Помоги проекту - поделись книгой:
Моя бабушка родилась и росла в сложное время, а со мной почему-то никогда не делилась подробностями своей жизни, от многого меня ограждала. Возможно, это была черта того поколения – я аналогичное и от многих друзей слышала. Может быть, поколение, прошедшее 30-е годы и войну, боялось, что, если внуки и дети будут знать какие-то детали прошлого, это может им в будущем навредить… А вот дед Панько, о котором я вам говорила, истории рассказывал. Этим он меня и подкупил.
Вспомнился еще один случай, когда бабушка пыталась
Очень такие трогательные отношения получались. Сначала мы долго-долго обменивались записками: он выследил в школьной раздевалке, во что я была одета, и положил записку в карман, а я ответила. Так мы и переписывались, живьем не общались. Уже став постарше, начали встречаться. Я придумывала, что задерживаюсь в библиотеке, ведь домой от меня требовали являться не позже 22 часов, а счастливые, как говорится, часов не наблюдают.
Почему в библиотеке? Да потому что в деревне не так много мест, где можно задержаться школьнице вечером. А так я всегда могла сказать, что допоздна «работала с книгами», которые выдают только в читальном зале и домой не взять. Дед шутил, что Марийка, мол, у нас такая глупенькая, что ее на «перечитку» долгую оставляют. А бабушка верила в мою версию, ну или просто делала вид, что верит, но претензий не предъявляла.
Однажды мы с Мишей гуляли, попали под ливень и забежали в наш сельский клуб, чтобы укрыться. Обычно он был закрыт, если не было мероприятий, а тут почему-то двери оказались открыты. Ну, мы зашли в зал, сидели там и болтали. Оказывается, открыт клуб был только потому, что рабочие чинили двери. Нас они, естественно, не заметили, починили все, повесили замок и ушли.
Когда мы обнаружили, что заперты, было уже глубоко за полночь… Параллельно у меня в деревне и соседнем селе, где жил Миша, шли поиски. Опрашивались соседи и знакомые, его родители пытались выяснить, кто и где видел его последний раз, а моя бабушка пустилась на поиски меня. Встретились «поисковые» отряды в нашей деревне. Бабуля быстро поняла, что к чему, и поспешила сказать маме Мишки: «Вы бы с Марийкой нашей аккуратнее, она опасная, не одному пацану жизнь покалечила. Это я вам как бабушка говорю, я-то это все наблюдаю».
Нашли нас, вызволили, а через день Миша в расстроенных чувствах сообщает мне, что ему строго-настрого запрещают со мной общаться и встречаться, потому как от бабушки такая-то и такая-то информация получена. Я пулей домой, с претензиями к бабке, а она мне говорит: «Знаешь что, не для того я тебя растила, чтобы ты с деревенскими любовь тут крутила, замуж еще выскочишь и в деревне этой потом останешься. Нет уж, этого только не хватало».
Отношения с Мишей в итоге сами по себе сошли на нет, хотя изначально к мнению бабушки по этому вопросу я прислушиваться не собиралась.
Однако, признаться честно, при всей своей упертости и внутренней самостоятельности я почему-то внутри себя соглашалась с бабушкой, понимала и принимала ее сторону… Я чувствовала, что меня любят, от души желают мне лучшего будущего. Поэтому пожелания взрослых я принимала к сведению и анализировала.
Получилось так, что
Вот сейчас себя иногда ругаю: сделай я то и это раньше, будь я увереннее в себе и своих силах, возможно, был бы лучше результат. Нет, на жизнь я вовсе не жалуюсь. Всему, говорят, свое время. Потому считаю, что не надо подгонять судьбу, нужно надеяться, верить, быть благодарным, ну и обязательно делать что-то для исполнения своих желаний. С неба, возможно, ничего и не упадет, но наши стремления и желания ему хорошо известны!
Но «выталкивание себя из деревни» – это только одна сторона истории. С другой,
Например, я очень хотела купить частный дом и жить в нем. Осуществила эту мечту только пару лет назад. Это тоже была целая история. Сначала я долго копила на дом, потом немало времени искала подходящий. И однажды увидела объявление: вот дом, а вот колодец – все как у нас в деревне было. Там один колодец был на несколько дворов, все к нам ходили за водой. И столб стоит точно такой же, как был у нас. Короче говоря, очень много сходства. Я как это все увидела, на меня сразу нахлынула ностальгия, пошли эмоции, воспоминания какие-то. И стало понятно: этот дом должен быть моим. Но на него помимо меня желающие были… А мне, как назло, уезжать нужно было срочно: вести День города в Чебоксарах, после еще в Пермь обязательно заехать по своим делам. И я улетела, не успев о покупке дома договориться. Переживала страшно, думала, уйдет, купят, где я потом похожий найду. Но он меня дождался, этот дом!
