О чем молчат камни

Александр Колпаков

О ЧЕМ МОЛЧАТ КАМНИ

1

Это было за пятьсот лет до Колумба.

…Асмунд, прозванный Рыжим Ярлом, успел схватиться рукой за выступ рифа — прежде чем ударил вал прибоя. Переждав, пока схлынет вода, он подтянулся еще выше и распластался на глыбе, обессиленный, неподвижный. Берег был до смешного близко, но сейчас ярлу было не до него. Он не мог поднять даже руку, чтобы убрать со лба слипшиеся волосы. Плыть от восхода до полудня по бурному морю — это было слишком даже для викинга, пенителя моря.

Сколько он так пролежал, Асмунд не помнил. Наконец, приподнял голову, сел и принялся шарить в расселинах рифа… Жадно проглотил какого-то моллюска. Он не ел с тех пор, как пошли ко дну останки «Морского Змея». Последней пищей ярла был Ролло-берсерк: оба голодали, и Ролло пришлось умереть сонным. Ярл не хотел убивать старого соратника, но не было выхода.

Все началось в тот день, когда злой бог Локи внушил ярлу мысль присоединиться к конунгу Эстольду. Асмунд был вольным викингом, пенителем открытого моря. Его быстроходные драккары плыли вдоль побережья Валланда, высматривая поживу. Франки на берегу в страхе прислушивались к мерному звону бронзовых дисков, в которые били кормчие, задавая ритм гребли сидевшим на веслах викингам. А Эстольд встретился ему у южной оконечности Острова Саксов. «Идем со мной в Италийское море, — сказал хитрый конунг. — Там богатые города».

И Асмунд дал уговорить себя.

Хотя у Эстольда было шесть драккаров, первыми ворвались на стены италийского города викинги Асмунда. Они успели перебить почти всех защитников, проникли на улицы и до подхода отрядов конунга разграбили собор и дома богатых горожан. Асмунд был все-таки более опытным военачальником и прирожденные бойцом.

Пришло время делить добычу — и ярл взбунтовался. Конунг Эстольд требовал три четверти. Правда, это было по обычаю: ведь каждый викинг должен получить свое, а их у Эстольда втрое больше. «Но кто завоевал город?» — Асмунд упирался, спорил до хрипоты, однако сила была не на его стороне. Ничего не оставалось, как ночью сняться с якоря и бесшумно отплыть к Геркулесовым Столбам. Тем более, что самая ценная добыча находилась на борту его драккаров.

На рассвете Эстольд обнаружил бегство и пустился в погоню. Если бы не штиль у берегов Лузитании!.. Потеряв в абордажной схватке драккар, Асмунд успел перепрыгнуть на второй и, отпихнув кормчего, задал диском невероятно быстрый темп гребли. Отрезанный от берега, он повернул на запад, в Море Мрака. Вскоре на воду опустился вечерний туман. Призрачная гонка в тумане продолжалась. Пронзительный перезвон дисков слился в непрерывный лязг. Гребцы ярла стали уставать, а сменить их было некем — не то что у конунга.

Асмунда спасли ночь и внезапная буря, налетевшая с той стороны, где садится солнце.

…Драккар уносило куда-то в темноту. Буря разыгралась в полную силу. Когда сквозь тяжелые, низкие тучи пробился серый рассвет, ярл скрепя сердце облегчил перегруженное судно, выбросив за борт половину добычи. Но день спустя пришлось выкинуть и все остальное. Ураган разбил мачту, порвал парус и такелаж, расщепил руль. Корпус был еще крепок, и ветер, волны, течения продолжали гнать драккар все дальше от знакомых берегов.

Наконец проглянуло солнце. Море стало лазурным, вода укротилась. Асмунд осмотрелся и понял: «Морской Змей» был игрушкой волн и течений. Почти все его викинги погибли в схватке с Эстольдом или были ранены обломками весел. «Это рок, Фатум, накрыл меня своим ледяным крылом, — подумал ярл. — А скальды говорят, что перед роком бессильны даже боги. Но надо бороться. Рано или поздно, надеюсь, корпус драккара прибьет к какой-нибудь земле».

Шли дни и недели, а корпус все плыл и плыл, подгоняемый неведомыми течениями. Казалось, Море Мрака не кончится никогда. Неужели правы скальды? «Огромный океан, — учили они, — достигая края мира, изливается в бездонную яму — Утгарду. Там злой Локи вместе с волком Фафниром ждет назначенного часа, когда начнется битва при Рагнаради и он победит Вотана. В этой последней битве падут все боги и все герои».

Асмунд не очень-то верил скальдам. С помощью берсерка Ролло он собрал на корме остатки продовольствия и запасы воды. Уцелевшие викинги возмутились, но никто не решился единоборствовать с ярлом. Постепенно викинги съели свою обувь, кожаное снаряжение. Временами они приближались к корме и злобно выли, требуя воды. Асмунд молчал: к чему пустые слова?

Вскоре викинги ослабели и не могли даже встать. Тогда Ролло помог им быстро и легко умереть.

Так они остались вдвоем посреди Моря Мрака. А течения все тащили корабль — туда, где каждый вечер заходило солнце. Асмунд по привычке отмечал дни. Когда их набралось больше полутораста, кончились пища и вода. И наступил черед Ролло…

Асмунд пил дождевую воду, а когда не было дождей, выжимал сок морских рыб. Его могучий организм начал сдавать. Ярл с тоской вглядывался в горизонт, ждал — не покажется ли край земли, спуск в Утгарду. «Пусть меня швырнет в черную яму. Но я еще успею схватить за горло Локи. А потом придет вечный отдых».

Волны крошили борта, размокало и гнило дерево. Корпус драккара глубоко осел. По ночам из глубин моря поднимались какие-то чудовища, в их громадных глазах отражался свет звезд. Асмунд плыл уже на обломке киля. Он страшно устал и едва удерживался от соблазна покончить счеты с жизнью — погрузиться в воду и больше не вынырнуть.

Но вот на туманном краю неба, словно мираж, возник берег. Асмунду мерещились деревья, селения, но отчетливо видел он лишь остроконечные конусы гор, розовеющие в лучах солнца… Прошел день, второй, но земля не приближалась: течения несли обломок драккара к северу. Тогда Асмунд бросился в море и поплыл. Как ему удалось достичь прибрежного рифа, он не помнил.

2

Сильные грубые ступни ярла глубоко уходили в сырой желтоватый песок, начинавшийся сразу от кромки воды. За его спиной едва слышно рокотали валы, медленно выраставшие из сине-зеленой бездны моря. Впереди сверкала лагуна, окаймленная густым лесом. На краю леса стояли высокие пальмы с причудливыми чешуйчатыми стволами и раскидистыми ветвями, напоминавшими перья гигантских птиц. Такие Асмунд видел впервые. Странные на вид зеленые бабочки выпорхнули вдруг из зарослей. Все здесь было незнакомо и ничто не напоминало родной Вестфольд. Асмунд понял, что ему удалось переплыть Море Мрака. Значит, нет никакого края мира? Есть птицы, деревья, горы, солнце.

Справа несколькими рукавами впадала в море многоводная река. Вдали, на отмели, вышагивали какие-то птицы, похожие на цапель. У них были странные розовые перья. За спиной Асмунда прозвучал сварливый крик. Он резко обернулся — и увидел пурпурную голову еще одной птицы. Куда же он попал? Асмунду казалось, что он умер и очутился в Валгалле. Но в песнях скальдов Валгалла очень напоминала суровый, холодный Вестфольд. Или скальды тоже не все знают?

Кто-то дико завыл, захохотал в чаще леса. Человек или зверь?.. Рука ярла легла на рукоять меча. Другой рукой он нащупал арабский нож в чехле. Жаль, что не удалось сохранить доспехи. Пришлось сбросить все, кроме шлема и кольчуги-рубахи, даже сандалии. Он сел, вытер пот, заливавший глаза. В этом мире было очень жарко. Потом он увидел возле себя растение с большими жесткими листьями. Он отсек ножом несколько листьев и кое-как прикрепил их к подошвам. Этой обуви хватало ненадолго, но идти стало легче.

Голод гнал его дальше, в глубь побережья. Асмунд внимательно изучал местность, с надеждой вглядывался в заросли. Вон с молниеносной быстротой вскарабкался на дерево небольшой зверек. Разве поймаешь такого?

Все же ему удалось подкрасться и убить одну из птиц с розовым оперением. В бычьем пузыре у пояса нашлись огниво и кресало. Запылал костер. Он зажарил птицу и съел. Блаженная сытость разлилась по телу, сомкнула веки… Разбудил его зной. Полуденное солнце стояло в зените, все живое попряталось в тень. Лишь на руке ярла сидел перламутрово-синий жук. Вспугнутый движением пальцев, он расправил крылья и улетел.

Асмунд упорно шел вперед, вслед за опускающимся солнцем. Куда — не знал. Он просто искал людей: одному не прожить среди этой дикой природы. В сгущающихся сумерках мелькали зеленые и огненно-красные огоньки светлячков. В ветвях дерева раздался переливчатый звук. Асмунд поднял глаза и на светлом фоне еще не угасшего неба рассмотрел крохотную, не больше шмеля, птичку с трепещущими крылышками.

Устроившись в развилке громадного дерева, он долго смотрел на звездное небо, размышляя. Прошлое кануло в вечность. Пути назад не было. И будущего тоже не было… Стремительно прочертила небосклон летучая мышь. Распластав крылья, в воздухе беззвучно кружилась сова — сестра тьмы. Асмунд хорошо видел огромные глаза ночной птицы. Вдруг небосклон впереди осветило багровым. Послышался глухой гул, чуть дрогнула земля. «Что это?» — спросил себя ярл. И припомнил: подобное наблюдал он в Италийском море, где есть гора, которую римляне зовут Этна.

Незаметно он уснул.

Утром Асмунд проснулся от того, что кто-то грубо сбросил его на землю. Он даже не успел шевельнуть рукой, как был связан ремнями. Всю жизнь провел он в битвах и походах, но сейчас невольно содрогнулся. Над ним стояли чудовища с причудливыми головами койотов, ягуаров и еще каких-то фантастических зверей. Особенно поразила его морда громадной полосатой кошки. Потом он различил в глубине разинутых пастей горбоносые, смуглые лица людей, будто готовые скрыться в глотке чудовища. И понял, что видит просто маски, обтянутые звериной шкурой.

Эти люди были увешаны оружием. Копья длиной в два человеческих роста, луки, согнутые из упругого дерева; палицы, головки которых напоминали сжатый кулак; длинные мечи из дерева с лезвиями из осколков блестящего камня. А за спиной у каждого воина висел топор — тяжелый каменный клин, насаженный на прямое топорище. «Они не знают железа, — с пренебрежением подумал ярл. — Тем лучше».

Воин с маской ягуара наклонился к нему, спросил:

— Йе-кам-ил, цул?

Асмунд непонимающе смотрел в блестевшие из звериной пасти глаза человека.

— Тутуль-шиа? Ица, киче? — еще резче прозвучал вопрос.

Ярл отрицательно качнул головой. Он догадался, о чем его спрашивают.

— Я пришел из Моря Мрака, — медленно сказал ярл. — А ты кто?

«Полосатая кошка» гордо выпрямилась. Асмунд услышал странное слово «тольтек». Видимо, так называется племя, к которому принадлежат эти воины.

— Толь-тек, — повторил Асмунд.

Воин обернулся и что-то сказал товарищам. Асмунд запомнил слова:

— …Топильцин Кецалькоатль.

Это имя крепко врезалось в память.

Старший воин снял с пояса короткий нож из прямого куска блестящего стекловидного камня. Одним ударом рассек ремень, стягивавший ноги ярла, и жестом велел встать.

Шагая по узкой тропе, проходившей совсем недалеко от дерева, где он спал, Асмунд пытался предугадать, что его ждет. Но страха он не испытывал. Ярл верил в свою звезду. Ведь переплыл же он Море Мрака!

Вскоре отряд вышел к берегу той же реки, ближе к ее устью. Здесь при впадении в океан, на высоком обрывистом берегу, стоял белый дворец, а рядом что-то вроде храма, тоже из белого камня. Вокруг дворца ютились хижины с остроконечными крышами, покрытыми пальмовыми листьями. На большой поляне росли какие-то злаки. Асмунд видел странные высокие стебли с широкими листьями, из них выглядывали белые и желтые плоды, состоявшие из множества зерен, каждое из которых напоминало своей формой женскую грудь.

— Иш-им, — кивнув на стебли, добродушно сказал ярлу старший воин, как будто тот мог это понять.

…Полутемным сырым коридором Асмунда провели в квадратную комнату, стены ее были выложены большими плитами белого камня. Здесь воинов встретили жрецы, в сандалиях и одеждах, украшенных перьями неведомых птиц. Куда-то вверх уходила широкая лестница. Окружив со всех сторон Асмунда, жрецы стали медленно, чуть-чуть задерживаясь на каждой ступени, увлекая за собой ярла, подниматься вверх. По бокам лестницы застыли стройные юноши. На их бронзовые тела, покрытые татуировкой, были накинуты лишь набедренные повязки. Смуглые, горбоносые лица были бесстрастны.

Наконец его ввели в зал, потолок и стены которого были завешаны огромными коврами из перьев — желтых, синих, белых, красных. Ярла принудили опуститься на колени перед ложем из черных, отливающих золотом перьев.

Лежащий человек, укрытый в белое, о чем-то спросил ярла. Это было похоже на вопрос — «кто ты?»

— Я викинг, — коротко ответил Асмунд.

Человек на ложе приподнялся, сел. Асмунд увидел могучего старика в белом плаще, со взглядом тяжелым и проницательным. «Вождь или король», — решил про себя Асмунд.

Старик знаком поднял его на ноги. Ярл встал и принялся спокойно рассматривать вождя. У него был громадный покатый лоб, крупные, резкие черты лица. Лица свирепого, но умного.

Жрецы и воины замерли в изумлении. Никто еще не осмеливался так дерзко разглядывать Топильцина, знаменитого правителя Толлана, которого послали людям Месеты сами боги. Однако Топильцин, видели они, не собирался наказывать дерзкого краснобородого чужака. Пленник держал себя независимо, как равный.

«Откуда он?» — думал Топильцин. Он взглянул на старшего жреца. Тот опустил глаза.

— Ты хотел сказать что-то?

— Великий господин, — запинаясь, пробормотал жрец. — Этот…

Жрец умолк.

— Говори!

— Он… не похож ни на одного жителя Месеты. Я никогда не встречал таких.

Топильцин перевел взгляд на ярла и ничего не сказал. Жрец истолковал это по-своему:

— Да, великий! Он умрет на рассвете. Боги будут довольны.

— Кто знает намерения богов? — возразил Топильцин. В его холодных глазах пронеслась какая-то мысль. — Развяжите пленника и накормите. — Он помолчал и добавил: — Боги открыли мне нечто.

Жрец послушно склонил голову. Разноцветные перья на его головном уборе плавно качнулись.

3

На другой день Асмунда опять привели к Топильцину. Вождь тольтеков держал в руках меч Асмунда, снятый когда-то викингом с убитого франкского вождя. На бесстрастном лице Топильцина появилась слабая улыбка. Он был восхищен, но не мог понять, из какого вещества сделано чудесное оружие. Потом стал рассматривать кинжал и кольчужную рубаху ярла.

— Откуда ты? Твое имя? — опять спросил вождь.

Внезапно ярл ударил себя в грудь:

— Я викинг и сын викингов! Силу этого меча, — Асмунд указал на стальное лезвие, — испытали франки и саксы, фризоны и римляне. Они долго будут помнить Рыжего Ярла, Асмунда.

— Асмунд? — вопросительно повторил Топильцин.

— Да, Асмунд.

Топильцин кивнул воину, стоявшему у входа, коротко сказал ему что-то. Воин подбежал, опустился на колени и подал вождю свой меч с обсидиановым лезвием. Топильцин сжал его в левой руке и вдруг ударил по нему мечом ярла.

— Ихэ!.. — сдавленно крикнул воин, но тут же умолк, страшась жестокого наказания за несдержанность.

Топильцин смотрел на обломок деревянного меча, слушал, как звенит чужой меч. Лицо вождя превратилось в застывшую маску. Он размышлял. Едва заметное движение бровью — и телохранитель, подобрав обломки своего меча, попятился к двери. Спустя мгновение появились жрецы. Топильцин резко заговорил, поглядывая на ярла. Жрецы кивали головами. Когда вождь умолк, они повели Асмунда к выходу. Викинг понял: Топильцин решил его судьбу. Но как?

…Ярла долго обучали языку тольтеков — так повелел Топильцин, Пернатый Змей. И Асмунд понимал: вождь возлагает на него большие надежды. Что ж, он не ошибся. В военном искусстве ярл не знал себе равных там, в Вестфольде. Лишь презренный конунг не оценил этого. Но Асмунд еще посчитается с ним в Валгалле… А пока он уяснил твердо: чтобы вернуться в родной фьорд, нужно завоевать доверие Топильцина.

Шло время, и Асмунд начинал понимать, куда забросил его Фатум. Местный народ — тольтеки — вел обособленную, замкнутую жизнь. О землях по ту сторону Океана никто здесь ничего не знал. А жрецы, которым Асмунд попробовал рассказать об этом, просто не слушали его. Нет на свете других людей, кроме тех, что живут в пределах огромной Месеты. Мир, повторяли они, создан в начале начал наивысшим из богов — Солнцем. То было время, называемое «солнцем вод». В мире господствовала вода. И так продолжалось четыре тысячи восемь лет. Потом на землю обрушился великий потоп, и люди превратились в рыб. Еще четыре тысячи и десять лет длилось второе время — «солнце земли». Тогда появились люди-гиганты. Но вскоре вздыбилась земля, гигантских людей поглотили трещины и пропасти. Настало третье время — «солнце ветра». Оно закончилось ураганами невиданной силы, а люди были превращены в обезьян.

— Ныне длится четвертое время, «солнце огня», — монотонно бормотал жрец. В его глазах на аскетическом лице светилась вера. — Да, Солнце Огня! Оно завершится через тысячу лет от сегодня.

— А что будет потом? — в голосе ярла звучала скрытая насмешка. Он мог бы рассказать жрецу о Валгалле, страшном часе Рагнаради, о песнях скальдов. Но поймет ли его тольтек?

Жрец сузил глаза, враждебно глянул на Асмунда. Ничтожный еще смеет улыбаться. Если бы не воля Топильцина… Всадил бы он нож в грудь чужаку, вырвал сердце и подарил бы его Тескатлипоке. Но Пернатый Змей, посланник богов, покровительствует пленнику. И чужеземец может улыбаться.

— Через тысячу лет великий огонь сожжет всех людей, — процедил жрец и снова закатил глаза. — Так будет!.. Трижды погибали люди, их было слишком много. Погибнут и в четвертый.

Ярл подавил зевок. Эти тольтеки, не знающие железа, домашнего скота, не подозревающие даже, что такое колесо, — не открыли ему ничего нового. Их мир был так же стар, как земля и небо, океан и фьорды. Всюду одно и то же. Побеждает лишь сильнейший — в это Асмунд верил твердо.

А жрец все так же монотонно твердил:

— …Смерть держит каждого в невидимых объятиях. Легкое сжатие — и тебя нет. Но воин не должен бояться смерти. Ее никто не боится в Месете.

«Вот с этим я согласен», — подумал ярл. Он уже видел сам, как спокойно ложились на жертвенный камень пленники тольтеков. Здесь все привыкли к виду смерти, к священному насилию над жертвой. Так хотят боги тольтеков. Так придется делать и ему, Асмунду, он должен быть, как все — если хочет победить.

— …Угождай великим богам. Корми богов. Они требуют сердца людей. Несчастье и смерть повсюду, они — как змеи, притаившиеся в траве.

— Плевал я на змей, — вполголоса сказал ярл на своем языке, разглядывая храмовые украшения. Многие скульптуры изображали змею — знак неумолимой и беспощадной силы. Рядом — чудовищные статуи выставляли напоказ черты, полные значения. Мать богов — Коатликуэ — стояла на толстых ногах с когтями вместо пальцев и раскрывала перед сморщенной грудью безобразные лапы. На зобастой шее — не голова, а курносый череп, потому что Коатликуэ была также и богиней земли, то есть Смертью. В глубине храма Асмунд видел еще одну скульптуру. Мертвая женщина — ее изваяли стоя — с закрытыми глазами на отекшем лице, с обвисшей нижней губой. «Койолшауки», — не без усилия вспомнил ярл. Сам же бог войны обладал двумя масками — ягуара и человека. Все — преувеличенное, во всем — особенный, подавляющий намек.

Ярл не боялся чужих богов. Просто разукрашенные идолы. Разве можно сравнивать их с богами викингов, валькириями и героями Валгаллы? Не удивишь его и видом жертв, у которых вырвано сердце. В набегах на Остров Саксов он встречал нечто похожее. Однажды, когда он был совсем юным, отряд викингов в поисках добычи углубился в дремучие кельтские леса. Они шли почти всю ночь — сквозь странную мглу, застилавшую небо. Едва просвечивала полная луна. Внезапно лес кончился, открылась равнина, окаймленная холмами. Обостренный слух юного Асмунда уловил вдали тихий говор, лязг оружия. Викинги ступали неслышно. И вдруг у подножия холмов он и увидели массы кельтов. Говор затих, наступила глубокая тишина. Уже был рассвет. Кельты чего-то ждали… В ущелье между холмами прорвался первый луч света… Женщины с длинными косами, в ослепительно-белых одеждах что-то делали, окружив высокий жертвенник из четырех каменных плит, поставленных торчком. Асмунд скорее догадался, чем увидел, как в дымном луче солнца взлетают золотые серпы, они взрезывали груди пленных. Вырвав живое сердце, кельтки показывали его восходящему солнцу. Затем сжигали в огне, пылающем на жертвеннике. Сердце Асмунда дрогнуло, когда он увидел этих женщин: они были прекрасны и зловещи.

4

Топильцин полулежал на возвышении, покрытом шкурой ягуара. Его сак бук, белый плащ, падал на пол свободными складками. Напротив него сидел Асмунд.

Топильцин все допытывался, не от богов ли пришел к ним рыжеволосый ярл. Асмунд качал головой и рассказывал о фьордах, штормовом море Севера, о жизни викингов, саксах, арабах, римлянах-византийцах. Вождь лишь чуть усмехался, воспринимая все это как искусную выдумку. Ибо в опыте тольтеков не было такого. А раз не было — значит, не существовало. Правда, в глазах ярла Топильцин читал искреннюю тревогу и тоску по родине. Ясно, что чужак неотступно думает о том, что с ним было раньше.

А разве и сам он мог забыть свое прошлое?.. Перед внутренним взором Топильцина Кецалькоатля встал шумный город Солнца, Тула-Толлан. Долгие годы был он там могущественным владыкой, и его слово, слово посланца богов, было священным для всех тольтеков. Но высшая знать и жрецы, подстрекаемые сводными братьями по отцу, сумели победить его в борьбе за власть… Топильцин припомнил, как ему пришлось ночью покинуть Толлан. Днем и ночью шел его отряд на юго-восток, к морю. Через горы и безводные пустыни, под палящим солнцем. И нельзя было остановиться: преследователи шли по пятам. О эта отчаянная битва при Синалоа!.. Лишь боги, что зажгли в ночном небе цветные огни, помогли ему вырваться из смертельного кольца. Да, сводные братья хотели видеть его на жертвенном камне. Не удалось… Сколько лет прошло с тех пор, как он здесь, в болотистых джунглях Ноновалько? Но пусть он тогда потерял все. Он не сдался. Вот его новый город, столица будущего царства, Тулапан-Чиконаутлан. У него много друзей в Толлане, часть из них последовала за ним в изгнание. И он, Пернатый Змей, оправдает их надежды. Мир еще услышит его имя. Боги помогут осуществить великий замысел.

— Теперь ты знаешь язык тольтеков. И будешь служить мне. Забудь о своем прошлом, как забыл его я… — словно очнувшись, медленно проговорил Топильцин. — Это говорит тебе Пернатый Змей.

— Да, — ответил Асмунд. — Я, потомок Вотана, буду служить тебе, великий вождь. Но я викинг, и моя рука скучает без оружия. Назови своих врагов!

Топильцин удовлетворенно наклонил голову, встал. Его плащ распахнулся.

— Ты верно понял мои мысли… Боги тольтеков учат: добро — это победа, это чужие сердца, вырванные из груди. Зло — это поражение и твое сердце на жертвеннике. — Черты лица Топильцина исказились, в глазах вспыхнул огонь. — Я, Пернатый Змей, отныне буду только побеждать! Скоро я двину воинов на завоевание мира…

Топильцин зорко вглядывался в ярла.

— На рассвете ты поведешь отряд, — добавил он спустя некоторое время. — Надо испытать силу врага. — Топильцин простер руку на восток. — Там лежат царства. По богатству нет им равных.

Асмунд внимательно слушал, и перед ним вставали очертания могущественных и сказочно богатых государств племен киче, тутуль-шиа и других, названий которых он не мог запомнить: тучные поля маиса, белокаменные селения со взметнувшимися к небу пирамидами, храмы и дворцы правителей.

— …Там сильные, мудрые жрецы, познавшие тайны земли и неба. Но я сломлю их могущество, а знания этих жрецов будут служить мне. Пока у меня мало воинов. Потом придет время — и я, великий Пернатый Змей, крикну: горе вам, люди киче! Берегитесь, жрецы и правители!.. Я несу конец вашему могуществу. Кто сможет остановить тучи моих воинов? Горе вам, люди киче!

— Я готов, вождь. Но дай мне оружие.

— Завтра на рассвете, — медленно повторил Топильцин, не глядя на ярла, — ты поведешь воинов в земли киче. Верю: ты победишь.