Помоги проекту - поделись книгой:
Annotation
Продолжение истории о попаданце в Николая I. Настало время с оружием в руках доказать, что все предыдущие 20 лет реформ не были проделаны зря. Временной период 1837-1839.
Николай I Освободитель // Книга 7
Пролог
Глава 1
Интерлюдия 1
Глава 2
Интерлюдия 2
Глава 3
Глава 4
Интерлюдия 3
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Интерлюдия 4
Глава 9
Глава 10
Интерлюдия 5
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Интерлюдия 6
Глава 14
Интерлюдия 7
Глава 15
Глава 16
Интерлюдия 8
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Эпилог 1
Эпилог 2
Эпилог 3
Эпилог 4
Николай I Освободитель // Книга 7
Пролог
Город горел. Тут и там над постройками поднимались столбы черного дыма, в нескольких местах даже с такого расстояния были видны очаги открытого пламени. Сентябрь. Сухая погода, жара. Ну и конечно ядра египетских пушек, сносящие концентрированным огнем дом за домом. Попытки турок зацепиться за Анкару, дать бой с опорой на древние стены, не пустить наглых бунтовщиков дальше очевидно терпели крах буквально на глазах.
— Нужно вводить в бой конницу, срочно иначе левый фланг мы не удержим, — мужчина с совершенно европейскими чертами лица повернулся к главнокомандующему и указал рукой в направлении участка, который вызывал у него больше всего беспокойства.
— Я вижу, — кивнул турок, выслушав перевод с французского. Союзников Хафыз Осман-паша не любил, справедливо считая, что они не только не разбираются в местных реалиях, но даже не пытаются это делать. Или делать вид, что пытаются. Вот только утопающий, как обычно хватается за каждую соломинку, и французские советники, а вернее их помощь, была именно такой соломинкой.
На этот раз османы попытались использовать сложный рельеф Малой Азии по полной. По сути, у египтян просто не было выбора, он были обязаны пройти мимо Анкары, чтобы разбить основные силы противника, собранные у этого города и устранить угрозу своим флангам. Хафыз Осман-паша воспользовался удачной ситуаций и с помощью советников построил достаточно крепкие оборонительные позиции, левый фланг которых упирался в сам город, правый был надежно прикрыт в рассеченными рекой холмами, а центр был дополнительно усилен несколькими редутами. Плюс траншеи, многие километры траншей, чего стоило их выкопать в тяжёлой каменистой анатолийской почве… Лучше даже не вспоминать.
Главнокомандующий осман подозвал к себе дежурного вестового и что-то ему скомандовал, молодой парень кивнул, шустро бросился к ждущей его немного в стороне лошади, сходу запрыгнул в седло и, с места перейдя в галоп, умчался в сторону расположенного чуть в стороне конного резерва.
— Что думаете, господин полковник, — к Вальяну обратился стоящий рядом соотечественник, отвечавший за помощь в подготовке артиллеристов. Непосредственное участие в бою французы принимать отказались, помня незавидную участь предшественников, однако еще до начала войны сил прибывшие из империи Бонапартов военные советники на этом направлении потратили просто немерено. И теперь с заметным разочарованием следили как вложенные средства на глазах «сгорают» под огнем египтян.
— Все плохо, — одними губами ответил старший военный советник. — Боюсь турками никакая оборона не поможет, если они не хотят сражаться за своего султана и империю.
Жан-Батист Вальян знал, что говорил. К своим сорока семи годам он успел поучаствовать в целой куче войн. Бил австрияков, сидел в плену в России, опять бил австрияков, сам получил от пруссаков. Потом воевал против испанцев с англичанами, успел сплавать в Алжир подвялиться под немилосердным африканским солнцем. Несколько раз был ранен, дважды — серьезно. Командировка в Турцию обещала офицеру долгожданное генеральское звание, которое, кажется, прямо сейчас на глазах уплывало в даль, растворяясь где-то в тумане. Вернее, в дыму от пожарищ.
И тем не менее, в любой из перечисленных моментов времени у него никогда не возникало сомнений в правильности и необходимости того, что он делает. Он солдат великой страны и готов защищать ее интересы в любом месте на Земле, куда его пошлет родина.