Продавал его человек, который строит дома специально на продажу. Он простой работяга, всю жизнь на стройках работал. Построит два-три дома и реализует. И он удивительно ответственно к этим домам относится: они для него как дети. Мужчина их как будто не продает, а пристраивает к усыновителям. У него даже требования особые к покупателям: люди должны четко понимать, что и для чего приобретают. Мне риелтор моя рассказывала, что один из домов приезжала смотреть молодая семейная пара, которая хотела приобрести себе семейное гнездышко. И строитель им дом не продал. Спросил у пары: «Вы вообще жили когда-нибудь в доме, знаете, что такое дом, как за ним ухаживать?» Они ответили: «Нет». А он им: «Покупайте тогда квартиру». Такой вот своеобразный человек.
Он вообще не знал, что я какая-то там актриса. Но мне продал. Хотя и собеседовал по полной программе.
В первую зиму я долго не приезжала, график был очень насыщенный. А когда приехала вещи перевозить, смотрю – у меня дорожки почищены. Он специально приезжал их мне чистить. Меня это очень удивило. Человек настолько ответственно относится к своему делу – в наше время такое большая редкость. Это еще больше укрепило меня в мысли, что дом я выбрала правильный.
И сейчас это – моя
Всегда думала, что выражение «все мы родом из детства» – пустой звук. А теперь понимаю, что сильно ошибалась. Мы родом именно оттуда, как ни крути, а уж если были счастливы тогда, всю жизнь хотим снова это счастье ощутить.
Как я осталась с носом
Итак, к подростковому возрасту я уже осознанно хотела быть артисткой, видела себя на театральных подмостках и киноэкранах… Но боялась, что кое-что может мне помешать: с началом пубертатного периода я вдруг неожиданно поняла, что у меня очень крупный нос. Лицо было миловидное, но нос просто огромный. Да еще и губы гигантские, будто мне литр силикона накачали в них.
Что делать? Куда бежать? Эталон актрисы – это стать, грация, правильные черты лица и тому подобное. А тут Мариночка с огромным носом-картошкой… И тогда я решила: во что бы то ни стало сделаю операцию на нос! В то время интернета не было, но бабушка выписывала очень много разных журналов. Помню эти разноцветные стопки макулатуры, которые с удовольствием изучала. Так вот, в одном из журналов я и вычитала, что в Ленинграде делают операции по коррекции. И все, жди меня, город на Неве! Я зациклилась, начала копить деньги…
Продолжалось это до момента, пока я не решилась поделиться своими переживаниями с отцом. В ответ он серьезно посмотрел на меня и мягко, но очень уверенно сказал: «Маруся, ты же хочешь быть хорошей актрисой, а хороший актер должен чем-то запоминаться! В нем должно быть что-то особенное, помимо таланта и харизмы. Нос – это
Не то чтобы я совсем не хотела больше никогда ничего изменить в своей внешности, но про операцию в Ленинграде больше не думала. И про операции в принципе с тех пор больше и не вспоминала. Хотя стоит мне чуть сбросить вес или просто сделать удачный мейк, сразу начинается галдеж по социальным сетям на тему «Федункив сделала пластику», да еще и с комментариями «профессиональных» хирургов. Куда же без этого. Не делала! Но ничего плохого в этом не вижу. Придет время – сделаю. Омолаживающую если только. А вот нос трогать, конечно же, не стану.
Сейчас уже понимаю, что это была обычная подростковая зацикленность. Практически с любой девочкой происходит подобное по отношению к своей внешности в этом возрасте. Думаю, что во многом виноваты те
И до сих пор такое продолжается: девочки в Инстаграме многие на одно лицо, пытаются соответствовать навязанным стандартам красоты. Не могу сказать, что я их самих осуждаю, понимаю ведь, почему они это делают. А счастья им это прибавит? У меня есть несколько очень, ну очень красивых подруг. Модельной, что называется, внешности. Куколки. Характер ангельский. Ну и толку? Несчастны всю жизнь, одинокие, в депрессиях, не замужем. А потому что все не уверены в том, достаточно ли они хороши, потому что не любят себя, пытаются из штанов выпрыгнуть, чтобы быть еще лучше, постоянно себя меняют внешне…
Хотя существует и другая крайность – полное принятие себя. Вернее, так: изначально идея за этим состоит очень и очень разумная, рациональная, но вот то, как сейчас это реализуется – хочется за голову хвататься. Часто чем неухоженней женщина, тем больше она принимает себя.
