Помоги проекту - поделись книгой:
Но пусть Борхес захоронен в Женеве, а архив его хранится в Техасском университете – дух его витает в Буэнос-Айресе. В дополнение к известному памятнику, стоящему (точнее – сидящему) перед Национальной библиотекой, в аргентинской столице можно встретить восковые статуи Борхеса в тех заведениях, где он в свое время любил бывать.
Пока Перон находился в изгнании…
Освободительная революция действительно принесла аргентинскому народу свободы, которых он был лишен в правление Перона: свободу слова, свободу печати, свободу собраний. Лонарди, Арамбуру и прочие лидеры революции не имели четкого представления о том, что им следует делать дальше, и искали верные решения посредством дискуссий, которые происходили не только в парламенте, но и в средствах массовой информации.
Однако у Перона была последовательная стратегия, а его преемники последовательностью не отличались. Причина этого крылась не только в том, что они не знали, что делать, но и в отсутствии единства среди членов правительства.
Педро Арамбуру
Стоит отметить, что правительство, возникшее в результате «Освободительной революции», не имело четкой позиции по большинству важных вопросов, касавшихся внешней и внутренней политики. Оно и не могло иметь ее, поскольку было неоднородным и, кроме того, непоследовательным. Последовательно проводились только те меры, которые были выгодны американским монополиям, – правительство одобрило план, поощрявший иностранные инвестиции, предложенный видным экономистом Раулем Пребишем, и инициировало вступление Аргентины в Международный валютный фонд. Примечательно, что Пребиш был одним из разработчиков теории зависимого развития, согласно которой слаборазвитые страны, испытывающие систематическое экономическое давление со стороны ведущих мировых держав, не могут стать богаче в результате интеграции в мировую экономику, их удел – беднеть, отдавая ресурсы и капитал богатым странам. Тем не менее Пребиш выступал за привлечение средств из-за рубежа.
В целях борьбы с осевшими в профсоюзах перонистами, партия которых была распущена 30 ноября 1956 года, Арамбуру решил взять их под контроль армии. Он поставил руководить профсоюзами офицеров, которые действовали жесткими командными методами, принятыми в военной среде. В результате профсоюзное движение утратило свой основной смысл – защиту интересов рабочих, – и профсоюзы превратились в бесполезный придаток к государственной машине (при Пероне они все же делали для своих членов много полезного).
Если сказать коротко, то при Арамбуру жизнь большинства аргентинцев не стала лучше. Надежды возлагались на нового законно избранного президента.
В июле 1957 года состоялись выборы в Конституционное собрание, которому предстояло отменить изменения в основном законе страны, сделанные в 1949 году. Выборы показали, что свергнутый президент Перон, находившийся в то время в Каракасе, сохраняет определенное влияние – четверть избирателей проголосовало против всех кандидатов, что было откровенной демонстрацией симпатий к Перону.
На 23 февраля 1958 года были назначены президентские (и не только) выборы, на которых лидер партии Гражданский радикальный союз непримиримых[143] Артуро Фрондиси Эрколи соперничал с лидером Народного Гражданского радикального союза Рикардо Бальбином.
Фрондиси был политическим лидером новой формации, выходцем из низов общества, который «сделал себя сам». Он родился в семье бедного каменщика и был тринадцатым по счету ребенком. На юридическом факультете Университета Буэнос-Айреса Фрондиси учился по квоте, установленной для одаренных представителей малообеспеченных семей. Окончив университет с отличием, он занялся политической деятельностью и в 1946 году был избран депутатом нижней палаты Конгресса. Предвыборная программа Фрондиси напоминала локро[144] – он старался угодить всем, начиная с консерваторов и заканчивая радикалами. Также Фрондиси подозревали в тайном сговоре с Пероном. Прямых доказательств нет, но политика Фрондиси импонировала перонистам – он обрушивался с гневной критикой на правительство Арамбуру обещал положить конец преследованиям перонистов и откровенно заигрывал с лидерами рабочих организаций. В результате Фрондиси одержал на выборах убедительную победу, набрав сорок девять процентов голосов избирателей против двадцати девяти процентов, полученных Бальбином (при этом восемь процентов избирателей проголосовали против всех кандидатов).
Первого мая 1958 года Артуро Фрондиси приступил к исполнению президентских обязанностей. Левый радикал резко превратился в правого консерватора – Фрондиси предпринял широкомасштабное наступление на демократические силы. Одной из наиболее показательных акций стал запрет деятельности Коммунистической партии Аргентины в 1959 году.
