Темный Клинок

Фигул и его отряд прибыли в тщательно охраняемый комплекс резиденции. Десятки ауксилариев патрулировали главную улицу,слегкадержа руки на навершиях мечей в ножнах. Команды слуг носились по улицам, убирая брошенное оружие и части снаряжения после вчерашней схватки. Высокие деревянные ворота охраняла пара ауксилариев, стоявших со скрещенными копьями. Другие солдаты патрулировали близлежащие улицы, отгоняя любых любопытных местных жителей, которые пытались подобраться слишком близко к комплексу резиденции. Когда Фигул приблизился к воротам, один из стражников наставил копье и шагнул вперед.

 - Кто вы такие? - потребовал он.

- Оптион Гораций Фигул, Шестая центурия, Пятая когорта, Второй легион. Он кивнул на своих товарищей.  - А это мои люди. Имперский посланник прислал нас в качестве новых телохранителей правителя.

Помощник кивнул, опустил копье и отошел в сторону:  - Вас ждут. Входите.

Фигул прошел через ворота и повел своих людей внутрь ограждения. Они вошли в широкое пространство с большим зданием в дальнем конце. Справа от главного здания  стояли ветхие сараи для хранения продовольствия и несколько небольших деревянных построек для приема гостей. Слева от зала Фигул увидел загон для животных, наполненный блеющим скотом. Когда солдаты приблизились к зданию резиденции, из мрака появился слуга и подошел к ним. Он остановился перед Фигулом и слегка поклонился.

 - Вы, должно быть, новые телохранители его Величества,  - сказал британец на латыни с сильным акцентом.

Фигул коротко кивнул:  – Да, это мы.

Слуга выпрямил спину и слабо улыбнулся: - Пожалуйста. Идите за мной.

Он повернулся и быстро зашагал обратно внутрь. Фигул и его люди последовали за слугой по мрачному залу, поддерживаемому деревянными балками с резными изображениями местных богов. Узкие окна,находящиеся высоко на обмазанных стенах, пропускали слабые лучи света, которые образовывали серые лужи на грязном полу. Фигул увидел, что стены были украшены шкурами животных, а также богато отделанными  кельтскими мечами и овальными щитами, раскрашенными местными символами. Воздух был насыщен запахом несвежего пива и жареного мяса с многочисленных пиршеств предыдущего обитателя.

В дальнем конце зала находился подиум с пустым троном посередине. Сбоку от трона мерцала железная жаровня, отбрасывая на стены длинные тени. Перед возвышением стоял длинная скамья, за которой сидели несколько хорошо одетых британцев, перед ними стояли кувшины с дымящимся горячим вином, серебряные кубки и тарелки с холодным мясом и хлебом. При звуке гулких солдатских шагов темноволосая фигура, сидевшая в конце стола, подняла голову.

Слуга остановился перед столом и начал говорить на своем родном языке, пока правитель не остановил его: - На латыни, пожалуйста.

Слуга прочистил горло и начал снова:  - Пришли ваши телохранители, Ваше Величество.

Правитель Тренагас вытер крошки печенья со своей туники до колен и медленно кивнул, переведя взгляд на четырех римлян, стоящих рядом с британцем. На первый взгляд правитель дуротригов казался скорее греком, чем коренным жителем. Его волосы были коротко подстрижены, а седеющая борода аккуратно выровнена. Его изможденное лицо было слабо освещено абрикосовым отблеском пламени жаровни, обнажая гусиные лапки в уголках узких глаз.

Правитель махнул костлявой рукой на окружающих:  - Прошу прощения за довольно скромный образ жизни, оптион,  - сказал он своим бархатистым ровным голосом, его густой местный акцент смягчился годами, проведенными в изгнании в компании знатных римлян.  - Боюсь, у предыдущего жильца не было вкуса к изысканности. К сожалению, мои собратья-дуротриги не славятся высоким  искусством. У нас нет эквивалента Витрувия или Катулла. Во всяком случае, пока нет.

