Снять заклятие. Религия как естественный феномен

Дэниел К. Деннетт

 

Снять заклятие. Религия как естественный феномен

* * *

Оглавление

 

Предисловие

ГЛАВА 1. Снять какое заклинание?

ГЛАВА 2. Несколько вопросов о науке

ГЛАВА 3. Почему происходят хорошие вещи

ЧАСТЬ II. ЭВОЛЮЦИЯ РЕЛИГИИ

ГЛАВА 4. Корни религии

ГЛАВА 5. Религия, первые дни

Основные партии

Заставить богов говорить с нами

Шаманы как гипнотизеры

Устройства для улучшения памяти в устных культурах

ГЛАВА 6. Эволюция управления

Музыка религии

Народная религия

Ползучая рефлексия и рождение тайны в религии

ГЛАВА 7. Изобретение командного духа

Путь, вымощенный благими намерениями

Муравьиная колония и корпорация

Рынок религиозного роста

Бог, с которым можно поговорить

ГЛАВА 8. Вера в веру

Бог как новый объект

Разделение доксастического труда

Наименьший общий знаменатель?

Верования, предназначенные для исповедания

Существует ли Бог?

ЧАСТЬ III. РЕЛИГИЯ СЕГОДНЯ

ГЛАВА 9. На пути к руководству к религиям

Из любви к Богу

Академическая дымовая завеса

Почему важно, во что вы верите?

Что может сделать для вас ваша религия?

Снятие заклятия

ГЛАВА 10. Мораль и религия

Делает ли религия нас нравственными?

Придает ли религия смысл вашей жизни?

Что мы можем сказать о священных ценностях?

Благослови мою душу: духовность и эгоизм

ГЛАВА 11. Что теперь делать?

Просто теория

Некоторые направления для изучения: как мы можем найти религиозные убеждения?

Что мы скажем детям?

Токсичные мемы

Терпение и политика

 

 

Предисловие

 

Позвольте мне начать с очевидного факта: я американский автор, и эта книга адресована в первую очередь американским читателям. Я делился черновиками этой книги со многими читателями, и большинство моих неамериканских читателей сочли этот факт не только очевидным, но и отвлекающим.

В некоторых случаях это даже вызывает возражения. Разве я не мог сделать книгу менее провинциальной по мировоззрению? Разве не должен я, как философ, стремиться к наиболее универсальной целевой аудитории? Нет. Не в этом случае, и моим неамериканским читателям следует подумать о том, что они могут узнать о ситуации в Америке из того, что найдут в этой книге.

Более убедительным для меня, чем реакция моих неамериканских читателей, был тот факт, что лишь немногие из моих американских читателей догадывались об этой предвзятости, а если и догадывались, то не возражали. Над этой закономерностью стоит задуматься. Общеизвестно - как в Америке, так и за ее пределами, - что Америка разительно отличается от других стран первого мира в своем отношении к религии, и эта книга, помимо прочего, является зондирующим устройством, призванным измерить глубину этих различий. Я решил, что должен выразить те акценты, которые здесь представлены, если хочу надеяться, что смогу достучаться до своей целевой аудитории: любознательных и сознательных граждан моей родной страны - как можно большего числа, а не только академиков. (Это эксперимент, отход от моих целей в предыдущих книгах, и те, кого этот отход дезориентировал или разочаровал, теперь знают, что у меня были причины, хорошие или плохие. Конечно, возможно, я не попал в цель. Посмотрим.

Я намеренно сосредоточился на Америке; когда же речь заходит о современной религии, я, напротив, сосредоточиваюсь в первую очередь на христианстве, а затем на исламе и иудаизме, что является непреднамеренным, но неизбежным: Я просто недостаточно знаю о других религиях, чтобы писать о них с уверенностью.

Возможно, мне следовало бы посвятить изучению вопроса еще несколько лет, прежде чем писать эту книгу, но поскольку актуальность послания вновь и вновь доносилась до меня текущими событиями, мне пришлось довольствоваться теми перспективами, которых мне удалось достичь к настоящему времени.