В сфере экономики Фрондиси показал себя полной противоположностью Перону – нефтяная промышленность страны снова попала под контроль иностранных компаний, на сей раз американских, была проведена приватизация государственных предприятий, но при этом, несмотря на активное пополнение казны, социальные расходы резко сократились, и не принималось никаких мер по поддержанию курса национальной валюты, которая обесценивалась темпами, близкими к галопирующим. Если попытаться выразить смысл экономической политики Фрондиси в двух словах, то ими будут слова «Дайте денег!» – инвестиции, инвестиции и еще раз инвестиции. Что касается отношения к недовольным, то тут методы Фрондиси ничем не отличались от методов Перона. Когда в сентябре 1960 года профсоюз нефтяников попытался провести всеобщую забастовку в знак протеста против подписания новых контрактов с американскими нефтеперерабатывающими компаниями, Фрондиси обвинил организаторов забастовки в том, что они действуют по указке перонистов, и ввел в стране чрезвычайное положение.
Государственный переворот 1962 года
29 марта 1962 года в Буэнос-Айресе произошел очередной государственный переворот, примечательный тем, что к власти на сей раз пришло гражданское лицо – председатель Сената Хосе Мария Гвидо Сибейра, юрист по образованию.
Вообще-то переворотом руководил генерал-лейтенант Рауль Алехандро Погги, главнокомандующий аргентинскими сухопутными силами. За одиннадцать дней до того состоялись выборы губернаторов провинций, и в десяти из четырнадцати существовавших в то время провинций, включая и Буэнос-Айрес, к власти пришли перонисты. Это стало грозным предупреждением для Фрондиси, который лихорадочно пытался укрепить свои позиции, но не преуспел в этом.
Генерал Погги арестовал Фрондиси и поместил его в тюрьму на острове Мартин-Гарсия. Президент неожиданно заупрямился, отказавшись подавать в отставку, необходимую организаторам переворота не только как формальность, но и для того, чтобы сторонники президента прекратили сопротивление. Переговоры-уговоры затянулись до глубокой ночи, а утром, придя в Каса Росада[145], Погги узнал, что к присяге будет приведен Хосе Мария Гвидо, который, как председатель Сената, был вторым «заместителем» президента после подавшего в отставку вице-президента Алехандро Гомеса. Политики элегантно отодвинули генерала Погги в сторону, и ему пришлось с этим смириться, а 27 апреля 1962 года он был отправлен в отставку.
«Голубые» против «красных»
После свержения Хуана Перона аргентинская военная верхушка разделилась на «голубых», придерживавшихся либерально-демократических взглядов, и «красных» – правых консерваторов. Если «голубые» были склонны к сотрудничеству с перонистами, то «красные» ненавидели все, что было связано с именем Перона. «Камнем преткновения» или, скорее, «камнем несогласия» был допуск перонистов к участию в выборах. «Голубые» его допускали, правда, без восстановления деятельности перонистской Хустисиалистской партии, а «красные» категорически отвергали.
В сухопутных силах популярностью пользовались «голубые», наиболее видным представителем которых был начальник штаба сухопутных войск генерал-лейтенант Хуан Карлос Онганиа Карбальо. А флот, куда из соображений престижа традиционно шли служить отпрыски богатых семейств, преимущественно поддерживал «красных», лидером которых считался бригадный генерал Паскуаль Анхель Пистарини (кстати говоря, не моряк, а кавалерист).
21 сентября 1962 года «красный» генерал Федерико Торанцо Монтеро, недавно назначенный федеральным контролером (то есть фактически губернатором) провинции Сальта, поднял мятеж, провозгласил себя главнокомандующим армией и попытался закрепиться в Буэнос-Айресе. «Голубые» смогли довольно быстро, за неделю, подавить мятеж, поскольку на их стороне была авиация – дело решили удары с воздуха.
Победа над генералом Монтеро укрепила позиции генерала Хуана Онганиа, который начал активно смещать «красных» с ключевых должностей. Ответом на это стал новый мятеж, поднятый 2 апреля 1963 года. Целью мятежа была не только борьба с «голубыми», «красные» хотели предотвратить проведение президентских выборов, назначенных на 7 июля 1963 года, поскольку в них могли принимать участие перонисты. В числе лидеров мятежа были бывший вице-президент адмирал Исаак Рохас, генерал Бенхамин Менендес, все тот же генерал Федерико Монтеро, адмиралы Артуро Риал и Карлос Санчес Санудо, а также коммодор (бригадный генерал) авиации Освальдо Лентино.