Что за ерунда? Почему нельзя
Лично для себя я решила так: есть девочки красивые, а я
Найдите свою фишку. Какая-то, да и не одна, точно есть у каждого. И на эту фишку делайте упор. Вот увидите, с каким интересом и симпатией люди на вас смотреть начнут. Ну если, конечно, это не фишка на них матом забористо ругаться.
Способная
После школы я поехала поступать в Москву. Есть такая практика – поступать сразу в несколько театральных вузов, чтобы хотя бы в один да попасть. И я поступала одновременно в Щукинское, Щепкинское, в студию Табакова и в ГИТИС.
Денег у меня не было. От слова совсем. Но собственные «хотелки» я решила реализовывать за свой счет. А поступление в Москву было именно одной из таких хотелок. У родителей деньги я отказывалась брать принципиально. Во-первых, мама с папой к тому времени были уже пожилыми, во-вторых, практически все их сбережения съел дефолт.
Ночевала я на вокзале. Там были такие вагоны, куда пускали с девяти вечера, а в шесть утра уже выгоняли. Потом там же, на вокзале, меня увидел один бомж – вернее, не совсем бомж, потому что у него квартира была, скорее бомжеватый мужик. Вполне приличный интеллигентный дядечка, но спившийся и деградировавший. В квартире у него вообще ничего не было, даже замка на двери. Он приходил на вокзал пить с бомжами и видел, что я тут постоянно стою и жду, когда откроется спальный вагон. Мы даже здороваться с ним начали.
А однажды в вагоне свободных мест не оказалось. Я стою на перроне, слезы текут. Он меня увидел и спросил, в чем дело. Предложил ночевать у него, сказал, что без всякой задней мысли предлагает.
Сейчас бы я, конечно, не пошла никуда. А тогда я только из деревни, где все друг другу доверяют, дура наивнючая, поэтому поперлась. Да и молодая была, мы ведь все в молодости максимально открыты миру. Когда уже есть опыт, то понимаешь, что в жизни все не так радужно.
Но тогда все обошлось, ничего плохого со мной не случилось. Они с бомжами бухали на кухне, а я на матрасе в комнате спала, да и все.
Я вообще по молодости со своей открытостью и наивностью периодически попадала в истории. Когда жила в Перми, с подругой как-то тормознули машину. Тогда такси не было, просто останавливали попутки, частников. Мы сели – а там двое в машине, водитель и еще мужик. Машина была тонированная, мы сначала думали, что он один. Ну дуры, нет, чтобы выйти сразу, когда еще одного пассажира увидели, а мы поехали. Водитель же сказал: «Девочки, не бойтесь, довезу, куда просили». Ну, значит, довезет, раз сказал. Мозгов же у нас совсем нет. И я смотрю, везет-то в итоге совсем не в то место, куда нам надо. Очень хорошо, что моя сестра к тому времени уже работала врачом и от нее я знала в деталях рассказы о разных венерических заболеваниях. И вот такая поворачиваюсь я к подруге и спокойно, но громко ей говорю: «Слушай, плохо, конечно, что мы сбежали, не долечились. Сифилис – это дело такое. Ой, ну ладно, про отваливающийся нос – это легенды все, главное, теперь погулять сможем». Машина затормозила, и нас просто выкинули из нее. Думаете, мы после этого испугались, сиганули домой? Как же! Спокойненько шли и ржали, ну две идиотки просто.
А придумывать на ходу и отыгрывать я вообще полюбила. Потом в трудных жизненных ситуациях меня это ох как подбадривало и выручало. Да и профессионально помогало. Много раз слышала, как на съемках проектов, когда нужно было немного оживить написанное, говорили: «Зовите Федункив», потому что я к написанному всегда добавляла что-то от себя. А сколько раз заказчики корпоративов мучили моего продюсера тем, что, мол, у нас нет сценария, Марина же так прекрасно шутит, может, она на ходу сымпровизирует…
Я стараюсь понять и осмыслить историю персонажа, наделить ее какими-то деталями. Не подменить свои эмоции его собственными, не прожить его жизнь, но прочувствовать то, что ощущал персонаж, проанализировать это и максимально точно потом передать зрителю.
В институте мой педагог Виктор Афанасьевич Ильев решил совместить мой талант импровизации с привычкой опаздывать. Все, кто опаздывал, должны были придумать и отыграть «творческое извинение». А чтобы вы понимали, я всегда опаздываю. Вот всегда. Даже если заранее выхожу, все равно умудряюсь опоздать. Опаздывала, конечно, не только я, но чаще всех точно. И потому творческих извинений мне приходилось придумывать больше, чем другим.
Но все это было уже позже, в институте в Перми. А в Москве меня никуда не взяли, ни в один театральный вуз. Знаю, как Жанне Агузаровой на вступительных когда-то сказали: «Голоса нет». В моем случае было нечто похожее: «У вас не тот уровень». Ну я, конечно, совсем не Агузарова, талант, как мне казалось, совсем не очевиден. Но тогда у меня появились прямо очень серьезные сомнения в себе и мысли, что, может, я вообще не актриса. До этого ничего подобного не было. Нет, мандраж перед выходом на сцену, волнение есть у всех, но это другое. А тут я поверила членам комиссии, которые меня не приняли. Решила, что у меня не тот уровень. Что это уровень самодеятельности из регионов и что я непригодна для Москвы. Да и вообще сомневаться в себе с тех самых пор я начала страшно.
Все про меня говорили: «талантливая какая». Было приятно. А вот сейчас если говорят – талантливая, я поправляю и говорю: я – способная.
На вступительных я познакомилась с ребятами и очень удивилась, когда узнала, что они по несколько лет ездят поступать. Прикинула для себя и решила, что нет, на следующий год я точно в Москву не приеду и, значит, переезд сюда откладывается. Тогда, правда, я еще не могла предположить, что отложится переезд на целых двадцать лет…
Поступала я и в Киев, но не на актерский, а уже на режиссерский факультет. Это была идея моего папы. Он, будучи музыкантом, по гастролям постоянно ездил и говорил мне: «Если меня твоя мама еще ждет с гастролей, то мужчина женщину ни с каких гастролей ждать не будет. А гастроли бывают не по одному месяцу». И добавлял еще: «Я же тебя знаю, в силу твоей ранимости для тебя будет большим ударом, когда ты вернешься с гастролей, а там другая женщина. Иди на режиссуру и будешь каждый день дома. Вот ты в театре что-то поставила – и домой вернулась. Отработала, закончила, и ты дома, ты в семье».
Я подумала, что это очень разумно. Да и режиссерский опыт какой-никакой у меня был: в подростковом возрасте уже спектакли ставила в сельском клубе. Сама все придумывала, сама сценарии писала, сама ставила. У меня спектакли были социальной направленности, сатирические и поучительные. Такие, а-ля «Фитиль»: самогонщиков и тунеядцев высмеивала.
Причем ставила я эти спектакли не с детьми, а со взрослыми людьми. У меня актеры были сплошь дядьки и тетки. И скажу вам, они меня слушались.
Смотреть постановки приходила вся деревня. Для народа это было целое событие: культурное мероприятие и выход в свет одновременно. И вот все старались принарядиться, бабы платки новые надевали. Старались корову побыстрее подоить, чтобы на спектакль прийти.
А у нас ведь народ очень эмоциональный, как я уже говорила. Сюжетов своих спектаклей я уже не помню, потому что строгала их с завидной частотой. Но если там по ходу действия какой-то конфликт, то весь зал участвовал. Орут: «Дай ей по морде!», «Это кто так с матерью разговаривает!» В общем, такой у нас был иммерсивный театр – с эффектом погружения. Вот тоже, то Инстаграм на выезде, то еще один жанр в нашей деревне в 80-е уже обкатан был. Так что, когда смотрю современные постановки в этом формате, понимаю, что для меня это – прошлый век, я все это видела и меня ничем не удивишь.
Еще у нас мужики курить выходили, двери открывали, и собаки из-за этого на сцену забегали с улицы. И если, не дай Боже, на сцене была на тот момент какая-то драка, собаки могли актеров покусать. В итоге пришлось объявление повесить: «Не открывайте двери, а то собаки на сцену забегают!» Случались и гастроли: по окрестным деревням. В наш колхоз входило несколько деревень, и председатель давал нам автобус, чтобы мы эти деревни объезжали, так сказать, с «культурным просвещением». Конечно, я всем этим очень гордилась и чувствовала себя такой значительной, прямо настоящим большим режиссером. Тем более, все про меня говорили: «Талантливая какая». Было приятно.
А вот сейчас если говорят –
Отец…
Сейчас я понимаю, что идея поступления на режиссерский родилась у папы еще и потому, что он не хотел, чтобы я расстраивалась из-за того, что меня не зачислили в театральные вузы… Хотя он всегда до последнего в меня и мои способности верил и очень мною гордился.
Вообще отец сыграл важную роль в моем принятии себя. Помните историю про нос? Я ведь человек сильно сомневающийся, неуверенный, хотя внешних проявлений у этого никаких нет. И понимаю, что, если бы не папа, сомнений моих в себе было бы в разы больше, и вообще неизвестно, как сложилась бы жизнь. Вполне возможно, я своими комплексами и перестраховками сжила бы себя со свету.
Всегда считала такой, знаете, пафосной глупостью, когда женщины говорили что-то вроде: «Главный мужчина в моей жизни – это отец». Думала, ну как такое может быть, отец – это отец, а мужчины в жизни – это мужья, бойфренды, любовники… Мда, ну и дура я была. Конечно, отец – часто главный мужчина в жизни девочки! Эталон! Образец того, каким должен быть муж, сын и все другие мужчины, встречающиеся на жизненном пути.
Вот и мой папа был для меня
С отцом мы виделись нечасто, а после моего переезда в Пермь даже повздорили и не общались какое-то время. Но он всегда оказывался рядом со мной в моменты, когда был особенно нужен, и всегда находил самые правильные слова для поддержки или утешения, грамотно разъяснял ситуацию и позволял мне самой сделать выводы.
Помню, как, увидев где-то танцующих балерин, я загорелась заниматься балетом, требовала у папы летом в Перми отвести меня в балетный класс. А так как Мариночка не прочь была покушать и грацией не отличалась, папа попытался деликатно пояснить, что ради занятий балетом от любимых сладких пончиков придется отказаться, и отвел меня посмотреть, как занимаются воспитанницы легендарной народной артистки СССР Людмилы Сахаровой. Когда я увидела этих тростиночек с вышколенной осанкой и выставленным подъемом, да еще и оценила муштру, которой они подвергались на занятиях, желание осваивать балет тут же ушло. И я с заискивающим выражением лица обратилась к папе: «Пойдем, может, пончики сладкие по дороге купим?»
Отец никогда не ставил под сомнение мой талант комедийной актрисы. Он верил в меня гораздо больше, чем я верила в себя сама, и все мои творческие начинания поддерживал. Для меня это было очень ценно.
На моих постановках в сельском клубе существовала отдельная «вип-ложа» для «Марийкиного батьки»: на стул в первом ряду ставили ведро с веником, чтобы никто не занимал. И все знали: где ведро с веником – там вип-ложа. Когда отец приезжал с гастролей, ему говорили: «Ну чего, идешь сегодня? Твоя Марийка спектакль поставила».
Когда мой продюсер пару лет назад предложил мне запеть и исполнять веселые эстрадные песни, чтобы и в этой стезе развлекать людей, я долго сомневалась, взвешивала. Боялась, что вдруг в этом буду неинтересна. В общем, мусолила все это до момента, пока мне не приснился папа и не напомнил, что я дочь музыканта, слух у меня есть, харизма тоже, и ему было бы интересно увидеть меня и в этом амплуа.
Я старалась беречь папу, очень многое скрывала от него. Он не знал о моих перипетиях с гражданскими мужьями, о некоторых финансовых сложностях… Я очень боялась его подвести, хотя при этом знала, что он любит и принимает меня любой. Вот это принятие людей, самых разных, у меня от него. Дискриминацию любую – презираю!
После смерти отца любое воспоминание о нем или упоминание в интервью практически сразу вызывало истерику. Папу я очень сильно любила. Всего пару лет прошло, как я перестала рыдать при упоминании о папе. Тогда болезненное ощущение утраты по-настоящему и безусловно любившего меня близкого человека сменилось приятными воспоминаниями о настоящем, открытом, порядочном и искреннем мужчине – а именно таким был мой отец.