 - Да, Ваше Величество,  - ответил Фигул, недоумевая, о ком или о чем говорит правитель.

 - Римские телохранители, ваше величество?  - хриплым голосом спросил другой мужчина, сидевший за столом.  - Это, ах,  весьма мудро!

Фигул обратил внимание на горстку туземных вельмож, сидевших вокруг стола. Племенные старейшины и знатные воины из самых древних и уважаемых семей дуротригов поспешили заискивать перед новым правителем теперь, когда он был восстановлен на троне острием римского меча. Они были одеты более элегантно, чем угрюмые британцы, которых Фигул видел на улицах, в толстых шерстяных плащах поверх красочных клетчатых обтянутых штанов. Тренагас устремил свои холодные серые глаза на говорившего.

 - Моей жизни угрожают, Седиак.  Правитель должен серьезно относиться к таким угрозам, особенно когда они исходят от этих извращенных фанатиков - друидов Темной Луны.

 - Злой культ, Ваше Величество. - Седиак согласно кивнул. - Тот, который слишком долго портил нашу землю.  - Он закашлялся.  - Мы, конечно, глубоко благодарны вам за то, что вы отобрали трон у этого несчастного Кенатака. Большинство из нас ужасно страдали под его правлением. Но ваши местные люди воспримут это как серьезное оскорбление. Среди людей нашего племени много гордых воинов. Почему бы не собрать телохранителей из ваших подданных?

Тренагас устремил взгляд на аристократического британца:  -Я и это сделаю. Как только проверю, кому из моих людей я смогу доверять.

Над залом нависла тишина. Несколько мгновений все молчали, а некоторые, сидевшие за столом, неловко заерзали. Седиак прочистил горло.

- Вы правитель. Ваши подданные верны вам, ваше величество.

Тренагас усмехнулся:  - Верны, говоришь? Я стар, не слеп. Я знаю, что некоторые из моих подданных недовольны моим возвращением. Все те, кто радовался, когда меня заставили отправиться  в ссылку, и мы  бежали ночью, когда вся моя семья была убита, кроме моей дочери. Его голос задрожал от ярости, а мышцы лица задергались от гнева.  - Однажды я доверился своим людям, а они предали меня. Я не собираюсь повторять одну и ту же ошибку дважды.

 - Но ваши противники арестованы в форте, не так ли?

- Некоторые. Но я подозреваю, что многие еще сотрудничают с прежним вождем. - Тренагас покачал головой. - Нет. Пока я не буду уверен, что лояльность всех моих подданных не подлежит сомнению, я буду держать римлян в качестве своих телохранителей.

 - Отец прав,  - сказала молодая женщина, сидевшая на другом конце стола. - Лучше быть под защитой римлян, чем исчезнуть вообще. Кроме того, Рим больше не наш враг. Что может быть лучшей гарантией, чем продемонстрировать наш новый союз, отдав жизнь отца в их руки?

Все взоры обратились на дочь правителя. Она была того же возраста, что и Фигул, с мышиными каштановыми волосами, спускавшимися ей на плечи, и полными круглыми щеками. Ее глаза сияли ярко-голубым, несмотря на сумрачный свет, а на шее у нее была богато украшенная серебряная гривна.

Тренагас мягко ей улыбнулся:  -Отличное замечание, моя дорогая Анкаста. Превосходное замечание.

Анкаста оглядела сидящих за столом, ища взгляды вельмож. - Я не могу говорить за других на этом собрании, но я знаю одно: оптион Фигул - храбрый человек, и он сделает все возможное, чтобы защитить моего отца от тех, кто попытается причинить ему вред. Однажды он спас жизнь отца. Его лояльность не подвергается сомнению… чего нельзя сказать о некоторых.

Говоря это, она слегка улыбнулась Фигулу, и он почувствовал, как что-то теплое затрепетало в его груди.

 - Я думаю, даже Клавдий находится под защитой иноземцев. Германцев, кажется. Это верно?-  Анкаста обратился с вопросом к Фигулу.

 - Да, моя госпожа,  - ответил он.

Анкаста снова посмотрела на отца:  -Тогда, если этимпользуется самый могущественный человек в мире, отец…

Тренагас просиял от гордости: - Как всегда, моя дорогая, ты мудра не по годам. Какая трагедия, что твоя мать не родила мальчика, иначе я бы не беспокоился о том, кого выбрать своим преемником.

 - Вы оказываете мне честь, спрашивая моего совета, отец.

Тренагас зевнул и неловко поднялся со стула:  - А теперь, господа, простите меня, прошло несколько долгих дней, и я хочу немного отдохнуть перед тем, как обратиться к своим людям. Он посмотрел на Фигула.  - Один из моих слуг проводит вас и ваших людей до вашего жилья, оптион.

Седиак встал и поклонился: - Ваши подданные будут рады послушать от вас, ваше величество, теперь, когда вы снова на троне.

 - Думаю, большинство будут рады. Некоторым будет, без сомнения горько на меня смотреть. Тем более, что из-за этой злополучной истории с конвоем нам снова придется урезать им пайки. Глаза правителя, казалось, светились ярко-оранжевым светом, когда в них отражалось мерцающее пламя из железной жаровни, и жестокая улыбка раскрыла его губы.  - Но мои враги вскоре замолкнут. Я долго ждал этого момента, господа. Теперь, наконец, я познакомлю своих подданных с благами римской культуры и цивилизации и раз и навсегда принесу мир на нашу неспокойную землю. И на этот раз никто не встанет у меня на пути…

Глава  пятая

Гробовая тишина опустилась на поселение, когда правитель вышел из здания резиденции в сопровождении своих римских телохранителей. Огромная толпа туземцев собралась на открытом рынке недалеко от резиденции правителя, испытывая сильный холод, чтобы послушать своего вновь восстановленного правителя. Тренагас и его свита направились к фургону, поставленному посреди рыночной площади, который должен был послужить временной площадкой для выступлений. Снег превратился в ледяную кашу. Линия ауксилариев стояла на страже перед фургоном, в то время как остальные оставались внутри королевской резиденции, готовые сразу же отреагировать, если возникнут какие-либо проблемы. Батавцы бесстрастно стояли перед толпой, подняв щиты и готовые отбросить любого туземца, который подойдет слишком близко.

Когда правитель приблизился к фургону, в воздухе повисло опасное напряжение. Многие местные жители стояли, скрестив руки на груди, их лица были угрюмы, а ветхая одежда болталась на недоедающих телах. Те, кто стоял дальше от фургона, вытягивали шеи, пытаясь хоть мельком увидеть своего нового правителя. Из толпы донеслось несколько гневных криков, но Тренагас проигнорировал их, взобравшись на фургон с помощью пары слуг, его пурпурный плащ развевался на ледяном ветру.Фигул и другие люди первой вахты заняли свои позиции по обе стороны от фургона. Оптион стоял слева с Блезом, а Рулл с Хельвой  охраняли противоположный фланг. Свита советников  правителя стояла между фургоном и воротами комплекса, выжидающе наблюдая за Тренагасом. Среди них Фигул заметил Сциллу. Имперский посланник находился рядом с Анкастой, сложив руки за спиной и застыв с улыбкой на тонких губах.

 - Будем надеяться, что его речь будет красивой и короткой, господин,  -простонал Блез себе под нос. –Иначе,когда он закончит, мы отморозим свои яйца.

 - По крайней мере, перестал идти снег.  - Фигул склонил голову в сторону толпы. - Похоже, мы не единственные, кто предпочел бы,чтобы быстрее все  окончилось. Эти люди тоже не выглядят очень счастливыми.

 - Не могу их в этом винить, господин,  - ответил Блез, понизив голос, чтобы никто его не услышал. - Их прежний вождь получил по макушке, и теперь у них на троне  будет сидеть римская марионетка. Они обязательно станут несчастны. Удивительно, что они до сих пор еще не взбунтовались.

- Надеюсь, Правитель не сделает ничего такого, что могло бы их сильно разозлить.

Фигул ощутил глубокое беспокойство, осматривая море лиц. Не было ни обычной лести, которой можно было бы ожидать при возвращении изгнанного правителя, ни аплодисментов и криков приветствия. Для оптиона было очевидно, что  у Тренагаса вряд ли что получится, если он собирался убедить упрямых местных жителей отказаться от кипящей ненависти к Риму и  одобрить все, за что он ратует.

Стоя в фургоне, Тренагас ждал, пока толпа успокоится. Через несколько мгновений ропот стих. Правитель глубоко вздохнул и начал обращаться к своему народу.

 - Мои друзья-дуротриги,  - сказал он, и его красноречивый голос отчетливо разнесся по всей площади рынка.  - Вы все оказали мне честь своим присутствием здесь в этот славный день. Я снова стою перед вами как ваш законный Правитель. После пяти долгих лет наших страданий,  злобное правление Кенатака и его приспешников подошло к концу. - Он поднял сжатый кулак, как будто ожидая приветствий от туземцев, но никто не ответил. Тренагас сохранил спокойствие и продолжил: - Мы больше не будем разделены, сражаясь между собой. Сегодня начинаются новые времена для нашего племени… как союзников императора Клавдия!

Фигул внимательно слушал. Вечерами в форте легионеров в Каллеве, он изучал их язык у местного торговца. Оптион обнаружил, что местный диалект похож на галльский, на котором он говорил в детстве в Лютеции, и поэтому,  достаточно легко понимал Тренагаса.

- С сегодняшнего дня больше не будет дорогостоящих войн против мощи легионов. Никогда больше наши сыновья не будут гибнуть  в бесполезных битвах, а наш урожай не останется гнить неубранным на наших полях. Никогда больше друиды не будут проповедовать  свои пагубные убеждения в наших деревнях, вовлекая наших братьев в конфликт, в котором они никогда не смогут победить. Под моим правлением я открою новую эру мира и процветания для всех в наших землях. С этого момента, друзья мои, мы сбросим оковы унижений и поражений!

Британцы молча уставились на Тренагаса, прежде чем несколько человек из толпы выразили свое неодобрение. Один или двое осыпали его оскорблениями. Тренагас вызывающе посмотрел на своих подданных, затем продолжил:

- Во время моего пребывания в Нарбоненсисе я своими глазами видел преимущества римского владычества: великолепные города, рынки, заполненные экзотическими товарами, привезенными из самых отдаленных уголков империи. Чудеса стали возможны только благодаря римском упорядку.  Да, прежде всего, порядку. Порядок делает Рим сильным. Веками мы, британцы, ссорились между собой, вели мелкие войны с соседями, в то время как наши поселения приходили в запустение, а наше богатство растрачивалось без нужды. При Риме и его великом императоре Клавдии не будет больше конфликтов между нашими племенами. Вместо этого у нас будет порядок и общая цель.

Гул недовольства вырывался из толпы туземцев каждый раз, когда правитель упоминал Рим. Фигул заметил, что некоторая часть толпы недоверчиво качает головами. Другие вполголоса шушукались  друг с другом, и он почувствовал, что враждебное настроение к новому правителю  начинает возрастать.

 - Похоже, эти люди не слишком довольны новой договоренностью с Римом,  - тихо сказал Фигул.

Блез хмыкнул:- Неприятный сюрприз.

 - Мы, дуротриги, не любим перемен,  - продолжал Тренагас.  - Это понятно. Мы гордое племя, происходящее от величайших воинов Британии. Естественно, что мы стремимся цепляться за наше славное прошлое, но уже сейчас мы должны смотреть в будущее. Слишком долго наш народ валялся в грязи, отворачиваясь от культуры и цивилизации. С этим покончено, друзья мои. Сегодня мы заключим союз с грядущей силой на этой земле… Римом!

Тренагас сделал паузу и взглянул на Сциллу, словно ища одобрения. Посланник слегка кивнул головой, и правитель снова повернулся лицом к своим подданным со стальным взглядом в глазах.

- В нашем образе жизни произойдут значительные изменения. Изменения, которые необходимо внести.  - Тренагас вглядывался в лица своих подданных, его губы нервно дрожали.- Во-первых, я ввожу запрет на хранение оружия в стенах поселения. Все оружие подлежит немедленной конфискации. Те, кто ослушается, будут строго наказаны.

По толпе раздались громкие возгласы. Фигул поморщился. Многие дуротриги были гордыми воинами, и любой приказ разоружить их воспринимался бы как серьезное оскорбление их чести. Тренагас поднял руку, призывая к тишине. Когда это не удалось, ауксиларии начали отталкивать

наиболее шумных британцев, стоящих впереди толпы, своими щитами. Несколько британцев упали на грязную землю под крики гнева своих товарищей. Наконец правитель смог продолжить свою речь.

 - Это еще не все, друзья мои. Кроме того, влияние друидов должно быть стерто с наших земель. Любому культу, который поощряет человеческие жертвоприношения и советуется с богами, рассматривая внутренности жертв, нет места в цивилизованном обществе. Святилище друидов и ямы для подношений будут уничтожены, а священный дуб срублен.

Из толпы раздался дружныйпотрясенный вздох.  Посягательство на их убеждения была слишком оскорбительной  для многих дуротригов, и их отчаяние быстро сменилось гневом. Правая рука Фигуласкользнула вниз и легла на рукоять своего легионерского меча, готовая вынуть его, если гнев бриттов внезапно выльется в насилие.

 - Выглядит паршиво,  - сказал он, сжимая пальцы вокруг рукояти меча.

 - Даже я это вижу, господин,  - ответил Блез сквозь стиснутые зубы. –Хоть, я не понимаю ни слова из того, что они говорят.

 - Более того,  - продолжил Тренагас,  - я навязываю имперский культ. Каждый из моих подданных будет обязан поклоняться божественным Юлию и Августу. Новый храм, посвященный божественному императору Клавдию, будет построен на месте святилища друидов. Он будет оплачен за счет обновленной  системы налогов, которые начнут собираться с нашего народа…

 - Эй, Тренагас! А как насчет нашего гребаного зерна?  - крикнул британец с передних рядов толпы, перебивая правителя.

Фигул устремил взгляд на этого человека. Он был крепко сложен, его шея и лицо были покрыты глубокими шрамами, а волосы заметно поредели из-за многолетнего мытья их известью в соответствии с древней традицией туземных воинов.

 - Вы говорите о римских богах и римских обычаях.  Какой нам от этого прок, если мы не сможем прокормить наших детей?  - завопил израненный воин гортанным голосом, полным ярости. Он указал на Фигула и его товарищей. - Мы живем на объедках, а эти гребаные иноземцы забирают себе все зерно! Если эти ублюдки хотят, чтобы мы были их союзниками, они должны начать делиться своим зерном!

Гортанные возгласы поддержки раздались из части толпы. Фигул услышал одну или две насмешки в адрес римлян. Стоящий в фургоне Тренагас уставился на воина с отвисшей челюстью, на мгновение ошеломленный перебиванием  его тщательно отрепетированной речи. Он быстро восстановил самообладание и попытался продолжить, но воин продолжал перекрикивать его. Остальные британцы снова зааплодировали. Выражение лица правителя  резко помрачнело. Он повернулся к Коскониану.

- Префект! Арестуйте этого человека.

Коскониан кивнул и отдал приказ своим людям. Сразу же пара помощников выступила вперед из строя и схватила ветерана-бритта за бицепс, прежде чем вытащить его из толпы под протестующие вопли его собратьев-британцев. Сначала воин пытался сопротивляться, но один из помощников ударил его кулаком в живот, и он в конвульсиях повалился на землю. Солдаты подтащили раненого к фургону, а затем бросили его на землю. Тренагас посмотрел на воина со смесью жалости и презрения. Затем он снова обратился к толпе.

- Я ваш правитель. Я не потерплю сопротивления. Никто! Все те, кто посмеют бросить вызов моей власти, понесут ужасное наказание. Клянусь! Тренагас повернулся к ауксилариям, стоявшим над воином.- Убей этого жалкого негодяя. Мы сделаем из него пример. Выставьте его голову на столб над воротами, а его тело бросьте в помойку на съедение диким собакам и крысам. Это послужит уроком для всех, кто вздумает противостоять моему правлению.

Гневный ропот толпы мгновенно усилился, к нему присоединились крики испуга. Женщина бросилась вперед из толпы, прежде чем спутники успели оттащить ее назад, пронзительно крича и прижимая к груди младенца. Она упала на колени перед ауксилариями. Слезы текли по ее щекам, когда она умоляла Тренагаса высоким голосом.

 - Что она говорит, господин?  - уголком рта спросил Блез.

Фигул сглотнул: - Она умоляет правителя пощадить ее отца. Она говорит, что если его убьют, то у нее не будет возможности содержать своего ребенка. Ее сын уже болен, иначе он не переживет зиму.

Тренагас холодно посмотрел на женщину, совершенно не тронутый ее отчаянными мольбами. Постепенно до женщины дошло, что она ничего не может сказать или сделать, для того чтобы пощадили ее отца. Придя в бешенство, она начала умолять Тренагаса хотя бы разрешить ее отцу достойные похороны в соответствии с местными обычаями. Но Тренагас только взглянул на нее с холодным безразличием, прежде чем спокойно повернуться к батавцам.

 - Схватить эту женщину,  - приказал он.  - Она может присоединиться к отцу в куче. Младенец тоже может умереть, чтобы предательская родословная подонков была стерта с лица земли.

Солдаты сразу же двинулись, чтобы вырвать ребенка у матери. Внезапно вся толпа взревела от гнева. Даже вельможи, послушно стоявшие рядом с правителем, были потрясены его приказом. Один британец шагнул вперед и направился к ауксилариям, его лицо исказилось в сердитой гримасе, а огромные руки были сжаты в кулаки, но его товарищи быстро удержали его, прежде чем солдаты успели ударить его своими щитами. Женщина с растрепанными волосами кричала во весь голос и осыпала красочными проклятиями помощников. Фигул почувствовал, как настроение в толпе резко повернулось против Тренагаса. Он заметил, как Анкаста быстро движется к правителю.

 - Отец, в этом нет необходимости.  - Она махнула рукой толпе.  - Ваши подданные усвоили урок. Незачем наказывать их без нужды. Это принесет больше вреда, чем пользы.

Тренагас какое-то время смотрел на дочь, а затем слабо улыбнулся.  - Очень хорошо, моя дорогая. Он обратился к батавцам. - Отпустите женщину. Она свободна, и может уйти со своим ребенком. -Он сделал паузу.  - Но ее отец все равно должен умереть. Я не потерплю инакомыслия от такой наглой сволочи.

Ауксилариаты подняли женщину, все еще прижимавшую младенца к груди, на ноги и толкнули обратно в толпу. Настроение оставалось напряженным, а женщина все еще кричала что-то своему отцу. Британца заставили встать на колени. Он зажмурил глаза, смирившись со своей мрачной участью. Один из помощников ударил своим сапогом по позвоночнику воина- ветерана. Британец издал болезненный стон и упал вперед лицом в грязь. Прежде чем он успел оторваться от земли, ауксиларий подошел к нему и со скрипучим лязгом обнажил меч.