Хуан Карлос Онганиа
Мятежникам удалось захватить здание «Радио Аргентина» и обратиться к гражданам с воззванием, но они не получили поддержки в народе и среди нейтрально настроенного офицерства. Уже 5 апреля мятеж был подавлен. Пятью месяцами позже президент Хосе Мария Гвидо амнистировал всех участников мятежа.
На состоявшихся в июле выборах победу одержал «центрист» Артуро Умберто Ильиа, которого в июне 1966 года сверг генерал Онганиа. Организаторы переворота поэтично назвали его «Аргентинской революцией».
Диктатура военной хунты
Если в ходе предыдущих военных переворотов к власти приходили временные правители, впоследствии передававшие власть избранным президентам, то хунта, возглавляемая генералом Онганией, уступать власть не собиралась. Онгания и его сподвижники намеревались установить новые порядки, при которых не было бы места либеральным демократам и коммунистам.
Характерной «иллюстрацией», позволяющей представить суть режима Онгании, является так называемая «Ночь длинных дубинок» 29 июля 1966 года, когда буэнос-айресская полиция дубинками изгоняла из университетских зданий преподавателей и студентов, протестовавших против действий военного правительства Онгании. Было задержано более четырехсот человек, пострадали лаборатории и библиотеки. «Ночь длинных дубинок» привела к настоящему исходу университетских профессоров, большинство которых предпочли эмигрировать. Аргентинской науке был нанесен сильнейший удар, от которого она не может оправиться до сих пор. «Утечка мозгов» из Аргентины продолжается.
Хунта вмешивалась во все сферы жизни аргентинского общества, вплоть до запрета на ношение длинных волос для мужчин и мини-юбок для женщин. В экономике военное правительство делало ставку на привлечение иностранных инвестиций, поскольку само было неспособно предпринять какие-то оптимизирующие или прогрессивные шаги.
К 1969 году недовольство правлением Онгании дошло до пика. По стране прокатилась волна протестов, часть которых перешла в вооруженные выступления против режима. Наиболее мощным протестом стало так называемое «Кордобасо» – гражданское восстание в провинции Кордоба, вспыхнувшее в конце мая 1969 года. Для усмирения страстей хунте пришлось пожертвовать своим лидером – генерал Онгания ушел в отставку, а главой государства стал генерал Роберто Марсело Левингстон (в принципе, смена руководства носила характер переворота).
Генерал Левингстон оказался никуда не годным правителем. Он не смог обуздать инфляцию и рецессию, и не собирался налаживать диалог с аргентинским обществом, делая ставку на террор. 21 марта 1971 года он был свергнут заговорщиками во главе с генералом Алехандро Агустин Лануссе, занимавшим пост главнокомандующего аргентинской армией. Генерал Лануссе хорошо понимал, что спокойствие в государстве могут обеспечить только новые общенародные президентские выборы, в которых смогут принять участие представители всех политических течений, в том числе и перонисты. При этом Лануссе наложил запрет на участие в выборах самого Хуана Перона, но недаром же говорится, что хорошему наезднику нипочем любые препятствия.
Перону удалось обойти запрет довольно просто. На выборах, состоявшихся 11 марта 1973 года, при поддержке перонистов победил один из ближайших его сподвижников Эктор Хосе Кампора, известный под прозвищами Дядюшка и Дантист (он был стоматологом и когда-то практиковал в своем родном городе Мерседес)[146]. 25 мая 1973 года Кампора приступил к исполнению президентских обязанностей, а уже 13 июля 1973 года подал в отставку. Очередные президентские выборы состоялись 23 сентября 1973 года, и победил на них Хуан Перон, вернувшийся на родину тремя месяцами раньше.
Третий президентский срок Хуана Перона
20 июня 1973 года, когда Хуан Перон возвращался в Аргентину из Испании, у буэнос-айресского аэропорта Эсейса собралось около трех с половиной миллионов его сторонников, желавших приветствовать своего кумира. К тому времени перонисты разделились на две враждующие группы – прокоммунистических левых радикалов и ультраправых антикоммунистов. По сути, можно было говорить не о существовании двух фракций, а о расколе некогда единого движения, поскольку вражда межу левыми и правыми была непримиримой.
Встреча была не только демонстрацией верности возвращавшемуся из изгнания Перону, но и демонстрацией силы – каждая из группировок хотела показать, что именно она является ведущей. Драки и перестрелки начались уже с утра. Кульминацией стал расстрел ультраправыми снайперами толпы левых радикалов. Тринадцать человек погибло, около четырехсот получили ранения.
В изгнании Перон начал заигрывать с левыми силами (даже встречался с Эрнесто Че Геварой), одновременно поддерживая тесные контакты с правыми, но после возвращения на родину ему пришлось сделать выбор, потому что усидеть на двух конях было невозможно. В конечном итоге Перон решил опираться на правых, о чем заявил в «программной» речи, произнесенной 1 мая 1974 года.
Вице-президентом Перон сделал свою третью жену Изабель, урожденную Марию Эстелу Мартинес Картас, с которой познакомился в Панаме, во время своего изгнания. Изабель была на тридцать пять лет младше мужа. Она родилась в Ла-Риохе, в небогатой семье, и не получила образования (бросила среднюю школу ради карьеры танцовщицы), но была из тех, кто схватывает все на лету, – она многому научилась за время жизни с Пероном. Что же касается ее вице-президентства, то этот выбор был вынужденным, поскольку левые и правые могли сойтись только на «нейтральной» кандидатуре.
К началу третьего президентского срока здоровье Хуана Перона, которому шел семьдесят восьмой год, оставляло желать лучшего, и он уже не мог заниматься государственными делами так активно, как прежде. Ведущей фигурой в правительстве стал министр социального обеспечения Хосе Лопес Рега, которого историки любят сравнивать то с кардиналом Ришелье, то с Григорием Распутиным, поскольку Рега оставался на своей должности и при Изабель Перон. Изабель и познакомила Регу с Пероном, к которому тот вошел в доверие настолько, что стал одним из его телохранителей (Рега был полицейским), а затем – личным секретарем.
Полномочия Реги далеко выходили за рамки обязанностей министра социального обеспечения – он правил Аргентиной от имени Перона и, будучи убежденным правым, активно боролся с левыми радикалами. Рега создал и тайно возглавил «Аргентинский антикоммунистический альянс», известный также как «Три „А“» и ставший аналогом зловещей росистской «Масорки». На счету «Альянса» числится более тысячи убитых и пропавших без вести, и это по самым скромным оценкам.
Вопросами экономической политики занимался министр экономики и финансов Хосе Бер Гелбард, бывший министром без портфеля еще во время второго президентского срока Перона. Суть экономической политики Перона осталась прежней – национализация с ограничением иностранных инвестиций, поддержка аргентинских производителей, развитие программ социального обеспечения… Говорить о каких-то значимых итогах третьего президентского срока Хуана Перона и вообще давать ему оценку вряд ли возможно, поскольку Перон не пробыл на посту и года. 1 июля 1974 года он скончался, как принято считать, от очередного сердечного приступа.
Перона похоронили в фамильном склепе на столичном кладбище Ла-Чакарита. 10 июня 1987 года захоронение было вскрыто. Исчезли находившиеся в гробу фуражка и меч, а также руки покойного (согласно местным поверьям, отсутствие частей тела в могиле не позволяет духу умершего спокойно пребывать в загробном мире). 17 октября 2006 года останки Хуана Перона были перенесены в мавзолей при его музее, устроенном в бывшей летней резиденции президента в Сан-Висенте[147].
Глава тринадцатая
От процесса национальной реорганизациии «грязной войны» до новой демократии
Президентство Изабель Перон
Изабель Перон, приведенная к присяге накануне смерти своего мужа, стала первой в мире женщиной, официально принявшей президентские полномочия.
Начала Изабель хорошо – пообещала продолжать политику социальной рыночной экономики и соблюдать все конституционные свободы. Левые радикалы, отвернувшиеся от Перона, попытались наладить контакт с Изабель, предложив ей поддержку, но она не приняла этого предложения, поскольку находилась под влиянием крайне правого Хосе Лопеса Реги. Достоверно неизвестно, были ли между ними романтические отношения, но влияние на нее Рега имел сильное, и это обстоятельство сыграло против Изабель, оттолкнув от нее многих аргентинцев, – помимо зловещей репутации «главного палача страны», Рега прославился своей коррумпированностью, и создавалось впечатление, будто президент ему потакает, хотя, скорее всего, Изабель просто не могла избавиться от его настойчивой опеки.
Изабель Мартинес де Перон
Надо сказать, левые вели себя не лучше правых. Боевики из партизанской организации «монтонерос», названной так в честь ополченцев, сражавшихся за независимость родины от испанской короны[148], активно устраняли тех, кого считали врагами. Среди наиболее громких акций такого рода стало убийство экс-президента Педро Арамбуру 1 июня 1970 года – за то, что в бытность его президентом было казнено двадцать семь перонистов, участвовавших в провалившемся государственном перевороте 1956 года. Политическое насилие, подстегиваемое с обеих сторон, набирало обороты. Фактически можно было говорить о «тихой» гражданской войне между правыми и левыми.
Стараясь максимально упрочить свое влияние, Хосе Рега последовательно избавлялся от тех членов правительства, которые не желали подчиняться ему, заменяя их серыми посредственностями из числа своих сторонников. В частности, были отправлены в отставку министр экономики Хосе Бер Гелбард и президент Центрального банка Альфредо Гомес Моралес, на которых держалась экономическая политика правительства. Результат не замедлил сказаться – к весне 1975 года темпы инфляции разогналась до восьмидесяти процентов, а непродуманная шоковая терапия, предпринятая новым министром экономики Селестино Родриго, привела к инфляционному шоку: в августе 1975 года цены возросли более в чем два раза по сравнению с маем. И за всем происходящим внимательно наблюдало правительство Соединенных Штатов, мечтавшее вернуть «старые добрые времена», когда иностранных инвесторов встречали в Буэнос-Айресе с распахнутыми объятиями.
В августе 1975 года президента Изабель Перон обвинили в присвоении крупных сумм со счетов правительственной благотворительной организации «Крестовый поход солидарности». Рега к тому времени покинул страну. Давление со стороны левых и «нейтральных» политиков вынудило его уйти в отставку с министерского поста в июле 1975 года, после чего Изабель Перон назначила его послом Аргентины в Испании. В январе 1976 года в отставку ушел министр внутренних дел Анхель Робледо, который после отъезда Реги был главной опорой Изабель. Вдобавок к этому у нее испортились отношения с губернатором провинции Буэнос-Айрес Викторио Калабро. Несчастная женщина, не понимавшая, что ей нужно делать, хваталась то за один раскаленный гвоздь, то за другой, и в результате совершала ошибку за ошибкой.[149]
Государственный переворот 1976 года
Государственный переворот, произошедший 24 марта 1976 года, был предопределен, спланирован за полгода и даже проанонсирован в прессе без указания конкретной даты – газеты наперебой писали, что «военные скоро наведут порядок», и публиковали ехидные карикатуры на президента.
Переворот получился «мягким», можно сказать – домашним. Вскоре после полуночи Изабель села в вертолет, который должен был доставить ее из Каса Росада в президентскую резиденцию Кинта-де-Оливос (по воздуху приходилось передвигаться из соображений безопасности, поскольку в Буэнос-Айресе было неспокойно). Но вертолет приземлился на одной из ближайших на военно-воздушных баз, где Изабель была взята под арест (и оставалась под домашним арестом до июля 1981 года, когда ей было позволено уехать в Испанию).
Ближе к утру по радио и телевидению было сделано объявление: «Гражданам сообщается, что на сегодняшний день страна находится под оперативным контролем хунты верховного командования Вооруженных сил. Мы рекомендуем всем жителям строго соблюдать постановления и директивы, исходящие от военных, служб безопасности или полиции, и быть предельно осторожными, избегать индивидуальных или групповых действий и поступков, которые могут потребовать решительного вмешательства хранителей правопорядка».
Обращение было подписано главнокомандующим сухопутными войсками генералом Хорхе Рафаэлем Виделой, главнокомандующим военно-морскими силами адмиралом Эмилио Эдуардо Массерой и главнокомандующим военно-воздушными силами генералом Орландо Рамоном Агости – вся армия выступила единым фронтом. Хунта ввела чрезвычайное положение, по стране прокатилась волна задержаний левых активистов и всех тех, кого хунта считала своими противниками. Конгресс был распущен, многие депутаты подверглись репрессиям.
29 марта Хорхе Видела был провозглашен президентом. Роль конгресса при нем исполняла «карманная» Консультативная комиссия по законодательным вопросам, состоявшая из девяти старших офицеров (по три представителя от каждого вида вооруженных сил).
Администрация президента США Джеральда Форда не только приветствовала установление власти хунты, но и в определенной мере способствовала этому. «Выгода важнее принципов», – говорил мексиканский диктатор Порфирио Диас[150]. Применительно к позиции американского правительства это выражение можно было переиначить следующим образом: «Прибыль от инвестиций важнее торжества демократии».
Процесс национальной реорганизации
Диктатура генерала Виделы выспренно называлась «Процессом национальной реорганизации», но ей больше бы подошло определение «Процесс национальной дезорганизации» или же «Процесс национального регресса». Министр экономики Хосе Альфредо Мартинес де Хоз, занимавший эту должность с 1976 по 1981 год, «пытался остановить понесшую лошадь, выпустив поводья из рук», иначе говоря – пытался справиться с инфляцией и прочими бедами посредством отмены государственного регулирования в экономической сфере. На первый взгляд такой подход мог показаться верным, но на деле он оказался вредным – агонизирующей экономике нужна была не свобода, а хорошо продуманные государственные меры по выводу из кризиса. Но вряд ли можно назвать «хорошо продуманными» отмену всех ограничений на экспорт и импорт – от этого выиграли иностранные компании, а не Аргентина. Да, торговля заметно оживилась, но в целом положение не улучшилось. Достаточно сказать, что за четыре года пребывания Хоза на министерском посту внешний долг возрос вчетверо, а песо обесценилось в десять раз!
Преемник Хоза Лоренцо Хуан Сигаут, прославившийся фразой: «Любой, кто ставит на доллар, проиграет!», практиковал такую непопулярную «оздоровительную» меру, как замораживание заработной платы. Неоднократные замораживания привели к тому, что реальная заработная плата рабочих стала вполовину меньше, чем при Хуане Пероне, а ведь она и тогда была не очень-то высокой. Перед рабочими замаячил призрак нищеты, что привело к многократным повсеместным забастовкам. В конце 1982 года правительству пришлось пойти на существенное увеличение заработной платы, несмотря на то что бюджет трещал по швам. Почему аргентинцы так любят исторические романы? Да потому, что им невероятно приятно читать о тех благословенных временах, когда простой гаучо утром и вечером досыта ел асадо. В период «Процесса национальной реорганизации» мясо появлялось на столах многих простых аргентинцев только по воскресеньям, да и то не каждый раз, и это в Аргентине-то!
Во внешней политике хунты главную роль играли отношения с США, немного охладевшие при президенте Джимми Картере, но восстановленные при Рональде Рейгане. В рамках так называемой «Операции Чарли» хунта сотрудничала с ЦРУ в деле оказания военной помощи правым силам в Центральной Америке.
Преследование политических противников, которым хунта занималась на всем протяжении своего пребывания у власти, получил название «грязной войны». Статистика убийств осталась тайной, но по самым скромным оценкам в ходе «грязной войны» было уничтожено (считая и пропавших без вести) не менее десяти тысяч человек, а «нескромные» оценки увеличивают это количество втрое или вчетверо. Помимо расстрелов широко практиковались «смертельные полеты», появившиеся по инициативе вице-адмирала Луиса Мария Мендии: людей сбрасывали в океан с самолетов, предварительно сделав им инъекцию наркотического или снотворного препарата, от которого они впадали в бессознательное состояние. К сожалению, далеко не все палачи впоследствии понесли заслуженное наказание, большинству удалось его избежать.
Мальвинская (Фолклендская) война 1982 года
29 марта 1981 года соратники принудили Хорхе Виделу, окончательно утратившего свою популярность в народе, передать власть генералу Роберто Эдуардо Виоле, которого 11 декабря того же года сверг главнокомандующий сухопутными войсками генерал-лейтенант Леопольдо Фортунато Галтьери. К тому времени упала и популярность всей хунты в целом, поскольку главный критерий качества политического режима – уровень благосостояния масс – перманентно снижался. Генерал Галтьери решил поправить дело при помощи небольшой победоносной войны (это весьма хорошее средство, но при условии, что война будет выиграна). Повод имелся замечательный: Мальвинские (Фолклендские) острова и прилегающие к ним Южная Георгия и Южные Сандвичевы острова. Галтьери решил поставить точку в давнем споре с Великобританией и вернуть Аргентине то, что принадлежало ей по праву.
Аргентинские войска в Порт-Стенли
Существуют два вида справедливости: историческая и современная. С исторической точки зрения спорные острова принадлежат Аргентине как наследнице Испанской империи. Но за время британского владычества на этих островах сменилось много поколений потомков британских поселенцев, которые ощущают себя британцами, а землю, на которой они живут, считают британским владением, и по-своему они правы. В общем, у каждого своя правда.
2 апреля 1982 года аргентинские войска высадились на Фолклендских островах, а днем позже – на Южной Георгии. Надо сказать, что момент для вторжения был удобным, поскольку экономическое положение Великобритании в то время оставляло желать лучшего – популярность консервативного правительства Маргарет Тэтчер падала, страну сотрясали забастовки шахтеров и представителей других профессий. Однако внутренние проблемы не помешали Великобритании направить к островам крупные силы. 1 мая начались основные боевые действия, которые затихли к 5 мая, а с 15 мая возобновились, чтобы закончиться 14 июня полной победой британцев.
Безвозвратные потери Аргентины составили около шестисот пятидесяти человек, примерно сто самолетов и вертолетов, легкий крейсер «Генерал Бельграно», подводную лодку «Санта-Фе» и еще шесть судов. Небольшая победоносная война обернулась трагическим унижением, которое хунте уже не простили. Генерала Галтьери сделали крайним и заменили на генерала Альфредо Оскара Сен-Жана, прежде занимавшего пост министра внутренних дел, но эта «жертва» не могла успокоить аргентинцев.
Конец последней диктатуры
Диктатуру военной хунты 1976–1983 годов принято называть последней диктатурой, и хочется верить, что она действительно будет последней в аргентинской истории, которую Освальдо Байер[151] назвал «бесконечной чехардой переворотов».
1 июля 1982 года генерала Альфредо Оскара Сен-Жана заменили на генерала Рейнальдо Бенито Антонио Биньоне, который попытался успокоить общество некоторыми послаблениями, в частности предоставлением ограниченной свободы слова и собраний, а также права на забастовку. Заодно была повышена оплата труда и обещаны общенародные президентские выборы, которые состоялись 30 октября 1983 года, – после семилетнего перерыва Аргентина должна была избрать президента вместо правителей де-факто, которых назначала хунта. Надо отдать должное Рейнальдо Биньоне: несмотря на все свои недостатки и реакционную сущность, он обладал здравым мышлением и способностью трезво оценивать обстановку. Биньоне понимал, что без демократических перемен, которых жаждало аргентинское общество, обойтись будет невозможно, и предпочел сделать хорошую мину при плохой игре, передав власть демократически избранному президенту Раулю Рикардо Альфонсину, лидеру Радикального гражданского союза. Примечательно, что подавляющее большинство перонистов проголосовало на выборах за радикала Альфонсина по принципу: «кто угодно, но только не военные».
Новая демократия и великая депрессия 1998–2002 годов
Радикала Рауля Альфонсина, в силу ряда причин оказавшегося не очень результативным президентом, сменил в 1989 году перонист, то есть лидер Хустициалистской партии, Карлос Саул Менем. Смена власти, произошедшая демократическим путем, без какого-либо насилия, радовала сама по себе, а кроме того, Менем обещал учесть ошибки и промахи своего предшественника, итогом которых стала досрочная передача власти – в начале июля 1989 года вместо декабря. Безудержная гиперинфляция и вызванный ею дефицит товаров первой необходимости побудили Альфонсина сложить свои полномочия раньше срока.
Будучи лидером перонистов, Менем в то же время умел делать правильные выводы из сложившейся ситуации. В тех условиях, при которых он начинал свое правление, перонистская модель управления экономикой не могла оказаться эффективной – нужно было делать выбор в пользу рыночной экономики со всеми ее достоинствами и недостатками. 17 августа 1989 года был принят совершенно неперонистский Закон о государственной реформе, который разрешал приватизацию государственных предприятий и слияние или роспуск государственных организаций.
Ближние последствия принятых мер были обнадеживающими – инфляция перестала «галопировать», курс национальной валюты, которой с июня 1985 года по декабрь 1991 года был аустраль[152], укрепился, возросла экономическая активность, прекратился отток капитала за рубеж. Но вот отдаленные последствия оказались неблагоприятными: скачок безработицы, сопровождавшийся снижением покупательной способности, привел к беспорядкам, а снижение объемов производства, обусловленное бесконтрольным импортом, привело к дефициту бюджета. Кроме того, по аргентинской экономике больно ударили три финансовых кризиса, разразившиеся один за другим: кризис мексиканского песо 1994 года, азиатский финансовый кризис 1997 года и российский финансовый кризис 1998 года. Прямой вины Менема в этом не было, но на него посыпались упреки вроде: «Турок не способен ничего сделать ради блага Аргентины» (на самом деле Менем происходил из семьи сирийских иммигрантов, но с подачи чилийского президента Патрисио Эйлвина к нему прилепилось прозвище Турок).
Карлос Саул Менем
Аргентинский экономический кризис, начавшийся в 1998 году, обычно называют еще одной Великой депрессией – настолько тяжелым и масштабным он оказался. На пике кризиса, который пришелся на декабрь 2001 года, на фоне очередной всеобщей забастовки по стране прокатилась волна погромов, сопровождаемых мародерством, причем была отмечена одна интересная особенность: большей частью от беспорядков страдали города, управляемые перонистами. Ничего удивительного в этом не было, ведь перонисты традиционно проявляли мягкость в борьбе с проявлениями народного недовольства, а кроме того, они находились в оппозиции к президенту Фернандо де ла Руа, занимавшему эту должность с декабря 1999 года по декабрь 2001 года.
Президент намеревался привлечь к подавлению беспорядков военных, но эта инициатива не получила поддержки военного руководства – генералы помнили, как в 1975 году правительство приказало армии подавить партизан-геваристов[153] в провинции Тукуман, а впоследствии события в Тукумане стали считаться одним из эпизодов «Грязной войны», а исполнители правительственного приказа после 1983 года подвергались преследованию и критике. В конечном итоге порядок удалось навести с помощью полиции и сил безопасности. В ходе столкновений с полицией погибли тридцать шесть человек, в том числе семеро несовершеннолетних.
Наиболее трагические события произошли 20 декабря 2001 года на столичной площади Майо, где было убито пять человек и более двухсот получили ранения. На следующий день президент Фернандо де ла Руа ушел в отставку, а двумя днями позднее исполняющий обязанности президента Адольфо Родригес Саа объявил о крупнейшем в мировой истории дефолте «стоимостью» в 80 миллиардов долларов…
О причинах Великой депрессии написано столько, что читать можно годами, но если говорить кратко, то основных причин было три: непродуманная привязка национальной валюты к доллару США,[154] создание льготных условий для иностранных инвестиций, в результате чего государство не получало никакого дохода от этих вложений, и традиционная аргентинская привычка брать новые кредиты для погашения старых.
Нулевые годы и начало десятых были периодом ожиданий, которые никак не хотели сбываться. В июле 2014 года, после того как Аргентина не выплатила вовремя своим кредиторам более одного миллиарда долларов, заговорили о новом дефолте, но, к счастью, его не произошло – правительство Кристины Фернандес де Киршнер кое-как свело концы с концами. Кстати, Кристина де Киршнер превзошла Изабель Перон – она тоже сменила на этом посту своего супруга Нестора Киршнера, но стала президентом в результате общенациональных выборов и в 2011 году переизбралась на второй срок. Не обошлось без коррупционных скандалов и обвинений в злоупотреблении должностным положением (и покушения тоже имели место), но на сегодняшний день Кристина Киршнер является вице-президентом при действующем президенте Аргентинской Республики Альберто Анхеле Фернандесе, и президент называет Киршнер своим «постоянным источником консультаций». Аргентина подает пример всему миру, показывая, что женщины способны заниматься большой политикой не хуже мужчин (а во многом даже и лучше).
Новейшую историю Аргентины нельзя назвать абсолютно благополучной, но вот уже четыре десятилетия смена власти происходит демократическим путем и растет второе поколение аргентинцев, которое знает о хунте только из книг и рассказов старших. И это, пожалуй, важнейшее из достижений. Осталось только укрепить экономику и сделать аргентинское песо одной из самых крепких валют мира.
Мечта? Пока что – да, но ведь все начинается с мечты. Когда в 1527 году Себастьян Кабот со своими спутниками строил форт Санкти-Спириту, кто-то непременно мечтал, как эти дикие места превратятся в подобие Севильи или Валенсии. Прошло некоторое время – и мечты сбылись!
Поделиться книгой: