Якутские мифы - Саха θс-номохторо

У птиц не было дома, где бы они могли укрыться. Опять наступило время погибать. Пошли, было, к лисе, да страшно, она прямо на виду хватала и съедала их. Поэтому однажды все птицы — и остроклювые, и плоскоклювые, все птичье племя с лучшими и худшими собрались и устроили бурное собрание. На этом собрании присутствовали все: голова-лебедь, кандидат-гусь, князец-дятел, /нойон-беркут, старшина-дрозд[5].

— Ну, соплеменники, у всего нашего птичьего племени нет земли, где бы мы зимовали, нет укрывающего нас дома, и мы замерзаем, не можем выдержать холода нашей зимы. Выжить и остаться живыми мы никак не сможем. Давай пошлем одного умного, проворного человека поискать и найти [лучшую] землю, — говорили они. Спорили-обсуждали и отправили куропатку.

Куропатка улетела, но вскоре вернувшись, сказала:

— Ну, нашла я хорошую землю, где можно перезимовать.

Полетели птицы туда и увидели: она нашла, оказывается, землю с тальником, где можно было не зарывшись в снег, лежать и спать. Птиц, не могущих перезимовать здесь, оказалось много.

Снова, по обыкновению, собравшись и поискав кого-нибудь, чтобы тот нашел землю для зимовки, они назначили лесную птицу глухаря.

— Теперь ты поищи, — сказали ему. Он улетел. Но скоро вернулся и сказал:

— Я нашел землю, где можно перезимовать.

Птицы полетели за ним посмотреть и увидели: оказывается, он нашел место с молодыми лиственницами и устроил там себе зимовку. Но в этом краю, оказалось, никто, кроме глухаря, не смог бы зимовать.

Поэтому птицы, снова собравшись, по обыкновению обсудив и решив, назначили филина.

— Ты с шубой-дохой, с теплой одеждой, лучшая птица-путешественница, сильна, как конь, быстра, как утка. Лучше всего тебе полететь далеко и поискать землю для зимовки, ты, филин, — подходящий человек, — и отправили его.

Филин согласился и сказал:

— Я отправляюсь, я должен полететь далеко-далеко под солнце. Если я погибну, то через три года пролетит мимо вас моя плачущая душа[6]. Если мне удастся благополучно странствовать, то вернусь через три года, — сказал филин и, помахав крыльями, улетел.

Птицам показалось, что филин улетел очень давно. Они его ждали с нетерпением, а он не прилетает. Птицы, сказав: «Что с ним, может быть, что-нибудь случилось?» — не вытерпев, собрали всех и, собравшись, сказали сове: «Ты являешься у нас птицей-шаманом, пошамань и посмотри-узнай, почему он так долго задержался»[7]. И, привязав перед ней одну жирную мышь, заставили покамлать. Сова, сев в середине собравшихся птиц, начала шаманить. Одна [только] жирная несчастная мышь стояла привязанной. Птицы, остроклювые и плоскоклювые, все птичье племя собралось; здесь и тойон-беркут, и голова-лебедь, кандидат-гусь, князец-дятел, старшина-дрозд. Разве все они не должны были быть? Конечно, все были. Та сова, говоря-распевая по-разному, шаманила. Все — и высокие, и стройные, и с выгнутой спинкой, и с покривившейся фигурой, и длинношеие и длинноногие, и пузатые, и круглоголовые птицы — все расселись вокруг нес, даже не вмещались все. Среди них была птичка — предок нынешних птичек с кроваво-красной головой; она была очень маленькой. Другие птицы мешали ей, она пробовала смотреть, но не увидела ничего. Поэтому она с досады поползла и села перед лебедем-головой и пыталась смотреть. Тогда лебедь, [гордо] вытянувшись, сказал: «Зачем еще эта такая малышка оказалась передо мной; к тому же она с острым клювом, хотя бы имела плоский клюв», — и зашумев, рассердился и злобно клюнул. После этого разве не случится беда, брызнула у птички кровь из головы. Она заплакала, запричитала, поднялся шум, и птицы раскричались. Шаман прекратил камлание, привязанную мышь сразу отпустили.