Острие меча тускло блеснуло в бледном зимнем свете, когда батав поднял оружие над головой. Фигул заставил себя не отводить взгляд.  Ауксиларий вонзил сверкающее острие в затылок британца с глухим влажным хрустом. Мужчина содрогнулся, когда лезвие пронзило его плоть и вышло из горла. Женщина в толпе испустила страдальческий крик. Ее отец, умирая.лежал на земле, издавая хрипящие и стонущее звуки из  горла. Солдат начал методично отрубать ему голову, перерезая сухожилия и кости. Наконец его голова отделилась от тела и откатилась в сторону. Кровь хлынула из шеи воина яростным красным потоком и образовала на земле блестящую мокрую лужу.Фигул отвернулся, почувствовав тошноту.

Правитель удовлетворенно кивнул. Он сделал знак Коскониану: - Префект, разгоните толпу. Вы должны конфисковать все оружие и немедленно начать разбирать святилище друидов. Не позволяйте никому стоять у вас на пути. Вам ясно?

- Да Ваше Величество.

Коскониан склонил голову, явно раздраженный необходимостью обращаться к туземцу как к своему начальству. Префект отвернулся от правителя и громким голосом приказал своим людям в резиденции присоединиться к остальной части его команды и очистить рынок. Ауксиларии выстроились в ряд и двинулись вперед, отталкивая толпу щитами. Некоторые неохотно поплелись обратно в свои хижины. Другие останавливались на боковых улицах и оглядываясь на солдат с едва скрываемой ненавистью. Несколько британцев попытались отстоять свои позиции, но после символической демонстрации неповиновения развернулись и отступили по грубым улочкам, скрывшись между домами. Вскоре рынок опустел, за исключением бездыханного британского  воина, сгорбившись лежащего  на земле, кровь все еще непрерывно текла из обрубка его шеи. Тренагас с отвращением скривил губы.

 - Кто-нибудь, уберите этого несчастного.

Два ауксилария ринулись исполнять его поручение, когда правитель грациозно сошел с фургона. Один солдат схватил мертвого британца за ноги и оттащил труп, а второй поднял его отрубленную голову. Префект крикнул своим людям, чтобы они начали прочесывать поселение, и вспомогательные подразделения были немедленно разделены на секции по восемь человек. Они переходили от хижины к хижине, вынося все оружие, которое могли найти, в то время как другая группа батавов направилась к воротам поселения, а оттуда к святилищу друидов, расположенному в соседней священной роще.  Группы туземцев мрачно смотрели на иноземных солдат, их руки были сжаты в кулаки, а на лицах читалась ярость.

- Возможно, мы могли бы еще что нибудь добавить  к деталям сегодняшнего празднества,  - сказал Тренагас Сцилле. Он улыбнулся.  -Боюсь, моя память уже не та, что раньше.

Сцилла поклонился:  - Конечно, Ваше Величество. Сегодня днем вы откроете  алтарь имперскому культу на месте предполагаемого храма в честь императора Клавдия. После церемонии мы вернемся в резиденцию на пиршество, посвященное вашему славному возвращению на трон.

- О да. Я надеюсь, что все вожди из отдаленных поселений будут присутствовать?

Посланник кивнул: - Они должны прибыть сегодня  чуть позже, Ваше Величество.

Фигул увидел злобный блеск в щелевидных глазах правителя.  - А как же гладиаторские бои? У нас они состоятся, не так ли? Я совершенно уверен, что мы обсуждали возможность легкого развлечения для моих гостей позже вечером.

Сцилла фальшиво улыбнулся.  - Я уже позаботился о необходимых деталях, ваше величество. Я предлагаю использовать некоторых заключенных, содержащихся в настоящее время в форте, для этого зрелища.

Лицо правителя озарилось волнением:- Поистине замечательная идея. Пусть вероломные псы перережут друг другу глотки!

С этими словами он свернул с рынка и вернулся через ворота в резидентный комплекс в сопровождении четырех своих римских телохранителей по бокам и со своей многочисленной свитой позади. Фигул шел рядом с правителем, охваченный внезапным чувством отвращения. Правление Тренагаса началось с самого худшего из всего возможного. Если он продолжит казнить и заключать в тюрьму своих подданных, то вскоре местные жители восстанут. И когда это произойдет, Фигул и его товарищи окажутся прямо в середине.

Глава шестая