Тайны Пантеона

Но доставать эту память я себе не позволяла.

Я сглотнула, ощутив внезапную горечь. Последний разговор с Августом я вспоминать не хотела. Некоторые воспоминания могут согреть. А некоторые сделать больно, как гвоздь, воткнутый в кожу до самой кости.

Когда меня – замерзшую, голодную, грязную и злую – выпустили из карцера, я обнаружила, что в моей комнате не осталось ни одного платья. Все мои прекрасные наряды испарились, вместо них в шкафу висели ряды совершенно одинаковых мундиров и тренировочных костюмов. Мой шкаф стал похож на могильник – черные надгробные плиты мундиров и серые скелеты тренировочной формы.

В тот момент я подумала, что угроза оказаться в Песках не так уж и страшна.

Я сгребла их в кучу, намереваясь швырнуть с высоты своего окна, но остановилась. Холод карцера все еще царапал мои кости. Даже еда и лаваторий не сумели изгнать его.

Выкидывать одежду инквизиторов я не стала. Но отказывалась считать это поражением. Королевы не сдаются, они стратегически отступают. Если противник сильнее, то нет смысла бунтовать. Надо сделать вид, что принимаешь вражеские условия. А потом…

Потом…

Увы, «потом» у меня существовало лишь в виде мечтаний, от которых было мало проку.

Вместе с одеждой у меня забрали и телефон, оказалось, что адептам-новичкам его выдают лишь раз в две недели. Правда, об этом я почти не сожалела. Спустя означенный срок я увидела на своем экране несколько сообщений от Марка и Адама – сокурсники удивлялись, куда я исчезла, и правда ли, что Кассандру Вэйлинг перевели в академию Неварбурга, да пожелание от отца. Родитель призывал меня сохранять благоразумие и слушаться наставников Кастела. Ну и сообщения Дамира, конечно.

Так и не отправив ни одного ответного письма, я отдала телефон обратно.

За три месяца я не смирилась с порядками этого военного учреждения, но сделала вид, что следую им.

Сейчас, допив одним глотком чай, я окинула быстрым взглядом адептов и, не увидев ничего интересного, покинула гостиную. Все же сытость способствовала хорошему настроению, так что в свою комнату я поднималась почти довольная. Увы, мои роскошные апартаменты остались в Аннонквирхе, Кастел выделил мне лишь одну комнату. Да, достаточно просторную, чтобы в ней поместилось все, необходимое адепту, но слишком маленькую для Кассандры Вэйлинг! Мои просьбы и требования о смене жилья натыкались лишь на усмешки и угрозу переселить меня в карцер.

Повернув ключ в замке, я толкнула дверь и дернула цепочку настенного бра. Тусклый свет плеснул жёлтой краской на узкую кровать, шкаф и стол, обозначил углы и контуры. За окном без занавеси плескался вечерний свет, но словно бы не желал проникать в Кастел, отчего в этом месте всегда царил полумрак. Я расстегнула пуговицы надоевшего мундира, скинула его на стул, сбросила ботинки. С наслаждением распустила волосы. Убранные в косу или пучок пряди – еще один строгий закон академии инквизиторов.

При виде меня Опиум заверещал, и я закатила глаза.

– Иду я, иду! Я помню, что тебя тоже надо кормить. Хотя бы иногда…

Крысеныш сидел на столе, в окружении талмудов и учебников. Оказалось, что мне достался невероятно свободолюбивый питомец. Находиться в клетке крыс отказывался наотрез, а когда я пыталась его там запереть, грыз прутья, верещал и шуршал опилками, не давая мне спать или учиться. Он проделывал это до тех пор, пока я не открывала дверцу клетки и не выпускала Опиума на волю.

Выбравшись из заточения, крысеныш шел обследовать комнату, а может, устремлялся и за ее пределы, потому что несколько раз я не находила его в своих покоях. Когда это случилось впервые, я лишь обрадовалась, решив, что гадкий питомец исчез. Но утром Опиум обнаружился в моем шерстяном носке, забытом в углу. Свернувшись внутри, малыш сладко спал. На его шкурке блестели крупинки сахара и хлебные крошки, которые он неизвестно где раздобыл.

С тех пор мой носок стал его любимым убежищем, а клетку я запирать перестала, поняв, что это бесполезно. Ночами Опиум отправлялся гулять по Кастелу, но каждое утро возвращался в носок отсыпаться. И я махнула рукой на похождения свободолюбивого крыса. Меня это даже устраивало, потому что порой я забывала, что звереныша надо кормить. Опиум тоже понял, что ему досталась нерадивая хозяйка, и решил самостоятельно озадачиться своим пропитанием и времяпровождением.

Можно сказать, что мы достигли согласия.

Приоткрыв окно, я глянула вниз. Кирпичные стены тянулись между башнями и подступали к замку. Моя комната располагалась в северной башне, из окна я видела южную и западную, восточную скрывал шпиль замка, под которым блестел циферблат часов.

Очертания самого замка тонули в подступающих сумерках, холодный ветер трепал полотна на флагштоках. Три короны – символы трех столиц империи – и рядом развевающееся знамя инквизиции. Я с досадой поморщилась, отворачиваясь. И снова посмотрела в сторону южной башни. Весеннее тепло заставило многих адептов приоткрыть окна, впуская в духоту комнат свежий воздух.

Опиум за спиной снова заверещал, требуя угощение.

– Да иду я!

Зверёк встал на задние лапки и застыл, не сводя с меня напряжённых блестящих глаз. Длинный хвост изогнулся вопросительным знаком.

Я насыпала в миску овса и проса, сунула лист салата. Усы Опиума задергались.

– Вот еда, видишь? Я не забыла. Но не надейся, что ты мне нравишься, – буркнула я, когда крысеныш уморительно сложил на животе лапки. – Ты по-прежнему жуткая неприятность, от которой я мечтаю избавиться!

Белые усы повисли, словно зверек изобразил недовольство. Я фыркнула и поставила миску на пол.

– Ну? – спросила, когда Опиум не двинулся с места. – Почему не ешь? Думаешь, я буду тебя уговаривать?

Крыс повел мордочкой и заверещал, игнорируя угощение.

– Да что с тобой? Яблок нет, не жди и ешь, что дают! Тоже мне, привереда! – возмутилась я. Крысеныш снова встал на задние лапки, и я, не выдержав, вытащила припасенное яблоко, отрезала кусочек и сунула зверю. Опиум заворчал и принялся есть. Я закатила глаза.

– Нельзя лопать только яблоки! Завтра не дам, даже не надейся.

Крысеныш насмешливо фыркнул, и я отвернулась, не желая признавать, что проиграла сражение с крысой. Снова.

Вернувшись к распахнутому окну, залезла на подоконник. Подо мной была пропасть и каменные плиты, в стыках которых даже трава не росла. Я свесила ноги вниз, раскачиваясь на краю. Вытянула руку, сложив ладонь лодочкой.

На миг я представила, как в ней сгущается часть чужого Духа, складываясь лепестками в цветок лотоса.

Сжала кулак.

Нет. Больше никогда.

Я закрыла глаза, позволив себе вспомнить. Темные как ночь глаза и мягкую заботу человека, меньше всего подходящего на эту роль. Если бы я могла просто поговорить с ним… Просто посидеть рядом. Просто увидеться.

Но… невозможно. Нельзя.

Я разжала ладонь, которой жаждала ощутить чужое прикосновение. И открыла глаза, не позволяя себе утешиться даже воспоминаниями.

Я слишком хорошо помнила слова Аманды в тот день, когда меня переводили в Кастел. Архиепископ соизволила позвонить и сухо сообщить о том, что сегодня же мне нужно собрать свои вещи и покинуть Аннонквирхе.

– Кассандра, это приказ, – холодно оборвала она мои возражения. – Не буду напоминать о том, кто ты. Твои линии нестабильны, а разрыв увеличивается, это значит, ты можешь причинить вред и себе, и окружающим. Неужели ты хочешь навредить этому милому мальчику, с которым сегодня обедала за одним столом? Марк Коллахан, не так ли? Собирай вещи, Кассандра. Лишь самое необходимое… В Кастеле о тебе позаботятся. Преподобная Агамена знает о твоих особенностях и будет начеку. Тебя научат владеть собой и дадут эликсир. Не спорь. Это бесполезно. Ах. И еще. Каждую неделю ты будешь составлять отчет о проделанной работе. И… – Пауза заставила меня сжать телефон до боли. – И обо всем, что касается Августа.

Трубку я тогда швырнула в стену, но это мало мне помогло. А увидев Кастел, я поняла, что архиепископ просто отправила меня в заключение, решив, что так гораздо проще контролировать своевольную дочь.

Тогда, глядя на тень Люция, я и пообещала себе, что Инквизиция может получить Кассандру Вэйлинг, но никогда – Августа.

Правда, мне не хотелось вспоминать слова, которыми я навсегда прекратила наше общение. Это было слишком… жестоко. Даже для меня.

Я прищурилась, рассматривая гаснущее солнце. Сумерки уже сожрали дневной свет и темным маревом окутали черный замок Кастела и громады башен вокруг него. Пики, расположенные наверху крепостной стены, растворялись во тьме и казались практически незаметными. Но я точно знала, что они там есть.

Глянула на клетку с Опиумом – крысеныш внимательно следил за мной, стоя на задних лапках. Я помахала ему рукой. А потом разжала руки в обрезанных перчатках и рухнула вниз.

Глава 3. Секреты

Мгновение полета, и я уцепилась за камни, а носки ног нащупали опору в виде тонкого карниза, опоясывающего башню.

Некоторое время я стояла, балансируя и переводя дыхание. Осторожно глянула через плечо. В замке уже зажгли огни, и мрачный инквизитор на черно-красном витраже, казалось, наблюдал за прилипшей к стене нарушительницей. Я удержалась от желания показать ему неприличный жест. Не из уважения, конечно. Просто опасалась отрывать руки от камней.

Выдохнув, я осторожно двинулась вдоль стены. Носки моих ботинок едва-едва помещались на узком парапете, приходилось балансировать и прижиматься животом к холодным камням, чтобы не рухнуть вниз. Правая нога провалилась в выщербленную ямку, и я чуть не рухнула, но зацепилась ногтями. А я ведь только их восстановила!

Стараясь не шипеть, я удержала равновесие и снова поползла вдоль башни, напоминая распластавшееся насекомое.

До узкой лесенки я добралась, взмокнув от усилий. Ноги ныли и слегка дрожали, плечи сводило от напряжения. Но уцепившись одной рукой за перекладину, я едва сдержала довольный возглас. Лестница, ведущая на верхнюю площадку, начиналась на середине башни и добраться до нее снизу было невозможно. Да и кому подобное придет в голову? Зачем адептам ползать по стенам, рискуя жизнью и целыми костями?

Незачем, если вы не хотите узнать то, что вам знать не положено. А я вот хотела, поэтому уже не впервые гуляла по краю, заглядывая туда, куда заглядывать нельзя.

Свою северную башню я уже изучила и сделала вывод, что интересного в ней мало. Рядом со мной проживали такие же адепты-«стекляшки».

Аметисты и рубины селились в других башнях, и их секреты меня волновали гораздо больше. А самое заветное мое желание – забраться в комнату Дамира. Конечно, у Норингтона была квартира в городе, где он и проживал, но все же пару раз инквизитор ночевал в Кастеле. А это значит, здесь есть его личные покои. И мне страсть как хотелось в них заглянуть. Хорошо бы Дамир держал в своей комнате нечто ужасное и секретное, что дало бы мне хоть какое-то оружие в нашем противостоянии.

Я улыбнулась, хватаясь крепче за выступы. Успокоила дыхание. Что ж, тренировки и спарринги оказались не так уж бесполезны, похоже, я и правда стала сильнее.

Еще раз глубоко вздохнув, я подтянулась, забрасывая себя на первую перекладину. И поползла наверх. А добравшись, перевалилась через парапет и свалилась на ровную площадку. Выпрямившись, я мгновение смотрела на Кастел с высоты башни. Черный шпиль замка устремлялся вверх и казалось, протыкал само небо. Но витражи остались внизу, как и осуждение смотрящих с них инквизиторов. И это меня приободрило. Улыбнувшись, я ступила на стену, соединяющую северную башню с восточной. Такая стена тянулась между всеми башнями, заключая Кастел в кирпичную рамку. Острые пики возвышались на стене через каждые пять шагов, так что двигалась я предельно осторожно. Перебравшись на восточную башню, я немного отдохнула и поползла дальше – на южную, с другой стороны замка. Луна уже взошла над Кастелом, а это значит, в замке началось занятие для полноправных инквизиторов, то есть отмеченных красным аксельбантом. Лекторные залы, архивы и библиотека, а также столовые и кабинеты наставников находились в замке, а в башнях располагались личные комнаты.

Свесившись с парапета южной башни, я некоторое время рассматривала стену. Лестницы здесь не оказалось. А парапет выглядел еще более узким, чем тот, по которому мне уже довелось прогуляться. И на уровне третьего этажа блестели в свете луны жутковатые изогнутые копья. Я сглотнула. Если я просчитаюсь, то рискую напороться на одну из них и стать бабочкой, наколотой на булавку! Боюсь, даже лаваторий мне тогда не поможет!

Зато слева виднелось открытое окно! Кто-то оставил распахнутую створку, решив насладиться весенним воздухом.

Решив не думать о блестящих наконечниках, я повисла на краю крыши. Качнулась – раз, другой. Третий – еще сильнее. И разжала ладони. Тело изогнулось дугой – и, пролетев над пропастью, я ухватилась за распахнутую створку. И прежде, чем она треснула под моим весом, ввалилась в раскрытое окно.

Скатившись на пол, я некоторое время дышала, приходя в себя. Вскочила, сжимая кулаки. Но к моему счастью, комната оказалась пустой. Как я и ожидала, инквизиторы исправно зубрили догматы либо упражнялись на спаррингах.

Я осмотрелась уже спокойнее.

Обстановка мало отличалось от той, где жила я. Разве что кровать гораздо больше. Достав маленький, с мизинец, фонарик, я провела лучом по мебели, пытаясь определить хозяина. Потянула дверцу шкафа и ощутила пряный аромат. Люхараджан! Запах специй, которые он обожал, пропитал все помещение.

Я подавила вздох разочарования, хотя верить в то, что попаду в комнату Дамира, было глупо.

Малыш Лю меня не интересовал, и я двинулась к выходу. Но тут уловила шорох, а бледный луч света выхватил темное пятно в углу. Клетка! Клетка, накрытая тканью.

Крадучись, я приблизилась и стянула полог. Крыса. Совершенно лысая и огромная – почти с кошку, – крыса встала на задние лапы и ощерилась, показав длинные желтые зубы. Голову и бока зверя густо покрывали чернильные пятнышки.

Я отшатнулась от чудовищного грызуна, едва сдержав вскрик.

Деструкт. Малыш Лю – деструкт.

И возможно, именно разрыв духовных линий сделал его таким громилой. Может, когда-то он был обычным парнем? Возможно, даже симпатичным?

Меня передернуло от мысли, что разрыв однажды изменит и мое тело. Что, если я тоже стану лысым чудовищем?

Я торопливо накинула ткань обратно и вышла из комнаты. За дверью оказался небольшой коридор, ведущий в большую ванную, на которую я завистливо облизнулась, и еще в одну комнату. Но здесь не пришлось гадать о личности ее хозяина: с портрета на столе улыбалось семейство Веридовых, Далий – такой же щуплый, как и сейчас, – нашелся во втором ряду, среди многочисленных братьев и сестер. Значит, малыш Лю и Далий живут по соседству.

И в комнате Веридова тоже стояла клетка. Его крыса оказалась маленькой и худой, словно хозяин морил зверька голодом. Но присмотревшись, я заметила, что почти все тело крысы покрыто не только пятнами, но и костяными пластинами, словно броней. И если верить, что зверь – это определенный индикатор деструкта, то… то на спаррингах мне не стоит пытаться бить Далия! Все, чего я добьюсь таким действием, – сломаю себе руку!

Зато шея крысы выглядела тонкой, бледно-розовой и почти прозрачной. Что ж, теперь понятна любовь Веридова к шарфам. Он знает свое уязвимое место.

Больше ничего интересного в комнатах не нашлось, так что я решила исследовать другие помещения. Но входная дверь оказалась заперта и открыть ее можно было лишь ключом с внешней стороны.

Пришлось вернуться на карниз.

Увидев еще одно приоткрытое окно, я двинулась к нему. Камушки крошились под моими ногами, порой соскальзывая вниз. Держась рукой за стену, я прошла несколько темных окон и остановилась под распахнутым. Подтянувшись, заглянула внутрь и увидела темные шкафы с книгами, стол… то ли библиотека, то ли кабинет.

Может, здесь удастся найти что-то полезное и секретное? То, что не полагается знать новичкам?

Я подтянулась, намереваясь перевалиться через раму, и тут хлопнула дверь и вспыхнул свет.

Свалившись обратно и едва не сорвавшись с карниза, я замерла, прижимаясь к стене.

– …здесь можно поговорить спокойно. Так почему его до сих пор не нашли?

Голос звучал приглушенно и негромко, но я узнала бы его из тысячи. Архиепископ Святой Инквизиции Аманда Вэйлинг собственной высокочтимой персоной. Здесь, в Кастеле! Когда она приехала? Я ведь была уверена, что несравненная Аманда по-прежнему в Неварбурге.

– Мы делаем все, что в наших силах.

Второй голос был лишен эмоций и звучал бесцветно, как у механического солдата. Но его я тоже, несомненно, знала. Дамир…

– Вся Святая Инквизиция не может поймать одного человека! – недовольно фыркнула Аманда. Что-то зашелестело. Видимо, архиепископ снимала пальто.

Я боялась даже шевелиться. Если эти двое застанут меня подслушивающей… ох! Ничего хорошего мне это не предвещает. Но мысли сбежать, пока не поздно, я отмела сразу же. Желание подслушать разговор Норингтона и Аманды пересилило благоразумие.

– Не просто человека, Ваше Святейшество. Разрушителя. Даже мы не понимаем до конца, с чем столкнулись. И как его искать.

Они говорят об Августе? Я так вжалась в стену, что на спине наверняка образовался узор кирпичной кладки, до малейшей трещинки! Так вот куда Дамир регулярно уезжает! А я-то радовалась его отсутствию. Значит, Норингтон ищет разрушителя.

– Все оставляют следы. – Голос Аманды звучал сухо. – Беглец без денег и помощи – тем более.

– Да… Но его средства в имперском банке остаются нетронутыми. Низкочастотные датчики молчат. Следы… Вы правы, они есть. Но довольно… необычные.

– Что вы имеете в виду?

– Эттвуд пересек Гряду. Само по себе это невероятно, в горах несколько дней бушевала буря. Сошло несколько лавин. Обычный человек не смог бы преодолеть десятки километров через леса, кишащие оголодавшими к весне хищниками. И все же разрушитель сделал это. Мы не знаем – как. Первый след обнаружен в Мзамате, это небольшой городок у реки Мзам. Как раз у Горного Гряда. Местный трактирщик рассказывает… историю.

– Историю?

Несколько минут висела напряженная тишина. Словно Дамир не знал, как говорить о том, что произошло. Я приподнялась, чтобы не упустить ни звука.

– Истинодух, да не томите же! Рассказывайте, – недовольно протянула Аманда, и я в кои-то веки с ней согласилась.

– Вы знаете, что больше месяца мы не могли выйти на след разрушителя.

Они потеряли Августа? Я ощутила, как губы сами собой растягиваются в улыбке. Они его потеряли!

– Обычные средства обнаружения оказались бессильны. Эттвуд словно растворился в воздухе. И мы даже начали думать, что он сгинул в лесах Гряды. Не выжил.

– Он выжил. – Голос Аманды стал еще суше.

– Да. – Голос Дамир был полон сожаления. – Мы стали искать его по-другому. Не…официально. Прислушиваться к тому, что болтают на улицах. Первый след привел в маленький городок в предгорье. Хозяин местной харчевни рассказывает… рассказывает, что к нему приходил ангел. Сел за столик и попросил еды. Сказал, что у него нет денег. Но…

– Но?