И высшее и низшее начальство птиц разделилось в разные стороны, остроклювые и плоскоклювые разошлись в противоположные стороны, начались споры и ссоры, плач и жалобы. Лебедь и гусь — одно особое племя с плоскими клювами, дрозд с дятлом — другое особое племя остроклювых стали спорить.

Тут один сказал:

— У лебедя длинная шея, длинные ноги, он самый большой, мог бы встать позади и смотреть. Птичку, маленькую бедняжку, он обидел, считая ее остроклювой, обижая так, он разделался с нею.

Другие говорили:

— Эта птичка, будучи маленькой, дрянной, не должна была пройти перед должностным лицом с чином головы. Это она виновата.

Поспорив так долго и не согласившись с доводами друг друга, пожаловались они своему тойону-беркуту.

— Рассуди, почтенный господин, кто виноват в этом! Но беркут разве даст неправильный ответ, даже будучи осведомлен, что он ведь лебедь, во всяком случае, родовитый, важный. Недаром его даже люди-якуты почитают божеством, поклоняются, заклинают его. Беркут сказал:

— Хоть ты и голова, ты, лебедь, виноват. Не должен был ты говорить об остром клюве. Птичье племя имеет одну природу. Поэтому ты не должен обижать птицу за то, что она маленькая, дурная. Душа у птиц одна. Пусть хоть и мала ростом и видом неказиста, она хотела посмотреть. Нужно было ей дать эту возможность. Кроме того, ты обидел, окровавив ее, — сказал он.

На это остроклювые сказали, опять зашумев:

«Действительно так, действительно так!»

Тогда сородичи лебедя не согласились с этим и пошли жаловаться царю птиц — орлу. Орел не дал жалобщикам произнести и пяти слов, сказать и одной речи. Обвинил их. Приговорил главарей плоскоклювых за их вину по одному месяцу ежегодно пребывать в тюремном заключении[8].

С тех пор главари водоплавающих птиц по одному месяцу в год перестали летать, [линяли], говорят. А голова птички, говорят, в том месте, где клюнул лебедь, стала красной, как кровь.

III

Все это так прошло. Разве после такого события птицы могли собраться вновь? Опять, чтобы только не замерзнуть, забивались у корней трав и деревьев, ждали возвращения филина. Через три года филин возвратился. Он очень поправился, потолстел. Вид его стал прекрасным. Все решили, что путешествовал он отлично. И все птицы, собравшись, спросили у филина, в какой стране он побывал.

— Все три года, в продолжение которых я пропадал, вдоль и поперек испытывал я муки, холод и препятствия, только я, будучи филином, вернулся оттуда. Что наша страна-земля? Та земля в десять раз холоднее, в десять раз хуже, скуднее, оказывается. К тому же это очень далекая страна, — так начисто врал он.

— Ну, тогда нам суждено погибнуть, исчезнуть. Не остаться нам живым, значит, мы обреченные птицы, — сказали они.

На это некоторые спросили:

— Как же быть нам, друзья? Может быть, хоть где-нибудь есть земля, где дыхание наше продлится.

Разошлись. После того, как птицы разошлись, филин рассказывает:

— Старуха, ну я слетал в очень далекую страну, пролетел широкое море и под самым солнцем нашел я благодатную страну Кыдат[9], с лучшей едой и одеждой, с травами и деревьями, без зимы, с теплым воздухом, с людьми, со скотом и птицами. И вернулся оттуда. Путь туда далек. Уж очень хорошая еда и одежда там, хотел набраться сил, чтобы лететь. Поэтому я так опоздал. Мы полетим сами, никому не сказав. Давай-ка собери одежду и обувь детей потихоньку, чтоб никто не знал. Хорошо?

— Ладно, не говори. Тише, услышат. Постой-ка, кто это? — старуха вышла посмотреть и зашла.

Оказывается, его рассказ подслушивал вальдшнеп, лежа у них под ногами. Внезапно вскрикнув «чаас!», он взлетел ввысь со свистом. Филин, с перепугу выпучив глаза, повалился на спину. Вальдшнеп с шумом, вскрикивая «чаас-чаас!», прилетел к своим соплеменникам и рассказал: «Филин, оказывается, нашел под солнцем благодатную страну, называемую Кыдат. А старухе своей он сказал: “Собери-уложи все, и мы незаметно исчезнем, прекрасная теплая страна”».

Птицы говорят:

— Мошенник филин. У бродяги бродяжничество перетянуло, вот он и обманул нас. Вызвали филина и допросили.

— Нет и нет! Вальдшнеп, наверно, с ума сходит. Он обманывает вас. О, как это ужасно! Я сам чуть не погиб, еле живой вернулся. Несмотря на это, меня [же] назвали обманщиком.

Так начисто он отпирался. Вальдшнеп не дает ему рта раскрыть. Птицы, обсудив, заперли филина. Затем двоих — черноголовую чайку и сокола — решили отправить в Кыдат. После этого сами сидели и ждали их.

Через месяц вернулась черноголовая чайка и рассказывает:

— Ну нашла я, есть, оказывается, прекрасная страна Кыдат. Там водятся разнообразные птицы, всякие люди, множество скота. Лучшие травы и деревья выросли в этой стране. Есть только одно широкое море. Если перелететь через него, достигнешь этой земли, прекрасной-изобильной страны.

— А где сокол? — спросили его.

— Э, сокол хоть и быстро летает, но отклоняется [от прямого пути], поэтому он и запоздал.

Через три дня и сокол прилетел и также рассказывает:

— Ну я запоздал. Есть, оказывается, прекрасная страна — земля Кыдат.

А птицы говорят:

— Этот филин нашел хорошую землю и обманул нас, не рассказал о ней, чтобы улететь самому.

Так, собравшись, птицы решили избить филина. Избивали его, кто имел клюв — тот клювом, кто имел когти — тот когтями. Голову его сплюснули, спину топтали так, что филин сидел и кричал «гуу!» Избили его так, что глаза вылезли навыкат, перья выщипали до того, что филин стал пестрым. После этого решили его самого оставить в этой стране на всю жизнь.

IV

Сидя там, на собрании, птицы вынесли решение о своих потомках. Они решали, у кого сколько должно быть детей.

При распределении они выделили вальдшнепу четырех детей, сказав:

— Вальдшнепу хватит и четырех детей, он уж очень мал, больше этого он не сможет.

Вальдшнеп вскричал:

— Несмотря на мои большие заслуги, вы мне только четырех детей назначаете?! Птичке меньше меня, дрозду, даете десять детей. Теперь я никогда по вашей просьбе не полечу, расстаюсь с вами. Лучше я брошусь на заржавленный меч человека-якута и погибну! — сказал он и остался с тех пор здесь и стал, взлетая, неожиданно падать с шумом на землю.

После этого куропатке определили много детей. Гусь сказал:

— Куропатка может улетать.

Куропатка ответила:

— Посмотрим, гусь, долетев до Кыдат, весной с каким желудком вернешься. Я не лечу, — и осталась.

Также было много птиц, оставшихся из-за того, что они не смогли бы перелететь через море. Рябчик и синичка, сказав: «Мы не сможем лететь», — остались.

Кукша сказала: «Овладев голосом многих птиц и пользуясь этими многими голосами, я смогу остаться и жить в этой стране», — и осталась.

Лесные птицы остались в лесу. Бедняжка синичка не переменила своего местожительства.

Остальные улетели в Кыдат и стали зимовать там.

Со слов Николая Алексеевича Винокурова, перенявшего рассказ Михаила Таркина Среднеколымского района. Записал С.И. Боло 29 июня 1940 г., г. Среднеколымск [ЯС, т. 1, с. 78–84].

2. Орел[10]

Орел — глава всех птиц. Он, по мифам, — божество птиц, старший сын великого Улуу тойона[11]. Орел — одна из самых хищных птиц. Он уносит и съедает не только ягнят, жеребят, телят и щенят, но и маленьких детей. Это весьма прожорливая птица, причиняющая огромный ущерб народному хозяйству. Он очень силен, имеет крючковатый клюв и длинные, острые когти. В старину одряхлевшие орлы, когда наступал предназначенный им судьбой срок, спускались на землю, теряли способность летать и умирали. В таких случаях заставляли камлать шамана, устраивали ритуальные угощения, затем, завернув останки орла в бересту, вешали в таком месте, где никто не будет ходить, топтать его перья. Это называлось «оказать ему почтение». Человека, носившего с собой кости орла, по поверьям, никто не мог обидеть.