У одной моей хорошей знакомой, Натальи Ковалевой, в ее книге «Открывая дверь в прошлое» есть рассказ «Отец». Прочитать книгу нужно хотя бы из-за этого рассказа. В нем описаны как будто мои собственные чувства, переживания и эмоции, связанные с папой. Да нет, конечно, не только мои, а любой девочки, в жизни которой был любящий ее всем сердцем отец. Последний раз я рыдала, вспомнив о папе, когда читала именно этот рассказ…
Ошибка – тоже опыт
Возможно, я бы никогда не оказалась в Москве и не стала бы тем, кем стала, если у меня было бы все хорошо в семье. Я такой человек – очень привязанный к дому. Люблю быт и уют. И мне не нужны какие-то новые ощущения, впечатления и приключения. Это никак не противоречит тому самому «выталкиванию из деревни», о котором я писала. Если бы мне было куда развиваться и что делать в семье, вероятно, биться за какие-то карьерные достижения я бы и не стала.
Я совершила ошибку: 13 лет прожила с человеком, который меня просто сломал, совершенно подавил как личность.
Сначала я, конечно, не понимала, что это ошибка. Причем стоившая мне очень многого в жизни. Я его любила. Сильно, по-настоящему. А он употреблял наркотики. Думала, что смогу его вытащить из этой зависимости. Но проблемы только росли в геометрической прогрессии. В этих отношениях было все на свете, в том числе и психологические манипуляции, и физическое насилие. Я старалась все это скрывать, ни с кем не делилась и не вдавалась в детали. Даже мои близкие люди не знали всех ужасов происходившего в моей семейной жизни.
Причем, даже после того, как я ушла от человека, подробности сохраняла в секрете. Но в какой-то момент просто сдали нервы. Человек этот жил в Перми, уже с другой женщиной, куражился, снова пил и употреблял. Мы не общались уже давно, но я жалела его. Помните это мое идиотское стремление сопереживать тем, кто не особо сопереживания достоин? Мол, что ему остается, он себе жизнь сломал, денег нет, умрет ведь. Поэтому отправляла какие-то деньги ему, чтобы хоть было на что жить.
Однажды он позвонил мне и так по-хамски заявил: «Ты че там себе думаешь, когда бабки пришлешь?» Это я передаю его слова в мягкой форме. На деле звучало все жестче и было приправлено порцией отборного мата.
В эти дни у меня было интервью для большого ютуб-канала, и ведущая спрашивала в том числе и про мой опыт семейной жизни. И я не сдержалась… Рассказала некоторые детали того, что происходило со мной. И в голове прокрутила все 13 лет кинолентой…
Мои близкие люди, друзья после этого эфира тут же позвонили мне, кто-то даже приехал. Для всех был шок, что моя история оказалась куда ужаснее и больнее, чем они себе представляли. А я же переживала, что вылила все на публику, вытащила, так сказать, грязное белье. Стыдно было – не передать словами. Теперь все знают об этом позорище… Ну не люблю я такой вот хайп, не мое это… Я же не персонаж дневных ток-шоу на федеральных каналах, которые только подобным хайпом и живут.
Опасалась и какого-то осуждения от людей: чего тогда торчала 13 лет с ним? Почему не ушла? Был стыд: у многих и посерьезнее проблемы есть, а я тут нюни свои пустила. Свои проблемы я привыкла сама решать, я сильная, на всеобщее обозрение выносить их – плохо. Да и вообще меня привыкли видеть веселой, я людям поднимаю настроение, развлекаю. Я не могу с другой стороны перед ними предстать.
Но тут у меня неожиданно взорвался директ в Инстаграме. Огромное количество женщин не только сопереживали мне и поддерживали меня, но и делились своими историями, часто куда более страшными и травматичными, чем моя. Меня благодарили за то, что подняла эту тему. А многих я, неожиданно для себя, вдохновила на то, чтобы уйти от насилия, которое над ними творили годами.
Мы сели с моим другом и продюсером Игорем, и он сказал мне такую вещь: «Смотри, ты вот переживаешь, что, мол, позорно о таком и на всю страну, но ведь
Я согласна с этой мыслью на все сто процентов. Иначе никогда бы не решилась на эту тему больше общаться и тем более в книге писать. Я поняла, что про это важно говорить, ведь я такая же женщина, простой совершенно человек, но знаю об этой теме не понаслышке, имею опыт, который, возможно, еще кому-то поможет. Это не про жалобы, не про дополнительное внимание, это про людей с похожими судьбами и проблемами.
Разные бывают ситуации и обстоятельства, разные типы личности… Кому-то достаточно пару раз стать жертвой физического насилия, чтобы сказать «хватит», а кто-то годами в этом аду существует. И у меня, конечно, нет готового рецепта для всех,
Я никому не пожелала бы оказаться в моей шкуре. Ни при каких обстоятельствах. И я никогда не пойму тех, кто оправдывает домашнее насилие.
Да, бывают разные ситуации и обстоятельства, не спорю. Тем более, когда характер у женщины тяжелый, нрав непростой, как у меня. Но методично избивать женщину, мучить ее, издеваться над ней, держать рядом угрозами и принуждением, шантажом и психологическими манипуляциями – ну какие аргументы в пользу этого могут быть?
И физическое насилие, и психологическое оставили свои последствия в моей жизни. Не знаю даже, что было хуже. Но я вырвалась из ада. И лучше бы этого никогда не случалось. Но скажу так: после этого я смогла многое в себе переосмыслить и поменять. Именно на излете этих отношений моя карьера пошла в гору, появились новые проекты и другие позитивные изменения в жизни. Мне повезло найти любовь и выйти замуж, уже по-настоящему, не гражданским браком. А главное – за человека, который всячески заботится уже обо мне и ценит мое отношение к нему.
Я поняла, что важно говорить про насилие в семье, ведь я такая же женщина, простой совершенно человек, но знаю об этой теме не понаслышке, имею опыт, который, возможно, еще кому-то поможет. Это не про жалобы, не про дополнительное внимание, это про людей с похожими судьбами и проблемами.
И если моя история хоть как-то поможет другим исправить ситуацию, покажет свет в конце туннеля – значит, она и правда стоит того, чтобы ее рассказать в деталях.
Начну с того, что оба моих «брака», о которых пишут СМИ, были гражданскими. Жили мы вместе по многу лет, но насчет штампа в паспорте не заморачивались. С первым мужчиной это было скорее продиктовано молодостью – мол, зачем, всегда успеется. А со вторым – подсознание подсказало, что делать этого не стоит… Поживите пока так. Ну мы и пожили… 13 лет.
Когда мы только познакомились, Михаил был вполне себе уважаемым человеком, даже известным в спортивных кругах. Он профессионально занимался боксом, тренировал других спортсменов и не испытывал дефицита женского внимания. Возможно, именно это, вкупе с его брутальностью, подстегнуло меня к тому, что этот мужчина должен был во что бы то ни стало стать моим.
Да, в чем-то я фаталист. Но считаю, что, если тебе чего-то хочется, нельзя просто стоять на месте и ждать. Нужно что-то делать, чтобы желаемое произошло.
Я включила все свое обаяние, харизму и чувство юмора, и в конце концов мы начали встречаться, а потом и жить вместе. Сначала я не знала, что у него раньше были проблемы с наркотиками, потом верила ему, точнее хотела верить, что это все дело временное, что он не подсел, что вот-вот бросит ради меня. И ведь бросал. Даже несколько раз.
Мне казалось, что бросить наркотики – это очень сильный поступок, а так как делал он это ради меня, с каждым разом я влюблялась в Михаила все больше и больше. Вот только завязки не длились долго, и наркотики снова возвращались в нашу жизнь все в большем количестве и более тяжело воздействовали на нее…
Я специально говорю
Моя сестра работала в ВИЧ-диспансере врачом, и значительная доля пациентов была как раз с наркозависимостью. Так вот, случаев, когда употреблявший не подсаживал членов своей семьи, практически не было. Уж не говоря о передаче ВИЧ… Поэтому все коллеги сестры были уверены, что я тоже давно на наркоте и с диагнозом.
Да и с самой сестрой у нас происходили регулярные стычки и ссоры на почве моих отношений с Михаилом. Наташа боялась, что я присоединюсь к своему гражданскому супругу в его пагубной привычке, а даже если и нет, то он принесет мне болезнь, которую подхватит в процессе внутривенного употребления. Но за первое переживать не было нужды – наблюдая за Михаилом и видя, во что он превращается, я на дух не переносила даже упоминания о наркотиках, не то что хотела бы их попробовать!
