Матабар. II

Не говоря уже про то, что этот незнакомец носил костюм. Черный пиджак из добротной шерсти, сшитый на манер военного мундира (Татьяна сказала, что это последний писк моды) с блестящими лацканами и высоким воротником. Белая сорочка со странным галстуком, хитро завязывающимся в форму бабочки. Опять же, если бы не помощь Татьяны, Арди вряд ли бы сам справился с этой удавкой.

Узкий пояс из кожи неизвестной юноше рептилии (принадлежность земноводным он определил по характерному чешуйчатому узору) с широкой бляхой, с тиснением герба Империи. Тот держал строгие брюки со стрелками, венчавшиеся блестящими туфлями на абсолютно непрактичной, тонкой, мягкой подошве. Такую в клочья разотрут первые же несколько сотен метров дороги.

Но, все та же Татьяна, уверяла, что это не для улиц.

— Не для улиц, — повторил Арди, одергивая манжеты сорочки, скрепленные блестящими запонками с небольшими изумрудами.

Для него подобное заявление — про обувь «не для улиц» звучало несколько абсурдным.

Юноша еще раз посмотрелся в зеркало. Да, костюм выглядел безумно дорогим и из самых качественных материалов, но чтобы за сотню эксов? В Метрополии, что ли, совсем с ума посходили…

Вздохнув и немного посетовав на тему будущей стипендии, или, вернее, тому, что он её в ближайшее время не увидит, Ардан отошел от зеркала к своим немногочисленным пожиткам.

Вещевой мешок с одеждой, сшитой матерью и учебником Незнакомца, саквояж с книгами и артефактами Глеба Давоса (кстати, их так никто и не искал, так что юноша зря испачкал наволочку) и чехол, внутри которого лежал будничный костюм. Вот, собственно, и все.

Нож отца Арди кое-как закрепил сзади за поясом, собственный гримуар повесил сбоку, а посох, как и положено, держал в руках.

Вообще, у него на пиджаке должны были быть еще и погоны Звездного Мага, но будущий император повелел, что в день коронации правило ношений регалий магами упразднено до окончания торжеств.

Если вспомнить рассказ Марта о бунте Теи Эмергольд, то это, наверное, вполне неплохой политический ход.

— И с каких пор тебя стала волновать политика? — сам на себя буркнул Арди.

Он поднял мешок вместе с саквояжем, окинул взглядом комнату, ставшую ему пристанищем на эти две недели и, попрощавшись с ней, вышел в коридор.

Там его уже встречал Дэвенпорт, забравший сумки. Как и предполагал Ардан — муж Атуры действительно оказался военным. В данный момент он был одет в зеленый, парадный военный мундир. На левой стороне груди блестели ордена, на правой — медали, а на погонах блестели золотые генеральские лычки. Так что не удивительно, что Дэвенпорт позволял себе так легко и без пиетета общаться с Уроносовым.

Все же — генерал. Пусть, наверное, и на пенсии, раз целыми днями пропадал в особняке Анорских. Либо, что куда вероятнее, являлся одним из наставников Великой Княжны. Кстати, после их мимолетной встречи в тренировочном зале, Ардан будущую наследницу престола больше ни разу не видел.

— Если что-то забыл, то пришли письмо и мы отправим с посыльным, — напомнил Дэвенпорт, спускаясь вниз по лестнице.

Пока они шли обычно молчаливый отставной генерал расщедрился на еще несколько реплик.

— На балу постарайся не заводить с кем-либо разговоров, — в той же манере, что и шаги своих высоких, черных ботфорт, он чеканил слова. — И, уж тем более, не вступай в полемику, не обсуждай политику или вопросы религии. Если кто-то предложит танец — тут же отказывай.

Ардан не успел поймать свой ловкий язык.

— Почему?

Дэвенпорт замер, обернулся и посмотрел на него как на человека, повредившего в детстве голову. Впрочем, если учесть сколько раз Ардан срывался со скал на камни…

— Потому что ты правнук Арора Эгобара, — спокойно ответил Дэвенпорт. — И пусть Темный Лорд и погиб уже несколько веков тому назад, но это не значит, что у него не осталось идейных последователей среди детей и внуков тех, кто встал под его штандарты. И, поверь, ты не захочешь попасть в их сети. Точно так же, как не захочешь, чтобы пострадавшие от рук Лорда ассоциировали тебя с теми, кто проливал кровь их родни у крепости Пашэр.

— Меня не интересуют ни Темный Лорд, ни политика, ни, тем более, дворяне, — абсолютно честно признался Ардан.

Все это, в целом, его никак не касалось.

— Я тебе верю, Ард, — кивнул Дэвенпорт. — но ты новая фигура на игровом поле этих кровожадных идиотов. Так что…

Генерал не договорил.

— Вы не любите дворян, — внезапно понял Ардан.

— Далеко не всех, Ард, — не стал отрицать Дэвенпорт. — Мне доводилось служить с детьми герцогов, князей и представителей крупных дворянских родов. Многие из них честные патриоты, готовые сложить голову и отдать последнее во благо отечества. Но, так же, я встречал и столь ублюдочных тварей и лизоблюдов, что жалею о запрете на смертные казни для наследников благородных кровей.

Ардан помнил эту особенность уголовного кодекса из уроков общественного строя. На герцогов и князей, а так же их старших детей, не распространялись положения о смертной казне или каторге.

— Ты будешь прав, если скажешь, что это утверждение верно для многих людей и первородных, но они не обладают такими же возможностями, как… — Дэвенпорт застыл около самого выхода из особняка и медленно повернулся к Ардану, заглянув тому в глаза. — Ард, честное слово, тебе надо что-то с этим делать. Я буквально тебе душу изливаю, словно священнику на исповеди. Кто-нибудь тебя за такое попросту убьет.

Ардан неловко улыбнулся, в ответ на что Дэвенпорт угрюмо покачал головой и вышел на парадную лестницу. В лицо юноше ударил холодный ветер, принесенный осенью с побережья океана. На лицо и руки упали первые, робкие, снежинки, тут же растаявшие холодными каплями. Здесь, в Метрополии, зима предъявляла осени свои права куда раньше, чем в Алькаде.

Правда в том, что юноша даже не понимал, каким образом его Взгляд Ведьмы так влияет на простых людей. Скасти, когда учил своего «глупого, лысого приятеля», наставлял, что в чужую душу надо заглядывать через глаза собеседника, но сейчас люди выкладывали Арди все как на духу просто в обычном разговоре.

И как контролировать эту особенность Ардан понятия не имел, но вот о том, что если не заняться данным вопросом то в какой-то момент можно оказаться в не самой приятной и простой ситуации было понятно даже без особого напряжения мозгов.

Но, все же, это мысли завтрашнего дня.

Забравшись в уже знакомой автомобиль, Ардан положил посох на пол и уставился в окно. Рядом с ним, как и в прошлый раз, села Атура в сверкающем платье, с невероятно сложной прической на голове; с меховой накидкой на плечах и сумочкой в руках.

Впереди, рядом с шофером, Дэвенпорт что-то проверил в бардачке, и они поехали.

Среди мерцающей пелены сумерек Ардан вслушивался в гул двигателя, который казался лишь далеким рокотом на фоне живого, бьющегося в такт пульса города. Панорама за окном, тянущаяся по извилистым переулкам, широким проспектам, выныривая на гранитные набережные, раскрывалась подобно страницам заколдованного фолианта.

Мир за окном закутался в покров яркого света, мерцающего калейдоскопом светящихся оттенков, рожденным множеством разнообразных источников. Сиявшие окна что-то, едва слышно, рассказывали о неспешной жизни внутри, о тех радостях, заботах и бедах, что кипели позади каждого такого огня.

Уличные фонари, увенчанные эмблемой двуглавого феникса, величественно возвышались над тротуарами и проезжей частью, отбрасывая золотые лучи на мощеные улицы и спешившим по ним, радостным людям. Каждый угол, каждый переулок города казался в этот вечер живым и хранящим свои собственные тайны.

Прислонившись к запотевшему стеклу, Ардан наблюдал за прогуливающимся по тротуарам фигурам. Их лица окутывало мягкое сияние фонарей, а голоса звучали мелодичным аккомпанементом бьющемуся сердцу города.

То и дело небо окрашивалось яркими вспышками фейерверков, и их блеск отражался в глазах многочисленных зрителей, спешащих к Площади Царей. Каждый новый взрыв в глубине ночного неба звучал ликованием целого города, прелюдией к грядущему событию. На флагах, мелькавших в руках идущих, развевалась эмблема двуглавого феникса, словно накрывавшего людей своими широкими, огненными крыльями, не делая между ними разницы — богатый или бедный, простолюдин или дворянин, человек или первородный.

И, чем ближе к цели их путешествия, тем больше людей становилось. Многие из них, не помещаясь на тротуарах, выходили на проезжую часть и сливались с автомобилями, а те не сигналили, и не кричали на мешающих горожан. Наоборот — ехали нарочито медленно, позволяя людям идти рядом с собой.

Народ стекался к главной площади города, чтобы лично засвидетельствовать восхождение на престол нового правителя.

Наследник фамилии Агров, правящей Империей со времен восстания Галеса против Эктаса, Великий Князь Павел. Будущий Император Новой Монархии, Павел IV. Из газет в библиотеке Анорских, Ардан узнал, что тот пользовался у народа куда большей любовью, чем два младших брата, старшая сестра (пока та еще была жива и являлась наследницей престола) и многочисленные двоюродные и троюродные родственники.

Павел, отданный в юности в Императорский Кадетский Лицей, прошел весь путь от рядового до полковника кавалерийского корпуса. Получил несколько ранений на Фатийской границе, включая то, что стоило ему возможности нормально ходить и бегать, так что передвигался он исключительно опираясь на трость. Но даже так — не оставил службу вплоть до своего почетного увольнения в запас.

После выхода на военную пенсию в возрасте тридцати семи лет, Павел занялся общественной деятельностью. Сформировал вокруг себя во всех трех палатах Парламента коалицию, с помощью которой продвигал социальные законы и поправки.

Так, именно благодаря нему, даже в таких захолустных городах, как Эвергейл, в школах появились новые учебники, учителя получали сносную зарплату, а ученики могли рассчитывать на какое-никакое, но конкурентное образование.

За пятнадцать лет деятельности наследника престола уровень грамотности в Империи вырос почти на шестнадцать процентов, детская смертность снизилась вдвое, а новых уездных больниц и школ каждый год открывалось едва ли не под сотню.

Не говоря уже о том, что появилась государственная медицинская страховка для самых нуждающихся слоев населения, в том числе и для первородных, а так же льготы для работников фабрик и заводов.

Так что неудивительно, что вся столица от чистого сердца праздновала восхождение народного любимца на престол.

Лавиной нескончаемого потока людей и первородных, гулящая, галдящая масса двигалась в сердце Метрополии.

Арди видел это из-за окна автомобиля, свернувшего с Ньювского проспекта в сторону неприметной улочки, где кроме других, не менее дорогих и пышных авто больше никого не было. Они проехали к шлагбауму, где стояло несколько человек в красных и черных мундирах, в том числе и пара магов с посохами.

Стражи Министерства Внутренних Дел и вторая канцелярия в этот вечер работали вместе.

— Капрал Норский, — представился подошедший к ним молодой человек в мундире и теплом пальто. За его спиной, на ремне, покоилась армейская винтовка с примкнутым штыком.

Водитель протянул бумагу, после чего Норский кивнул, отсалютовал Дэвенпорту и пропустил их авто.

Вместе с другими такими же счастливчиками они въехали на площадь. Со стороны города она была взята в полукруг овальным зданием, где расположился Главный Армейский Штаб. В центре же громадного здания находилась высокая арка с красивыми кованными воротами, прутья которых складывались во все тот же символ двуглавого феникса. Сейчас те были закрыты, не пуская горожан внутрь, а охрану несли несколько рот солдат и около взвода кавалеристов и магов.

А вот со стороны набережной реки Ньювы…

В самом сердце Метрополии, размером почти в шесть гектар, раскинулась Площадь Царей. Укрытая брусчаткой, в данный момент она оказалась устлана лужами талого снега, но даже те лишь украшали её величие, отражая небесные огни, свет фонарей и окон.

А там, чуть выше, на возвышении, к которому вели широкие лестницы, стоял Дворец Царей Прошлого.

Архитектурное слияние величия и элегантности, будто парившее над землей. Его стены, утопающие в потустороннем сиянии, излучали волшебную ауру, словно сама суть лунного света была пленена искусными руками и высечена в камне. Каждый карниз, каждый уголок словно оживал не только в отблесках позолоты, но и в горячих объятиях этого неописуемого, мистического сияния, излучаемого не прожекторами, а будто изнутри самого дворца.

Цилиндрические царственные пилястры устремлялись ввысь, а их белоснежные поверхности пестрили танцами замысловатых позолоченных рельефов, рассказывающих о прошлом громадной страны. Каждая нить тонкой резьбы переливалась, улавливая и дополняя все нюансы играющего на них золотистого света.

Купол из золота и платины тянулся к небу, рассекая его гордыми шпилем, но не выглядел при этом давящим или надменным. Наоборот. Он словно успокаивал и приглашал, обещая не делать разницы между тобой и теми, кто жил здесь, в сердце Империи.

А еще вокруг росли деревья самых разных пород и, как и сам дворец, излучали золотое сияние.

У Ардана дух перехватило.

Одно дело видеть Дворец Царей Прошлого на картинках и понимать, что тот воистину огромен, простираясь от площади вплоть до набережной, но совсем другое — находиться рядом. И пусть юноша имел возможность лицезреть лишь главный фасад дворца и его парадный вход, но даже так — тот поражал воображение.

Их автомобиль, в веренице других авто, рассекая лужи подъехал к восточной лестнице. К ним подошли швейцары и, с поклоном, открыли двери.

Первым вышел Дэвенпорт, попутно подавая руку Атуре, и только после них салон покинул и Ардан. Холодный воздух обласкал его лицо — после двухнедельного заточения юноша был рад вдохнуть полной грудью.

— Не задерживайся, — поторопила его Атура.

Втроем они поднимались по лестнице и, пока остальные десятки дворян гудели и что-то обсуждали, Арди не мог оторвать взгляда от дворца. Тот заставил бы отойти в сторону все сказки и истории дедушки, затмив своей красотой легенды и мифы.

Юноша протянул ладонь, позволяя той утонуть в золотом сиянии. Теплом, как от разожженного в особо морозную ночь костра. И ласковом, как котенок.

Только у самого входа, стоя у парадных дверей, высоченных створок, обшитых золотым узором в форме все того же двуглавого феникса, Ардан опомнился.

Ступая по красному ковру, они вошли внутрь под своды здания, где, по логике вещей, простой охотник и ковбой Пригорной губернии никогда не должен был оказаться.

Здесь, в огромных пространствах, все буквально пропиталось роскошью и богатством, которого Ардан не видел даже в особняке Анорских. Серебро, золото, платина, драгоценные камни, редкие породы деревьев, мрамор и гранит — буквально все, куда только падал взгляд, не только обладало немыслимой ценой, но и было выполнено так изящно и столь мастерски, что юноше даже показалось, на секунду, будто он спит и ему все привиделось.

На мгновение он даже себя как-то неуютно почувствовал, и только ощущение посоха, выточенного из дерева с родных предгорий, вернуло ему стойкость духа.

Вдоль, по своеобразному коридору из швейцаров и гвардейцев, стоявших около многочисленных открытых дверей, залов, зеркал и галерей, двигались дворяне. Самого разного вида и, даже, разных рас. Ардан мог поклясться, что увидел перед собой несколько не просто коренастых представителей высшего общества, а слишком коренастых. Они едва дотягивались до пояса обычных людей, но при этом шириной плеч и густотой бород могли поспорить со многими здоровяками.

А еще он увидел высоких, даже выше чем он сам, статных господ, с лица которых невозможно было отличить кто из них женщина, а кто мужчина, настолько прекрасно выглядели обе партии. Разве что платья и костюмы помогали определить принадлежность полу. А еще их шелковые, длинные волосы, рассекали столь же длинные, острые уши.

Но на этом удивление юноши не ограничивалось. Среди прочих, он увидел и вполне знакомых ему представителей степняков. Массивные орки, облаченные в костюмы, мундиры и их не менее плотные спутницы в платьях. Это выглядело настолько сюрреалистично, что Ардану даже пришлось себя ущипнуть.

Не говоря уже о том, что когда они вошли в главный зал, размерами едва ли не с площадь около дворца, где под музыку оркестра кружились пары танцующих, под балкончиками и мезонинами, да и на самих них, общались тесные компании, Ардан увидел совсем уж странные картины.

От дедушки он знал, что помимо орков, дворфов, людей и эльфов в Империи Новой Монрахии жили и представители других рас. Но те, после войны Эктаса и Галеса, да еще и восстания Темного Лорда, изрядно поредели в своем количестве.

Так что увидеть группу великанов — внешне обычных людей, разве что средним ростом в три метра, а так же несколько огров, вместо палиц держащих массивные трости, на которые опирались их морщинистые руки-лапы, да еще и худых, низких, сгорбленных гоблинов… К этому Ардан был не готов, да, собственно, не так уж долго эти господа в костюмах и платьях (Арди надеялся, что образы огрихи и гоблинши в платьях, державших перед собой хрустальные бокалы, не слишком долго будут преследовать его разум) занимали его сознание.

Юноша пожирал глазами главный зал дворца, предназначенный для торжеств, балов и пышных приемов. Высотой в три этажа, увенчанный овальным куполом, он сиял золотом парящих безо всяких тросов или подвесов люстр, на которых горели бесчисленные ряды свеч, чьи отсветы плясали на витражах, запечатлевших на себе образы правителей прошлого.

Арди ощущал от всего этого те же эмоции, что и от небольшого домика Атта’нха.

— Искусство Эан’хане, — прошептал Ардан.

— Все верно, — подтвердила стоявшая рядом Атура. — несколько Говорящих, в обмен на свою неприкосновенность, зачаровали этот зал двести пятьдесят лет назад и с тех пор он остается в неизменном виде.

Восхищаясь магией, убранством и, чего скрывать, людьми и первородным, что заполнили зал, вместе с Атурой и Дэвенпортом они отошли к дальней стене. Тут обнаружились длинные столы, ломящиеся от всевозможных закусок.

По ту сторону от них находились суетящиеся официанты в простых, но явно недешевых костюмах. Они наливали желающим напитки и укладывали на серебренную посуду, отполированную до зеркального блеска, закуски.

— Паштет из печени трески, пожалуйста и бокал Линтеларского красного, — попросил Дэвенпорт весьма учтивым тоном.

— Конечно, господин генерал. Одну секунду.

Впрочем, насколько успел понять Ардан, отставной генерал был вежлив со всеми, будь то дворник или дворянин, за исключением, пожалуй, Урносова. Кстати — мага юноша не видел уже несколько дней.

И не успел официант выполнить просьбу, как к ним уже подошли. Невысокого вида мужчина с блестящей залысиной, выпирающим животом, на котором скрипели пуговицы парадного мундира. Лет ему было примерно столько же, сколько и Дэвенпорту. Чего не скажешь о спутнице. Её можно было бы спутать с дочерью толстяка, если бы не отсутствие общих черт лица и фигуры. В белом платье с широкими юбками, тугим корсетом, тонкой полоской ремешка часов на запястье, где бриллианты перемешивались с рубинами, агатами и изумрудами, а на шее она носила столь тяжелое колье, что едва не сгибала лебединую шею под его весом.

— Габриэль! — прогудел толстяк и, безо всяких расшаркиваний, крепко обнял Дэвенпорта.

Что удивительно — тот ответил взаимностью и явно был рад видеть этого человека.

— Морис, — ответил Дэвенпорт, похлопывая толстяка по спине. — Смотрю, твой живот становится все больше, а жены — моложе?

— А я, смотрю, деревенеют не только твои пальцы, но и характер? Где тот весельчак артиллерист, которого я знал?