Дежавю

Итальянцы набивали их неувядаемой молодостью.

По утрам полы офиса в Гонолулу усыпал свежевыпавший белоснежный покров факсов. Пришлось бросить Гавайи, виды на жительство, и перебраться в страну обитания заказчиков, в Минск.

— Поменять Штаты на Минск, без права на возвращение? — спросите вы. — Минск? Какой там бизнес, ведь там вечный великан, лысый и усатый, и весь бизнес он…

А как еще? Факсы требовали контейнеры набитые надеждами, траки нервно трубили ожидая погрузки, а торговые сети готовили прилавки. Пришлось релоцироваться с билетом в одну сторону.

Деньги несли улыбки, женское внимание и радость в массы. Жизнь блистала красками, ничто не предвещало, а спустя год предупреждение сбылось полностью.

Бывает.

Вчера можно было играть в Атоса и американских детей Лужкова, а сегодня, вопрос об аренде офиса бросает в пот.

Эйфория растаяла в дымке вместе с товаром, средствах на банковском счету и партнером. Атлета заела совесть и он вернулся в Штаты, а Саня остался с дымкой от надежд. Пришлось перебираться в метрополию, где нет ни адреса, ни улицы, ни дома.

И вновь… Как устраиваться, где и на что?

И подсказать некому, а о помощи и мечтать не приходится.

Позже выяснится, что факсы с запросами отправлялись купленными за шоколадку милыми секретаршами из разных офисов, да и многое другое тоже всплывет. И кого в этом винить? Себя лишь.

С тех пор он гадает: «Кто самые гадкие люди на планете — швейцарцы или итальянцы?»

Но тебя же предупреждали? Чей голос вопил о событиях еще не случившихся, но впоследствии, весьма для тебя дорогих? И дело не в финансовых потерях и возможностях упущенных. А в годах жизни утраченных, только это и важно, ведь вернуть мы их не можем даже за весь золотой запас.

*Меняем мы миг нам отпущенный, на получение знаков денежных, и за каждую банкноту расплачиваемся днями своего пребывания в этом мире.

Зато сколько ярких воспоминаний и искр бытия, за это партнеру от сердца спасибо. Монеты мы заработаем, а новый опыт бесценен.

Опять отвлеклись и уходим от сути.

В нашем случае главный вопрос — чей это был крик? Кто предупреждал о том, что только еще должно было произойти через пару лет?

Ведь именно это, меняет все.

Неведомый “кто-то” — он знал?

Кто же поведется на подобный бред?

И я б не поверил, если бы не произошло это со мной.

Бывает.

Совпадение.

А если, нет? Такого голоса криком, чтобы ножом по живому, не было никогда. Ни до, ни после.

Но.

То предупреждение на вечеринке с атлетом, о событиях еще не произошедших, не было единственным.

Глава IV. Дежавю

Такие события из памяти не выкинешь.

Время сжалось, падали звезды и президенты, спотыкаясь, обещали пироженки меньшинствам, бесплатное жилье бомжам, а остальным налоги и жаркОе из тараканов. Самое лучшее — людям, все, как и полагается времени перемен. В этой эпохе понамешано столько байденов и обам, что человечество вряд ли переживет их затеи. Сломали нам хронологию и перспективы.

«Важны возможности горизонты новые открывающие. Опыт уникальный, выводы и понимание. Надежды на бессмертие дарующие», — сказали бы сейчас менторы, коучи и гуру.

А мне б научить кота нашего смывать за собой, да в обстоятельствах случайных или не очень, окончательно разобраться.

Начнем заново.

Попытка прозрения номер пять, или четвертая лишь? Сбился со счета, но неутомимые небожители упорно продолжают метафизику под мои ноги подбрасывать. И не догадаться никак, где споткнешься и разобьешь свой греческий нос. Зачем им все это?

Говорят, собака — друг человека.

И я, как самый обычный Маугли, рос среди них, дружил и удирал иногда. Они жили в будке, у нас, у соседей, или просто являлись из облаков, чтобы учинить апокалипсис.

Други бывают разные: в основном, ангелы любящие тебя больше, чем себя, но случаются такие демоны, которые за раз пытаются откусить всю ногу.

Но речь не о четвероногих, с ними всегда можно договориться, не то, что с людьми.

Почти всегда.

Свежим сентябрьским утром, по шумной улице города М шел молодой человек.

Утренняя гроза прогнала бесконечные пробки и дурные мысли. И воздух прозрачен, и на душе чисто.

Молодой человек приехал сюда из замечательного города Ми, но другого — родины партизан, батьки и молочки, где оказался волей случая. Случай встал ему не дешево, и в стольный град М парень попал уже изрядно поиздержавшись. С другой стороны, его избавили от пустых обещаний, веры в человечество и накоплений, что ценно само по себе.

До этого, почти вчера, он открывал Америку: с востока на запад, с севера на юг. Открывал, пока не понял: «Страна большая, а жить негде».

Он боролся там за светлое будущее бесконечные года, и не чурался любой работы, даже двух. Начинал как все: в семь, заканчивал в десять. С утра до ночи. Жить некогда, надо выживать.

Алекс приспосабливался, горбатился и сводил концы с концами. Откладывал, вкладывал, рисковал. Терял и вновь начинал заново, пока не спросил себя: зачем?

— Красивая картинка, но не для меня, — решил он окончательно через долгих восемь лет. И сорвался в неизвестное далеко.

Казалось, только день назад, он оставил обитель судов, долгов и корпораций, а уже сегодня шагал по другой стороне планеты, и размышлял о превратностях судьбы, отказа от навязанной Голливудом мечты и избавления от иллюзий.

Год назад он бросил все, сказал: «Гудбай Америка», и помахал рукой. Не из-за обилия бомжей, трехполых туалетов и ощущения собственной никчемности: важнее оказалось жить своей жизнью и остаться собой, а не тем, чем делает тебя чужая страна. Да и режим перманентного выживания надоел.

Неделю назад он вернулся в родные пенаты, и попал, толком не осознав во что: осколки розовых очков «Made in USA» мешали ему рассмотреть достижения родной стабильности. Да и что такое «пенаты» он так и не понял.

В кармане шуршали 400 долларов, а больше не было ничего, кроме квартиры арендованной тут же, на Живописной улице. Точнее, деньги как бы имелись, но Сэмы в американской стране не очень хотели их возвращать. Говорили: «Русские, борьба с отмыванием и глобальное потепление».

— Фуякино жулье, грабители с большой дороги, — чертыхнулся Алекс вспомнив ковбойские козни, но настроение хорошее, погода отличная и беспечной походкой он направлялся в парк, манящий тишиной и тенистыми аллеями.

От размышлений его оторвала едва заметная тень и резкое движение на него.

Но рефлексы наши остры, и нервы — стальные канаты. Мы всегда готовы к землетрясению, дефолтам и ударам в спину.

Алекс инстинктивно отпрянул в сторону.

Напротив него пригнулась груда мышц в черном, украшенная белоснежными клыками. Не Багира, но впечатляет.

— Ротвейлер, — определил он, — и смотрит недобро. Без поводка и намордника, и хозяина не видно. Через секунду бросится. Нужно развернуть корпус и уйти с линии атаки.

Додумать ему не дали.

Огромный пес, как подброшенный пружиной рванул к нему, охотясь за головой.

Его головой.

Алекс отклонился вправо и развернулся лицом к опасности. Страха не было, сказалось богатое на стычки с собаками детство. Мысли текли невозмутимо: «Сейчас еще раз прыгнет, но схватить будет пытаться чуть ниже, уклоняемся влево».

Через мгновение ротвейлер взвился, целясь в его шею. Саня уклонился влево и оттолкнул от себя летевшего на него пса.

Тот упал, вскочил, и молча начал подбираться ближе.

— Не рыкнет, ни гавкнет — плохой признак. На счет три сиганет, хватать будет за руки или за пах, надо успеть отскочить назад, и захватить его шею. Но где же хозяин? — слегка обеспокоился он.

И вдруг, пришел в себя.

Он находился в глубине тихого парка, от налетевших порывов ветра шумели деревья, по аллее прогуливались мамы с колясками.

Идиллия вокруг.

Алекс оглянулся на всякий случай: осеннее буйство ярких красок, и никаких собак.

Ему просто привиделось, и он, как порядочный полоумный, размахивал руками и распугивал редких прохожих, на ходу уклонялся от воображаемого врага, и тихо беседовал сам с собой.

Видимо, возвращение на Родину не прошло бесследно.

— Какого лешего? — изумился он. — Драка с собакой, уклоны? Что за… Хотя, мог бы и предвидеть: безденежье, переезды и стрессы. Терапия — закупиться Столичной, и обнулиться, — трезво рассудил он и решительно повернул назад.

На выходе из парка он заметил группу подростков, которые тусили чуть в стороне, у детской площадки. У ног их лежал ротвейлер, подозрительно смахивающий на пса из недавних фантазий. Черная груда мышц, мирный, как спящий скорпион, законопослушный и в наморднике.

Все сходится.

По спине пробежал неожиданный холодок.

— Знают киндеры, как правильно обращаться с животными. Не только намордник и поводок, но и к перилам привязали собачку. Пиплам на радость, котам облегчение, — попытался он обмануть себя, и не поверил глазам: ему показалось, что ротвейлер прочитал его мысли.

Пес встал, и пристально следил за проходящим мимо незнакомцем.

Саня прошел мимо и облегченно выдохнул:

— Хорошо, догадались привязать Дружка, — подумал он за миг до того, как услышал за спиной хлопок от резко натянувшегося и лопнувшего поводка.

Он оглянулся и увидел оскаленную пасть с белоснежными клыками. Она резво неслась к нему галопом.

Глаза…

Глаза бешеные и одержимые: догнать, схватить и рвать на части.

— Что же вы кидаетесь на мирных граждан, совсем ни за что? Ну да ладно, как мы их там, в фантазиях? Вправо, влево и назад, — вспомнил он недавние видения.

Через миг ротвейлер бросился, пытаясь схватить его за лицо.

Саня уклонился вправо, и расслабленно, (не в первый раз) ожидал, когда хозяин отзовет Свирепую Челюсть.

Окрика не было.

Вместо этого, огромный пес мгновенно развернулся, и еще раз прыгнул атакуя.

— Хорошо летит, видимо, гравитация на него не действует, — удивился Алекс едва успевая увернуться с линии прыжка влево.

Сердце забилось быстрее.

— Дежавю, где-то мы все это проходили, — озадачился он, — точно, и полчаса не прошло, как мы сценку эту, на прогулке репетировали. Чем оно там кончилось? Гениальным планом по захвату шеи!

— Да проснись, ты! — рявкнул в его в голове голос ушедших предков. — Мы не для того выживали, чтобы ты сейчас обхекался и закончил наш путь…

Саня еле успел оттолкнуть от себя летевшую на него зверюгу, мощное тело лишь слегка задело его влажной шерстью. Тупорылая морда клацнула зубами совсем рядом с ухом. В зрачках, наведенных на него как прицел, отражалась смерть.

— Хорошо, псина в наморднике, иначе откусила бы мне ухо, как Майк Тайсон Холифилду.

Все произошло точно так, как привиделось ранее. Все это уже было с ним, двадцать минут назад. А теперь, лишь повторилось.

В реальности.

— Сейчас сиганет по центру, надо отскочить назад. Главное — чтобы не отхватил мне фуфуруй. Задача: успеть захватить его шею, прижаться телом вплотную, и ждать хозяина. А если не появится, черт его подери!? Придушить чуток, иначе оно порвет меня в клочья, — тормозил он, будто думал о ком-то постороннем.

Отлетевший в сторону ротвейлер развернулся, и без единого звука, пригнув голову к земле, приближался, готовясь к атаке.

— Не рыкнет, ни гавкнет, плохой признак. Лучше бы лаял.

Оба точно знали, что произойдет дальше.

«Бежать нельзя остаться — так себе выбор. Проклятые запятые, сегодня от них зависит…», — додумать ему не дали.

Ротвейлер прыгнул.

Прыгнул быстро и мощно.

Саня отскочил назад и попытался в прыжке захватить шею.