А что касается ВИЧ, понимаю, что на мое огромное счастье Михаил оказался резистентным к этому вирусу, то есть попал в то маленькое число людей на планете, в организме которых этот вирус не приживается… Но тогда ведь я этого не знала, поэтому бегала сдавать анализы регулярно, медсестры смотрели на меня как на сумасшедшую, думали, наверное, что паранойя у меня… Да и его таскала на анализы в периоды, когда он бывал хоть немного адекватен. Все было чисто. Чудо, не иначе.
Я вообще тогда на чудеса надеялась: бросит; вот сейчас найду доктора, и все получится; к бабке схожу, она его от наркотиков отвадит; спрячу деньги, закрою дома и тому подобное… Считала своим долгом, своей обязанностью его спасти, о нем позаботиться. И твердо стояла на этом. Не смутило меня ни то, что на какое-то время мы вынуждены были переехать в общежитие, ни то, что моя семья в Перми отказалась со мной общаться и не пускала на порог, так как я живу с наркоманом, ни то, что вещи и деньги из дома пропадали регулярно.
Сейчас думаю, что женщины ни в коем случае не должны так относиться к мужчинам. Мы не можем брать на себя ответственность за взрослого дееспособного человека против его воли.
Но я со своей гиперопекой, жалостью и сильными чувствами к Михаилу этого не понимала, пока он эти чувства сам не придушил на корню. «Ничего, заработаю, спасу, вылечу» – это была моя мантра.
Михаил в принципе не отличался миролюбивым характером: брутал, тяжелый на подъем, довольно жесткий. В сочетании с моей упертостью и часто вредностью выходило так, что эти отношения периодически искрили. Но именно наркотики становились катализатором ссор. И в этих ссорах на меня часто поднимали руку… «Ах, плохая баба, ну довела, ну получила леща», – частенько я слышу сейчас комментарии про ту или иную историю о домашнем насилии. Так вот, в моем случае уж не знаю, как так и чем я «доводила» человека, которого безумно любила, которого пыталась спасти и за которого боролась.
Поломанные кости аукаются мне до сих пор… В конце мая 2021 года журналисты начали активно звонить за комментариями. Оказывается, кто-то снял меня на выходе из госпиталя, где мне делали операцию на менисках обеих ног, и слил видео в Телеграм.
Операция эта не была запланирована заранее. В апреле после съемок и работы на мероприятиях я начала постоянно чувствовать боль в ногах. Они гудели, зудели, колени отдавали режущей болью. Я подозревала, что это последствия того, что колени мне ломали и неоднократно… Но, как делают многие, тянула до последнего и надеялась, что все само скоро пройдет.
На одном из мероприятий, где я работала программу из песен и юмористических миниатюр, больно стало прямо посреди моего выступления. Девочки из моего коллектива поняли: что-то не так. Я не танцевала отрепетированные партии, а просто стояла на месте и во время песен, и во время скетчей… Благо, произошло это под конец и смотревшие выступление люди не догадались ни о чем.
Тянуть дальше я уже не могла: ноги болели жутко, и нужно было ложиться под нож… Требовалась операция, и не самая приятная, поверьте. График летел в тартарары, некоторые активности пришлось переносить, некоторые просто отменить, и я в принципе не понимала, как успеть все, что было запланировано на лето.
Врачи потом долго выпытывали у меня, как и где я могла так упасть, что мениски в коленях подверглись такой деформации. Все было хуже, чем у профессиональных футболистов, которые получают травмы неоднократно на протяжении карьеры. Что ж, а я и не падала. Мой «любимый» брал в руки бейсбольную биту и ломал мне эти самые колени… Потому что отказывалась давать деньги на дозу или посмела осудить. Баба довела, говорите? Ну-ну… Переломы ног вообще превратились в нечто обыденное, как бы страшно это ни звучало. Уже когда начались гастроли с антрепризным спектаклем, я летала на них в гипсе. Помню, что лететь нужно было на Дальний Восток, через Москву, с пересадкой. Поломанная нога отекла в полете жутко, и я не могла сомкнуть глаз почти сутки…
А во время спектаклей люди думали, что это какой-то прикол, и ждали, когда же я наконец сниму гипс. Были очень удивлены, когда даже на поклон меня выкатывали в гипсе.
Но гастроли я все равно любила. И очень их ждала. Кто-то жаловался, что много городов, сложные переезды и корявая логистика, я же готова была ездить хоть месяцами без перерыва и на любой колымаге, ведь это только для других выездные концерты были тяжелой работой. Для меня они становились возможностью
Поделиться книгой: