Дежавю

Он торопливо перехватил оружие в правую руку, судорожно сжал, гортанно, в последний раз закричал, и изо всех сил метнул его в рыжий глаз.

Его дикий крик слился с трубным ревом.

— Да-а-аа!!!

Страшный удар.

Вспышка.

Невыносимая боль.

Тьма.

* * *

Яркие лучи прожекторов вырвали его из прошлого.

Серость.

Муть.

Редкие светлые блики.

Туман.

Воздух перед ним дрожал и стены расплывались.

Шум. Музыка.

Издалека донесся женский смех.

Он вздрогнул, и очнулся.

Совсем разбит.

Отдышался.

Мелькали силуэты и в глазах двоились лица.

Неожиданно повзрослевший парень стоял в центре мраморного зала. Перед старинными, настенными часами. Стрелки стояли на 4-04.

— 4-04? Поломался день, — его пошатывало, он долго вспоминал кто он, и тряс головой как жеребец, сбрасывая наваждение.

Взял паузу, пришел в себя и вспомнил главное.

— Меня зовут Алекс. Я в шоппинг-центре… Секунду, сейчас и число вспомню, и день недели, и цель визита. Святая Тереза, ну почему, даже когда я тороплюсь, то всегда опаздываю?

Он рванул вперед, по инерции пролетел несколько метров, но резкая боль в колене остановила его перед лестницей на второй этаж.

— Что значит, не поднимусь? Откуда выросли эти свинцовые ноги и дикая одышка? — он с удивлением проверил сустав. — Норм все, чего разнылся?

Он пытался понять, что изменилось с момента его входа в холл, и почему он чувствует себя так, будто по нему катались на тракторе. В голове кипела каша из сумбурных мыслей, неясных образов и диких картинок. Видимо, пересмотрел Дискавери.

Пока он размышлял, глаза его скользили по картине на боковой стене, на которой Чингачгук с большой грудью и любителями чужих скальпов пытались справиться с бушующими волнами. Их пирога врезалась в туман, недолго с ним боролась, туман победил и пирога пошла ко дну, отчаянно взывая экипаж отправиться вместе с ней.

Мысли, как беженцы, кинулись в стороны, и теперь он озадачился тем, что могло заставить индейцев отправиться в море в такую погоду. Стирать пончо и мокасины в соленой воде, видимо, не входило в их планы. А криофилить, расталкивая льдины головой, еще не вошло в моду.

— Тогда зачем? Льдины, море… — Алекс зябко поежился.

Казалось, в холле похолодало.

Хоть город V географически и являлся одним из самых южных городов страны, нередко, в ласковом мае, его навещала лютая свежесть из адских широт.

— Мороз, лед… Что-то связано с этим. Зима давно прошла, а ощущение, будто обморозил ноги, — парень ковырялся в памяти пытаясь откопать события связанные со словами и ощущениями. — Чувствую себя, будто меня били китайцы. Всем Китаем.

В памяти некстати всплыла где-то услышанная фраза: «Мы есть продолжение своего рода, и память предков живет в нас. Мы уйдем туда, где превратимся в свет».

Он оторвался от картины.

От услышанного его пробил пот, и не столько от слов, сколько от самого голоса. Голоса знакомого, далекого, но очень близкого.

Он растерянно осмотрелся, ища ту, в существование которой боялся даже поверить.

Но не нашел.

Между тем, в груди потеплело в предчувствии чего-то надвигающегося, пока не осознанного, но светлого и важного для него.

— Превратимся в свет, — повторил он. — Кажется, мне некуда больше спешить. Нужно… нужно отбросить лишние мысли и бестолковую суету, и еще раз прислушаться к себе. Ты всегда бежишь. Куда торопишься, зачем? Никчемные встречи, делишки и шелуха. Я с детства пру против течения и пытаюсь обогнать время. Потрясающий идиот. Но только что произошло нечто переломное, а я стараюсь это игнорировать, и вместо того, чтобы осознать чтогдекогда, хочу спрятать происшествие на самые дальние полки моего сознания, — затаил дыхание он. — Что я делал в последние полчаса? Секунду…. Как входил — помню, позже… нет. Помрачение рассудка и абсурдные картинки. Провал памяти. А нужно разобраться, что именно произошло, — он еще раз осмотрелся. — Только что я пересек холл от входной двери до лестницы на второй этаж. И… все.

Нет, не все. Что-то было, и это «что-то» сидит во мне, но прячется, и не желает выходить наружу, ждет нужного момента. Значит, нужно повторить маршрут, попробовать освежить происшедшее, вытолкнуть его из глубин подсознания, сюда, в мир осознанный.

* * *

Саня просветлел лицом и нетвердой походкой направился к выходу.

Не успел он пройти несколько шагов, как боковым зрением заметил, что на него наваливается Зло: лохматое и огромное.

Парализованный навалившейся жутью, он медленно развернулся и увидел поднятую над его головой мохнатую лапу готовую поломать все планы. Загнутые бивни и длинную, бурую шерсть. Не убежать.

Поздно.

Парень согнулся, в ожидании неизбежного опустил глаза.

Недавние секунды из прошлого обрывками стреляли в память. Последнее, что он увидел в жизни, и была эта поднятая над его головой лапа.

— Готов божиться на Коране, что я уже сталкивался с тобой. И ты оказался сильнее… Наглый и неудержимый. Догнал, и растоптал в лепешку. В некрасивое, кровавое месиво. Сейчас снова испортит стройное тело и заляпает сверкающие полы. Дежавю? — застыл он пришпиленный иглой страха.

И тут, взгляд его уперся в табличку на полу: «Мамонт шерстистый, найден…», — буквы заплясали перед глазами, в голове опять помутилось, и он схватился за угол стены.

Перевел дух, унял дрожь.

Туман развеялся, предметы в глазах приобрели очертания.

Он выпрямился, осмотрелся и окончательно пришел в себя.

— Чучело??? Я почти обо…знался, но вспомнил! Ты — дрянь волосатая, чебурашка лопоухая, бритоклювый переросток!

На него оглядывались. Алекс сбился с мысли и поток ругательств перестал оскорблять слух посетителей.

— А как же зеленые кущи и костяная нога? Привиделись? — парень растер вдруг заболевшее колено и на всякий случай огляделся.

Просторный холл, зеркала, бар, музыка.

Он видел свое отражение и не узнавал: вдрызг трезвый, взрослый мужик с покрасневшими глазами. В глазах — блеск. Недобрый. Нужен тайский массаж и рюмка коньяка. Немного, грамм двести: и взгляд подобреет и небо станет голубее. Но яженепьющий!

Галдели студентки в коротких юбчонках, открывая всю красоту под ними и бросая озорные взгляды на мужчин. Пили двойной эспрессо и ждали продолжения.

И были в тех взглядах обещания лета и праздника.

Колдуньи, что с них взять?

Кисть правой руки свело от напряжения. Она все еще судорожно сжимала нечто невидимое.

Где-то на границах сознания, всплывали еще не оформленные осколки чужих воспоминаний.

Он потеряно оглянулся, разжал онемевшую кисть и побрел в никуда, совершенно забыв для чего он приехал сюда и бродит по просторному залу среди мраморных колонн.

Иногда останавливался, массировал ногу и думал.

Не об этой своей жизни, другой.

* * *

— Лучше забыть все. Но никуда не деть нелепые обрывки невозможных событий. Что мне привиделось? И случилось что? Частичная потеря памяти, провал в сознании, пограничные состояния? Гипноз, цыгане? — он на всякий случай просканировал публику в поиске злодеев, но никого не нашел. — Цыгане, гипнотизеры… Я сам усыплю кого угодно. Чушь, какой сон? Мутотень. Абракадабра… У меня такая хорошая память, что было бы лучше, если б я имел похуже. Значит, все внутри. И переживания, и опыт, и воспоминания. Надо собрать осколки в целое. Тьфу, — прервал он себя и сплюнул в сердцах.

Проходящие рядом второкурсницы отшатнулись от наплевавшего на их красоту незнакомца, возмутились, что он не таращится на стройные ножки, и посоветовали в какую область организма ему нужно идти.

Милые создания.

Парень, не замечая к какому классу рогатых его отнесли, упорно продолжал копаться в шахтах памяти.

— Тогда что? Память о событиях, которых не было?

Наши политики, борясь с глобальным потеплением и друг с другом, пытаются вернуть мир в первобытный облик, но возрождение динозавров и прочих годзил не светит даже им.

Кроме того, какой идиот будет охотиться на Большеголового с копьем? Это вам не студенток по попе шлёпать. Но, видимо, нашелся один, — он опять размял ноющее колено. — Значит, было.

Было…

Не замечая ничего, он бродил на непослушных ногах от колонны к колонне, иногда останавливался напротив часов, терпеливо ждал еле заметного движения стрелок отделяющего тебя от небытия, и облегченно вздыхал, когда они сдвигались.

— Тикают часики, а только что стояли столбом. Нарушился порядок вещей. Казалось бы курьез: случилось столкновение прошлого с цивилизацией современности.

И цивилизация проиграла. И бежала бы с поля позорно, без боя, мельтеша подошвами Адидаса, но не смогла.

Ужас парализовал ее.

Конфуз.

Подумаешь — мамонт, паралич и холодный пот по спине, мало ли?

Но само качество страха, его глубинная природа и ощущение неминуемой гибели — поразительно. Такого страха у меня не было даже тогда, когда я выскочил перед носом грузовика несущегося под сотню, и чудом, за миг до удара, успел отпрыгнуть в сторону.

Что мы имеем?

А имеем мы дежавю. Полное ощущение и понимание того, что это уже было. Давно, очень давно и закончилось данное событие трагически. А такие мысли от сырости не заводятся.

Открылся опыт прошлой жизни. И память деталей, и непереносимая боль.

Нелепо звучит, не так ли?

Только себя не обманешь.

Я знаю, что это было. Когда-то.

Где-то в небесной канцелярии, замкнуло и сломалось Время.

Из прошлого, в день сегодняшний пришло послание.

Так вышло, что получателем стал я.

Вихрь картинок прошлых событий крутился каруселью, но с каждой минутой, они складывались во все более отчетливый пазл.

— Вот как, — остановился он перед мамонтом в очередной раз, стараясь не привлекать внимание санитаров. — Говоришь, не показалось? Каким образом? Не знаю, и ты не скажешь. Но только что случилось нечто. Необъяснимое, но такое же реальное, как часы на стене. И произошедшее изменит все, и след оставит во мне навсегда.

Случилось невозможное. Открылась скрытая память самых значимых событий. Проснулись воспоминания прошлого.

Я вспомнил то, что было не со мной. Точнее, со мной, но не сегодняшним. Со мной в ледниковом периоде. И этот мамонт, или его родственник, втоптал меня в плодородную почву, и закончил мой путь.

Но я здесь.

Сейчас.

На этом витке спирали истории.

Значит…

Бармен метал молнии и намекал, гремя стаканами. Посетители плыли мимо, пока он выяснял отношения с мамонтом и обращался к чучелу на Вы.