Игра по-черному

– Да, публичная порка любовников – это не столько назидание другим, сколько проверка, что молодые люди готовы вынести и готовы ли сохранить свою любовь. Они ведь после этого могут разойтись в разные стороны, не вынеся позора, а могут и уйти при всех, взявшись за руки и хромая после порки. Тут судить одинаково нельзя. В народе говорят, что нельзя оставлять леопарда ночевать вместе с козой. Но в то же время мужчина оказался леопардом, а не подобным козе. Парень может гордо заявить после порки вождю, что его любовь к избраннице подобна морю. И будет ли большой бедой, если он отопьет из этого моря раньше времени? Ведь от этого его любовь меньше не станет.

– Спорный вопрос. Софистика чистой воды, – вздохнула Алена. – Если это никак не повлияет на их судьбы, то не страшно, но не приведет ли со временем это к падению нравов в племени?

– Он не знает таких слов, Алена, – раздался совсем рядом тихий и до боли знакомый голос.

Женщина вздрогнула, но какое-то внутреннее чувство подсказало ей, что оборачиваться нельзя. Старик, сидевший напротив, смотрел на площадь перед загоном и чему-то улыбался. Алене очень хотелось улыбнуться, сказать, крикнуть, как она счастлива, что отец жив, что он рядом, что она чуть не умерла от страха от происходящего.

– Тихо, Аленькая, тихо, моя девочка, – прошептал голос отца совсем рядом по другую сторону ограды. Сейчас я сделаю проход, и ты выберешься из этой клетки. И мы с тобой скроемся. Сиди, как сидела.

Полковник Нестеров сидел в своей «камере», в которой его заперли. Обычная глиняная хижина африканской деревни. Каркас из жердей переплетается тонкими ветвями деревьев, а затем обмазывается глиной вперемешку с соломой. Солома выступает в данном случае как армирующий состав. Конечно, эта «архитектура» вполне может противостоять тропическим ливням, ветрам. Каморка, в которой заперли русского, была какой-то кладовкой или временным загоном для живности, которую намеревались употребить в пищу: птицы, мелких домашних животных. Их отбирали в загоне, запирали на засов в каморке, пока люди готовились забить животное. Зачастую перед этим проводился определенный ритуал, поэтому живность сидела взаперти и час, и больше. Для этих целей помещение вполне подходило по прочности. Но для человека, который хотел и был готов при первой же возможности бежать, такие стены не преграда.

Когда глаза немного привыкли к темноте, Нестеров, морщась от саднящей боли на ребрах, стал осматривать стены. К его огромному удовольствию, он обнаружил на наружной стене своей «камеры» трещины и отслоения пластов глины. Усевшись на колени, спецназовец принялся старательно отковыривать пальцами и пряжкой брючного ремня кусочки глины, расширять трещины, насколько хватало его пальцев. Увы, ни щепки, ни гвоздя он на полу не нашел, и полагаться приходилось только на силу пальцев. Минут через пятнадцать кропотливого труда ему удалось отвернуть приличный пласт примерно двадцать на двадцать сантиметров. Под ним обнажилась высохшая солома и жердина, составлявшая каркас стены. Вряд ли жерди устанавливались и перевязывались очень часто. Не чаще, чем через полметра, а то и через метр. Такого размера проема вполне могло хватить, чтобы пролез человек.

Когда удалось уже в наружном слое глины проломать дыру с кулак, Нестеров лег на живот и стал внимательно осматриваться и прислушиваться. Кажется, поблизости никого из боевиков не было. Он снова принялся за работу и вскоре выломал довольно большое отверстие, в которое просунул голову и осмотрелся уже более тщательно. Нестеров увидел под деревьями два пикапа. Людей возле машин не было, голоса и плач раздавались откуда-то с противоположной стороны. Решив, что охрана занята населением деревни и не обращает внимания на его темницу, Нестеров расширил проход и выбрался из хижины. Как он и предполагал, жители туземной деревни были согнаны в загон для скота, расположенный под большим деревом на краю деревни. Охранники топтались неподалеку, посматривая на жителей и чего-то ожидая. Судя по всему, командира среди них не было.

Алену Нестеров увидел, когда поднялся на ноги, прижимаясь спиной к горячей стене хижины. Она была там, среди жителей деревни, в загоне, и она была жива! Дмитрию Ивановичу захотелось подпрыгнуть от радости, но он только свел брови и сжал кулаки. «Ну, уроды, теперь мой ход в этой партии, – подумал он со злостью. – Я позволил вам себя захватить, чтобы не подвергать опасности жизни дочери и других людей из миссии. Но теперь я сам за себя!»

Алена пока в безопасности, сейчас ей ничего не угрожает. Значит, в запасе есть несколько минут, чтобы осмотреться и продумать способы отхода. Годы службы в спецназе, участия в боевых действиях приучили думать на шаг, на два шага вперед. Часто не только за себя, но и за своего противника. Стараясь не мелькать, не делать резких движений, которые фиксируются боковым зрением, Нестеров добрался до двух машин на краю деревни. Одна выглядела плачевно. И масло подтекает, и резина на колесах разного типа, и почти лысая. А вот второй пикап был в приличном состоянии, ухоженный, и на нем недавно ездили. Нестеров положил ладонь на капот. Тот был еще горячим. «За мной бросятся в погоню, если я буду уходить на машине, значит, нельзя давать им такой возможности». Нестеров лег на землю и методично выкрутил ниппели, давая возможность воздуху выходить из покрышек понемногу, а не сразу с громким свистом.

В машинах никакого оружия он не нашел, даже ножа. А ведь Алену придется освобождать, и освобождать незаметно, без лишнего шума. Прячась за машинами, Нестеров обследовал пространство вокруг и наконец нашел что-то приемлемое – разбитую стеклянную бутылку. Подобрав горлышко с острым торчащим осколком, спецназовец снова приник к земле. Теперь ему нужно было обойти деревню, чтобы выйти к загону с туземцами сзади, где нет охранников.

Алена оказалась молодцом. Она не паниковала, и Нестеров, то и дело поднимая голову и прислушиваясь, стал осторожно разрезать стеклом ленту из коры дерева, которой были перевязаны жерди. Ему предстояло перепилить эту «веревку» в двух местах, тогда дочь сможет пролезть, если ляжет на живот. И он пилил, точнее, тер и тер острым стеклом, стараясь подбодрить Алену разговорами. Пусть она почувствует уверенность, что отец рядом, а это значит, что все проблемы позади. Папа вытащит, он сможет.

Нестеров замер. Боковым зрением он уловил движение и сразу перестал шевелиться. Медленно повернув голову, заметил одного из боевиков, который шел к загону, держа автомат в опущенной руке. «Не успел», – с горечью подумал Дмитрий Иванович, и тут же ощущение горечи стало исчезать, а его место занимала холодная решимость. Он мысленно уже начал планировать свои действия. «Один рядом и семеро на опушке леса. У машин по-прежнему никого. Этого я убью и завладею автоматом. Я на открытом пространстве, и у врага огневое преимущество. Если не убивать, а просто обезоружить этого, что приближается, и прикрыться им, то его дружки-уроды, не задумываясь, изрешетят и его, и меня вместе с ним. Это не идейные борцы, не товарищи по оружию, которых объединяют великие и священные цели. Это же банда. Да и плененный противник не даст мне возможности стрелять прицельно.

Значит, нужно успеть вывести из строя еще хотя бы одного, и их останется шестеро. Бросок назад к джунглям. Пока загон и люди меня закрывают, я успею добежать. Они погонятся за мной, а в джунглях наши шансы на успех уравняются. Если меня убьют или ранят, Алене не выбраться. А если они за мной не погонятся, а просто вытащат Алену из загона и потребуют, чтобы я сдался, угрожая ей пытками и смертью? Вот тут вся моя эскапада и закончится. Значит, только нападать, кричать Алене “беги!” и стрелять, прикрывать ее бегство, пока есть патроны. Все-таки простой люд в этой стране устал от насилия, устал от иноземных военных, натерпелся выше ноздрей. Помогут русской женщине скрыться, помогут!»

Мысль о том, что сейчас, буквально через несколько секунд, ему придется пожертвовать собой, спасая дочь, и умереть, была холодной, расчетливой, обдуманной. До такой степени обдуманной, что Нестеров даже не испытал никаких чувств, когда боевик, не дойдя до конца загона, остановился, что-то крикнул крестьянам, потом засмеялся идиотским визг– ливым смехом и двинулся назад. Видимо, он был удовлетворен осмотром и обход сделал для видимости. «Значит, еще поживем», – подумал Нестеров и снова принялся пилить стеклом задубевшую полосу коры дерева, стягивающую жерди ограды.

С горлышком бутылки ему просто повезло. Именно за горлышко было удобно держать свое орудие. Просто с осколком он бы намучился, изрезав при этом еще и пальцы. Еще несколько минут, и загрубевшая кора стала поддаваться. Наконец Нестеров бросил стекло и начал осторожно раздвигать жерди и растягивать полосы древесной коры, которые их опутывали. Лаз удалось сделать такого размера, что в него смогла проползти Алена.

– Слушай меня, девочка, – заговорил Дмитрий Иванович. – Сейчас я тебе объясню, что и как мы будем делать. Ты ляжешь на землю и замрешь. Когда я разрешу, ты станешь выползать через проделанный лаз. Потом медленно, не поднимаясь, на животе отползешь к зарослям за деревом. Если будет опасность, если бандиты что-то заподозрят, я крикну тебе «уходи!». Значит, скрытно и очень осторожно ты должна уйти в джунгли. Не дожидаясь меня, иди точно на восход солнца, и к вечеру ты выйдешь к рыбацкому поселку. Осмотрись там и…

– Папа, а ты как же? – не удержалась от тревожного возгласа Алена.

– Не перебивай, – строго остановил Нестеров дочь. – Я тебе даю инструкцию на случай неудачи. Спасешься сама, значит, спасешь меня. Никакого геройства, а то погубишь нас обоих. Только строго выполнишь, что я скажу, если придется бежать одной. Поняла?

– Поняла, я слушаю, – отозвалась дочь, начиная успокаиваться. «Папа все умеет, он все знает, он справится. И мне нельзя его подвести».

В поселке не стоит кидаться к первому встречному, кто, может, и французского языка не знает. Нужно найти военных или отдел полиции. Там обязательно будут люди, которые постараются понять европейскую женщину, оценят ситуацию и помогут. И только когда Алена подтвердила, что все поняла и все выполнит, отец разрешил ей лечь на землю и начать выбираться через лаз. Старик чуть подвинулся и сел так, чтобы бандитам не было видно, что одна из пленниц пытается убежать. Да и от своих деревенских он ее закрыл собой.

– Теперь смотри, – Нестеров обнял дочь за плечи и указал на машины на краю деревни. – Я захвачу одну машину и подберу тебя. Ты обойдешь деревню и будешь ждать меня вон за той акацией с плоской кроной. Я приторможу, и ты заберешься ко мне в кабину и ляжешь на пол. Если у меня не получится угнать машину, действуешь по тому плану, который я тебе недавно изложил. Понятно?

– Понятно, папа, только давай у тебя все получится!

– Стоп! – строго остановил Нестеров дочь и улыбнулся. – Больше никаких разговоров. Помни, что все слова материализуются. Будешь говорить про неудачу, и она случится, будешь уверенно говорить, что все получится, то все и получится на самом деле. Только вера в победу и никаких сомнений.

– Ты же сам мне говорил про… – Алена замялась, не зная, как ей избежать слова «неудача».

– Я говорил тебе про запасной план. Это планирование, понимаешь, а не паника!

Убедившись, что дочь заняла нужную позицию в указанном месте, Нестеров сам перебрался в заросли на другом краю деревни и стал приближаться к машинам. К его неудовольствию, он увидел двух боевиков, которые шли прямо к пикапам и что-то обсуждали между собой. Еще десяток метров, и они увидят, что у одной машины спущены все колеса. Они поднимут тревогу. И Нестеров, прикрываясь машинами, передвигаясь буквально «гусиным шагом», чтобы его голова не мелькала выше капота крайнего пикапа, успел добраться до первой машины и прижался к ее переднему бамперу. Теперь надо понять, с какой стороны обойти машину, чтобы быстрее оказаться на пути у своих противников. Их придется убивать быстро и тихо.

«Они подойдут к машине со спущенными колесами сзади и чуть левее, – прикинул Нестеров направление движения боевиков. – Значит, я пойду обходить эту машину тоже слева. Она все время будет между нами. И мне надо опередить врага, проскользнуть небольшое расстояние между машинами и оказаться у задней в тот момент, когда боевики увидят ее колеса и поднимут тревогу. Еще несколько осторожных шагов, потом перемещение к задней машине». Все бы хорошо, но раны на ребрах от хворостин, которыми его нещадно стегали, саднили от пота неимоверно. «Ничего, – думал Нестеров, – все бы проблемы были такими, тогда можно жить припеваючи».

Спецназовец замер за пикапом, чуть приподняв голову, чтобы через стекло видеть двух приближающихся боевиков. Они шли, энергично жестикулируя и чему-то смеясь. Весело им тут было с оружием среди безоружных. Жители деревни в их власти, твори, что хочешь. Сплошное упоение от безнаказанности. С холодной решимостью Нестеров ждал, когда боевики подойдут ближе. Еще несколько шагов, лишь бы попозже заметили, что колеса у одной машины спущены. Все, заметили!

Один из боевиков схватился за голову и стал что-то лопотать, тыкая пальцем в сторону колес пикапа. По всему было понятно, что эти двое не подумали о злом умысле и решили, что колеса пробили во время движения и они постепенно спустились за предыдущую ночь. Сразу два? Может быть и такое. Они просто не видели, что и другие два колеса спущены, но дать время врагу поразмышлять на эту тему в планы Нестерова не входило. Боевики обошли машину, и тут они увидели все: и еще два спущенных колеса, и пленника-европейца с кровавыми полосами на ребрах, который вообще-то должен сидеть под замком.

Спецназовец бросился вперед с такой скоростью, на которую только были способны его натренированные мышцы. Удар рукой под ствол автомата первого противника, мгновенное сближение с ним, и тут же удар локтем в лицо, в область переносицы. Руки Нестерова схватили вражеский автомат и резко вывернули его вверх и на себя, ломая пальцы боевику. Тот не успел вскрикнуть от боли, как резким ударом приклада автомата в висок спецназовец бросил его на землю. Второй боевик с вытаращенными от ужаса глазами хотел кинуться назад и закричал. Ствол его оружия повернулся в сторону русского, но выстрелить ему Нестеров не дал. Удар ботинка в коленную чашечку – и негр согнулся пополам, хватаясь за ногу от страшной боли. И в этот же момент, подставив свое колено, Нестеров обрушил удар кулака на затылок противника. Он услышал, как с противным звуком хрустнули хрящи носа, и боевик упал, захлебываясь кровью.

Нестеров подобрал второй автомат и швыр– нул его в кабину. Затем забрался на водительское сиденье и повернул в замке зажигания ключ, который водитель так и не вытащил вчера после приезда в деревню. Мотор заурчал послушно и уверенно. Включив скорость и прислушиваясь к звукам в деревне, спецназовец тронул машину с места и погнал ее туда, где его ждала Алена. Выстрелы еще не звучали, и это хорошо. Подольше бы они не начинали стрелять. Стрельба началась, когда дочь запрыг– нула почти на ходу в машину и легла на пол за спинкой переднего сиденья. И тогда Нестеров погнал машину по грунтовой извилистой дороге между деревьями. Стрелять им вслед будут недолго, понимал он. Деревья уже закрывают обзор. Одна пуля прошила дверку возле его колена, вторая угодила, кажется, в задний борт. Но ни бензобак, ни мотор, ни колеса не пострадали. А потом и выстрелы прекратились.

– Папа, почему ты поверил тому старику? – спросила Алена, когда они отъехали уже на значительное расстояние от деревни и отец сбавил скорость. – Что он не поднимет шума, не испугается и не начнет кричать от испуга? Ты просто рисковал потому, что не было иного выхода?

– Риска не было, – улыбнулся отец. – Я же видел, как он с тобой разговаривал, как успокаивал. По артикуляции я понял, что он говорит с тобой по-русски. И ты с ним тоже. И потом, когда я подползал к ограждению, он чуть подвинулся и повернулся спиной, чтобы прикрыть меня от глаз охранников. Он что, когда-то учился в нашей стране?

– Да, так он сказал, – кивнула Алена и обессиленно опустила голову на руки.

Ей казалось, что все уже кончилось, что отец сейчас привезет ее в город, к своим, и опасности больше не будет. А Нестеров понимал, что в сторону города ехать нельзя. Наверняка у боевиков есть связь. Похищение было совершено не зря и не случайно. За боевиками стоят серьезные, умные заказчики. И дороги перекроют в населенные места провинции, где местные власти лояльны центральной власти. Нет, им придется с Аленой исчезнуть, раствориться в джунглях. И использовать машину тоже долго нельзя. Хоть и удобно, но по следам ее найдут быстро. И чем быстрее он бросит машину, тем раньше они начнут передвигаться пешком, тем больше шансов выбраться, запутать следы и спастись. Быть на шаг впереди своего противника – основа тактики спецназа.

Глава 5

– Все, дальше только джунгли, – глядя на экран навигатора, произнес Погодин. И когда стоявший рядом Леви переспросил его, что он сказал, капитан повторил то же самое по-английски.

– Да, – согласился француз. – Здесь только бедное сельское население: охотники, рыбаки, земледельцы. Впереди у нас бывший временный лагерь Французского легиона. Мы его создавали, когда ждали нападения с юга.

– Что, сильные укрепления? Огневые точки? Покажите на карте.

– Нет, в основном временный палаточный лагерь и несколько навесов для техники, – француз стал показывать на карте. – С запада лагерь прикрывала река. В то время она была полноводна из-за дождей на севере, в районе Великого Африканского разлома. Там было только боевое охранение с пулеметом. А с других трех сторон лагерь был защищен несколькими временными огневыми точками. Через заросли мы натянули провод и расположили там датчики движения. На открытых участках и со стороны двух дорог – противопехотные мины.

– Вы их хотя бы убрали, когда сворачивали лагерь? – нахмурился Погодин.

– Что вы на меня так смотрите? – холодно улыбнулся Леви. – Не дают покоя воспоминания о колониальных временах прошлых веков, когда аборигенов за людей не считали?

– Точно подметили, – согласился русский офицер. – Такое отношение к людям не забывается. Вы уж не держите на меня зла за это, но я не очень верю, что жаждущие власти и богатства правители способны так быстро измениться за какие-нибудь сто или двести лет.

– А вы не так действовали за всю вашу историю? Вы же половину материка колонизировали, вашими царями создана империя от Балтийского и Черного морей до Тихого океана.

– Да, сильная империя, – согласился Погодин и посмотрел французу в глаза. – Знаете, сколько этносов проживает на территории России? Сто девяносто! Только у нас был другой подход к освоению новых земель. Мы не грабили их нещадно, выжимая из туземцев все соки. Что собой представляли Прибалтийские республики до того времени, когда они вошли в состав СССР? Рыбацкие поселки да сельскохозяйственные хутора. Вам перечислить, сколько современных заводов мы там построили, между прочим, за свои деньги, сколько высших учебных заведений открыли, какой современный рыболовецкий флот создали и инфраструктуру рыбопереработки? А вы знаете, что раньше представляли собой республики Кавказа? Вы бы разочек сейчас туда съездили, посмотрели бы хотя бы на город Грозный. А северные народы? А народы Востока? Мы же для детей оленеводов строили интернаты, где они могли учиться, получать образование, а потом сами решали, чем заниматься: помогать родителям-оленеводам или учиться дальше. Заметьте, Морис, учиться бесплатно. Мы им дали радиосвязь, мы им дали современную медицину, авиацию, которая стала не только самым удобным средством транспорта для жителей тундры и тайги, но средством доставки всего необходимого для жизни, медикаментов, больных в больницы. Хотите, чтобы я продолжал дальше рассказывать, чем отличался всегда ваш подход к освоению новых территорий и наш?

– Здесь вы тоже будете «осваивать новые территории»? – с угрюмым сарказмом спросил Леви.

– Мы здесь ничего не осваиваем, – отрезал спецназовец. – Нас позвали помочь. Мы пришли и помогаем. Мы никогда и никому ничего не навязываем. Только партнерские отношения на обоюдовыгодных условиях. Вы, по-моему, тоже увязались с нами с расчетом на такие отношения, не так ли? И кончим этот разговор!

– Хорошо, – буркнул француз и ткнул пальцем в карту. – Вот здесь, в нескольких милях к северу, была туземная деревня. Когда мы шли этим маршрутом, она уже сгорела. Местные бандиты ее сожгли.

– Думаете, там и сейчас никого нет?

– Не знаю.

– Внимание всем, я Гром, – проговорил Погодин в микрофон коммуникатора. – Внимание, всем стой! Тесла, давай Глаз.

Халилов остановил группу и подошел к Олегу Донину, который сидел на корточках на дороге и что-то осторожно трогал пальцами. Это была развилка. Обычная развилка лесных дорог в джунглях. Только та, по которой шла группа, выглядела заброшенной, а та, на которую вышли спецназовцы, была более оживленной, судя по колее. Тут и копыта коров оставили свои отпечатки, и лежал козий навоз в виде черных шариков. Но самое примечательное, что совсем недавно по этой накатанной дороге проехала машина. Следы протектора незнакомые, рисунок на всех колесах одинаков. И этот след перечеркнул все предшествующие.

– Отсюда наша машина налево не поворачивала, – констатировал лейтенант.

– Да, есть основание полагать, что она поехала по этой дороге туда, откуда недавно вышла машина, – согласился Донин. – Если мы правы, то это означает, что пленников могли на этой машине увезти в другое место. Например, исполнитель выполнил работы, передал заказчику, и тот вывез пленников в неизвестном направлении.

– Может, и так, – недовольно произнес Халилов. – А может быть, есть и еще десяток объяснений. Например, движение здесь, как на Невском проспекте в летнюю пору – машины шастают туда-сюда. Черт, прежде чем менять направление, придется дойти по этой ниточке до конца и пощупать нашу машину с разными покрышками руками. Потом решим, что делать.

– Наши должны уже выйти, товарищ лейтенант? – с надеждой посмотрел на небо спецназовец.

– Если вышли, то хорошо, если не вышли – приказа никто не отменял, Пенза! – Халилов постучал пальцем по микрофону коммуникатора. – Внимание, я Хан. Всем ко мне! Всем ко мне!

Бесшумно промелькнули фигуры, и бойцы собрались возле командира, привычно присев на одно колено и удерживая приклады автоматов у плеча, выцеливая возможного врага среди окружающих джунглей. Халилов еще раз посмотрел на экран навигатора, увеличивая карту местности. Решение нужно принимать быстро. Погодин запретил выходить в эфир, кроме случаев, когда группе реально будет угрожать опасность гибели или когда обнаружатся явные следы похищенных соотечественников. Судя по карте, впереди был небольшой туземный поселок, а лесная дорога проходила неподалеку от него. Она связывала эту часть джунглей с другим районом, более обжитым. Куда двинулась разыскиваемая машина с приметными рисунками протекторов? В эту туземную деревню или мимо нее, дальше? А на той ли машине Нестеров с дочерью? Неизвестных в этой задачке так много, что утверждать что-то определенно было невозможно. Оставалось надеяться на интуицию и действовать по обстановке. Но, как это часто бывает в горячих точках и при выполнении сложных заданий, ситуация преподносит самые неожиданные сюрпризы.

Автоматная очередь раздалась где-то неподалеку. Трудно определить расстояние до источника звука в непривычной среде: например, в джунглях, или на краю глубокого каньона, или на берегу широкой реки. В тех местах, где у звука много препятствий, звуковые волны искажаются. Халилов повернул голову и прислушался: точно, это автоматная очередь, причем из автомата Калашникова. Этого добра в Африке немерено. Спецназовцы тоже прислушивались, но головы не повернул никто, каждый продолжал наблюдать за своим сектором. Еще очередь – и сразу несколько автоматных очередей. Теперь лейтенант убедился, что звуки стрельбы раздаются примерно оттуда, где и располагалась обозначенная на карте туземная деревня.

Что это могло означать? Да что угодно! И бой правительственных войск с бандитами, и нападение бандитов на беззащитных местных жителей. Может означать даже то, что Нестеров освободился и ведет бой. Кто знает, может быть, и капитан Погодин каким-то образом сумел забросить свою группу в эти непролазные джунгли, опередив пешую группу Халилова, и ведет там бой. То, что капитан не поставил в известность Халилова о своих действиях, могло означать, что Погодин считал необходимым, чтобы пешая группа продолжала выполнять свою задачу. Но это только в том случае, если бой ведет российский спецназ. Во всех остальных гипотетических случаях бой имел непосредственное отношение к цели пешей группы Халилова, и лейтенант принял решение.

– Задача группы, – заговорил командир, – максимально быстро преодолеть расстояние до туземной деревни, предположительно в которой идет бой. Работаем индивидуально. Каждый, кто фиксирует противника, докладывает немедленно. Без приказа огня не открывать, не атаковать, свое присутствие не раскрывать. Не исключаю, что в туземной деревне содержат похищенных. Брюс, идешь замыкающим, бережешь рацию. Все понятно, вопросы есть?

Вопросов не было. Все было понятно, как и всегда. Ситуация отрабатывалась не один десяток раз, подобных случаев в реальных условиях было множество. Спецназу часто приходится работать и в составе группы, когда задача каждого прописана до мельчайших деталей. Часто приходится и индивидуально, когда ты сам оцениваешь ситуацию, сам принимаешь решение о тактике ведения боя, его динамике, маневрированию, огневому поражению. И очень часто, работая в группе, приходилось переходить от групповой тактики к тактике ведения индивидуального боя, и наоборот. Спецназ имеет преимущество в том, что он подготовлен мгновенно приспосабливаться к меняющейся обстановке.

Развернувшись в цепь, на расстоянии двух десятков метров друг от друга, бойцы бросились вперед через джунгли. Бегом это движение было назвать трудно. Скорее уж скорость быстрого делового шага. Мешали передвижению заросли, лианы, опутывающие деревья. То и дело приходилось перелезать через поваленные стволы подгнивших деревьев, нагибаться и подлезать под низкие ветви и толстые узлы лиан. Если бы у спецназовцев были с собой топоры или мачете, проще было бы прорубаться через джунгли, чем лезть напролом. Но даже это замедлило бы движение. Приходилось проявлять гибкость, ловкость и тренированный глазомер, чтобы продвигаться в этом буйстве тропической растительности с относительно высокой скоростью.

Халилов знал, что такое движение выматывает, сбивает дыхание. Еще пару часов, и группа попадает без сил. Но, судя по карте, скоро джунгли начнут редеть, появятся открытые участки, а потом вообще придется идти по открытому участку лавовых полей. Там, конечно, есть трещины, камни, но все же это лучше, чем идти через джунгли. И когда впереди попался большой полноводный ручей, лейтенант, не задумываясь, приказал двигаться по нему. Справа на дереве сжался и замер, блестя черными пуговками глаз, небольшой удав. Он не опасен – не по его размерам человек. И часто встречающиеся ужеобразные змеи, охотящиеся только на птичьи яйца, тоже не опасны. А вот встреча с черной мамбой – это серьезно. Одна из самых ядовитых змей, но и одна из самых осторожных. Поэтому при встрече с нею нужно быть просто внимательным. Змеи, даже самые опасные, стараются избегать встречи с человеком и вообще с крупными животными, от ног и копыт которых могут пострадать. Поэтому, как правило, змеи стараются уйти с пути животного, которое своим движением сотрясает землю, создает сильную вибрацию. Но всегда есть исключения из правил, и они называются несчастьями. От укусов черной и зеленой мамбы в Африке ежегодно погибают тысячи людей.

Какая-то живность метнулась из-под ног Халилова, когда он бежал по ручью, разбрызгивая воду. Птицы срывались с ветвей и, громко хлопая крыльями, уносились дальше в чащу. Птицы – хорошие часовые, это знают все бойцы спецподразделений. Но сейчас лейтенант был уверен, что врага поблизости нет, никто за приближением российского спецназа не наблюдает. Да, видимо, для тех, кто недавно открыл в деревне стрельбу, дела нет до этой части джунглей.

Перепрыгивая с камня на камень, спецназовцы выбрались из ручья и побежали по застывшей и истрескавшейся лаве, которая когда-то, тысячи или сотни лет назад, растекалась здесь из трещинных вулканов южной части рифтовой зоны. Жиденькая растительность, раскаленные камни. Только насекомые и ящерицы убегают при приближении людей. Халилов на бегу оглянулся на своих ребят. Лица раскраснелись, пот ручьем. Но дыхание глубокое и ровное. Все в форме, в любой момент готовы вступить в бой. Правда, одежда прилипла к телу, несмотря на то что сшита из специальной ткани, которая умеет отводить влагу, вентилировать с помощью мембранных свойств. «Ничего, высохнем, – подумал Халилов. – Главное, не замерзнуть, но в Африке это практически не грозит человеку».

Сейчас они бежали цепочкой, стараясь выдерживать дистанцию между собой около двадцати метров. Так меньше вероятности сразу всем пострадать, например от взрыва гранаты или противопехотной мины. Халилов выстрелов со стороны деревни больше не слышал, и это тревожило. Впереди и чуть правее над кронами деревьев поднимался слабенький столб дыма. Там древесная растительность не такая плотная. Это уже саванна с редколесьем. Преодолев лавовое плато и добежав до первых деревьев, группа снова перешла на быстрый шаг, восстанавливая дыхание и давая телу небольшой отдых.

– Тарзан, ориентир – дым! Берешь Пензу – и вперед: определить источник дыма и ситуацию. Себя не демаскировать, только разведать. Я с Брюсом зайду со стороны дороги. Все, пошли, парни, пошли!

«Ну, вот и все», – почти с удовольствием, вероятно, подумал каждый из бойцов группы. Выматывающая беготня по джунглям закончилась, и впереди цель. Пусть не главная, пусть промежуточная, но это цель. Значит, она даст информацию, значит, есть шанс узнать о судьбе похищенных соотечественников, просто разобраться в ситуации. Халилов видел, с каким облегчением улыбнулись Тарханов и Донин, ринувшись между деревьями в сторону деревни. «Пацаны, сущие пацаны», – усмехнулся командир, подумав, что и он был таким совсем недавно, придя из училища и сразу угодив в бригаду спецназа ГРУ и группу капитана Погодина. Но не только подготовка и быстро накапливающийся опыт, а скорее ответственность за свои действия командира, за жизнь подчиненных заставляла быстро взрослеть. А ведь эти ребята были не намного моложе своего лейтенанта. Да… пацаны…

Тарханов и Донин бежали, привычно контролируя во время движения каждый свой сектор, готовые в любую секунду отразить нападение и в то же время оценивая ситуацию, подмечая, обжитые ли места, как часто тут бывают люди, когда здесь кто-то из туземцев был в последний раз, следы техники на земле. Даже запахи в воздухе! И сейчас очень заметно пахло бензином и мокрой гарью. Значит, то, что горело там, в деревне, пытались тушить водой. Тарханов поднял руку и сбавил шаг. Донин за его спиной сразу остановился и изготовился к бою. Они не пользовались коммуникатором, поскольку понимали друг друга без слов, чувствовали и оценивали все одинаково.

Деревня была близко, слышны даже крики женщин. Но это уже не панические возгласы, не плач, не отчаяние и не истерика. Какая-то суета, тревожная суета, но связана она с бедой. Это можно понять, даже не зная языка, не различая смысла слов.

Тарханов жестом приказал Донину пройти вправо и наблюдать за деревней. Убедившись, что Пенза делает то, что нужно, он сам двинулся, низко пригибаясь к земле, прячась за крайними деревьями, за которыми виднелись туземные хижины. В центре большой вытоптанной поляны стояли два десятка обмазанных глиной хижин. Ближе к краю под большим деревом – вместительный загон, видимо, для скота. И там, неподалеку возле горевшей хижины, суетились местные жители, некоторые из которых заливали огонь водой из ведер, а некоторые забрасывали его землей.

Вооруженных людей Тарханов увидел тоже сразу. Они стояли поодаль с автоматами в руках и смеялись, показывая пальцами на горевшую хижину. Их было трое. Какая-то женщина подбежала к ним и стала размахивать руками и кричать. И тогда один из мужчин перестал смеяться и стал поднимать автомат. Тут же две других женщины подскочили, схватили несчастную и оттащили в сторону. А из горевшей хижины какие-то ловкие парни вытащили почерневшее от копоти, а может, и от ожогов тело. Человек был, видимо, еще жив, парни сумели спасти его. В этот момент горящая крыша рухнула, выбрасывая в воздух снопы искр.

– Хан, это Тарзан, – тихо передал через коммуникатор Тарханов. – Мы на месте, на площади в центре деревни вижу троих вооруженных.

– Понял тебя, Тарзан, – прошелестел голос лейтенанта. – Мы на восточной окраине деревни, у дороги. Здесь машина и, видимо, имеется рация. Тут еще пятеро. Совещаются. Машина, скорее всего, неисправна… Как у вас обстановка, что за шум?

– Не ошибусь, если скажу, что эти три урода с автоматами сами подожгли хижину. Радости у них полные штаны, веселятся, глядя на то, как из огня человека спасали, – угрюмо доложил Тарханов.

– Эмоции, Тарзан! – с укором напомнил командир. – Еще «уроды» есть?

– Не наблюдаю, – ответил Тарханов. Так же односложно подтвердил это и Донин, который находился ближе к загону для скота.

– Этих троих тихо убрать, – приказал Халилов. – Сколько нужно времени?

– Десять минут, – чуть помедлив, ответил Тарханов. – Иначе в деревне поднимем панику.

Атаковать, не убедившись в том, что в деревне нет еще боевиков, кроме тех, кто был на виду, нельзя. Надо точно знать, сколько врагов, как они рассредоточены, каким оружием располагают, знают ли о присутствии российских спецназовцев, ждут ли их или находятся в неведении, готовы ли к скоротечному огневому бою. Разная ситуация – разная тактика. Как действовать – Тарханову решать самому. Отсюда, не видя площади в центре деревни, лейтенант не мог посоветовать, что Тарханову делать. Но для того спецназовцы и проходят свою специальную подготовку, чтобы в каждой ситуации принимать правильное и неожиданное для противника решение. Видимо, ребята разделятся и зайдут к боевикам с двух сторон. Заодно разведают дальнюю окраину деревни, где хижины стоят под кронами деревьев.

Здесь уже нет такой буйной растительности, как в джунглях, двигаться можно свободнее, но и тебя вражеские наблюдатели могут увидеть быстрее. Но признаков наличия у бандитов боевого охранения Халилов так и не заметил. Но, осматривая в бинокль деревню, лес вокруг и самих бандитов, лейтенант заметил интересную деталь: пикап, стоявший на окраине деревни у самой дороги, был старенький, потрепанный, и у него на колесах стояла резина с разным рисунком протектора. Это та машина, по следу которой они шли. Три колеса были спущены. В любом случае след полковника Нестерова и его дочери привел их сюда, а это уже немало! Продолжая наблюдать вместе с радистом Сашкой Ульяновым, Халилов ждал.

А тем временем Олег Донин неслышно отполз назад и беззвучно исчез за деревьями. Тарханов поводил стволом, наводя мушку то на одного боевика, то на другого. Он был единственным в группе, у кого был «АК‐15» с глушителем. И сейчас беззвучная стрельба давала большое преимущество. А Донин торопился, потому что понимал: идет он сейчас по самой опасной части околицы туземной деревни. Он должен и успеть вовремя занять позицию, и выполнить приказ, и не подорваться на мине или «растяжке». А они вполне могли там оказаться. Уж очень ему не нравилось поведение вооруженных людей в этой деревне. Их тут не любили.

– Тарзан, – Донин пару раз слегка стукнул пальцем по микрофону коммуникатора, укрепленного у щеки. – Пенза на исходной. За околицей чисто, хороводов не видать. Вижу трех клиентов. Рассредоточились, держатся особняком от местных… А, нет, вот и четвертый. Видишь его?

Вопрос был риторическим. Четвертого вооруженного человека Тарханов не мог видеть. Он был закрыт от того хижинами, и вообще, этот странного вида тип топтался возле крайних деревьев. То ли по нужде собрался сходить в кусты, то ли он был часовым и наблюдал за лесом. Странно, но других часовых вокруг деревни видно не было, тут никого не опасались. Боевики больше как раз местного населения опасались, а не чьего-то нападения. Но буквально через несколько секунд загадка нахождения странного типа на опушке разрешилась. Из-за хижин показалась девушка с обрывком веревки, она озиралась по сторонам и издавала призывные звуки. Очень было похоже на то, что, оборвав веревку, убежала коза и девушка ищет животное. Учитывая, сколько хищников водится в этих лесах, коза может очень скоро стать добычей, например леопарда.

«Леопарда мне только за спиной не хватает», – мысленно проворчал Донин и тут же понял, что происходит. Этот четвертый боевик наблюдал за девушкой, прикрываясь крайней хижиной, пока в центре поселения люди тушили пожар. И целью его была девушка, и мысли у этого типа были самые грязные. Донин вызвал на связь Тарханова.

– Тарзан, других нет. Четвертый возле меня, могу снять по-тихому.

– Работай. Доложишь результат, и начнем мы. Поддержишь со своей стороны, если надо. Но без стрельбы!

Все просто: убрать этого, если получится, то подстраховать Тарзана и без лишнего шума удавить еще одного. Уж двоих-то он снимет из своей «пукалки» в два счета. Донин замер на месте, глядя на боевика и не выпуская из поля зрения девушку. Теперь у него исчезли все сомнения насчет замыслов боевика. Тот отделился от хижины и тут же укрылся за крайним деревом. Он находился всего в пяти шагах от спецназовца. Но девушка пошла левее, громко выкрикивая какие-то слова. Прячась за деревьями, негр с автоматом двинулся за ней. Мимо Донина он не прошел, на что спецназовец рассчитывал. Теперь пришлось и Донину двинуться следом, прикрываясь деревьями. Было бы здорово догнать этого урода раньше, чем он настигнет девушку, чем она вообще его заметит. Быстро с ним разделаться, не поднимая шума, и вернуться к площади.

Но все пошло совсем не так, как планировал Донин. Боевик вдруг прибавил шагу и мгновенно догнал несчастную девушку. Та обернулась, испуганно открыла рот, но крикнуть не успела. Боевик прыгнул вперед, как хищник, и ударом в лицо свалил свою жертву. Отложив автомат, он тут же навалился на девушку, которая слабо сопротивлялась, оглушенная ударом, он уже начал задирать на ней одежду, состоявшую из ткани, обернутой вокруг пояса. Девушка что-то бормотала и сжимала ноги, пыталась оттолкнуть руки насильника, но боевик был сильнее.

Донин выругался последними словами, подскочил к бандиту и, подперев снизу его подбородок ладонью, второй рукой резко крутанул голову в сторону. Шейные позвонки с ощутимым хрустом сломались, и насильник обмяк. Донин осторожно опустил тело на траву. Девушка смотрела на незнакомца с ужасом. Странный белый человек в незнакомом армейском камуфляжном обмундировании. Правда, белым назвать спецназовца можно было условно, потому что для маскировки его лицо пересекали несколько черных и темно-зеленых полос, делающих его светлое лицо не таким приметным в зарослях.

– Не бойся, – сказал спецназовец по-русски и на всякий случай улыбнулся как можно приветливее. – Больше тебя никто не тронет.

Девушка с ужасом в глазах отползала, глядя то на белого незнакомца с оружием, то на труп насильника. Донин увидел, как рот несчастной стал приоткрываться. Еще секунда, и на весь лес раздастся ее крик или истошный визг. Олег снова улыбнулся и поднес к губам указательный палец. Это жест понимают практически все народы – тихо, не шуми. Повторил свою просьбу и, покачав указательным пальцем, спецназовец стал говорить тихо, но убедительно. Не важно, что девушка его не понимает. Жесты у всех народов почти одинаковые. Он говорил, оглядываясь, а сам сопровождал свои слова соответствующими жестами: то поднося палец к губам, то двумя пальцами показывая шаги в сторону деревни.

– Ты тихонько иди к своим – и молчок! Понимаешь меня, глупышка? Тихо, и никому ничего не говори про это. А мы разберемся с вашими обидчиками.

Еще раз улыбнувшись и похлопав девушку по руке своей ладонью в тактической кевларовой перчатке, Донин поднялся и, пригибаясь, пошел к краю деревни. Вызвав Тарханова, он доложил:

– У меня минус один. Я на исходной, вижу всех троих.

Шелест за спиной заставил повернуть голову. И только интуиция, понимание, что враг так неожиданно за его спиной оказаться не может, позволили повернуть лишь голову, а не дуло автомата. Черт, это была все та же девушка. Она осторожно шла за белым человеком, спасшим ее от бандита, и в глазах несчастной было столько мольбы, доверия и преданности, что Донин чуть не рассмеялся в голос. Он показал девушке кулак и жестом приказал лечь и не шевелиться.

И этой секундной заминки было достаточно, чтобы упустить из внимания врага, упустить всю ситуацию в целом. Он услышал голос Тарзана, который передал, что один из трех отделился от группы и ушел за хижину. И этот третий, снимавший настороженно с плеча автомат, шел как раз в ту сторону, где в зарослях притихла девушка. Все, ситуация стала критической. Или этот вооруженный абориген поднимет тревогу и начнет стрелять, или… Оставалось брать инициативу в свои руки и принимать решение за двоих.

– Тарзан, работай! – зло прошипел в коммуникатор Донин, вытягивая нож из кармашка на груди. – Третий мой!