Одно из отступлений от моей прежней стилистической практики заключается в том, что я впервые использую концевые сноски, а не сноски в тексте. Обычно я осуждаю такую практику, поскольку она обязывает научного читателя вести дополнительную книжную пометку, перелистывая текст туда-сюда, но в данном случае я решил, что удобство для широкой аудитории важнее, чем удобство ученых. Это позволило мне вместить больше материала, чем обычно, в довольно длинные концевые сноски, так что неудобства в некоторой степени компенсируются тем, кто готов к дополнительным аргументам. В том же духе я извлек из основного текста четыре куска материала, предназначенные в основном для академических читателей, и поместил их в конце в качестве приложений. Ссылки на них даются в тех местах текста, где в противном случае они были бы главами или разделами главы.

И снова, благодаря Университету Тафтса, мне удалось поиграть в Тома Сойера и беленый забор с удивительно смелой и добросовестной группой студентов, в основном студентов старших курсов, которые поставили на кон свои собственные, зачастую глубоко укоренившиеся религиозные убеждения, прочитав ранний черновик на семинаре осенью 2004 года, исправив множество ошибок и введя меня в свой религиозный мир с добрым юмором и терпимостью к моим ляпам и другим обидам. Если мне удастся найти свою целевую аудиторию, их отзывы заслуживают значительной благодарности.

Спасибо Присцилле Альварес, Жаклин Ардам, Маурисио Артинано, Гаджантан Балаканешан, Александра Баркер, Лоуренс Блюстоун, Сара Браунер, Бенджамин Брукс, Шон Чисхолм, Эрика Клэмпит, Сара Далглиш, Кэтлин Дэниел, Ной Док, Ханна Эрлих, Джед Форман, Аарон Голдберг, Джина Горлин, Джозеф Гулезиан, Кристофер Хили, Эйтан Херш, Джо Китинг, Мэтью Кибби, Такер Ленц, Крис Линц, Стивен Мартин, Джулиана Маккэнни, Акико Норо, Дэвид Полк, Самир Пури, Марк Райфман, Лукас Реккионе, Эдвард Россель, Зак Рубин, Ариэль Рудольф, Мами Сакамаки, Брайан Сальва-Торе, Кайл Томпсон-Вестра и Грэдон Зорзи.

Спасибо также моей счастливой команде в Центре когнитивных исследований: ассистентам преподавателя, научным сотрудникам, научному сотруднику и ассистенту программы. Они комментировали студенческие эссе, консультировали студентов, которых расстроил проект, советовали мне; помогали разрабатывать, дорабатывать, копировать и переводить анкеты; вводили и анализировали данные; извлекали сотни книг и статей из библиотек и веб-сайтов; помогали друг другу и не давали мне сбиться с пути: Эвери Арчер, Фелипе де Бригард, Адам Деген Браун, Ричард Гриффин и Тереза Сальвато. Спасибо также Крису Уэстбери, Диане Раффман, Джону Робертсу, Джону Саймонсу и Биллу Рэмси за участие их университетов в нашем проекте анкетирования, который все еще продолжается, а также Джону Килстрому, Карелу де Пауву и Марселю Кинсборну за то, что подсказали мне ценную литературу.

Особая благодарность Мире Нанда, чья собственная смелая кампания по привнесению научного понимания религии в родную Индию послужила одним из источников вдохновения для этой книги, а также для ее названия. См. ее книгу "Снять заклятие Дхармы" (2002), а также более позднюю "Пророки, обращенные лицом назад" (2003).

Среди читателей, упомянутых в первом абзаце, есть несколько человек, пожелавших остаться неизвестными. Я благодарю их, а также Рона Барнетта, Акила Билграми, Паскаля Бойера, Джоанну Брайсон, Тома Кларка, Бо Дальбома, Ричарда Дентона, Роберта Голдстейна, Ника Хамфри, Джастина Юнга, Мэтта Кенига, Уилла Лоу, Яна Лустика, Сюзанну Мэсси, Роба Макколла, Пола Оппенгейма, Сеймура Пейперта, Эмбер Росс, Дона Росса, Пола Сибрайта, Пола Словака, Дэна Спербера и Сью Стаффорд. Терри Зарофф в очередной раз проделал для меня великолепную работу по копирайтингу, обнаружив не только стилистические промахи, но и недостатки по существу. Ричард Докинз и Питер Субер - двое, кто дал особенно ценные предложения в ходе бесед, а также мой агент Джон Брокман и его жена Катинка Мэтсон, но позвольте мне также поблагодарить, не называя их имен, многих других людей, которые проявляли интерес к этому проекту в течение последних двух лет и оказывали ценные предложения, советы и моральную поддержку.

