Хранитель изумрудной печати

«Это — жизнь», — вспомнила она слова старой учительницы и усмехнулась.

Потом Валентина Николаевна, ворча, что гоняют старуху почем зря, привезла ей трудовую книжку и тонюсенькую пачку расчетных. Вера простилась с ней по-хорошему и выбросила из головы подлую директрису и Андрея Викторовича — мямлю и размазню.

А вот интересно, как директриса заставит его с ней спать — изнасилует, что ли… Она может.

Деньги быстро кончились, и Вера сосредоточилась на поисках работы. Она вела кружок в детском садике, там одна мамаша пристроила ее временно переводчиком в свою фирму. Водила Вера экскурсии по Петербургу, но кончилось лето, и работа накрылась медным тазом. Вечерами Вера пыталась переводить художественную литературу, но такой работы тоже доставалось мало.

Прошло еще какое-то время, и вдруг позвонила Вере какая-то женщина и сказала, что умерла ее бабушка, оставив Вере однокомнатную квартиру по такому-то адресу. В первый момент Вера решила, что звонившая ошиблась номером, ведь у нее никогда не было бабушки. Но в дальнейшем разговоре выяснилось, что все верно, той женщине нужна именно она, Вера Евгеньевна Карасева. Звонившая представилась соседкой и близкой подругой покойной и пригласила Веру приехать — что по телефону-то важный разговор заводить.

Зоя Михайловна рассказала Вере интересные вещи. Оказывается, ее бабушка, мать отца, была против его женитьбы на Вериной матери. Ну не нравилась ей будущая невестка, хоть тресни! И то сказать — та повела себя грубо при первой же встрече.

Вера промолчала, ничуть, впрочем, не удивившись, характер собственной матери ей был хорошо известен. Тем не менее отец все же женился во второй раз, и бабушка свела до минимума отношения с сыном, а невестку вообще знать не желала. Что касается внучки, то она общалась с той, первой, и вторая, как ни прискорбно это сообщать, ее нисколько не интересовала.

Вера, услышав такое от Зои Михайловны, только плечами пожала — она уже привыкла, что совершенно не интересует даже собственных родителей, что уж о других родственниках говорить.

Далее Зоя Михайловна огорошила ее тем, что три года назад, оказывается, умер Верин отец. Ехал на работу, на перекрестке врезался в его машину огромный грузовик. Водитель был здорово выпившим.

— Как же так? — пролепетала Вера. — Я ничего не знала… Никто не сказал…

Ее собеседница вздохнула, никого не осуждая. На этом настояла Лидия, Верина сводная сестра. Она-то поддерживала связь с отцом через бабушку и даже слегка подружилась с его третьей женой.

И когда случилось несчастье, она быстро все просчитала. Оказалось, что квартира, где жил отец, была куплена им сразу после развода, так что третьей жене принадлежала лишь какая-то часть.

В общем, они с Лидией договорились, что вдова наследует фирму и еще не то участок возле залива, не то еще что-то, а Лидии достанется квартира. А Вере решили вообще ничего не говорить. Объявится сама — ладно, а не объявится — тем хуже для нее. И нотариуса нашли не слишком щепетильного. Слабо протестовавшую бабушку Лидия убедила, что так будет лучше — в противном случае начнутся суды да дележка, все только перессорятся.

Вдова очень выгодно продала фирму и все остальные активы покойного и уехала за границу. Лидия очень сокрушалась, потому что дела у отца шли отлично и вдова его получила приличный куш, по сравнению с которым трехкомнатная квартира — ничто. Однако сама она с семьей поселилась в этой квартире — ну да, у нее семья — муж и ребенок, девочка от первого брака.

А через два года бабушка умерла и оставила свою квартиру Вере, потому что все думала о ней и подруге своей Зое жаловалась, что нехорошо они все поступили, нечестно.

Обалдев от такого количества новостей, Вера позвонила матери. Та примчалась тут же и долго орала, что Вера — дура, что нужно было поддерживать связь с отцом, звонить ему, с праздниками поздравлять, подарочки мелкие делать. И тогда бы не упустила она отцовское наследство. А теперь она, мать, с новым мужем вынуждена жить чуть ли не в сарае, где нет элементарных удобств.

Вере было противно, она хотела ответить матери в том духе, что та сама сделала все, чтобы дочь не знала отца, что она вообще не нужна была им обоим. Хотела ответить, но не смогла — горло перехватило, голос пропал. На шумные скандалы и выяснение отношений у нее по-прежнему была аллергия.

Мать ушла, хлопнув дверью, а Вера решила переехать в бабушкину квартиру. А они пускай тут живут, хоть не будет мать ее ни в чем упрекать. Окончательно оформив все документы, она уведомила ее о своем решении, и мать приехала снова. Держалась она теперь гораздо спокойнее, сказала, что эту квартиру они продадут, чтобы на вырученные деньги построить большой удобный дом за городом. И обязательно выделят долю Вере, на этом настоял ее муж, чтобы не было потом обид и разных разговоров.

Вера хмыкнула — что ж, человек, видно, и правда приличный, совесть имеет.

Квартиру продали быстро, и деньги пришлись Вере очень кстати — в бабушкиной квартире нужен был основательный ремонт. Вера тогда снова была без работы — перехватывала по мелочи тут и там, о школе и думать не могла, но после того, как привела квартиру в порядок, нужно было как-то определяться.

Выручила Зоя Михайловна, она, как уже говорилось, взялась Веру опекать. Вот и нашла Вере двух учеников прямо во дворе, чтобы далеко не ходить. Одного оболтуса Вера подтянула до твердой тройки в четверти, родители и за то были благодарны. А девочке нужно было ехать в интернациональный лагерь, так что Вера просто помогла ей преодолеть некоторый психологический барьер, который мешал разговаривать по-английски. Вроде бы помогло.

Тогда-то Вера и прекратила утомительные поиски работы, решив остановиться на репетиторстве. В этой деятельности и в самом деле есть некоторые плюсы: никто над тобой не стоит, никто не проверяет, никто не действует на нервы, можно к себе учеников приглашать, можно самой ездить. Она зарегистрировалась на специальном сайте и стала ждать откликов на объявление.

Не все пошло гладко, но Вера, наученная горьким опытом, ни на что особо и не рассчитывала. Один раз по объявлению явился подозрительный тип, условившийся якобы о репетиторе для сына. Но Зоя Михайловна высмотрела в окно, что он пришел один, никакого ребенка с ним не было, и соседка тут же выбежала на площадку, протиснувшись в квартиру вслед за ним. Тип смешался и мгновенно испарился. Тогда Вера решила, что не станет принимать учеников дома. Отправляясь на встречу, она сообщала адрес Зое Михайловне, и та звонила ей через полчаса, чтобы узнать, все ли в порядке. Обычно Вера говорила короткое «да».

Но тут тоже были свои проблемы. Несколько раз ей отказывали просто так, без объяснения причин, и только позже Вера поняла почему.

Один мальчик ей понравился, и родители тоже выглядели вполне вменяемыми, они договорились о занятиях, и хозяин дома, провожая Веру до двери, подал ей пальто. Вера готова была поклясться, что сделал он это из вежливости. Но на следующий день позвонила мать мальчика и сухо сказала, что они вынуждены отказаться от занятий. И не назвала причину.

В другой раз мамаша великовозрастного недоросля заглядывала в комнату, где проходили занятия, буквально через каждые пять минут. И на репетитора смотрела волком, так что Вера сама долго не выдержала, тем более парень был тупой, как автобус.

Опять-таки Зоя Михайловна дала дельный совет.

— Ты, Вера, не обижайся, я вот как рассуждаю. Ты встань на место жены этой. Вот приходит девица молодая к моему ребенку репетитором. И начинает перед моим мужем вертеться. Туда-сюда, улыбочку, глазками поиграет, пальтишко он ей подает, потом до дома подвезет — уж она так устроит. А потом глядишь — они уже вместе. И хорошо, если покрутит он с ней романчик, да и обратно в семью вернется. А если нет? И что тогда делать? Главное — сама ведь во всем виновата, сама эту девку в интернете нашла и в дом привела.

— Да что вы такое говорите? — всерьез возмутилась Вера. — Да у меня и в мыслях такого не было! Мне работа нужна, зачем я буду сама себя подводить?

— Правильно, может, и у него, хозяина, мыслей никаких не было. Ну а вдруг что? Вот умная жена и подстрахуется на всякий пожарный случай.

— А эта, со своим балбесом, думает, что я на ее сыночка прямо во время урока и наброшусь? — прищурилась Вера.

— А эта, наверное, просто дура, и сыночек весь в нее. Тем не менее такие тоже попадаются, и, как ни странно, довольно часто. У меня подружка так замуж вышла. Тоже, как ты, училась на английском отделении, а мама ее все беспокоилась, что дочка никак замуж не выйдет. Ну и устроили ей по знакомству урок английского. Там одному парню, моряку, нужно было английский подтянуть. Вот и вышла она замуж за морячка этого, сына родила, все в порядке. Потом, правда, развелась, но это не скоро было… Так что мамаша опасается, как бы ты ее невинного мальчика не соблазнила между спряжением глаголов.

— Ну и наняла бы тогда старушку ста лет!

— Старушка на дом приходить не станет, а отпустить этого балбеса мамаша тоже не может — он на урок не придет, а деньги быстренько прогуляет! Так что, Вера, я вот что тебе посоветую. Одевайся ты на уроки поскромнее. Юбочку короткую подальше спрячь, джинсы в обтяжку тоже не надо. Макияж опять же…

— Да куда уж скромнее. Вообще, что ли, глаза не красить? — возмутилась Вера. — Я и так уж…

— А ты попробуй. Работа, знаешь ли, на дороге не валяется. Сама говорила, что в твоей области конкуренция большая, английский-то теперь многие знают.

Зоя Михайловна удалилась к себе, а Вера фыркнула и дернула плечом. Это же с ума сойти можно…

Она забыла об этом разговоре, потому что буквально через несколько дней позвонила Лариска и сказала, что со дня их выпуска прошло уже десять лет и все собираются устроить вечер встречи. Вера идти не хотела — чего там не видела, да и хвастаться особо нечем. Но Лариска сказала, что внесла уже за нее деньги на фуршет, так что пришлось собраться и идти; Вера даже решилась купить новое платье, хоть с деньгами было по-прежнему туговато.

Многие бывшие одноклассники очень изменились, в основном парни — возмужали, погрубели. Девицы выглядели неплохо — сразу видно, что следят за собой, контролируют вес, одеты со вкусом (Вера порадовалась, что купила новое платье, хороша она была бы в кофточке с пуговками).

Вика Пашкевич была разодета в шикарное черное платье с очень открытым вырезом. Однако Вера с вполне объяснимым злорадством заметила, что Викина грудь вся в веснушках, а на шее появились преждевременные морщинки. Глаза, прежде казавшиеся яркими и большими, теперь были просто выпучены.

«Как у больной лягушки», — подумала Вера и поймала взгляд крупного широкоплечего мужчины.

Он подмигнул и сделал шаг в ее сторону.

— Сережа? — Она так удивилась, что уронила сумочку. — Это ты?

— Здравствуй, Вера! — Подняв сумку, он коснулся ее руки. — Хорошо выглядишь!

— А тебя просто не узнать! — Она рассмеялась и положила руки ему на плечи. — Такой стал… солидный…

— Столько лет прошло, — голос его дрогнул, и он заглянул ей в глаза, — я так рад тебя видеть.

И все вернулось — то, что было с ней больше десяти лет назад. И у него, кажется, тоже.

Они сидели рядом весь вечер. Вика Пашкевич говорила со сцены что-то официальное, теперь голос у нее был не такой звучный, а просто громкий, да еще и прорывались в нем изредка неприятные скрипучие нотки. И черное платье слишком сильно обтягивало фигуру — есть кое-что лишнее у красотки Вики, уж это точно.

Но Вере было все равно. Сережа держал ее за руку, она прижималась к его плечу и не думала ни о чем.

Потом, когда все перешли к накрытым столам, он незаметно поманил ее за собой.

— Уйдем отсюда, я больше не могу!

— Конечно!

Они долго ехали на такси к ней домой, потом шли вдоль стены дома, украдкой пробираясь в подъезд, чтобы Зоя Михайловна не высмотрела их из окна. На площадке Вера выронила ключи, и они упали на бетонный пол с таким звоном, что она невольно вздрогнула.

— Чего ты боишься? — Сергей обнял ее за плечи. — Ты разве не одна живешь?

— Все хорошо! — Вера наконец открыла замок. — Заходи!

И не удержалась, оглянулась-таки на дверь Зои Михайловны. Послышалось ей или нет, что за дверью кто-то стоит, сдерживая дыханье? А, да ладно…

Он разделся, даже тапочки переобул, прошел в зал, огляделся.

— Чаю? — Вера наскоро причесалась в прихожей и тоже зашла в комнату.

— Вина у тебя, конечно, нет… — улыбнулся он, — это я виноват, не сообразил…

Он говорил что-то, чтобы отвлечь ее разговором, и Вера видела, что ему не по себе. А она… а у нее все прошло.

Здесь, в ее квартире, в ее собственной норке, она снова стала самой собой — то есть взрослой двадцатисемилетней женщиной, одинокой, с неустроенной судьбой, а вовсе не той влюбленной девчонкой, какой была много лет назад. И перед ней сидел самый обычный мужчина — крупный, пожалуй, чуть полноватый, во всяком случае животик слегка нависал над ремнем брюк. И волосы начинают редеть, что-то рановато…

— О чем ты думаешь? — спросил он и заглянул ей в глаза.

— О тебе, — честно ответила она, — о нас…

Он принял ее слова за руководство к действию.

— Вера, прости меня, — сказал он, пересел на диване поближе, — прости за ту глупейшую историю в школе. Понимаешь, я был молодой и глупый. Ты мне очень нравилась, но тогда…

— Если бы они нам не мешали! — вырвалось у Веры.

— Да они меня просто обложили! Мама плакала и твердила, что я испорчу свою жизнь. Отец поговорил со мной серьезно, как говорится, по-мужски, мне, мальчишке, это было, конечно, лестно. Он спросил: «Ты действительно хочешь серьезных отношений? Ты еще ничего не видел в жизни, как ты можешь решать?» В конце концов от всех этих разговоров…

— Ты меня просто возненавидел… — вставила Вера.

— Нет, но у меня возникло сильнейшее желание забыть все, как страшный сон. Ну, чтобы ничего этого не было, чтобы никто не копался в душе. Наверное, тебе было еще хуже.

«Знал бы ты, до какой степени», — подумала Вера, вспомнив, как шла она в туфельках по снегу, как разрезала платье трясущимися руками, как лежала ночью в полубреду от высокой температуры.

— Прости меня, Вера. — Он обнял ее и уткнулся в теплую ложбинку возле шеи.

Потом стал целовать — сначала тихонько, потом все сильнее. Вера отвечала. Пахло от него незнакомо, совсем не тем мальчиком, которого она любила когда-то.

Она встала и повела его за руку в спальню. Ну да, была в ее квартире и спальня — крошечная комнатка метров восемь, не больше, и окошко узкое.

Все случилось очень быстро, и Вера ничего не почувствовала, кроме легкого дискомфорта. А ведь он был у нее первый и единственный. И вроде бы любимый.

С этим оказалось сложно. Не зря пословица гласит: нельзя дважды войти в одну и ту же реку, не стоит возвращаться к прошлому, все равно ничего хорошего из этого не выйдет, река-то уже не та.

Вот именно, он был не тот, а совсем другой, незнакомый мужчина, с которым ей не пришло бы в голову лечь в постель в первый же вечер. С другой стороны — было бы о чем жалеть, двадцать семь лет уже…

Пробыв у нее недолго, Сергей ушел. Вера была только рада, нужно было разобраться в своих чувствах. Но она заснула, едва положив голову на подушку.

Утром ее разбудил телефонный звонок.

— Слушаю… — прохрипела она спросонья.

— Что у тебя с Одинцовым? — заорал в ухо Ларискин голос.

— Ничего, — мгновенно проснулась Вера, — а тебе какое дело?

— А такое, что тебя видели с ним, как вы обнимались на лестнице!

Это была вопиющая ложь, но Вера не стала оправдываться.

— А это тебе Вика Пашкевич наболтала? — поинтересовалась она.

— Ой, страшная такая стала, просто приятно смотреть! — тут же развеселилась Лариска.

Они еще немного поболтали об одноклассниках, и Вера поскорее закончила разговор, пока Лариска не вернулась к опасной теме.

Сергей пришел на следующий день — на этот раз с цветами и бутылкой вина. За ужином они говорили обо всем понемногу, в постели все было так же. После пятой встречи Вера всерьез начала опасаться, что она — холодная, как ледяная рыба. Бывает такое с женщинами — что ж, может, и с нею тоже.

Вскоре Лариска явилась прямо на дом.

— А ты знаешь, что он женат? — набросилась она на Веру с порога.

— Как это? — Вера оторопела. — Кольца нет, ведет себя совершенно свободно, даже ночевать остается… — И поняла, что проговорилась.

— А вот так! — Ларкины глаза торжествующе блестели. — Я позвонила Аньке Выдриной из их класса, она все про всех знает. Значит, живет он с одной девицей, они уже год вместе. Только сейчас она уехала в Германию по какой-то программе на стажировку. И вернется через несколько месяцев, а он к ней туда ездил летом.

— Да мне-то что? — возмутилась Вера. — Я за него замуж не собираюсь!

Лариска поглядела ей в глаза и поняла, что так оно и есть, что Вера не врет.

— А, так ты просто так, для здоровья… — протянула она.

— Да отстань ты! — окончательно разозлилась Вера. — Вечно все вынюхиваешь…

Ларка обиделась и ушла, а Вера стала думать. Нельзя сказать, чтобы она сильно расстроилась от услышанного. В конце концов, Сергей ничего ей не обещал, даже в любви не признавался. Так что вполне можно Ларискины сведения проигнорировать. Или, наоборот, воспользоваться этим, чтобы… Вот именно, ей скучно с Сергеем, скучно и неинтересно. Что было, то прошло. А может, ничего и не было…

Осознав эту мысль, Вера решила, что с нее хватит. Она наврала Сергею, что к ней приехала мама и встречаться у нее они не могут. К себе он ее не звал, так и кончился их роман — без слез, скандалов и выяснения отношений.

Вера окунулась в работу и поняла, что соседка Зоя Михайловна была права: как только она стала выглядеть скромнее, уроков прибавилось. Все-таки люди ужасно предсказуемы!

И постепенно, гладко зачесывая волосы, используя очень скромный макияж, выбирая одежду неярких цветов и незаметных фасонов, Вера, сама того не сознавая, превратилась в самую настоящую мымру. На мужчин она внимания не обращала, они на нее тоже. Так и жила: работа, вечером — скромный ужин дома, телевизор, книжку почитать или с Лариской куда-нибудь сходить. И то нечасто, Лариска как раз с Генкой связалась, времени у нее меньше стало.

Вера очнулась от тяжелых воспоминаний. Надо же, так устала сегодня, этот бесконечный день тянулся так долго и вместил в себя так много событий, думала, что заснет, как только на подушку голову положит, а сон-то не идет!