Борджиа: Дорога миров

Борджиа: Дорога миров

Пролог

Пролог

1504 год, апрель, Теночтитлан, столица империи Теночк

Великий, древний город, центр и столица империи Теночк. И если в величии Теночтитлана усомниться никому и в голову не приходило, то во считать его древним…Тут зависело от того, что именно считать древностью. Если срок более века — тогда да, столица империи была древняя, а камни зданий и особенно храмов помнили много чего, особенно ту кровь, что в изобилии стекала на них как от жертвоприношений, восхваляющих многочисленных и суровых богов, так и из-за случавшихся даже тут, в сердце империи, ожесточённых схваток с врагами разными, внешними и внутренними.

Сидящий в кресле с высокой спинкой рядом с окном человек знал о городе куда больше тех, кто его населял: воинов, жрецов, учёных, тем более обычных жителей, число которых заметно перевалило за половину миллиона. А ещё едва заметно морщился, стоило ему вспомнить о том, с каким трудом приходилось привыкать не к местному языку и символам, из которых тот состоял, а к числам. Тем самым, двадцатиричным, способным заставить разум кипеть в попытках не понять непонимаемое — понимание пришло сразу — а к абсолютной чуждости такого подхода. Но ничего, удалось справиться.

Неприятная мысль, едва всплыв на поверхность разума, вновь ушла куда-то, сменившись иными, куда более вдохновляющими, опять-таки связанными с историей города и вообще империи. Чуть менее двух с половиной веков назад — вот когда предки науа, тогда называвшие себя мешика, прибыли с севера в долину Анауак, что распростёрлась вокруг большого озера Тескоко. В те времена ни о каком государстве, тем более империи, и речи не шло. Мешика были беглецами, изгнанниками с прежде родных мест, вынужденными откочевать далеко на юг в поиске подходящих и, главное, свободных земель. А вот тут сразу и начались сложности.

Земли вокруг Тескоко вовсе не были ничейными, напротив, оказались разделёнными меж множеством городов-государств, что постоянно враждовали между собой. Заключались одни союзы, расторгались иные, но война, она почти никогда не прекращалась. Тогда мешика были вынуждены признать вассальную зависимость от одного из сильнейших городов, Аскапоцалько, просто для своего выживания. Именно выживания, ведь искать новые места просто не было сил, а пытаться уцелеть самим, без поддержки кого-то сильного… Человек в кресле лишь улыбнулся, зная, что это редко кому удавалось.

Два маленьких, почти вплотную друг к другу расположенных островка на озере Тескоко — вот что дала зависимость от Аскапоцалько, а к этому и участие во всех войнах, ведущихся городом покровителем. С того года началось почти семидесятилетнее не процветание, а скорее прозябание. Да, на одном из островков был построен Тлателолько, но этот город… Достаточно сказать, что города-государства, находившиеся близ Тескоко, считали мешика и их город чуть ли не самыми отсталыми и слабыми.

— Заслуженно считали, — прошептал человек. — Слабые, неумелые, бежавшие со старого места и едва зацепившиеся за новое. И больше половины века нужно было, чтобы нашёлся хоть кто-то, кому это не понравилось, кто смог понять.

Понять! Для начала то, что, будучи отсталыми, не умными, навсегда суждено остаться слабым. А слабых бьют. Ну или, если этот слабый есть данник сильного, из него выжимают весь сок, оставляя лишь самую малость, чтобы источник дани не пересох окончательно. Это сумели понять те, кто после тех самых семи десятков лет в долине Анауак основал на соседнем с Тлателолько острове новый город, Теночтитлан.

Новый город, новые стремления. Основатели будущей столицы империи решили сделать всё, чтобы перестать быть слабыми, а потому старались хватать любые знания, учиться у всех, кто был сильнее… то есть у большинства городов-государств.

Усилия быстро начали приносить плоды. Знания помогали теперь уже двум городам мешика готовить лучших воинов, правильно их обучать и достойно по тем временам вооружать. А такие данники, способные предоставлять ещё и достаточно хорошие войска, оказались гораздо ценнее для города Аскапоцалько. К тому времени тот стал наиболее могущественным в регионе Тескоко и вёл многочисленные войны, получая с завоёванных богатую добычу. Часть её, пусть небольшая, перепадала и мешика.

Половина века. Именно столько времени прошло с момента основания Теночтитлана до того дня, когда был избран Акамапичтли — первый тлатоани, севший на трон в этом городе, но не утративший при этом власть и над Тлателолько.

Бурный рост как численности населения, как и военной мощи — вот чем стали два десятка лет правления первого тлатоани. Настолько бурный, что в Аскапоцалько стали считаться с мешика, воспринимая их города уже не как данников, а скорее в качестве очень нужных и полезных вассалов. Источников немалой части воинской силы. Потому женой второго тлатоани стала дочь правителя Аскапоцалько, ещё крепче связывая два города-государства. Да, именно два города, поскольку Теночтитлан постепенно поглощал Тлателолько, делая его своей частью.

К тому времени Теночтитлан уже сам стал обрастать союзниками и полузависимыми городами, что, конечно, вызывало настороженность меняющихся правителей Аскапоцалько. Случалось в качестве показательного урока, что их войска нападали на союзников мешика, но до поры тлатоани могли лишь отворачиваться, делая вид, что ничего не происходит. Отворачивались, но помнили. А ещё ждали подходящего случая, копя военную силу и до поры изображая полную покорность покровителям.

Перелом случился около восьмидесяти лет назад, когда тогдашний правитель Аскапоцалько умер, убитый одним из сыновей — неизвестно кем, поскольку смерть была такой… странной, но хорошо замаскированной под естественную — после чего виновник и его братья устроили свару, выясняя, кому достанется выпавшая из рук мертвеца власть. Заодно один из братьев-соперников, Маштла, убил тлатоани Теночтитлана, видя в том могущего стать чересчур опасным соперника, имеющим не только права на ещё один престол, но и достаточную силу, чтобы подкрепить притязания.

— В битве горячей крови всегда побеждает холодный расчёт, — вновь нарушил тишину мужчина, глядя на полный жизни город за окном. — Только расчёт и только холодный. Жаль… Как жаль, что они этого не понимали.

Слова относились… Может к тому прошлому, может к другому периоду. Но во время становления Теночтитлана как значимой силы это и впрямь было верно. На место убитого тлатоани почти сразу был избран следующий, его брат, а также дядя «нежданно умершего» правителя Аскапоцалько. Он сразу же заключил союз с братом Маштлы, контролирующим Тлакопан, а также ужё одним своим родственником, сыном убитого прежним правителем Аскапоцалько, властителем Тескоко.

Год с небольшим длилась эта довольно ожесточённая война, в результате которой Аскапоцалько был покорён, а Маштла, чьи неудачные интриги окончились крахом, был возложен на жертвенник и сердце его было извлечено ритуальным обсидиановым кинжалом в присутствии всех трёх объединившихся против него врагов.

Собственно, именно это событие стало одновременно и символическим, и поворотным в истории Теночтитлана. Почему именно его? Просто именно у его тлатоани в «тройственном союзе» оказалось больше всего сил, а воины оказались наиболее подготовлены к боям. Звезда Аскапоцалько и его правителей закатилась, теперь центром — то есть самым могучим войском, жителями и богатствами — долины стал Теночтитлан. Союз же трёх властителей стал называться империей Теночк, а объединившиеся народы стали отзываться на имя науа.

Экспансия. Она самая, начавшаяся почти сразу после провозглашения империи и не прекращающаяся до настоящего времени. Только вот в ней было два основных периода, «до» и «после», разделом между которыми стало…

— До меня эти глупцы так и не поняли, что нужно было не брать дань пленниками и богатствами, но делать города своими. Не иногда, а всегда. Куда ступила нога истинного науа, там всегда будет империя Теночк! Подвластные города с собственными правителями, тьфу! Вот и получали одно восстание за другим. Но кто бы не восстал? Нельзя было тащить на жертвенники сотнями и тысячами сразу. Кровь гуще воды, её правильно лить надо. Правильно, слышите вы!

Обращение… Адресовано оно было богам, давно умершим жрецам либо тем, которые умерли не так давно, а то и вовсе здравствовали, покорившись новой силе? Этого не знал и сам человек в кресле. Зато его крик, оказавшийся слишком громким, привлёк к себе явно нежелательное для того внимание. Почти сразу же появившиеся в дверном проёме две безмолвные фигуры воинов-ягуаров замерли, увидев, что ничего не произошло, а их тлатоани находится в полном здравии и просто слишком громко разговаривал. С богами? С самим собой? Это для них было не важно. Зато жест, повелевающий вернуться на привычные места и не мешать, они поняли. Ещё несколько мгновений, и вот всё стало так, как было совсем недавно.

— Новый мир, чистый мир… Возможности, — вновь заговорил тлатоани, но явно обращаясь к кому-то, с кем и хотел бы поговорить, но не имел на то возможности. — Правы оказались, профессор. Только почему спустя два десятилетия оказывается, что я тут не один такой, сделавший шаг по вашей теоретически предсказанной Дороге Миров? Может быть, ответите? Не можете. И не сможете. Эти знания не для всех, они для единиц. Вы этого не поняли и… А может? Нет, точно нет, вы были слишком осторожны, скрывали даже от коллег, а семьи у вас никогда и не было. Тогда почему? Или я ошибаюсь и этот наглый щенок из Италии просто удачлив и Дорога тут ни при чём?

Мысли, теперь уже совсем мрачные, одолевали того, кто здесь получил имя Маквилмалиналли Акмапитчли. Он, конечно, ожидал, не мог не ожидать появления на континенте сперва каравелл Христофора Колумба, а затем и других, но сроки и качество этого самого появления — вот тут другое дело. Совсем другое.

Оправдывая имеющиеся у тлатоани обрывочные знания и сопоставление их с происходящим в империи, Колумб появился приблизительно в то время, как от него и ожидалось, да и завоевание Эспаньолы, будущего Гаити, сначала проходило ожидаемо. Сначала, а потом многое стало изменяться. Быстро, неожиданно, и изменения эти были не те, которые правитель империи Теночк хотел бы видеть. Да, он не был профессиональным и вообще историком, но уж о таких событиях в прошлом родного мира не мог не знать. Не было при «покорении Нового Света», как его называли там, в Европе и у проклятых гринго, никакого Ордена Храма, обосновавшегося на острове Пуэрто-Рико. Не существовало столь огромного числа кораблей и людей, с них высаживающихся. Ещё в школе он читал, что «армии» конкистадоров бывало, что пару сотен человек насчитывали. Но тут… Не сотни — тысячи, которые к тому же словно ничему не удивлялись, представляя, что их ожидает и как реагировать на приятные и неприятные неожиданности.

Быстрое, почти молниеносное завоевание Кубы, Ямайки, иных островов. Совершенно неожиданное… осторожное отношение к таино и прочим индейским племенам, сменившее первоначальную резню, естественную и известную из истории. Словно кто-то в Европе прикрикнул на Колумба и прочих, как на расшалившихся детей, и те… покорно послушались.

Уже тогда стало понятно, что чёртовы европейцы доберутся до земель его империи куда раньше, чем это ожидалось. Кортес, 1519 год… Об этом теперь стоило только мечтать, но никак не строить планы, связанные с ранее известной датой. Пришлось засылать новых шпионов на покорённые испанцами острова, да и про остров Пуэрто-Рико с загадочным Орденом Храма не забыть.

Шпионы сработали так, как от них и ожидалось, зная как о щедрых наградах за успех, так и о суровых наказаниях не за провал даже, а за недостаточные энтузиазм и умение собирать информацию. И полученные донесения уже тогда сильно не понравились тлатоани. Испанцы — это ещё понятно. Ну сумел Колумб убедить свою королеву, что нужно больше людей, кораблей… да всего, что только могло понадобиться. Знал ведь, что в новом мире хоть что-то, но может оказаться иным. Только «что-то» и «очень много чего» заметно отличаются друг от друга. Ведь шпионы не только смотрели, но и спрашивали. Задавали много вопросов, относящихся не только к тем, которые уже здесь, но и к тому, что там, за океаном.

За океаном оказалось не то, что должно было быть. Да, он не особенно знал историю этого вот времени, тем более какую-то там европейскую. А специально подготовиться… Сперва просто не верил в россказни профессора, потом, когда пришлось уцепиться за призрачную надежду, узнал, что неизвестно, в какое время иного мира он вообще попадёт. А слова «Тебя притянет то время, которому ты соответствуешь, да и место выберется Дорогой под твою суть» звучали непонятно. Тогда звучали, поскольку очутившись в империи Теночк, он сразу понял, что имел в виду старый и немного… или не немного безумный учёный, сумевший волей богов прикоснуться к самой, наверно, большой тайне мира. Той, которую унёс с собой не то в могилу, не то, что менее, но вероятно, на ту же Дорогу.

Европа! И то, что началось там десяток лет назад, перекраивая слишком многое.В его родном мире, конечно, были такие Борджиа, хотя он слышал о них так, мельком. Отравители, один был Папой Римским… Хотели объединить Италию, но ничего у них не получилось, а затем все умерли, оставшись лишь в книгах и на экранах, став такой страшноватой сказкой для обычных людей. Одной из множества.

То там, а здесь… Здесь совсем иначе. Возникшая за несколько лет империя, разгромившая в войнах как соседей, так и мусульман, завоевавшая даже сам Иерусалим и всё, что вокруг него. Очень далеко вокруг! И теперь прибывшая, то есть приславшая своих представителей через полностью послушный Орден тамплиеров в Новый Свет. А ещё такие скачки прогресса, о которых он сам мог только мечтать. Вот когда отозвалось отсутствие знаний в том, что как бы и не требовалось в его не столь долгой, но успешной жизни там. Зачем ему, не являющемуся по образованию химиком или кем-то близким, например, нужна была формула пороха или там знания, как устроен древний паровой двигатель? Последнее и вовсе общая механика, которую вроде давали в школе в рамках одного из предметов, но… Не тому учился, считая — и обоснованно — что в жизни пробиться на самый верх помогут совсем иные навыки, далёкие от тех, которыми нагружают себя разные ботаны-заучки. А вот пригодились бы!

Колесо! В империи Теночк не было известно самое обычное колесо. Зато могли проводить сложные операции, знали о звёздах и прочем. Империя безумных контрастов!Потому он почти два десятка лет и старался выправлять то, что мог и что знал, как именно исправить, надеясь получить оставшееся потом, после прибытия конкистадоров. Тем, которым, как ожидалось, обновлённая империя сможет оказать такое сопротивление, что испанцам придётся не воевать, а договариваться.

Первая встреча с испанцами, тем самым отрядом Диего Веласкеса. Неожиданной она была только для конкистадоров, но никак не для тлатоани. предупредившего своих наместников в прибрежных городах, что в любое время стоит ожидать появления чужих, прибывших из-за океана людей. Оно, это знание, хоть и скрывалось от простых науа, но высшей аристократии и жрецам было открыто как «посланное богами откровение своему верному последователю». После всего того, что он сделал для империи, после всех завоеваний и реформ… иначе как посланника богов, воплотившегося в теле правителя, его уже мало кто воспринимал.

Тогда, после первого боя, который даже провоцировать не пришлось — испанцы сами постарались — он получил главное, а именно пленников. Тех, у которых можно и нужно было узнать все тайны прогресса, которыми владели в Европе и которые отсутствовали здесь, у него. Тлатоани понимал, что обычные воины и даже офицеры конкистадоров знают немногое, но крупица за крупицей… желаемое ему всё равно удастся получить.

Порох, без которого нет огнестрельного оружия. Корабли, что должны были сменить обычные лодки, которыми обходились здесь. Ну и просто знания о войне родом оттуда, из Европы, обязанные дополнить то, что оказалось недостаточно развито здесь. Эти трофеи он хотел получить, захватывая как живых пленников, так и собирая все книги, которые ему приносили участвовавшие в нападении на крепости Кубы.

Удалось ли получить всё? Нет. Зато выбитого из пленников — часто изломанных и искалеченных до жуткого состояния, но живых и способных говорить и писать — хватало, чтобы начать. Начать! Он понимал, что с начала до получения значимых, пригодных для использования результатов, должно пройти некоторое время. Не дни, не месяцы, в лучшем случае пара-тройка лет. Рассчитывал, что это время ему дадут, будучи готовым к той самой войне с пусть более многочисленным, чем ожидалось, противником, но и с куда большими силами на собственной стороне. Обновлённая империя вовсе не собиралась быть доверчивой к пришельцам, считать их посланцами богов, пугаться лошадей и огнестрельного оружия. И быть помешанной на захватах пленников с целью непременного принесения их в жертву тоже. Не после с таким трудом, но успешно проведённых реформ, перекроивших жречество Теночка по живому, с кровью и воплями.

Надежды… не оправдались. Если испанские конкистадоры порой и поступали так, как от них ожидалось, то проклятые Борджиа… Они рушили большинство планов тлатоани, но особенно важнейшие из них. Иное оружие, корабли с паровыми машинами и действительно мощной артиллерией, совершенно не похожая на ту, о которой он смотрел и что-то даже читал тактика сражений. Тогда он почти окончательно убедился, что Дорога Миров привела в этот мир не только его, но и…

Чезаре Борджиа, Изабелла Борджиа? Он полагал, что это один из этих двух. Нормальный европейский монарх и не подумал бы самолично появиться в Новом Свете, на время, но покинув трон империи либо входящего в неё королевства. Так мог повести себя иной, чужак, выходец из другого мира, в чём-то похожий на него самого.

Цейтнот и цугцванг! Эти слова он слышал от одного из своих «Анаконд», то есть капитана крупного отряда картеля, до поры бывшего негласным хозяином сразу нескольких штатов страны, где официальные власти обладали лишь слабой тенью той самой власти. Вспомнившийся капитан увлекался шахматами, помогающими ему планировать многие из проводимых операций. Так вот сейчас у него была и нехватка времени, чтобы делать ответные ходы, и ощущение, что эти самые ходы так или иначе, но способны привести только к поражению… если резко не сломать правила ведущейся игры. Сбросить с доски фигуры и наставить на другого игрока… А что наставить? Револьвер? Так противник сильнее и уже держит тебя под прицелом, захватывая один прибрежный город за другим, после чего собирается использовать не до конца забывшие о былой независимости народы как своих союзников в борьбе против Теночка. Вроде и то же самое, что делал великий Эрнан Кортес, но на другом, более глубоком уровне. Глубоком и очень эффективном, как он, к своему неудовольствию, успел убедиться.

Угрожать сильному — глупый поступок. Пытаться поразить, запугать особенной жестокостью в надежде, что ему подобный чужак остановится? Тот, кто стал здесь тлатоани, умел здраво мыслить, понимая, что ему противостоит не тот, кого можно этим остановить. Не погрязший в заслонивший здравый смысл «правах человека» и разного рода гуманизме с толерантностью, что поразили гринго и иных, словно чума нового времени. Иной, похожий во многом на него самого, хотя и отличающийся тоже немало. Нет, угрозами не остановить, их исполнением тоже. Вот озлобить — совсем другое дело. Тлатоани прочитал созданный родом Борджиа Кодекс Войны, распространённый, как оказалось, и на империю Теночк, что заставило его и призадуматься, и начать ещё лучше понимать, с кем не повезло столкнуться. Кодекс и узнанное шпионами о том, как быстро и жестко Борджиа расправлялись с теми, кого не считали быть достойными ведения той самой, по Кодексу, войны. Османская империя, Мамлюкский султанат, другие мусульманские государства. Ничем не ограниченные в Индии испанцы с португальцами… или же ограниченные, но очень выборочно, тут тлатоани не удалось понять, да и не было это слишком важным, чтобы стараться уточнять. Важным являлось то, что в ответ на развязанный террор, страх и ужас против тех же тотонаков Борджиа лишь пожмут плечами и переведут не то всю его империю, не то только замешанных в терроре в разряд тех, с кем надо показательно и, внимание, жестоко расправиться. Примерно так же, как они расправлялись у себя в империи с теми, кто рисковал торговать опиумом, использующимся только и исключительно врачами и то в самых необходимых случаях.

Нет, против такого врага попытки нагнать атмосферу ужаса не были правильным вариантом. Да и не являлся тлатоани сторонником жестокости ради неё самой. Любое действие должно приносить прибыль, а иначе зачем оно вообще нужно? Так он считал раньше, когда отдавал приказы, от которых у обычных гражданских кровь стыла в теле, а журналисты строчили статьи и снимали репортажи один другого страшнее. Так ничего не изменилось и здесь. Не зря же он сильно ограничил жертвоприношения, понимая, что именно они привели ацтеков к краху в его мире. Покорённым народам, да и части самих науа просто надоело ждать своей очереди оказаться на жертвеннике. Вот они и воспользовались подходящим случаем. Что получили взамен — это уже другое. Но от принесения в жертвы избавились… в определённой мере.

Прагматичность! Вот что человек считал главным в принимаемых решениях. Потому, когда понял, что из уже захваченного Куйушкиуи Борджиа двинут свои войска на один из следующих крупных тотонакских городов, он отправил каждому из наместников послание, которое те должны были передать в тот момент, когда станет ясно — город не удержать.

Приглашение на переговоры, причём с двойным смыслом. Обычный текст послания, но как печать на конверте, так и вплетённые в орнамент в конце послания рисунки показывали, что написавший и нарисовавший это не из этого, а из куда более развитого мира. Если он прав, если кто-то из Борджиа тоже подобен ему — он или она обязательно ответят. Хотя бы из любопытства, оно есть у каждого. Лично он за уже две свои жизни исключений не наблюдал!

Глава 1

Глава 1

1504 год, апрель, Папантла, земли союза тотонаков

Вот вроде бы и яркий воинский успех, вроде все вокруг чуть ли не писаются от восторга, сам тоже сделал очень важный шаг к достижению основной поставленной перед собой цели, а всё равно тревожно. Причина? Да то самое послание, которое мне передал тлатоани Маквилмалиналли Акмапитчли, он же «мистер Тень», такой же, как и я с Алисой-Изабеллой, чужак в этом мире. Более того, также достигший высот, пусть и в другой части света. Нового Света, мля!

Два дня прошло с того самого момента, как гарнизон Папантла и вообще все науа вымелись из принадлежащего тотонакам города, прихватив с собой то, что могли унести на себе. Быстро так вымелись, организованно, отойдя вместе с той частью войск, которая находилась снаружи крепостных стен, создавая нам не такие и малые проблемы. Вообще никого не осталось, тлакатекатли Матлал увёл за собой всех, как и предполагалось по договорённости. Нам только и оставалось, что занять опустевший от имперцев город, начиная брать под свой контроль все ключевые места обороны. Всё по примеру Куйушкиуи, только с поправкой на то, что вместо менее десятка тысяч населения там, здесь было более полусотни. Тысяч, конечно.

И сразу же послания. Изабелле в Куйушкиуи первым делом. Затем Писарро в Веракрус, коменданту Тулума Слободану Никшичу, Колумбу в Санто-Доминго и байлифу Пуэрто-Рико фон Крайге. В Рим Белль пока что сама напишет, ну а я несколько позже, благо там послание будет многостраничное, многим адресованное.

Основное содержание срочных посланий? Те самые переговоры, равно как и то, что военные действия до собственно их начала или, на крайний случай, точного назначения места и времени, останавливаться не будут. Более того, требуется незамедлительно нанести те самые вспомогательно-отвлекающие удары, которые, не исключено, способны будут перерасти и в нечто более серьёзное. Тут уж, как говорится, разведка боем многое покажет!

Удары от Веракруса со стороны испанцев и от Тулума на уже известный Коба от нас. Это было в письмах, адресованных, соответственно, Писарро и Никшичу. Они получат оные довольно быстро, так же и ударят.

Густав фон Крайге окажется озадачен совсем иным — посланием доверенных людей к месту переговоров Анакаоны, этой главы таино на Эспаньоле, и представителей испанской короны. Важная и срочная задача, потому как они должны не просто состояться, но и привести к желаемому результату — вбиванию хар-рошего такого клина между таино и империей Теночк. У нас, Ордена Храма, уже много чего лежит в закромах, позволяющего доказать, что для таино Теночк тот ещё сомнительного рода союзник. Пришла пора достать эти козырные и местами краплёные карты, дабы использовать по полной программе. Фон Крайге опытный и хитрый управленец в сочетании с навыками переговорщика. Он сможет и сам сработать, если переговоры пройдут на Пуэрто-Рико, и правильных людей послать, если всё ж они случатся вне нашего острова.

Послание Колумбу, наконец. Никак нельзя было обойтись без оного, хотя, честно признаюсь, сильно хотелось. Ан нет, целый вице-король, которому хоть и урезали полномочий, но он так и оставался главным представителем Трастамара в Новом Свете. Чрезмерно самолюбивого и склонного к простым и зачастую неверным решением генуэзца следовало успокоить. Каким образом? Пообещав, что на переговорах империи теночк будут выставлены такие условия, что свои жирные куски получим и мы, и Испания, а также образуются как минимум два, а то и три формально свободных, но на деле нуждающихся в покровительстве индейских государства. Пускай Колумб и склонен исходить ядом при одной мысли о договорах с теми, кого не считает себе и близко равным, но выгоду собственную и короны видеть умеет. К тому же потом, не сейчас, можно и нужно будет намекнуть, что Теночку в нынешнем виде всё равно не существовать.

И вот о дальнейших действиях относительно империи Теночк — это письмо исключительно Алисе-Изабелле. Только она в полной мере понимает, кто наш противник и почему его нужно сперва выжимать, а потом давить, как выползшего в центр кухни таракана. Написав, добавить к сей однозначно радостной новости не самую приятную для «сестры»-подруги — быть на собственно переговорах ей не рекомендуется во избежание каких либо пакостей со стороны уже не «мистера Тень», а всего лишь тлатоани Маквилмалиналли Акмапитчли. Пусть понимает, что любая попытка совершить глупость против одного из нас приведёт лишь к тому, что второй/вторая устроят ад на земле, только лишь с целью отомстить, пусть даже залив кровью весь этот сраный континент. Этот хмырь не дурак, он поймёт.

Письма были написаны, отправлены двойным манером — голубиной почтой и конным курьером с охраной — в Куйушкиуи как в ближайший контролируемый нами порт, чтобы оттуда, на быстроходных парусно-паровых клиперах помчаться по волнам по остальным адресам.

Мда, бедные клиперы! В этой войне их роль большей частью сводится к тому, чтобы быть почтовыми судами, как можно быстрее доставляя послания из одного портового города в другой. Но такова уж ситуация, всем всё понятно и никакого протестующего ворчания я даже мимолётно не слышал. Слух же, он у меня реально хороший!

Второй город тотонаков, захваченный нами, но первый, находящийся не на побережье. Вообще первый такого рода, что очень и очень важно. Чем? Символистикой, доказательством для науа. Смотрите и убеждайтесь, что вы не можете успешно противостоять нам и нашему оружию не только на берегу, но и в глубине собственных земель. Тот нюанс, что это не коренные, не изначальные имперские земли, мы пока что опускаем. Да и чем, по факту, они будут друг от друга отличаться? Наличием внутри городских стен по большей части лояльного населения? Разница против имеющегося преимущества в вооружениях, особенно при осаде и штурме, уж простите, легко бьёт подобную карту. Мы не конкистадоры Эрнана Кортеса, которые и числом были невелики, и сварились друг с другом до одури, и оснащены во всех смыслах были в разы хуже нашего. Другой расклад нынче, господа ацтеки, совсем иной!

Сейчас я находился в… да, как и в случае с Куйушкиуи, в резиденции наместника города, как бы самом укреплённом и защищённом строении, этакой крепости внутри крепости. Что характерно, её строительство было окончательно завершено всего несколько месяцев тому назад. Полюбопытствовал, разумеется, касаемо подобного, хм, обновления в городах тотонаков, после чего выяснил, что это всё по приказу нынешнего тлатоани. Стены выше и прочнее, крепостные укрепления и сами цитадели также обходить вниманием не дозволялось. Просто если ближе к столице строительство шло уже давно и полным ходом, то вот до отдалённых провинций, к тому же населённых не самым покорным населением, дело или вовсе не дошло, или же дошло, но лишь частично. Как тут, в Папантла, где до поры поступил приказ лишь резиденцию наместника целиком перестроить, а лишь после завершения оной взяться за стены, а потом и остальное. Материал для перестройки стен, к слову, уже стали завозить, план строительных работ составили и готовились было начать очередную «стройку века», да вот наше прибытие помешало.

Вот как не сунуть свой любопытный нос в те самые планы перестройки? Сунул, вестимо. Ни разу не пожалел, особенно пригласив Златана Кроевича, Диего ди Ларго, а ещё Максимилиана фон Зюдова, главного артиллериста в этой части тамплиерского войска. Посидели этак с полчасика, повысказывались на тему того, как бы пришлось действовать, штурмуя не вот этот вариант города, а уже со всеми внесёнными изменениями. Фон Зюдов высказался тогда куда как экспрессивнее прочих, но в то же время со знанием дела. Ведь чтобы уметь правильно разрушать, надо хоть немного разбираться в том, как всё это построено. Он же являлся артиллеристом, знания которого прежде всего были заточены под осады разного типа крепостей, а остальное шло пусть не по остаточному принципу, но не вызывало того особого энтузиазма, возникающего у его немецкой души при обрушении части стены или разламываемых в хлам крепостных ворот.

— Толщина стен такая, что хоть ангельской головой, хоть демонской задницей колотить — не доколотиться! Наращивание высоты — это само собой, но тоже дельно. Нет лишнего, но и недостатка не наблюдаю. Ещё, синьоры, а особенно Ваше Величество, взгляните на вот это, это и… да, ещё это, — тонкая палочка, используемая в качестве указки, касалась листов с чертежами то в одном, то в другом месте на мгновение, после чего ненадолго замирала и вновь продолжала «танец». Признаться, я с трудом успевал фиксировать в своём сознании отмечаемое касаниями артиллериста. — Сто морских чертей и русалку в придачу в мою глотку, если это не те места, куда можно устанавливать пушки.

— У империи Теночк нет пушек и вообще им не знаком порох, — процедил тогда Кроевич. — И слава высшим силам, что оно так!

— Нет сейчас, но откуда мы знаем, на что рассчитывал их сношаемый рогом единорога тлатоани, когда приказывал строить именно так? Может быть, он, узнав, что пушки есть у нас, надеялся их купить, выменять, украсть и сделать собственные, изучая доставшееся. Они же не дикари, не варвары, просто… Нам чертовски повезло, что порох им неведом, разрази меня гром и поджарь пятки молния!

Умный парень этот фон Зюдов. Именно парень, потому как на несколько лет младше даже меня, ни разу не старца даже по здешним понятиям. А ещё настоящий фанатик своего орудийного дела, готовый сносить залпами любую крепость и просто стрелять по мало-мальски достойным орудий целям. С ходу ухватил то, как, по его мнению, должен был поступить действительно мудрый император, узнав, что у противника есть такое оружие, которое ему позарез требуется.

Правильно мыслит, но только в меру собственных понятий, поневоле ограниченных рамками доступных знаний. Ну откуда Максимилиану знать, что тлатоани Маквилмалиналли Акмапитчли прекрасно знал о порохе уже многие годы, просто по тем или иным причинам не смог получить его сам. Мда, сам то обзавестись не смог, а вот подготовиться к получению соображалки хватило. Ни разу не удивлюсь, если столица и многие города уже перестроены подобным образом, что стены, их окружающие, только и ждут установки на них многочисленных орудий. И ведь, что характерно, явись сюда, на земли Теночка, тот же Эрнан Кортесс, да в относительно схожее с изначально известной мне историей время… Разбили бы его нахер, после чего захваченные пленники «с радостью» поделились бы всеми своими знаниями, в том числе касаемо получения пороха из полагающихся в сём процессе ингредиентов. А то и до прихода Кортеса тлатоани подсуетился бы, похищая людей или банально выкупая через финансово и идеологически мотивированных засланцев нужные знания на Эспаньоле и других занятых конкистадорами островах. Вот и появились бы у науа технологические цепочки для создания даже не орудий, а пороха прежде всего — сами то пушки отлить куда проще — а ещё и верфи, на которых заложили бы не убогие лодчонки, а нормальные такие, сравнимые с европейскими, корабли.

И что тогда? А ничего особенного, просто соваться на материк тогда для открывших Новый Свет европейцев стало бы делом крайне сложным, а то и вовсе нереальным. В лучшем случае зацепились бы сперва за острова, а там по ситуации. Может и началась бы многолетняя война с неизвестным исходом. Может напротив, случился бы полноценный мирный договор между примерно равными по силам сторонами. Бы… Сослагательное наклонение, которое можно рассматривать в качестве гимнастики для ума, но не сейчас и не здесь. Тут у нас конкретика, при которой тлатоани просто не успел, а ещё ему сильно не повезло. Моё присутствие помешало. Равно как и ярко выраженный интерес к Новому Свету, как только тут обнаружилось нечто, не соответствующее естественным ожиданиям.

К слову о городе, в котором мы оказались. Папантла. Не захолустье вроде прибрежного, но не имеющего особого значения Куйушкиуи. Более полусотни тысяч населения — серьёзно даже по европейским меркам. Чисто городского населения, ведь были и многочисленные малые поселения, которые находились рядом с городом, но частью оного не являлись. И никаких деревянных хижин, как у тех же таино — исключительно камень, исключительно по всем канонам местной архитектуры. Изначально куда более примитивной, нежели ацтекская, но с момента прихода в города тотонаков имперской власти кое-что действительно изменилось в лучшую сторону. Качество заново выстраиваемых и совершенствуемых зданий, например. Достаточно сказать уже то, что по улицам Папантла было прогуливаться немногим менее приятно, нежели по улицам Тулума. Показатель, однако, учитывая тот факт, что Тулум уже стал и не собирался терять звание важнейшего порта Ордена Храма на материке.

Пока в городе было… суетно. Проломы в стенах, необходимость не просто ввести гарнизон внутрь стен, но и на скорую руку подготовить город к обороне от возможных — хоть и маловероятных — контратак науа. Установление порядка совместно с наиболее авторитетными тотонаками из местных. Последние, к счастью, были как раз среди тех, кто прибыл вместе с нами и участвовал в боях у городских стен. Та часть авторитетных личностей, которая стояла на непримиримых, а вовсе не соглашательских позициях. Вот так называемые соглашатели… тут скорее стоило одергивать чрезмерный энтузиазм непримиримых, считающих окончательно покорившихся империи Теночк если и не предателями, но не достойными уважительно отношения и чуть ли не этакими полусоплеменниками. Ох уж эти индейцы и их заморочки!

Вместе с тем, немного даже жаль, что Папантла мы под себя никак не подгребём. Союзников никогда не стоит обдирать, словно липу на лапти, тут со всем пиететом подходить следует. Хватит с нас из тотонакских земель исключительно Куйушкиуи и того, что находится вокруг. Остальное доберём за счёт влияния на формируемого не то вассала, не то лимитрофа, а также по тем торгово-экономическим договорам, которые непременно будут заключены. Уж кому как не мне знать, что в землях того, что позже в моём мире назвали Мексикой, таится много чего хорошего. Вот добычу этого самого хорошего и разнообразного мы и постараемся застолбить, да так, что обратно выцарапать это из загребущих лап семейства Борджиа никак не получится.

Только торговые договора — это когда тотонаки, наконец, малость придут в себя и созреют до составления даже не договора, а документа о воссоздании собственного, независимого от империи Теночк государства. В Куйушкиуи такое делать было и рановато, и вообще курам на смех. Сейчас же, после захвата одного из трёх крупнейших городов их народа — время настало. Момент, однако, его чувствовать нутром надо. Почувствовав же, не упускать момент, используя тех людей, которые одновременно и доступны, и достаточно благожелательно к тебе настроены. А у нас таковые имелись, пускай один тут, а второй по весомой причине оставался в Куйушкиуи. Вот находящегося тут я и пригласил к себе, а именно в бывшие комнаты, где со всем комфортом располагался совсем недавно аж целый «генерал», то есть тлакатекатли Матлал Чиакоапантли.

Я, пяток храмовников охраны, один из которых ещё и на весьма высоком уровне знал язык науа и должен был поработать за переводчика, а также специально приглашённый Икстли Лалитачли. Тот самый, по факту провинциал из относительно маленького города, но волею случая получивший главное — возможность взлететь вверх быстро, надежно… если, конечно, хватит сообразительности держаться за нас — тех, кто этот взлёт обеспечит, а там и поддерживать будет, страхуя от очень возможного паления.

Вот он, а вид… Сразу ощущается, как растёт уровень восприятия человеком самого себя в зависимости от того, в каком положении он находится. Относительно недавно кем он был? Пускай из древнего по меркам тотонаков воинского рода, но почти выбитого, находящегося на положении подчинённых захватчикам в небольшом приморском городе. Перспективы? Разве что участие в очередном бунте против империи Теночк, но шансы на победу или хотя бы отсутствие поражения в такой затее были минимальны… и это ещё очень оптимистично выражаясь. Даже по его тогдашней оценке ситуации, а уж после нашего захвата Икстли Лалитачли, узнав кое-что из получаемых донесений относительно планов науа окончательно придавить любые дальнейшие попытки восстаний у тотонаков, тласкальцев и… да больше никого серьёзного из противников среди покорённых на данный момент Теночком народов и не оставалось у одного хитромудрого тлатоани. Знал он все механизмы как восстаний, так и их подавления, тут сомневаться не приходилось.

Теперь же всё радикально переменилось. Икстли нутром чуял, что мы, Орден Храма, и лично я как его гроссмейстер сделали ставку на тех, кто был обязан с самого начала пути и к тому же помогал в меру тогда ещё совсем слабеньких сил. Он сам да его соратник Китлали Орматичли. Только Китлали в дне пути отсюда, а он, Икстли, тут, в пределах досягаемости за ради важного разговора. Потому в глазах энтузиазм, осанка горделивая, весь из себя воодушевлённый. Ну-ну, тут важно отслеживать, чтобы воодушевлённость не переросла в ощущение самодостаточности. Ложной, понятное дело. но от того не становящейся менее вредной для наших планов.

— С добрым днём тебя, Икстли, — приветствую тотонака, в то время как переводчик произносит то же самое на языке науа. Именно науа, поскольку ещё и тотонакский диалект учить… а оно нам вот конкретно сейчас надо? Однозначно нет! — Как дышится в освобождённом от присутствия воинов и жрецов Теночка Папантле?

— Вольно дышится, гроссмейстер Чезаре, — отвечает тот. Ну а мне, вестимо, переводят наиболее близко к сути сказанного. — Поверившие мне и Китлали тотонаки теперь уверились, что Куйушкиуи не был случаем. Он стал началом изгнания науа с наших земель. Со всех земель, которые они захватили.

— Ты понимаешь, что до конца вашей борьбы с Теночком может пройти немало времени?

— Зато у нас появилась надежда, — разумно ответил тотонак. — Вы её нам подарили, мы это помним. Я это не забуду.

— Память всегда должна быть хорошей. Однако… Теночк потому и стал империей, что имел не племенных вождей, а единого, пусть сперва и выбираемого из числа достойных, правителя. Правителя не одного города, а всего государства науа, которые тогда и науа то не назывались. Понимаешь, к чему я веду, Икстли? Догадываешься, в чём они были изначально сильнее вас, тотонаков? Не только оружие и умение применять не воинов по отдельности, а целое войско, но и форма правления. Она помогла сплотиться, избежать не всех, конечно, но немалой части раздоров, — прервавшись на несколько секунд и видя, что Лалитачли молчит, смотря на меня и ожидая продолжения, не стал его разочаровывать. — Были города государства вокруг озера Тескоко, потом ставшие империей Теночк. Были города-государства майя… и не стало, как только туда пришли объединённые единой волей науа. Сами майя остались, но лишь склонившись перед силой и приняв положение подчинённых, вассалов. Правда, было княжество Тласкала, но большая сила сломила силу меньшую. А есть вы… историю своего народа ты знаешь лучше меня. Намного.

— Знаю, — эхом откликнулся индеец. — Старшие в родах и жрецы многое говорили. Они ошибались. Ты говоришь, я тебя слушаю. И многие другие будут слушать и тебя, гроссмейстер Чезаре, и меня с Китлали, как тех, кто первыми услышал мудрые слова сильного человека. Твой совет многое изменит, будут недовольные. Сейчас их окажется меньше. Когда науа изгонят из ещё одного города — их почти не останется. Я тотонак, я знаю свой народ.

Слава хоть богам, хоть ещё каким сущностям из числа действительно влияющих на мир… миры. Не пришлось растолковывать, не вызвало сказанное резкого отрицания. Более того, чувствуется понимание необходимости перемен, пускай тех, которые могут и не нравиться. Только науа этому индейцу — равно как и большинству его соплеменников — не нравятся ещё сильнее, на что я изначально и рассчитывал.

— Отдельные города — это слабость, которая у вас была, которая чуть было вас не погубила, — продолжаю втолковывать индейцу, на коего мы собирались делать ставку, прописные истины передовой государственной политики. — Один народ, одна власть. И правитель, который вполне может быть первым среди равных, но всё равно первым. И способным лишиться этого самого первенства не по пустяковому поводу, лишь при серьёзных провалах и поражениях. Неважно, военных или иных, но также важных для всего народа.

— Как тлатоани у науа?

— Почему бы и нет? — отвечаю вопросом на вопрос, заодно малость провоцируя Икстли. — Вы слишком давно соседствуете. Да и за время бытия частью Теночка многое переняли, желая того или не очень. Про империю тотонаков я не говорю, а вот княжество или даже королевство получиться может, — на мгновение задумываюсь, как будет выкручиваться переводчик, переводя эти схожие для индейца термины. Это его головная боль, не моя. — А такому государству нужен и правитель. Один из тех, кому мы доверяем и кто пользуется уважением у своего народа. Насколько я могу видеть, вас таких двое, ты и Китлали. Думайте, как между собой власть делить станете.

Обухом топора тебя по голове, чтоб с ходу ошарашить. Одно жаль — у индейцев строение лицевых мышц такое, что сложно понять, о чём они в данный момент думают, какие эмоции испытывают. Остаётся лишь по выражению глаз ориентироваться да по едва заметным движениям тела. Они же подсказывают, что рыбка схватила наживку и вот-вот заглотит оную так глубоко, что выдрать можно будет только и исключительно со всеми потрохами.

Власть! Она, а не какие то там опиум или кока есть самый мощный наркотик.Мало кто в силах отказаться, даже имея о ней лишь теоретическое представление. Ну а попробовавший оную на вкус тем паче станет цепляться за неё всеми руками, ногами и рогами. Такова природа человеческая. Исключения, разумеется, есть, но они лишь подтверждают массовое правило. Тут, в этом мире/времени всё ещё более менее честно и открыта, не чета тому месту, в котором я вырос. Паршивая, признаюсь честно, эпоха, если не брать в расчёт технический прогресс. Ай, не о ней речь. Ведь Исктли, наконец, отмер, вновь подав признаки жизни.

— Мой друг Китлали — учёный человек, умеющий мыслить, воспитывать детей и не только. Ещё знающий сказания предков, жизни людей и богов. Он очень нужен, но не правитель, а…

— Жрец, — закончил я то, к чему Лалитачли мог идти ещё довольно долго, только вот слушать подходы мне было банально лень. — Сам он охотно на это согласится или придётся немного убеждать, приводя разумные доводы?

— Он не тянется к власти. Примет, только если посчитает необходимым.

— Совсем хорошо, — говорю, но делаю отметку в памяти, что надобно это как следует проверить, чтоб без внезапно вылезших в будущем претензий и просто непоняток. — Тогда придётся пока что нам с тобой, а потом ещё и в присутствии Китлали подробно обсудить структуру создающегося государства тотонаков, а заоднои договор между вами и нами примерный начертать.

— Слово…

— Оно хорошо, но, подкреплённое нужными бумагами, остаётся в истории и мешает как внутренним, так и внешним недоброжелателям оспорить и нарушить написанное и подписанное при достойных доверия и сильных посредниках. Создание нового княжества, военные, торговые и прочие договора, отдельные или в едином документе. Вот именно об этом и требуется начать говорить. Время сейчас такое — одновременно сложное и требующее быстрых, решительных действий.

Ментально давить слабо понимающего в интригах и политике тотонака — дело простое. Тут главное не увлекаться получением выгоды в ближнесрочной перспективе, рассчитывая на куда более отдалённые горизонты событий. Проще говоря, не пытаться включить в договор те мины, которые хоть и выгодны для нас, Борджиа, но окажутся слишком уж очевидны спустя месяцы или пару лет. Тоньше надо работать, с подобающим нашей ядовитой семейке изяществом. Вот и начнём, не озадачиваясь такими излишествами, как молитвы и прочие воззвания… к не совсем тем силам, которые я уважаю. Те же, которые уважения заслуживают — их сперва найти и узнать надо. Узнать и познать, если точнее. Благо уже известно, кто может предоставить новые материалы для этого самого познания.

Жди, тлатоани империи Теночк, совсем скоро наша встреча таки да состоится. Правда, время выберешь ты, а вот место, тут без моего с Белль согласия тебе не обойтись!

Глава 2

Глава 2

1504 год, май, Пуэрто-Рико.