А вот весь этот сброд, который турки по недомыслию называют армией, он явно разбежится едва только станет жарко. Собственно, уже разбегался, и нет не единой причины, почему именно в этом сражении, османы — или кого там согнали под знамена султана — должны проявить какую-то особую стойкость.
— Вероятно стоит отдать приказ подготовить лошадей? Просто на всякий случай? — Вальян обернулся и удивленно приподнял бровь, потом подумал пару мгновений и медленно кивнул. Наблюдательный пункт осман находился на удачно подвернувшейся возвышенности, на которой еще дополнительно соорудили деревянную вышку в три десятка метров высотой. Этот прием француз подсмотрел у русских, во время неудачного восточного похода. Тогда их враги каждый раз очень много внимания уделяли инженерной подготовке поля боя, компенсируя этим худшее качество солдат. И надо признать — вполне успешно.
Но даже при всем при этом, вот так просто обозреть целое поле боя, растянувшееся чуть ли не на десяток километров по фронту, было просто невозможно. Где-то рельеф мешал, где-то здания или деревья, а где-то было просто далеко. Глазами полководца в таких условиях становятся курьеры, регулярно прибывающие в штаб и приносящие свежие вести об изменении ситуации на поле боя.
И талант военачальника заключается в том, что имея фактически только отдельные обрывочные донесения — которые в пылу боя могут оказаться недостоверными, или просто стать неактуальными за то время пока курьер их везет — собрать у себя в голове и цельную картину происходящего. Сколько было в истории проигранных сражений, в которых командующий просто терялся из-за стремительно меняющейся обстановки на поле боя, выпускал из рук нити управления, и вся армия разваливалась под ударами противника подобно карточному домику на ветру…
Впрочем, османам это не грозило, их армия разваливалась совсем не из-за проблем с управлением. В предыдущем сражении при Незибе, до как таковой стычки и не дошло, турецкие войска побежали, едва только египтяне приблизились на расстояние выстрела. В этот раз, находясь уже фактически в сердце собственно турецкой земли, османские войска не побежали сразу, но…
— Третий редут захвачен египтянами, — в палатку ворвался тяжело дышащий запыленный курьер. — Мы пытаемся контратаковать, но пока безуспешно. Исмагил-бей просит прислать подкреплений и сосредоточить на наших бывших подкреплениях огонь артиллерии.
Выпалив донесение на одном вздохе, курьер начал заваливаться набок прямо у стола, на котором была расстелена большая карта местности, бок парня заметно окрасился в красный цвет, намекая, что и сам он не смог в этом бою уберечь свою шкуру от вражеского металла. Хафыз Осман-паша сделал короткое движение подбородком и раненного тут же подхватили находящиеся при штабе солдаты.
— Что у нас есть еще в резерве? — С деланно спокойным видом командующий обратился к своим штабным офицерам.
— Два полка редиф мансуре и полк татарской конницы, — тут же последовал ответ. Француз, частично понимающий уже по-турецки, только поморщился: редиф мансуре это было что-то вроде иррегулярного ополчения, собираемого только на время войны. Качество этих солдат было еще ниже, чем в среднем по больнице. Хотя, казалось бы, куда уж.
— Бросайте пехоту в центр. Артиллерия?
— Две конных батареи осталось, — в битве при Незибе османы потеряли большую часть своих пушек, которые теперь успешно разносили засевшую в домах Анкары пехоту.
План Хафыз Осман-паши был изначально прост, но достаточно изящен. Он хотел спрятать существенную часть своих сил на левом фланге в городской застройке, а когда египтяне увязнут в центре — предполагалось, что построенные там редуты придадут османской пехоте устойчивости — ударить им во фланг. Вот только наследник египетского правителя Ибрагим-паша был куда более опытным военачальником нежели его визави. А главное — его войска уже почувствовали вкус победы.
— Получится заткнуть прорыв? — Переспросил вернувшийся под полог шатра майор-артиллерист.
— Сомневаюсь, — покачал головой Вальян. — Эти пейзане разбегутся раньше, чем дойдут до поля боя.