Запись воспоминаний своего детства М.Г. Наумовским и П.Т. Степановым, I Нахарский наслег Мегино-Кангаласского района. АЯФ СО АН СССР, ф. 5, оп. 3, д. 652, л. 13 об.

3. Орел в черных пятнах

Божество юсальцев — орел в черных пятнах. Его не убивают. Других орлов (пегого, пестрого) все же убивают.

Невестки людей из Юсальского наслега не едят мясо серого жеребца, имеющего черные пятна на лопатках. Серый жеребец с черными пятнами на лопатках, орел в черных пятнах и человек были созданы в древности от одного айыы в одной земле.

Со слов Михаила Горохова, 59 лет, Эльгесский наслег Верхоянского района. Записал А.А. Саввин 18 января 1940 г. АЯФ СО АН СССР, ф. 4, оп. 12, д. 69, л. 130–131.

4. Эллэй — изобретатель кумысной посуды и устроитель ысыаха[12]

Отъехав от тестя, Эллэй построил себе урасу, скотный загон, завел дымокур с оградкой, впервые сделал разнообразную кумысную посуду, которая теперь в обиходе якутского хозяйства: сири исит, симиир, чороон, халльа, бисээйэх[13] и пр. Затем, выдаивая кобыл, стал копить кумыс. По окончании всех приготовлений он пригласил тестя и тещу ко дню держания вверх чаши с кумысом. Пришла одна старуха, сам Омогон отказался, говоря:

«Я не из таких, чтобы бегать за молоком его единственной паршивой кобылицы!»

Жена Омогона вернулась к мужу и говорит:

«Иди и посмотри, у него все устроено так чудно, хорошо!»

Наконец, старик согласился и пошел. Когда он входил в урасу, Эллэй только что поднимал чашу. Вдруг у Омогона стянуло жилы, и он, перекошенный, упал. Эллэй попросил на время вывести его из урасы, пока он не кончит обряд держания чаши. По окончании обряда снова ввели Омогона и, как только он вкусил освященного кумыса, болезнь тотчас же прошла. Тогда лишь Омогон понял свою ошибку и сказал:

«Перекосило меня за тот грех, что я много возомнил о себе. Воистину — ты человек, сопутствуемый (хранимый) богом и небожителями. Теперь даю тебе мое благословение, будь же человеком!»

После этого он определил дочери приданое и выделил ей часть своего скота.

От Эллэя произошла большая часть якутов, в первую очередь кангаласцы. От Омогона, как рассказывают, происходят таттинцы и ботулинцы.

Из потомков Эллэя известен Дойдууса-Дархан, про которого говорится: «Родился, найдя свою родину». Мать его была уведена тунгусами по избиении всей ее семьи, но ей как-то удалось бежать от них. Она, будучи на последних месяцах беременности, занемогла в пути от усталости и голода. Дело было весной, когда снег начинал слегка таять. Она, переходя через Лену, осталась лежать на пустынном острове и ждала смерти. Но вдруг прилетел темно-серый орел, держа в когтях черного глухаря, и уронил свою добычу как раз над женщиной. Она имела за поясом огниво и трут. Зажгла костер и, зажарив на вертеле глухаря, подкрепилась. Набравшись сил, она благополучно дошла до дому и родила сына, которому дед его на радостях дал упомянутое прозвище в ознаменование чудесного избавления от смерти плоти и крови своего дитяти (т. е. убитого тунгусами сына). С тех пор будто бы кангаласцы стали почитать орла как свое божество и покровителя.

Со слов Афанасия Федорова, 43 лет, Немюгинский наслег Кангаласского улуса. Записал Г.В. Ксенофонтов летом 1921 г. [1977, с. 31–32].

5. Орел — божество кангаласцев[14]

В старину предок кангаласцев бежал, оказывается, от битвы. В пути у него кончились припасы, и он лежал, помирая от голода. Это было в весеннюю пору. В тот момент, когда он лежал, умирая с голоду из-за того, что не смог добыть что-либо охотой и не нашел съедобных растений, на небе появились гуси. Вдруг неведомо откуда прилетел орел и сбил для этого человека одного гуся. Он взял того гуся, поел, набрался сил, смог охотой добывать себе пропитание. Поэтому считается, что орел стал божеством для предка кангаласцев, умиравшего от голода. В старину, когда я еще был ребенком, старухи, увидев орла, говорили: «Господин орел летает — наше божество». В связи с этим старые люди рассказывали про орла, что он стал для них божеством, добыв гуся для погибавшего их предка. Они запрещали убивать орла потому, что он-де будет мстить.

Давным-давно к моим соседям, очень богатым людям, принадлежавшим к родовитому семейству, прилетел пегий орел и около их дома, задрав жеребенка, стал его поедать. Тогда хозяин дома убил орла, разбив ему всю спину колом. Затем взял орла домой и, сказав: «Я скушаю тебя также, как ты сожрал моего жеребенка», съел вместе со своим семейством все орлиное мясо и внутренности. Вскоре этот человек заболел и попросил шамана совершить камлание. Тогда в ходе обряда шаман вселил в себя Хара Суоруна, который не удовлетворил просьбу больного и сказал: «В течение девяти веков буду взыскивать с твоих потомков, нашлю болезни в грудную клетку, уничтожу твой материнский род, вскрою весь твой отцовский род!» После чего тот многочисленный материнский род исчез, все умерли от туберкулеза. Из них сейчас жив остался только один немой человек. Про этот род говорили, что он исчез из-за мести орла.

Орел преследует членов и других родов (например, хоринцев). Если вдруг кто-то нечаянно убьет орла, то обязан поднять его на руки и отнести в лес. Там он должен найти девять лиственниц, растущих довольно близко друг от друга, и, обойдя вокруг, выкопать яму около одной из них. Затем, обняв ее обеими руками, он должен ощипать перья орла в ту яму. После этого разрезать по суставам орлиные лапы и крылья, разодрать его клюв и зарыть всего орла в ту яму. После погребения человек уходил, пятясь назад. Он так проходил довольно значительное расстояние. На следующий год эти девять лиственниц должны засохнуть. Это потому, что тот орел мстил лиственницам. Иногда хоронили так: сидя, обняв одну лиственницу, надевали на голову орлу глиняный горшок, закапывали в яму и сверху придавливали камнем. При погребении заклинали: «Во веки веков, пока жив народ якутский, не возвращайся, провались подобно камню!» Если делали так, то орел не мстил.

Со слов Гаврила Андреевича Ефимова, 78 лет, Кангаласский наслег Сунтарского района. Записал А.А. Саввин 29 мая 1938 г. АЯФ СО АН СССР, ф. 4, оп. 12, д. 69, л. 55–56 об.

6. Предок батылинцев[15]

В современный Буустахский наслег в старину, до прихода русских в Якутск и наши места, прибыл человек по имени Батылы. Предком этого Батылы была, говорят, птица-орел. Батылинцы его не убивают и очень чтят.

Женщины рода Батылы, если увидят парящего орла, надевали, говорят, ровдужный кафтан, называемый тангалай, почитая его, как невестки своего свекра. Вот мы происходим от Батылы.

Со слов Ильи Никифоровича Горохова, 82 лет, Суордахский наслег Верхоянского района. Записал А.А. Саввин 28 декабря 1939 г. [ИПРЯ, ч. 2, с. 64].

7. Погребение орла

Орел прилетает и умирает около дома преднамеренно, требуя ритуального погребения.

После его смерти необходимо принести в жертву скотину. Кусочек ее сердца вкладывают в клюв орла, на его шею привязывают красный галстук (полоску красной материи. — Н.А.), затем его целиком связывают талиной и относят в лес. Там кладут орла на развилку дерева, направив его клюв в сторону юга. Если не совершить эти действия, то он преследует, разбиваются ийэ кут[16]тех жителей (т. е. они умирают. — Н. А.).

Со слов В.Н. Кривошапкина. Записал А.А. Саввин. АЯФ СО АН СССР, ф. 4, оп. 12, д. 69, л. 26.

8. Орлиное счастье

В старину, говорят, жил в Верхнем Вилюе человек по имени Ефрем. Он имел только одну корову и одну двухтравую телку, очень бедным человеком был, оказывается.