Наконец, я должен еще раз поблагодарить свою жену, Сьюзан, благодаря которой каждая моя книга становится дуэтом, а не соло, так, как я никогда не мог просчитать.

Дэниел Деннетт

 

 

 

 

ГЛАВА 1. Снять какое заклинание?

Что происходит?

И много говорил им в притчах, говоря: вот, сеятель идет сеять; и когда он сеял, некоторые семена упали при дороге, и прилетели птицы и пожрали их. -Матфея 13:3-4

Если лозунг "выживание сильнейших" имеет хоть какую-то ценность, то Библия, похоже, является достойным кандидатом на звание самого сильного из текстов.

-Хью Пайпер, "Эгоистичный текст: Библия и меметика"

 

Вы наблюдаете за муравьем на лугу, который упорно карабкается по травинке, все выше и выше, пока не упадет, а потом снова карабкается, и снова, как Сизиф, катящий свой камень, всегда стремясь достичь вершины. Зачем муравей это делает? Какую пользу он ищет для себя в этом напряженном и маловероятном занятии? Неправильный вопрос, как выясняется. Никакой биологической выгоды муравей не получает. Он не пытается получить лучший вид на территорию, не ищет пищу или, например, не демонстрирует себя потенциальному товарищу. Его мозг захвачен крошечным паразитом, ланцетовидным червем (Dicrocelium dendriticum), которому необходимо попасть в желудок овцы или коровы, чтобы завершить свой репродуктивный цикл. Этот маленький мозговой червь загоняет муравья на позицию, чтобы принести пользу своему потомству, а не муравью. Это не единичное явление. Аналогичные паразиты-манипуляторы заражают рыб, мышей и другие виды. Эти автостопщики заставляют своих хозяев вести себя маловероятным образом, вплоть до самоубийства, и все это ради выгоды гостя, а не хозяина.

Случается ли что-нибудь подобное с людьми? Да, конечно. Мы часто видим, как люди откладывают в сторону свои личные интересы, свое здоровье, возможность иметь детей и посвящают всю свою жизнь продвижению интересов идеи, которая засела в их мозгу. Арабское слово "ислам" означает "покорность".

И каждый добрый мусульманин свидетельствует об этом, молится пять раз в день, раздает милостыню, постится в Рамадан и старается совершить паломничество, или хадж, в Мекку - все ради идеи Аллаха и Мухаммада, посланника Аллаха. Христиане и иудеи, разумеется, поступают точно так же, посвящая свою жизнь распространению Слова, принося огромные жертвы, мужественно страдая, рискуя жизнью ради идеи. Так же поступают сикхи, индуисты и буддисты. Не забывайте и о многих тысячах светских гуманистов, отдавших свои жизни за демократию, справедливость или простую истину. Есть много идей, за которые можно умереть.

Наша способность посвятить свою жизнь чему-то, что мы считаем более важным, чем собственное благополучие или биологический императив иметь потомство, - одна из тех вещей, которые отличают нас от остального животного мира. Мать-медведица будет отважно защищать продовольственный участок, свирепо защищать своего детеныша или даже свою пустую берлогу, но, вероятно, больше людей погибло в доблестной попытке защитить священные места и тексты, чем в попытке защитить продовольственные магазины или своих собственных детей и дома. Как и у других животных, у нас есть встроенное желание размножаться и делать практически все, что потребуется для достижения этой цели, но у нас также есть вероисповедание и способность выходить за рамки своих генетических императивов. Этот факт делает нас другими, но сам по себе он является биологическим фактом, видимым для естественной науки, и требует объяснения со стороны естественной науки. Каким же образом один вид, Homo sapiens, оказался способен на столь необычные взгляды на собственную жизнь?

 

Снять какое заклинание?

Вряд ли кто-то скажет, что самое важное в жизни - иметь больше внуков, чем у соперников, но это - стандартное summum bonum каждого дикого животного. Они не знают ничего другого. Да и не могут. Они просто животные. Есть, кажется, одно интересное исключение: собака. Разве "лучший друг человека" не может проявлять преданность, не уступающую человеческой? Разве собака не готова даже умереть, если потребуется, чтобы защитить своего хозяина? Да, и не случайно эта восхитительная черта присуща одомашненному виду. Современные собаки - это потомство собак, которых наши предки любили больше всего и которыми восхищались в прошлом; даже не пытаясь вывести породу собак для верности, они сумели это сделать, воплотив лучшее (по их мнению, по нашему мнению) в наших животных-компаньонах. Смогли ли мы бессознательно смоделировать эту преданность хозяину на основе нашей собственной преданности Богу? Создавали ли мы собак по своему образу и подобию? Возможно, но тогда откуда у нас взялась преданность Богу?

Сравнение, с которого я начал, - между паразитическим червем, вторгающимся в мозг муравья, и идеей, вторгающейся в мозг человека, - вероятно, покажется вам надуманным и даже возмутительным. В отличие от червей, идеи не живые и не вторгаются в мозг; их создают умы. Верно по обоим пунктам, но эти возражения не так очевидны, как кажется на первый взгляд. Идеи не живые; они не видят, куда идут, и у них нет конечностей, которыми можно было бы управлять мозгом хозяина, даже если бы они могли видеть. Верно, но и ланцетник тоже не совсем ученый-ракетчик; он не более разумен, чем морковка; у него даже нет мозга. Ему просто повезло быть наделенным особенностями, которые влияют на муравьиные мозги таким полезным образом, когда он вступает с ними в контакт. (Эти особенности похожи на глазные пятна на крыльях бабочек, которые иногда обманывают хищных птиц, заставляя их думать, что на них смотрит какое-то крупное животное. Птиц это отпугивает, а бабочки получают выгоду, но ничуть от этого не страдают.) Инертная идея, если ее правильно спроектировать, может оказать благотворное влияние на мозг, даже не подозревая об этом! И если это так, то это может произойти потому, что так было задумано.

Сравнение Слова Божьего с ланцетом вызывает тревогу, но идея сравнить идею с живым существом не нова. У меня есть нотная страница, написанная на пергаменте в середине XVI века, которую я нашел полвека назад в парижском книжном магазине. Текст (на латыни) излагает мораль притчи о сеятеле (Матфея 13): Semen est verbum Dei; sator autem Christus. Слово Божье - это семя, а сеятель семени - Христос. Эти семена укореняются в отдельных человеческих существах и, похоже, заставляют этих людей распространять их, далеко и широко (а взамен люди получают eter-nallife - eum qui audit manebit in eternum).

Как идеи создаются в умах? Это может быть чудесное вдохновение, а может быть и более естественным путем, когда идеи распространяются от разума к разуму, выживая при переводе между различными языками Йены, путешествуя автостопом по песням, иконам, статуям и ритуалам, собираясь в маловероятных комбинациях в головах конкретных людей, где они порождают еще новые "творения", имеющие семейное сходство с идеями, которые их вдохновили, но добавляющие новые черты, новые силы по мере продвижения. И, возможно, некоторые "Дикие" идеи, впервые вторгшиеся в наш разум, дали потомство, которое было одомашнено и приручено, поскольку мы пытались стать их хозяевами или, по крайней мере, их управляющими, их пастухами. Каковы же предки одомашненных идей, которые распространяются сегодня?

Где они зародились и почему? И как только наши предки взялись за распространение этих идей, не просто храня их, а лелея их, как эта вера в веру трансформировала распространяемые идеи?

Великие идеи религии захватывают нас, людей, уже тысячи лет - дольше, чем записана история, но все еще лишь краткий миг биологического времени. Если мы хотим понять природу религии сегодня, как естественного явления, мы должны посмотреть не только на то, чем она является сегодня, но и на то, чем она была раньше. Рассказ о происхождении религии в следующих семи главах даст нам новую перспективу, с которой мы сможем взглянуть в последних трех главах на то, чем религия является сегодня, почему она так много значит для многих людей и в чем они могут быть правы и неправы в "Снять какое заклинание?

их самопонимания как религиозных людей. Тогда мы сможем лучше понять, куда может двигаться религия в ближайшем будущем, в нашем будущем на этой планете. Я не могу придумать более важной темы для исследования.

Философы растягивают значение слов до тех пор, пока они не сохраняют почти ничего от своего первоначального смысла; называя "Богом" некую смутную абстракцию, которую они создали для себя, они выдают себя перед миром то за деистов, то за верующих; они даже могут гордиться тем, что достигли более высокого и чистого представления о Боге, хотя их Бог - лишь бесплотная тень и уже не могущественная личность религиозной доктрины. --Зигмунд Фрейд, "Будущее иллюзии" Как я определяю религию? Не так уж важно, как я ее определяю, поскольку я планирую рассмотреть и обсудить соседние явления, которые (вероятно) не являются религиями - духовность, приверженность светским организациям, фанатичную преданность этническим группам (или спортивным командам), суеверия..... Так что, где бы я ни "провел черту", я в любом случае выйду за ее пределы. Как вы увидите, то, что мы обычно называем религиями, состоит из множества совершенно разных явлений, возникающих при разных обстоятельствах и имеющих разные последствия, образуя некую свободную семью явлений, а не "естественный вид", как химический элемент или вид.

В чем суть религии? К этому вопросу следует относиться с опаской. Даже если между многими или даже большинством мировых религий существует глубокое и важное родство, наверняка найдутся варианты, которые имеют некоторые общие черты и в то же время лишены тех или иных

"существенный" признак. По мере развития эволюционной биологии в прошлом веке мы постепенно осознали глубинные причины, по которым живые существа группируются так, как мы это делаем - губки являются животными, а птицы более тесно связаны с динозаврами, чем лягушки, - и каждый год продолжают открываться новые сюрпризы. Определение столь разнообразной и сложной вещи, как религия. Акулы и дельфины выглядят очень похоже и ведут себя во многом схожим образом, но это совсем не одно и то же. Возможно, когда мы лучше поймем всю эту область, мы увидим, что буддизм и ислам, при всем их сходстве, заслуживают того, чтобы считаться двумя совершенно разными видами культурных феноменов. Мы можем руководствоваться здравым смыслом и традицией и считать их обе религиями, но не стоит закрывать глаза на то, что по мере накопления новых знаний нашу первоначальную сортировку, возможно, придется скорректировать. Почему сосать своих детенышей важнее, чем жить в океане? Почему наличие позвоночника важнее, чем наличие крыльев? Возможно, сейчас это очевидно, но на заре биологии это не было очевидно.

В Соединенном Королевстве закон о жестоком обращении с животными проводит важную моральную черту через вопрос о том, является ли животное позвоночным: с точки зрения закона, вы можете делать все, что хотите, с живым червем, мухой или креветкой, но не с живой птицей, лягушкой или мышью.

Это довольно хорошее место, чтобы провести черту, но законы могут быть изменены, и этот закон был изменен. Головоногих моллюсков - осьминогов, кальмаров, каракатиц - недавно сделали почетными позвоночными, по сути, потому что они, в отличие от своих близких кузенов моллюсков - моллюсков и устриц, обладают столь поразительно сложной нервной системой. Это кажется мне мудрым политическим решением, поскольку сходство, имеющее значение для закона и морали, не совсем совпадает с глубокими принципами биологии.

Мы можем обнаружить, что проведение границы между религией и ее ближайшими соседями среди культурных феноменов сопряжено с аналогичными, но более сложными проблемами. Например, поскольку закон (по крайней мере, в Соединенных Штатах) выделяет религии в особый статус, объявление чего-то, что считалось религией, на самом деле является чем-то другим, будет представлять для заинтересованных лиц не только академический интерес. Викка (колдовство) и другие нью-эйдж-феномены были объявлены своими приверженцами религиями именно для того, чтобы поднять их до правового и социального статуса, которым традиционно пользовались религии.

Есть и те, кто утверждает, что эволюционная биология на самом деле "просто другая религия", и, следовательно, ее доктринам не место в программе государственных школ. Правовая защита, честь, престиж, традиционное освобождение от некоторых видов анализа и критики - многое зависит от того, как мы определяем религию. Как следует подходить к этому деликатному вопросу?

Предварительно я предлагаю определить религии как социальные системы, участники которых выражают веру в сверхъестественного агента или агентов, чьего одобрения следует добиваться. Это, конечно, окольный способ сформулировать идею о том, что религия без Бога или богов подобна позвоночному без хребта.3 Некоторые из причин такой окольной формулировки достаточно очевидны; другие появятся со временем, и это определение подлежит пересмотру, это место для начала, а не нечто высеченное в камне, которое нужно отстаивать до смерти. Согласно этому определению, фан-клуб Элвиса Пресли не является религией, потому что, хотя его члены могут, в довольно очевидном смысле, поклоняться Элвису, он не считается ими буквально сверхъестественным, а просто был особенно замечательным человеком. (И если некоторые фан-клубы решат, что Элвис действительно бессмертен и божественен, то они действительно окажутся на пути к созданию новой религии). Сверхъестественный агент не обязательно должен быть очень антропоморфным. Ветхозаветный Иегова - это определенно некий божественный мужчина (не женщина), который видит глазами и слышит ушами, а также говорит и действует в реальном времени. (Многие современные христиане, иудеи и мусульмане настаивают на том, что Бог, или Аллах, будучи всеведущим, не нуждается ни в каких органах чувств и, будучи вечным, не действует в реальном времени. Это вызывает недоумение, поскольку многие из них продолжают молиться Богу, надеяться, что Бог ответит на их молитвы завтра, выражать благодарность Богу за создание Вселенной и использовать такие выражения, как "то, что Бог намеревается сделать" и "Господи, помилуй" - действия, которые, казалось бы, находятся в полном противоречии с их настойчивым утверждением, что их Бог вовсе не антропоморфен. Согласно давней традиции, это противоречие между Богом как агентом и Богом как вечным и неизменным Существом является одной из тех вещей, которые IO Снятие заклятия

Просто за пределами человеческого понимания, и было бы глупо и самонадеянно пытаться понять это. Так оно и есть, и эта тема будет тщательно рассмотрена далее в книге, но мы не можем перейти к моему определению религии (или любому другому определению, на самом деле), пока (предварительно, в ожидании дальнейшего просветления) не проясним спектр взглядов, различимых сквозь этот благочестивый туман скромной непостижимости. Нам нужно искать дальнейшее толкование, прежде чем мы сможем решить, как классифицировать доктрины, которые исповедуют эти люди.

Для некоторых людей молитва - это не буквальный разговор с Богом, а, скорее, "символическая" деятельность, способ говорить с самим собой о своих самых глубоких переживаниях, выраженных метафорически. Это все равно что начинать запись в дневнике со слов "Дорогой дневник". Если то, что они называют Богом, в их глазах не является агентом, существом, которое может отвечать на молитвы, одобрять и не одобрять, принимать жертвы, наказывать или прощать, то, хотя они могут называть это существо Богом и благоговеть перед ним (не перед ним), их вероучение, каким бы оно ни было, не является религией в соответствии с моим определением. Возможно, это прекрасный (или ужасный) суррогат религии или бывшая религия, отпрыск подлинной религии, имеющий много родственных черт с религией; но это совсем другой вид.4 Чтобы прояснить, что такое религии, нам придется допустить, что некоторые религии превратились в то, что уже не является религиями. Это, безусловно, произошло с определенными практиками и традициями, которые когда-то были частью настоящих религий. Ритуалы Хэллоуина больше не являются религиозными ритуалами, по крайней мере в Америке. Люди, которые тратят огромные усилия и средства, чтобы принять в них участие, тем самым не исповедуют религию, хотя их деятельность можно четко отнести к религиозным практикам. Вера в Санта-Клауса также утратила статус религиозного верования.