— Паршиво. Два года жизни насмарку, не то, чтобы мне было жалко местных, но…
— Да, — отозвался полковник. Он приложился к подзорной трубе, которую держал в руках и ухватил как раз самый момент сшибки египетской и турецкой конницы на правом фланге. Как две кучи иррегуляров, одетых кто во что горазд, отличали своих от чужих в тесной сече — Бог весть. В любом случае то, что конница не убежала сразу, а как минимум связала египтян — а вернее воюющих в их армии сирийцев, хотя для европейского глаза разницы там особой все равно не было — боем, уже можно было считать немалым достижением. — Вероятно у наших визави с той стороны сейчас настроение куда как лучше.
То, что в войске египетского паши — или после сегодняшнего дня его вероятно уже можно будет полноправно именовать султаном — присутствует множество офицеров из России, в общем-то не было большим секретом. Они там с начала 1820-х годов подвизались, занимаясь реформированием египетской армии на европейский манер. Пока другие страны континента продолжали мутузить друг друга с достойным более разумного применения упорством, русские сумели проникнуть туда, где их никто раньше не видел. И не ожидал увидеть, если быть совсем честным.
С другой стороны, учитывая многочисленные успешные войны последнего десятилетия, вероятно египтяне уже сами вполне могут кого угодно научить современным методам ведения боевых действий. Во всяком случае, Ибрагим-паша явно сделал выводы из своей предыдущей попытки разделаться с османской империей и, например, резко усилил медицинскую службу в своей армии. Опять же при помощи русских специалистов. Если четыре года египетские войска больше боролись с недостатком снабжения и болезнями — особенно болезнями — то теперь, по докладам разведки, санитарные потери противника сократились как бы не вдвое. Тоже есть над чем подумать — француз сделал мысленную зарубку упомянуть этот пункт в отчете по возвращению на родину.
— Нужно выводить силы из Анкары. Никакого удара во фланг уже не получится, вы просто лишаете себя возможности использовать лучших солдат, когда они нужны в другим месте. Нужно выводить их и отступать. Спасать то, что еще можно! — Вальян в очередной раз попытался достучаться до разума османского главнокомандующего. Первый раз он сделал такую попытку еще когда Ибрагим-паша не стал лезть на рожон в расставленную для него ловушку, а начал стирать артиллерией Анкару с лица земли. С тех пор прошло уж больше трех часов и с каждой минутой ситуация только ухудшалась, а турок так ничего радикального и не предпринял.
— Вы правы, господин полковник, — после недолгого размышления согласился Хафых Осман-паша. Появление очередного курьера с докладом о том, что вражескую конницы удалось отбросить на короткий срок воодушевило турецких генералов, однако вслед за ними появился посланник от контратаковавшей в центре пехоты с докладом о полном провале. Как и предсказывал Вальян, ополчение не смогло даже толком вступить в бой с египтянами начав разбегаться еще до первых выстрелов. — Нужно спасать то, что еще можно спасти. Командуйте вывод войск из города, там сейчас такое начнется… Египтяне сквозь пожар не полезут, у нас будет время отступить в порядке. Может даже получится заткнуть дыру в центре.
Не получилось. Не зря отступление считается одним из самых сложных маневров в военном искусстве. Почувствовав, что командование дало слабину, даже стоящие ранее крепко полки начали потихоньку пятиться, оставлять спасительные траншеи и редуты и без приказа отходить в тыл. Только-только начавшееся отступление тут же переросло в повальное бегство.
Впрочем, ошивающиеся при штабе французские офицеры всего этого уже не видели. Не испытывая лишний раз судьбу полтора десятка командировочных военспецов собрали монатки, взяли подготовленных заранее лошадей и рванули в сторону Стамбула. Находиться среди толпы расстроенных поражением восточных мужчин Вальяну сотоварищи было совсем не интересно. А ну как именно их в поражении обвинят, бред конечно, но а вдруг. Спустят всех собак да прирежут во славу их мусульманского бога. В Париже такое, конечно, не одобрят, последуют всякие ноты, дипломатические последствия, но вот именно убитым будет от того уже не горячо не холодно.
