Помоги проекту - поделись книгой:
Девочка нахмурилась.
— Мне нельзя даже из комнаты выходить без разрешения, а ты про звезды. Где я их…
Арди провел булавкой, которой так и не проткнул палец, по камням пола и высек на них искры. Он поймал их ладонью, чувствуя, как те обжигают кожу, а затем поднес ко рту и подул, направляя вверх.
Одновременно с этим он прислушался к тому, как те весело смеялись и не смолкая болтали, словно веселые девицы перед свиданьем. Он почувствовал их жар, такой дикий, что на его фоне самый резвый мустанг выглядел смиренным жеребенком. А еще ощутил, сколь краток был срок их жизни. Мгновением они родились и, в том же мгновении, им было суждено исчезнуть.
Но Ардан не позволил.
Он ухватился за эхо того, что даже не являлось осколками их имени, пропитался их звуком, стал частью их шепота и произнес слова, как всегда не языком и губами, а душой и разумом.
Эти слова поднимали искры все выше и выше, пока те не оказались почти у самого потолка. А затем огоньки вспыхнули и начали множиться, пока не укрыли весь потолок бесчисленным множеством своих сестер близняшек. Они сияли и искрили, складываясь в созвездия столь знакомые и родные для Ардана.
Именно так, на его памяти, выглядело Алькадское небо.
— Красиво, — заворожено прошептала девочка, невольно тянущаяся к потолку рукой. — Ой, смотри! Там будто силуэт какой-то.
— Созвездие Парящего Феникса, — объяснил Ардан. — Его клюв всегда указывает на срединный пик Алькадских гор, а крылья на север и на юг.
— А это что? — она передвинула руку чуть ниже.
— Созвездие Конницы, — ответил Арди. — они скачут через Ласточкин Океан и головы коней повернуты к островам.
— А это?
Так они и лежали, наверное, почти час. Девочка спрашивала его про созвездия, а он рассказывал все, что помнил из свитков Атта’нха и, отчего-то, на душе становилось спокойнее.
— Удивительно, — в какой-то момент прошептала девочка. — Такая красивая магия.
— Магия? — удивился Ардан. — Это не магия.
— А что тогда?
Арди посмотрел на звездное небо и, отпустив искры на волю, пожал плечами. Он не знал, как объяснить девочке искусство Эан’хане. Это все равно, что пытаться рассказать, как ты не забываешь дышать или думать или…
Это просто часть его самого. Как рука или нога.
— Тебя ведь зовут Ард, да? — спустя несколько минут тишины спросила девочка.
— Да, — не стал увиливать юноша.
— А что значит это имя на твоем языке?
Ардан достал шнурок, на котором висел подаренный ему талисман в виде дуба.
— Крепкие корни, — не без кома в горле ответил он.
— Красиво, — слегка мечтательным тоном протянула она.
— А вас как зовут, маленькая госпожа?
— Вообще-то я не маленькая! — тут же вспенилась девчонка и, вскочив на ноги с резвостью и грацией кошки, направилась к выходу.
Арди повернулся к ней и понял, что его так смутило в первые секунды встречи. Её волосы, столь гладкие, что не представлялось таким уж невероятным ненароком спутать их с шелком, местами стыдливо скрывали следы излома и краски. Особенно в том месте, где пылало рыжее «родимое пятно» в форме цветка.
Его явно прятали. И закрашивали.
Ардан снова улегся на пол и посмотрел на потолок. Он знал, что это за цветок. Знал и запах.
— Знаете, маленькая госпожа, у народа моего отца есть легенда. Её мне в детстве рассказывал дедушка. Она о мастере, который жил на горе, — юноша услышал, как уже было открывшаяся дверь застыла. — Когда тот был уже седым, то его похитили Фае, чтобы сделать своим слугой — настолько им нравилось, как мастер обращался с камнем.
— К чему это?
— К тому, что Фае, чтобы мастер не тосковал по дому, решили провести его. Не обмануть, а обхитрить, потому как Фае не могут лгать, но даже так — они лучшие во лжи. И вот мастер вернулся домой, но никому он не был люб. Старенькие родители не узнали его, жена оказалась в объятьях другого, а собственные дети испугались его. И тогда мастер подумал, что вся его прошлая жизнь была лишь сном и ушел с Фае в их королевство. А когда, спустя многие десятилетия, понял, что его обманули — было уже поздно. Его дети состарились и обзавелись внуками, а родители и жена давно стали травой и деревьями.
— Но как он так долго прожил? Даже матабар столько не живут.
Арди не стал заострять внимание на том, что не говорил, что он из расы матабар. Она и так знала, кто
— Фае заставили его жить, — ответил Ардан. — но мастер нашел лазейку и начал постепенно стареть. И, перед смертью, он вытесал из горного хрусталя цветок. Алтане’маре. Цветок Горного Хрусталя. В переводе с языке Фае — Ночное Сердце. И этот цветок стал лучшим его творением ибо, несмотря на то, что был рожден из камня, оказался живым. А кто отведает целебного отвара из него, тот излечится от любого сердечного недуга и сбросит с себя оковы всяких чар, что делают сердце черствым и неприступным.
Девочка так и осталась стоять у порога.
— Ваши волосы, маленькая госпожа, — горло Ардана буквально драли изнутри. — они так же прекрасны, как и тот цветок.
Она стояла молча. Держала дверь приоткрытой и ничего не говорила, пока, наконец, тихо не прошептала.
— Я всегда хотела тебя поблагодарить, — её голос слегка дрожал.- и… твой прадедушка… если бы я могла…
— Таков сон Спящих Духов, — только и ответил Ардан.
Она ушла.
Маленькая девочка, чья жизнь несколько лет назад была спасена глупым мальчишкой, запустив целую цепочку событий.
Великая Княжна Анастасия, дочь будущего Императора.
— Госпожа, — Татьяна постучалась в дверь ванной комнаты, а затем вошла внутрь.
Она несла на подносе множество склянок и баночек. Как, впрочем, и всегда.
Поставив «драгоценности» на тумбочку рядом с ванной, Татьяна начала их откупоривать, а Анастасия все смотрела за окно. Там, на улицах, сияли фонари и, порой, вспыхивали фары проезжавших автомобилей.
Почти как звезды.
Только не на небе, а на земле.
— Татьяна.
— Да, госпожа?
— У тебя когда-нибудь был друг?
Служанка явно удивилась такому вопросу, но вовремя взяла себя в руки.
— Друг? — переспросила она.
— Да, друг, — кивнула Анастасия. — и это не эвфемизм. Мне тринадцать, а не шесть. Я знаю, кто такие фавориты и любовники, но спрашиваю именно про друга.
Татьяна покрылась пунцовыми пятнами, но, немного подышав, успокоилась и опустилась на бортик ванны, нисколько не заботясь, что её передник и платье могут промокнуть.
Она опустила руку в воду и, намочив её, провела по волосам маленькой девочки, облаченной в «доспех» Великой Княжны.
Девочки, которая раньше бегала по всему особняку, заглядывая в каждый угол. Храбро и отважно, вооруженная метлой, сражалась с крысами, чтобы помочь своим любимым котам. Исследовала самые дальние закутки, воображая себя героиней приключений и путешествий.
До хрипоты спорила с любым, кто утверждал, что такие занятия недостойны статуса Великой Княжны и обещала, что сбежит из дома и отправиться в путешествие по Империи.
А затем… затем она заболела. Сильно заболела. И сильнейшие лекари страны, включая эльфийских целителей и гранд магистров Большого не могли ей помочь.
Никто не мог вылечить её недуг. Пока, вдруг, не пропала хозяйка. А затем появилась с пусть и хрустальным, но живым цветком. Она рассказала, как сделать целебный отвар и княжну спасли.
Вот только все так перепугались, включая наследника престола, что девочку лишили любой свободы. Татьяна могла по пальцам одной руки пересчитать все те эпизоды, когда Анастасии позволяли выйти из особняка. Да и то — обязательно в сопровождении доверенных оперативников второй канцелярии и не дольше, чем на час.
Что же до приемов, торжеств и балов, то Анастасия сама отказывалась, до скандалов и криков, присутствовать на них. Видимо таким образом, в своем юношеском заблуждении, думала, что переубедит родителей, но те смирились и нашли идеальную отговорку, которую и скормили высшему свету.
Последствия тяжелой болезни.
Все слухи и вопросы сразу, как отсекло. А может это было связано с усилиями Плащей…
Что же до учителей, то лучшие специалисты из страны съезжались в особняк для обучения девушки, демонстрировавшей недюжинные способности к наукам и… тому, чтобы доводить своих наставников до нервного срыва.
Один только Урносов оказался бессменным учителем княжны, но, скорее всего, лишь потому, что в Звездной Магии Анастасия находила свой приют и утешение.
Татьяне всегда было жаль это искреннее и такое доброе дитя, запертое здесь, как ласточка в клетке. Ей бы в небо, а не…
— Когда-то давно, — ответила Татьяна, поглаживая волосы дитя. — у меня был друг.
— Как его звали?
— Степан. Мы жили в соседних квартирах в доходном доме. И ходили в одну школу.
— А как вы подружились?
Татьяна задумалась.
— Даже и не знаю, госпожа, — развела руками служанка. — Никогда не задумывалась над этим вопросом. Мы просто дружили и все. Мне было с ним спокойно, а ему от меня ничего было не надо и он не лез мне в… ой. Эту часть истории, пожалуй, оставим.
— Я не ребенок.
Татьяна набрала в ладонь пены и щелкнула по носу Анастасию, на что та нахмурилась и надула щеки.
— Конечно не ребенок, госпожа, — с нежной улыбкой согласилась служанка.
Великая Княжна снова отвернулась к окну.
— Я всегда мечтала о друзьях, — прошептала она тихонько. — И когда мама рассказывала мне сказки на ночь о мальчике, которого встретила в горах и о том, как тот привел её к острову в королевстве Фае, то я чувствовала себя героиней книг. У меня возникало такое чувство, будто где-то далеко у меня есть друг.
Татьяна молчала.
Кому, как не ей, с детства растившей княжну, пока родители последней были заняты страной и политикой, знать о том, как девочка, после болезни и своего заточения, могла целыми днями пропадать за книгами, блуждая среди легенд, мифов и модных романов.
— А теперь я встретила этого мальчика, — продолжила Анастасия. — но мне кажется, он никогда не захочет стать моим другом.
Татьяна вспомнила сцену, случившуюся чуть больше недели назад, когда господин Эгобар отказался от подарков и, с гордостью, удалился из обеденного зала.
И действительно — похожи.
— Жизнь, госпожа, всегда сложнее, чем в книжках.
Анастасия опустилась вниз, спрятавшись в пене и воде едва ли не по ноздри.
Татьяна снова пригладила её волосы, после чего поднялась и подошла к подносу с красками.
— Не надо, — раздалось у неё за спиной.
— Госпожа, вы…
— Этот Цветок Горного Хрусталя, — Анастасия перекинула волосы перед собой и посмотрела на прежде ненавистный ей узор, ставший символом её клетки. Неприступным замком и самыми крепкими прутьями. Символ, сделавший её, прежде, огненно-рыжие волосы — черными, как ночь. — Он называется Алтане’маре. Ночное Сердце. Красиво звучит, правда?
— Красиво, — кивнула Татьяна.
— Не буду красить, — скрестила руки Анастасия.
— Но хозяйка…
— Вот пусть, если матушке так надо, то она сама и красит, что захочет и как захочет! А я не буду! Так ей и передай!
Анастасия отвернулась к окну, всем своим видом показывая, что разговор закончен.
Она смотрела на фонари, похожие на звезды.
Может, если бы у неё был друг, то эти огни не казались бы ей такими холодными?
Ардан стоял около зеркала изнутри которого на него смотрел кто-то незнакомый. Аккуратно постриженный, гладко выбритый, без мешков под глазами и впалых щек, с чистой кожей, не покрытой черными точками и пятнами. Без сальных волос, местами слипшихся от пыли и грязи.
Поделиться книгой: