Тыквенная магия

Алеида вздохнула. Они спустились на первый этаж, в столовую, прошли на кухню – там Алеида поставила чайник на плиту и ответила:

– Вы же инквизитор, Дерек. А я ведьма.

– С точки зрения ваших соседей, – подчеркнул инквизитор, сел за стол и, расставляя чашки, Алеида подумала, что он очень устал. Не успел приехать – уже два трупа. – Но я вижу в вас только девушку с сильным даром. И рад, что вы разрушили чары и спасли меня.

Алеида невольно представила Дерека лежащим внизу лестницы со свернутой шеей. Да, тот, кто это устроил, мог бы торжествовать.

– Постойте! – вдруг воскликнула она. – А если он в доме? Ему же надо было убедиться, что вы погибли.

Алеида застыла, словно январский ветер дунул в лицо. А если это кто-то из слуг? Она знала их, доверяла им, но теперь не могла верить никому. Дерек пожал плечами. Чайник зафыркал паром на плите, и Алеида машинально принялась разливать чай.

– Беда в том, что я его не чувствую, – хмуро признался инквизитор. – Совсем. А он умудрился залезть мне в голову и вытащить…

Он осекся, и Алеида вспомнила его лицо за мгновение до падения – Дерек смотрел на то, что было для него невыносимым. Это разрывало сердце, и Алеида подумала, что очень хочет узнать, что же он все-таки увидел. И одновременно не хочет этого. Потом она все-таки спросила:

– Кого вы увидели, Дерек?

Он ответил не сразу – сделал несколько глотков чая, задумчиво посмотрел на простенькие серебряные кольца на своих пальцах.

– Первую ведьму, которую убил.

Алеида невольно поежилась. Впрочем, чего еще она ждала? Дерек инквизитор, и это его работа – охотиться на ведьм и убивать их. Он и ее убьет, если решит, что она виновна в двойном убийстве.

– Наверно, она была страшной, – сказала Алеида. Просто потому, что надо было что-то сказать. Дерек усмехнулся. Обернулся к окну – ночь была густой и темной, непроглядной, мертвой, и он видел в ее глубине то, что осталось в его прошлом.

– Страшной, да, – ответил он. – Но сначала Клеритан была просто женщиной с сильным даром. Он начал гнить после того, как она потеряла ребенка. Я тогда даже пожалел ее. А потом…

Алеида поняла, что вся эта история с ведьмой случилась давно. Очень давно. Но Дереку до сих пор было тяжело вспоминать об этом. Не потому, что он убил эту ведьму – потому что она что-то разрушила в нем.

– Вы ее победили, вот что потом, – вздохнула Алеида и неожиданно спросила: – У вас есть семья?

Дерек отрицательно качнул головой.

– Нет, я один. У меня даже питомцев нет. Когда носишься по всей Хаоме, нельзя, чтобы были те, кто от тебя зависит.

– Вы сказали, что мне лучше уехать отсюда.

Алеида с трудом представляла себе жизнь где-то в другом краю. Она любила Аунтвен. Ей нравились леса и рощи, которые гребнями лежали вокруг поселка, нравилось гулять у большого озера, где рыбаки вытаскивали из воды темных бронзовых лещей, нравилось собирать цветы на бескрайних полях и слушать, как поют птицы в синеве летнего мира. Это была ее земля, ее часть – отказаться от Аунтвена было примерно то же самое, что отказаться от собственной руки или ноги.

Но Алеида понимала, что Дерек прав. Ей придется так поступить, чтобы жить дальше. После того, что случилось сегодня, после того, как весь поселок изгонял ее, она никогда не сможет вернуться к прежней жизни, даже если Дерек найдет убийцу.

– Да. Вы и сами это понимаете. Думаю, вам лучше отправиться куда-нибудь на юг, в Приморье. Кстати, чего боялись Миранда и Джейк?

Алеида подумала, что это следственная уловка. Расслабить спокойным разговором и сразу же задать нужный вопрос, который относится к основному делу.

– Не знаю, – честно ответила она. – Мы не общались настолько близко, чтобы я знала об их страхах.

– Я вот думаю, что же такое им показал убийца, что они оба умерли на месте, – Дерек допил чай, налил еще, и Алеида отметила, что он держится как хозяин, а не гость.

– Дракона? – предположила она. Дерек отрицательно качнул головой.

– Если бы они увидели дракона, то бросились бы прочь с криками о ведьминых проделках. Это была бы еще одна монетка в их копилку ваших преступлений. Нет, тут было что-то поважнее и посерьезнее. Им показали какой-то их грех, старый и страшный…

Он умолк, задумчиво поглаживая одно из своих колец.

– Вы считаете убийство Клеритан своим грехом? – выпалила Алеида и сразу же поняла, что за такие вопросы с нее могут снять голову. Дерек усмехнулся.

– Нет. Грехом было все, что случилось потом. Что ж, Алеида, пойдемте спать. И вы пока попробуйте вспомнить, была ли в жизни Миранды Хорниран какая-то грязь. Хотя бы намеком.

Глава 8

Ранним утром Дерек отправился в лавку Миранды Хорниран.

Поселок еще спал, но где-то уже взмукивали коровы и подавали голос собаки. Накрапывал мелкий дождь, обещая через несколько часов повиснуть сплошной водной стеной.

Дерек пытался не думать о Клеритан, но ведьма, которую он убил давным-давно в развалинах старого замка и зарыл прямо там, никак не хотела убираться обратно в глубины его памяти. Спина ныла, тело казалось неповоротливым и чужим. Дерек даже решил, что простудился, и эта мысль смогла его успокоить.

От простуды можно избавиться. От мыслей о прошлом тоже.

Лавка была закрыта: наверняка Миранда заперла дверь, когда зов потянул ее на огород. Дерек походил рядом, заглянул в окно, но увидел только темные очертания витрины, мешков и коробок. Навалился плечом на дверь, пробуя выбить, но она была сделана по-провинциальному, на славу: такую просто так не выворотишь.

Дерек смахнул с плеча прилипший кусочек темно-синей краски и, обойдя дом, увидел боковую лестницу, которая вела на второй этаж. Он поднялся по ступеням к двери, которая была выкрашена уже в красный, толкнул. Снова заперто. А говорят, в деревнях двери в дома закрывают на палочку.

Вздохнув, он пошарил по досочке над дверью и улыбнулся, нащупав большой тяжелый ключ. Замок едва слышно щелкнул, открываясь, и Дерек проскользнул в прихожую.

Первый этаж дома был отведен под лавку и склад. На втором этаже была прихожая, заставленная старой обувью, какими-то инструментами и коробками, крошечная гостиная, обставленная с претензией на элегантность, две комнаты, спальни матери и сына, и маленькая кухня, которая заодно была и столовой. Миранда была хорошей хозяйкой: вся посуда на полках стояла в идеальном порядке, сковородки и кастрюли сверкали ярко начищенными боками, на плите не было ни пятнышка. В морозильном ларе лежали стейки в пергаментной бумаге, в буфете ровным строем выстроились банки с маринованными овощами.

Дерек заглянул в комнату Джейка. Обычная комната провинциального юнца, который считает себя завидным кавалером и думает, что все барышни встанут к нему в очередь. На подзеркальнике стояло несколько флаконов простенького одеколона и пузырьки с жидкостью для укладки волос, шкаф едва не трескался от одежды, которую в столице не наденут даже извозчики, но в деревне в таких сюртуках и штанах видели стиль и шик. Дерек заглянул в ящики письменного стола, надеясь отыскать какие-то бумаги, но нашел только журнальчики с девицами, которые не скрывали под одеждой то, чем их одарила природа.

Ничего особенного. Просто деревенский увалень, который решил, что станет джентльменом, когда забьет плеткой свою сестру.

Комната Миранды была просторнее и светлее, она выходила на улицу, и из окна было видно, кто подходит к магазину. В шкафу на вешалках висели платья с весьма смелыми декольте, на подзеркальнике красовались кремы, духи и пудры – их хватило бы на целую армию красавиц. На письменном столе в ровных стопках лежали исписанные тетради: приход, расход, баланс, чеки поставщиков, накладные, несколько договоров на прошлогодний ремонт. Документы содержались в идеальном порядке.

Дерек открыл один из ящиков стола и увидел еще одну стопку тетрадей – тех самых, заветных, в которых Миранда писала, кто и сколько взял в долг. Записи велись темно-синими чернилами; когда долг возвращали, то Миранда вносила запись об этом зеленым цветом, а если должник не выплачивал деньги, то его имя подчеркивалось красным.

Могли ли убить Миранду за такой вот долг? Нет, в этих краях, скорее всего, ее дом просто подожгли бы и ждали, пока не сгорят заветные тетради. Дерек машинально пролистал одну, потом взял вторую – он сам не знал, что именно ищет, но продолжал искать.

На третьей тетради, последней в ящике, красовалась бумажная наклейка с надписью “Индивидуальные заказы”. Дерек открыл ее, в общем-то, ни на что не надеясь, и прочел: Отто Лиеран, плеть и мягкие наручи с меховой обшивкой, пятьдесят карун.

Вот как. Миранда продавала не только соль, сахар, кофе и ткани. Она принимала и весьма интимные заказы – должно быть ездила в Пайрендон, ближайший крупный город, и привозила оттуда все нужное за свой процент. Интересно, кого это Отто Лиеран охаживает плеткой? Или это как раз его порят?

Дерек перевернул страницу. Доктор Герберт Вельш заказывал большую духовку для стерилизации инструментов, Барбра Сон-Хозель оплатила доставку швейной машины. Жизнь обитателей Аунтвена лежала перед Дереком – маленькая смешная жизнь, в которой были и простые, и весьма причудливые страницы… стоп.

Дерек провел пальцем по листу. Некто, обозначенный инициалами К.Г., несколько раз заказывал серебряные пластинки и большие партии парнадина, элемента, который нужен для создания артефактов. Всегда расплачивался вовремя, ни разу не просил о скидке и не отсрочил платежа.

Если в Аунтвене жил артефактор, то Дерек почувствовал бы его дар. Ощутил бы всей шкурой: каждый артефактор оставляет за собой весьма своеобразный след, его ни с чем не перепутаешь. Но ни следа такого дара не было – значит, таинственный К.Г. замаскировался.

– Ну вот я тебя и нашел, – улыбнулся Дерек. – Осталось поймать.

Глава 9

Он вышел из квартиры, запер дверь и, убрав ключ на прежнее место, спустился по лестнице и услышал, как у входа в лавку негромко переговариваются люди. Дерек остановился, надеясь, что те не уловили его шаги, и услышал:

– Как ты думаешь, тетрадка там?

– Там, где ж ей еще быть? Миранда ее всегда у кассы держала.

Дерек мысленно усмехнулся. Вот и пришли те, кто хотел наложить лапу на заветную тетрадку. Но кому она сейчас нужна? Мать и сын Хорнираны мертвы, истребовать долги некому.

Впрочем, Родриксон производил впечатление делового и хваткого человека. Дерек не сомневался, что лавка откроется сразу же после похорон, а то и раньше. И поселковый голова придумает, как взыскать деньги с тех, кто записан в тетради должников.

Такие, как он, не упускают ни своего, ни чужого.

– Надо было вчера вечером идти, – сказал первый. – Сейчас уже народ на улицы пойдет. А вчера люди хотели ведьму жечь да на трупы таращились. Мы бы всебы уже обстряпали.

– Ага! Знаешь, что вчера вечером было?

– Ну? Что?

– Джим Килверет видел призрак молодого Кирка Гартунга. Он шатался прямо тут, на улице, синим светом светился.

Дерек прищурился, прикидывая, что именно может издавать синее свечение. Порошок хаурь-пера в сочетании с жиндерскими каплями – и составить правильную смесь сможет только артефактор. Интересно. Очень интересно.

И инициалы совпадают. Но призрак?

– Твой Джим Килверет сам давно синий. Как к настойке приложится, так видит в сто раз больше, чем показывают, – Дерек услышал кряхтение, что-то щелкнуло, и говоривший довольно произнес: – Ну вот. В лучшем виде.

Дерек вышел из-за угла, и двое парней, которые вскрыли лавку, замерли, оторопело глядя на него. Тот, который вскрыл замок, вчера интересовался, не зачаровала ли Алеида столичного инквизитора. Узнав незваного гостя, парень опустил отмычку и уставился на Дерека с самым невинным видом.

– Доброго утречка, ваша милость! – расплылся в улыбке его приятель, низкорослый, черноволосый и улыбчивый. – Погодка-то сегодня дерьмище, правда? А Миранда что-то вчера лавку не заперла, может, тут чем запечатать, чтоб народ не соблазнился дармовщинкой?

– Ага, вот и умный здесь, – небрежно произнес Дерек, и парень, который вскрыл лавку, спрятал руки за спиной. – Ну что, умный, решил долги не платить?

– Меня так-то Генри зовут. Генри Тольцер, – ответил он. Кажется, ему не нравилось то, как Дерек называл его умным.

– Что за тетрадка? Долговая?

Генри Тольцер угрюмо опустил глаза. Его приятель подошел к Дереку и сказал, заглядывая в глаза со всем возможным уважением:

– Ваша милость, вы проявите, пожалуйста, сочувствие. Генри три раза брал винца в долг, если его папаша про это узнает, то убьет. Так и сказал: узнаю, что пьешь, убью и зарою, вот и весь сказ. Папаша у него уж очень лют, особенно, когда выпьет, – приятель Генри снял фуражку с треснувшим козырьком и представился: – А я Талбот Шуппе, к вашим услугам.

Дерек усмехнулся. Судя по тому, как покраснел Генри, все это было правдой.

– Я бы просто тот листок вырвали, и все, – пробормотал Генри. – Ничего бы не брал, ничего не крал.

– Кто такой этот ваш Кирк Гартунг? – осведомился Дерек тем тоном, которым обычно начинал допросы.

– Это наш артефактор, – охотно ответил Талбот и важно добавил: – Да-да, такая вот глушь, а с артефактором. Он у Миранды постоянно заказывал всякие штуки для работы.

– Помер зимой, – сказал Генри, и Дерек почувствовал то, что Гверц называл “колоссальным обломом”. Кто-то словно хлопнул его по затылку и издевательски расхохотался. – Напился да полез в прорубь на Водосвятие.

– Так-то все полезли, но никто больше не заболел, – поддержал Талбот. – А Кирк расхворался и за неделю убрался на тот свет. И никакие артефакты не помогли, и доктор Вельш не справился.

Неудивительно. Коровы не имеют привычки лазать в прорубь, а у людей дури запасено на сто лет вперед. Дождь заморосил сильнее, и утренний свет померк. Не разобрать, утренние сумерки или вечерние.

– Где он жил? – спросил Дерек. Генри махнул куда-то в сторону дома Алеиды.

– Через два квартала, в самом конце Бузинной улицы. Вы сразу узнаете, там большой сад. Староста велел его заколотить, пока не объявятся наследники, но пока никто не приехал.

– А привидение вчера было, – упрямо заявил Талбот. – Джим хоть не дурак выпить и стащить чего-нибудь по мелочи, но он не врун. Если он видел призрак, то видел, а не придумал.

Глава 10

После ночных посиделок Дерек наложил запирающие чары уже не на комнату Алеиды, а на весь дом и часть сада, и она не могла не думать об этом с благодарностью. Это было удивительно: люди, которых она знала с детства, с криками и улюлюканьем изгоняли ее из родного поселка, а человек, которого она встретила впервые в жизни, оказался добр и справедлив.

Впрочем, она ведь тоже спасла ему жизнь. Не стоило об этом забывать.

Приведя себя в порядок, Алеида надела одно из домашних платьев, решив, что даже под арестом инквизиции должна выглядеть как госпожа и хозяйка, а не как заключенная или рабыня, и спустилась в гостиную. Обычно в это время на кухне уже работал повар, а служанка подавала чай, но сейчас в доме царила густая тишина заброшенного места. Ни шагов, ни голосов. Ничего.

– Майри? – звонко позвала Алеида. – Патрик?

Никто не откликнулся. Алеида опустилась на край дивана и едва не рассмеялась. Слуги испугались, что хозяйка их зачарует, и разбежались.

Это было смешно. По-настоящему смешно. Когда отец был жив, Алеиду все любили – девушки хотели дружить, а парни постоянно встречали с букетиками полевых цветов. Может, стоило отдать Джейку часть отцовского наследства? Может, тогда не было бы телеги, которую тащила Алеида, не было бы плетей и улюлюканья, которое еще гремело в ушах…

Нет, Джейк и Миранда не хотели часть – им нужно было все, и они не успокоились бы, пока не забрали последнюю монетку.

– Что-то случилось?

Алеида со вздохом провела руками по лицу. Дерек Тобби вошел в дом, остановился рядом с ней, не снимая пальто.

– Слуги разбежались, – ответила она, понимая, что теперь хочет не смеяться, а плакать. – Боятся, должно быть, что я их заколдую.

– Да, ваш поселковый староста предлагал мне уйти из ведьмачьего гнезда, – кивнул Дерек и улыбнулся краем рта. Если бы он ушел, то сейчас наверняка был бы мертв: тот, кто показал ему мертвую ведьму, добрался бы до него и в доме Родриксона. – Собирайтесь, мне нужна ваша помощь.

Алеида вопросительно подняла бровь.

– Не боитесь, что нас с вами побьют камнями, когда увидят?

Дерек выглядел совершенно равнодушным.

– Не боюсь. Вы общались с Кирком Гартунгом?

– Конечно. Как и все жители поселка. Но он умер минувшей зимой.

– Вы дружили? Ваш отец с ним дружил?

Алеида кивнула. Кирк Гартунг был старше ее всего на пять лет, но иногда ей казалось, что он старше ее отца – иногда Кирк смотрел так, словно успел увидеть не года, а целые эпохи. Отец говаривал, что артефакторы старятся быстрее остальных, но потом Кирк одаривал Алеиду совсем юным заинтересованным взглядом, и она вновь видела перед собой мужчину, а не старика.