В столицу Османской империи французы прибыли в двадцатых числах сентября, весть о поражении под Анкарой опередила группу офицеров всего на пару дней. Стамбул встретил французов полнейшей неразберихой и бедламом. Население города на Босфоре было в панике, буквально на глазах удивленных военспецов происходило полнейшее разрушение государственной машины, которая до этого вполне успешно существовала добрые полтысячелетия.
Вальян, который как старший офицер взял на себя командование группой оторванных от родины специалистов, принялся лихорадочно строчить телеграммы в Париж с просьбой выдать им дальнейшие указания или разрешить покинуть пределы Османской империи. Причем желательно второе и как можно быстрее, поскольку с каждым днем обстановка вокруг все больше и больше начинала напоминать натуральный ад на земле.
Смена султана вызвала дополнительные брожения в войсках, предательство флота лишило столицу последней защиты от надвигающейся с юга опасности. С азиатского берега пролива потоком хлынули спасающиеся от наступления египтян беженцы.
Собственно, сама армия Ибрагим-паши вела себя относительно прилично, грабила население «аккуратно» не забирая последнее и не доводя до смертоубийства. Ну обычно во всяком случае. А вот многочисленные вспомогательные контингенты малых народов, в том числе и те, что ранее сражались на стороне османов и потом сменили флаг, вот они отрывались по полной. Всякие курды, ассирийцы, сирийцы, армяне, прочие проклятьем заклеймённые — они веками находились в положении полурабов и теперь во всю отрывались за предыдущие годы унижений и страха, творя на просторах Малой Азии полнейший беспредел.
— Что в порту? — Отправленный разузнать о возможности нанять лодку лейтенант вернулся изрядно потрепанным. Вот этих прорех на мундире еще утром явно не было, да и фингал под глазом появился у него совершенно точно не сам по себе.
— Там ужас, меня едва не ограбили, спасло только наличие пяти выстрелов в
Ближайшим мирным местом, куда можно было прорваться из Стамбула по воде была парадоксальным образом территория не слишком дружественной для французов Российской империи. Обычно между этими двумя портами имелось достаточно оживленное сообщение, однако сейчас, даже традиционно отчаянные греческие торговцы — они же контрабандисты — плавать в столицу Османской империи опасались. Тут за любое корыто могли просто убить.
Впрочем, буквально через пару дней обстановка несколько стабилизировалась. К городу подошла оставшаяся у осман армия, и присутствие в округе нескольких десятков тысяч солдат заметно успокоило местных паникеров. Поток беженцев через проливы иссяк — всех способных держать в руках оружие мужчин принялись верстать в войско, так что желающих посетить древний город заметно поубавилось.
Новый султан принялся тут же на месте, не отходя от кассы проводить реформы, которые так и не довел до логического конца его предшественник. 14 ноября 1836 года был издан знаменитый впоследствии Хатт-и-шериф, устанавливающий равные права всех подданных османского султана. Фактически это был такой себе восточный вариант октроированной конституции, которая должна была как-то остановить развал государства и вернуть лояльность подданых не коренной национальности в условиях, когда большая часть Малой Азии уже оказалась в руках Египтян.
Застрявшим же в Стамбуле французским офицерам пришла телеграмма «из центра» — эвакуацию им запретили и приказали вновь возвращаться под крыло командующего османской армией — к счастью, Хафыза Осман-Пашу после разгрома под Анкарой сняли с должности, потому что он «поспешное отступление» представителей союзников явно не оценил — коим стал сам великий визирь Рауф-паша. Этот персонаж достоин отдельного рассказа, своего рода непотопляемый Талейран Османской империи, достаточно сказать, что при смене султана — путем удушения предыдущего — Рауф-паша остался при влиянии и политической силе.
Военным великий визирь не был, однако сейчас куда важнее была государствообъединительная функция армии, чем непосредственно военная. Ибрагим-паша в сторону Стамбула идти не торопился, аккуратно «подъедая» южное побережье Малой Азии, а вот проблемы с сепаратизмом имелись здесь и сейчас.
Около нового года наконец пришло сообщение, что египетское войско перестало топтаться на месте и двинулось на столицу. Возрожденная буквально из пепла и вооруженная присланным из Франции и Англии оружием султанская армия двинула им навстречу. Ситуация застыла в неустойчивом равновесии…
Глава 1
— Господа! — Я тяжело вздохнул и обвел взглядом собравшихся. На меня внимательно смотрело три десятка пар глаз, в каждой из которых виделась напряженная работа мысли. Традиционное четверговое заседание Госсовета в этот день имело на повестке дня всего один, но действительно судьбоносный вопрос. И это был как раз тот случай, когда я как самодержец был не готов взвалить всю тяжесть ответственности за него на свои плечи. — Все аргументы «за» и «против» уже сегодня были озвучены, надеюсь каждый успел сформировать полноценное мнение по обсуждаемому вопросу. Жду от вас ответственного голосования со всем пониманием тяжести принимаемого решения. Каким бы оно не было.
1836 год стал очень бурным в плане различных международных иногда горячих, а иногда не очень конфликтов.
В июне начались волнения в мексиканском Техасе. Как уже упоминалось ранее, в эти времена штат одинокой звезды представлял собой огромную пустую территорию, на которой проживало всего тридцать-сорок тысяч человек не индейского населения, причем наблюдался явный перекос в сторону американских переселенцев. В такой ситуации вопрос об отделении был лишь делом времени.
На сколько я помнил из моей истории, в тот раз Мексика удержать Техас от сецессии не смогла. Более того американские переселенцы тогда справились даже без поддержки США, наваляв отрядам мексиканской армии силами собственных ополченцев.
В этой истории дело приняло совсем иной оборот. С помощью русского оружия и при содействии обосновавшихся в Никарагуа русских казаков, правительство Мексики сумело подготовить и вооружить несколько вполне боеспособных конных полков общей численностью чуть больше трех тысяч сабель при нескольких десятках легких конных орудиях.
— Я «против», — первым по армейскому принципу высказался самый последний из попавших в состав Госсовета министр средств и путей сообщения. Аракчеева к сожалению, пришлось отпустить на пенсию, однако Степан Осипович Пантелеев, прошедший весь путь создания железнодорожной сети в России и последние пять лет работавший генеральным директором РЖД, был на этот пост идеальной кандидатурой.
— Я тоже «против», — покачала головой Александра, зачисленная в Госсовет как министр народного просвещения.
— А я — «за», — следующим высказал свое мнение министр уделов генерал Киселев.
В отличии от остальной армии Мексики, боеспособность которой была где-то на уровне плинтуса, эти конные полки, набранные исключительно из добровольцев, хорошо обученные и возглавляемые решительными командирами, сумели показать американским ополченцам всю разницу между регулярной армией и организованной на коленке самодеятельностью.
7 июля 1 драгунский полк под командованием генерала Урреа — ох уж эти колониальные генералы, командующие армиями в 600 человек — после короткого, но яростного штурма взял город Концепсьон, который до этого перешел на сторону Техасцев. Тут ярко сыграла артиллерия мексиканцев, благодаря которой потери обороняющихся были вдвое выше нежели у атакующих.
Командир техасцев по имени Стив Остин однако сумел при этом улизнуть и уже в середине августа под его рукой собралась новая армия в 1200 человек, которая опираясь на небольшой Форт Аламо попыталась нанести удар по коммуникациям мексиканцев. К этому моменту из центра страны на север пришла основная армия Мексики численностью в 6000 человек и техасцам сразу стало не слишком весело.
11 сентября после двухнедельной осады Аламо был взят, а разъяренные большим потерями и упорным сопротивлением мексиканцы устроили в маленьком городишке натуральную резню, после которой выжило всего несколько человек.
Резня стала поводом к тому, чтобы в Вашингтоне заговорили о возможном прямом вмешательстве в войну. Дела у техасцев шли откровенно паршиво, генерал Урреа, пользуясь большей мобильностью и лучшей подготовкой своих солдат, успешно отлавливал мелкие группы инсургентов и нещадно их уничтожал, не позволяя техасцам собрать новое боеспособное войско. Естественно такой исход в США, где эти земли уже считали почти своими, совершенно не устраивал.
Поделиться книгой: