенный у изгиба колец Сатурна. Ему было легче смотреть на усыпанный звёздами небосвод, чем на семь неподвижных фигур, привязанных ремнями к своим койкам. И мысль о Беннинге, разбившемся о дно какой-то бездонной ямы…

Пилот-великан, в силу своего авантюрного призвания, вёл не слишком спокойную жизнь, но этот катастрофический эпизод потряс его до глубины души. Особенно его загадочность. Что за странный газ внезапно появился в атмосфере Япета? Неужели он предвещает какую-то неведомую угрозу, природную или иного характера?

Трэфт слегка вздрогнул. Почему-то это необычайное событие показалось ему полным зловещих предзнаменований.

Глава 2

Институт биомагии

С самой высокой башни ВЗБИ, расположенной на Лонг-Айленде, открывался великолепный вид. Далеко на западе виднелись шпили Манхэттена, самого большого и оживлённого города Земли, бьющегося сердца человеческой небесной империи. Ближе, на самом Лонг-Айленде, находился космический порт Теллус с его гигантским зданием вокзала, ангарами и обширной посадочной площадкой.

Огромные лайнеры и грузовые суда постоянно взлетали и с грохотом садились. Рёв их мощных двигателей был слышен как ровный низкий звук, похожий на плеск бесконечного прибоя.

— Здесь сходятся космические перекрёстки! — прошептал доктор Родни Шелтон своей лаборантке Майре Беннинг. Она кивнула.

Это место вдохновляло на подобные мысли, как два столетия назад доки и набережные старого Лондона, бывшие перекрёстком морских путей. Вся богатая и разнообразная торговля иных миров сосредоточилась в этом центре Солнечной империи. Не проходило и дня, чтобы из космического пространства не появлялись новые сокровища — драгоценные и промышленные металлы, бесценные сокровища, экзотические продукты питания, редкие или неизвестные на Земле, и это помимо стабильной торговли венерианским зерном и мясом, а также марсианскими изделиями.

Временами с космических путей веяло духом приключений — рассказами о потаённых землях в чужих мирах, сказочных существах и героических деяниях. В этом смысле это было похоже на средневековую Венецию с её древними познаниями о Катае, Индии и таинственных Южных морях. Только здесь речь шла о прокладке эфирных путей к Марсу, Ганимеду и Рее.

И был фронтир — Сатурн, за который организованное предпринимательство ещё не продвинулось. Это была смесь прозаического и романтического, как и во все подобные периоды новаторства, и никто не мог сказать, что может принести завтрашний день.

Двое наблюдателей с башни наслаждались происходящим, отвлекаясь на минутку от напряжённой лабораторной работы внизу.

Доктору Родни Шелтону было под тридцать, рост — более шести футов, телосложение — как у атлета. Бросались в глаза его волевой подбородок, решительные губы и прямой нос, но в первую очередь — глаза. Это были пристальные, спокойные серые глаза мечтателя и мыслителя, но в их глубине таилось некое качество, очень живое, которое выдавало в нём человека действия, когда того требовали обстоятельства.

Внешне он не выглядел учёным, каким был на самом деле. Но морщины, свидетельствующие о сосредоточенности, могли мгновенно появиться на его лбу, когда мозг, находящийся за ним, погружался в решение сложной проблемы.

Рядом с ним Майра Беннинг была воплощением женственности, несмотря на бесформенный лабораторный халат и отсутствие косметики. У неё был задорный носик, золотистые волосы и нежно-голубые глаза. Но более того, у неё был ум и соответствующее стремление использовать его. Она не зря выбрала для себя научную карьеру.