Чан Кайши — враг китайского народа

От издательства

Профессор Чэнь Бода — крупный китайский историк и политический деятель, уже известен советскому читателю своей работой «Четыре семейства Китая»[1].

Настоящая книга Чэнь Бода «Чан Кайши — враг китайского народа», изданная в Китае в начале 1948 г., даёт яркую картину героической борьбы китайского народа против объединённых сил внутренней феодально-компрадорской реакции и иностранного империализма.

В своём остром агитационном политическом памфлете, проникнутом духом непримиримой революционной борьбы, автор, обращаясь к широким массам трудящихся Китая, показывает отвратительный облик фашистской, буржуазно-помещичьей гоминдановской клики и её главаря — Чан Кайши. Этот гнусный палач и кровавый диктатор, начав свою политическую карьеру среди биржевых маклеров и гангстеров Шанхая, захватил путём убийств, обманов, предательства своего народа и подлого угодничества перед своими хозяевами — сперва японскими, а затем американскими империалистами — власть в армии и в стране и залил Китай потоками народной крови.

Нет таких гнусностей и зверств, нет таких варварских методов угнетения и порабощения, к каким не прибегала бы предательская клика Чан Кайши, на протяжении более чем двух десятилетий продававшая и предававшая китайский народ империалистическим хищникам, надеясь с их помощью сохранить своё господство.

Но ни кровавый террор Чан Кайши, ни зверства японских интервентов, ни шестимиллиардная военная помощь Уолл-стрита феодально-компрадорской реакции не смогли остановить могучего роста демократических сил Китая, с особой силой сказавшегося по окончании второй мировой войны.

Автор, заканчивая свою книгу, выразил твёрдую уверенность в том, что под руководством Китайской коммунистической партии, возглавляемой её испытанным вождём Мао Цзэдуном, китайский народ скоро окончательно уничтожит прогнивший полуколониальный и полуфеодальный гоминдановский режим и навсегда освободится от векового гнёта иностранного капитала.

Минуло два года, и жизнь показала, что трудовой народ Китая с честью выполнил эти стоявшие перед ним задачи.

Всемирно исторические события, которые произошли в Китае со времени написания книги, являются величайшим торжеством всепобеждающих идей Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина.

Вооружённая этими идеями, используя славный революционный опыт героической партии большевиков, Коммунистическая партия Китая сплотила все силы демократического лагеря и повела их на решительный штурм компрадорско-помещичьей реакции.

На ⅩⅣ съезде ВКП(б) товарищ Сталин сказал:

«Силы революционного движения в Китае неимоверны. Они ещё не сказались как следует. Они ещё скажутся в будущем. Правители Востока и Запада, которые не видят этих сил и не считаются с ними в должной мере, пострадают от этого»[2].

Победа народно-освободительного движения в Китае означает не только уничтожение феодального гнёта в стране, но и крушение агрессивных планов американского империализма, пытавшегося превратить Китай в свою колонию и военно-стратегический плацдарм.

Эта победа вдохновляет на борьбу за свободу и национальную независимость, на борьбу против иностранного империализма миллионы людей не только в Малайе, Индонезии и Вьетнаме, где всё ярче разгорается пламя освободительной борьбы, но и в Индии, Пакистане, Бирме и других колониальных и зависимых странах мира.

В результате победы национально-освободительной революции к лагерю мира, демократии и социализма присоединилось почти полумиллиардное население Китая. В конце сентября 1949 г. в Пекине состоялась Народная политическая консультативная конференция Китая, на которой были представлены все демократические партии и группы, народные организации, Народно-освободительная армия, различные районы и национальные группы страны, а также зарубежные демократические организации китайских граждан. Конференция провозгласила Народную республику Китая, приняла общую программу единого фронта демократических сил Китая и образовала Центральное народное правительство.

Общая программа определяет Народную республику Китая как государство народной демократии, возглавляемое рабочим классом, который в союзе с крестьянством объединяет все демократические элементы страны. Народ осуществляет свою власть через народные собрания, избираемые путём всеобщего голосования. Верховным органом законодательной государственной власти является Всекитайское народное собрание. До созыва последнего Народный политический консультативный совет осуществляет функции и имеет полномочия Всекитайского народного собрания.

В программе предусмотрена полная ликвидация зависимости Китая от иностранных империалистических государств и отмена всех их привилегий, конфискация бюрократического капитала и передача его в собственность государству, ликвидация феодальной и полуфеодальной системы землевладения на основе повсеместной аграрной реформы, развитие как государственного и кооперативного, так и частного секторов экономики. При наличии основных командных высот экономики Китая в руках народно-демократического государства эти преобразования превратят Китай в сильную, экономически независимую страну.

Намеченные программой демократические преобразования в области культуры и просвещения — всеобщее обучение, развитие литературы, науки и искусства, производственно-технического обучения, спорта, медицинского обслуживания и т. п.— направлены на повышение культурного уровня народа, на использование достояний культуры в интересах всех трудящихся.

Народная республика Китая провозгласила равноправие всех населяющих её национальностей, равноправие мужчин и женщин, свободу убеждений, слова, печати, собраний, личности, переписки, передвижения, вероисповедания, процессий и демонстраций.

В области внешней политики Народная республика Китая считает своей задачей защиту независимости, свободы и целостности территории и суверенитета страны, поддержку всеобщего прочного мира и дружественного сотрудничества между народами всех стран и борьбу с империалистической политикой агрессии и войны.

«Народная республика Китая,— говорится в общей программе,— объединится со всеми миролюбивыми и свободолюбивыми странами и народами всего мира, и прежде всего с Советским Союзом, со всеми странами народной демократии и со всеми угнетёнными нациями и будет находиться в лагере международного мира и демократии, бороться совместно против империалистической агрессии и защищать прочный мир во всём мире».

Советский Союз всегда относился с неизменным и глубоким сочувствием к борьбе китайского народа за своё освобождение от феодального и империалистического гнёта, за национальную независимость.

Великая Октябрьская социалистическая революция, открывшая новую эру в истории человечества, оказала огромное влияние на развитие национально-освободительной борьбы в Китае. Бессмертные идеи Ленина — Сталина указали трудящимся Китая путь к освобождению от колониального и империалистического рабства.

Советская Россия с первых же дней своего существования заявила об аннулировании всех тайных договоров царского правительства и о своём намерении немедленно приступить к их опубликованию.

25 июля 1919 г.[3] советское правительство объявило уничтоженными все неравноправные договоры, навязанные Китаю царским правительством. 31 мая 1924 г. было подписано соглашение об общих принципах урегулирования вопросов между СССР и Китаем, явившееся первым равноправным договором Китая с великой державой.

21 августа 1937 г. Советский Союз подписал с Китаем договор о ненападении, и таким образом вновь продемонстрировал свои дружественные чувства по отношению к китайскому народу.

В годы национально-освободительной войны китайского народа против японских захватчиков, которых империалисты США и Англии снабжали военными и стратегическими материалами, только Советский Союз оказал действительную помощь Китаю.

В августе 1945 г., когда наша страна вступила в войну против империалистической Японии, советские войска разгромили Квантунскую армию, освободили Маньчжурию и возвратили её Китаю. Сокрушительное наступление Советской Армии разрушило все надежды Японии на затяжку войны и вынудило её к капитуляции. Оно сыграло решающую роль в окончательном освобождении китайского народа от гнёта японских захватчиков.

Стремление Советского Союза оказать помощь китайскому народу в его борьбе против агрессии Японии нашло своё выражение и в договоре о дружбе и союзе между СССР и Китаем, подписанном 14 августа 1945 г.

Великий пример революционной борьбы русского рабочего класса в период социалистической революции 1917 г., упрочение социализма в СССР и неизменное сочувствие Советского Союза борьбе китайского народа против феодального и империалистического гнёта за свою свободу и национальную независимость, славные победы Советской Армии в войне против германского фашизма и японского империализма были решающими предпосылками исторической победы национально-освободительной революции в Китае. Когда в октябре 1949 г. китайский народ провозгласил своё народно-демократическое государство, советское правительство первым признало Народную республику Китая.

14 февраля 1950 г. в Москве были подписаны договор о дружбе, союзе и взаимной помощи между Советским Союзом и Китайской Народной Республикой, соглашение о Китайской Чанчуньской железной дороге, Порт-Артуре и Дальнем, а также соглашение о предоставлении Советским Союзом долгосрочного экономического кредита Китайской Народной Республике, знаменующие новую эру в развитии и укреплении дружбы между народами СССР и Китая, новый этап в развитии международных отношений и представляющие собой крупнейший вклад в дело укрепления мира и демократии во всём мире.

«Заключённый в феврале месяце договор о братском союзе между СССР и Народной Республикой Китая превращает советско-китайскую дружбу в такую великую и могучую силу в деле укрепления мира во всём мире, равной которой нет и не было в истории человечества» (В. Молотов).

Исторические события, совершившиеся в Китае за последние два года, привели к коренным изменениям в политическом и экономическом положении страны, и немало из того, что описано в книге Чэнь Бода как жуткая действительность — кровавая диктатура клики Чан Кайши, хозяйничанье американских империалистических колонизаторов и многое другое,— теперь навсегда кануло в прошлое.

Однако и сейчас эта книга представляет большой интерес для советского читателя как живой и яркий документ революционной борьбы великого китайского народа за свою свободу и независимость, за мир и демократию, за социализм.

Предисловие к русскому изданию

Эта книга была написана зимой 1947 года в одной из деревень Северного Китая. В книге делается попытка изложить историю более чем двадцатилетней борьбы в Китае между контрреволюцией, олицетворяемой Чан Кайши, и революцией, олицетворяемой товарищем Мао Цзэдуном.

Выводы о неизбежной гибели контрреволюционной клики Чан Кайши, сделанные в книге на основе изучения исторических фактов и научного анализа их, произведённого товарищем Мао Цзэдуном, полностью подтвердились событиями последних лет.

Я приношу свою благодарность товарищам из Издательства иностранной литературы в СССР, взявшим на себя труд по переводу на русский язык и изданию этой книги, и буду глубоко удовлетворён, если эта моя скромная работа поможет советским читателям ознакомиться с некоторыми сторонами китайской действительности.

Автор.

11 февраля 1950 года, Москва.

Глава Ⅰ

Последний цепной пёс империализма в Китае, враг номер один китайского народа

Мао Цзэдун[4] в своей работе «Современное положение и наши задачи»[5], являющейся историческим документом великой китайской революции, указывает, что переход Народно-освободительной армии Китая от обороны к наступлению представляет собой «исторический поворот. Это — поворот к ликвидации двадцатилетнего контрреволюционного господства Чан Кайши, поворот к ликвидации более чем векового господства иностранного империализма в Китае».

На протяжении двадцати лет династия «четырех семейств», возглавляемых Чан Кайши, железом и кровью узурпировавшая власть в стране, вела антинародную гражданскую войну, проводила неслыханно разнузданный террор, заливая Китай кровью революционного народа — рабочих, крестьян и передовой интеллигенции — во имя того, чтобы самой выбиться в лакеи империализма. Чтобы снискать его покровительство «четырём семействам» — Цзянам, Сунам, Кунам и Чэням[6],— эта «династия» распродавала нашу отчизну, как никому не нужный хлам. Жестоко грабя народ, обирая его до нитки, она сконцентрировала в своих руках огромные богатства, оцениваемые примерно в 20 млрд американских долларов. Только в Соединённых Штатах вклады этих семейств достигают нескольких миллиардов долларов[7]. Эта бесстыдная и беспутная клика утопала в роскоши, невиданной при дворе ни одной династии в истории Китая. Опираясь на вышколенную и вооружённую иностранными империалистами контрреволюционную армию, жандармерию, полицию и на «особую партийную службу» [гоминдановскую охранку], она проливала кровь китайского народа, чувствуя себя совершенно безнаказанной. Однако сейчас, будучи зажата в плотное кольцо Народно-освободительной армией, руководимой Мао Цзэдуном, эта невиданная в истории Китая кровавая «династия» стоит на пороге полного краха.

Американский империализм щедро снабжал Чан Кайши оружием, военными материалами, деньгами, посылал ему своих советников для руководства и контроля над армией и наблюдения за ходом военных действий, использовал всевозможные пути, пытаясь поддержать или хотя бы продлить дни контрреволюционной «династии» Чан Кайши. А Чан Кайши и его банда, в свою очередь, верой и правдой служили американскому империализму, стараясь изо всех сил оправдать его надежды. Однако сейчас все эти замыслы американцев и Чан Кайши лопаются один за другим, как мыльные пузыри. Видя, как развёртывается, сметая всё на своем пути, великая революция китайского народа, видя её всесокрушающую мощь, чанкайшистская банда мечется в страхе, тщетно ища путей своего спасения.

Враг народа Чан Кайши является последним крупным цепным псом империализма в Китае. Китайский народ в прошлом ликвидировал целый ряд империалистических выкормышей, среди которых наиболее видными были императрица Цы Си[8], Юань Шикай[9], Дуань Цижуй[10], Цао Кунь[11], У Пэйфу[12], Ван Цзинвэй[13]. Сейчас остался наиболее лютый цепной пёс — Чан Кайши, но и он скоро будет низвергнут китайским народом.

Закоренелый убийца и предатель, Чан Кайши воплотил в себе всю мерзость китайских феодалов-крепостников и крупных компрадоров, этой шайки народных кровопийц. Ещё с малых лет он последовательно прошёл всю их школу. Сам Чан Кайши хвастает тем, что он получил «домашнее воспитание», а «дом», где он был воспитан, являл собой не что иное, как семью торговцев солью, известных кровососов на теле феодального общества Китая. Подлость и мародерство, совершаемые вкупе с властями,— вот чем прославили себя соляные торговцы Китая при накоплении своих богатств. «Домашнее воспитание», которое, по словам Чан Кайши, он получил в детстве, состояло именно в овладении этой способностью, не брезгуя средствами, заодно с властями грабить народ. Получив такое «воспитание», Чан Кайши с малых лет приобрел свои паразитические «добродетели» и, как он сам выражается, стал «человеком праздным и избалованным». Тогда же он обрёл и свои гангстерские «добродетели», то есть, опять-таки говоря его собственными словами, стал «человеком невежественным и необузданным», «сумасбродным», «упрямым», «безрассудно настойчивым», «драчливым» и «не раз был бит в жестоких схватках»[14].

Освоив в своей семье кровопийц эти паразитические и гангстерские «добродетели», Чан Кайши уже в зрелом возрасте дополнительно получил ещё и «общественное воспитание» живодёра. Известно, что Чан Кайши вступил в ряды шанхайских гангстеров. Главарями гангстерского мира, а вместе с тем и важными персонами среди финансовых воротил Шанхая были в то время Хуан Цзиньжун, Чжан Сяолинь и Ду Юэшэн, эта пресловутая шанхайская «троица». Чан Кайши то ли пошёл в обучение к этой «троице», то ли установил с ней самую тесную дружбу. Обычным занятием этой гангстерской организации были: похищения людей с целью получения выкупа, убийства из-за угла, перевозка крупных партий опиума, торговля живым товаром, контрабанда оружия. Одним словом, человеческая жизнь ставилась ни во что, и не было подлости, перед которой остановились бы эти люди. Именно таким путём «троица» накопила несметные богатства и заняла видное положение среди богатеев провинций Цзянсу и Чжэцзян. Во всех своих тёмных делах гангстеры были тесно связаны с иностранными империалистами и местными правителями Шанхая. Они были в сговоре и с господствующими кругами различных провинций, ибо провинциальные милитаристы и политиканы в своих делишках (например, закупка оружия и т. п.) не могли миновать Шанхай и нуждались в их помощи. Эти же гангстерские организации являлись опорой иностранных империалистов в установлении ими экономического и политического господства в Шанхае. Вся тайная и гласная полиция всех иностранных концессий состояла из членов таких гангстерских организаций. Под руководством своих учителей и с помощью ближайших приспешников Чан Кайши познал в этих гангстерских организациях все тайны авантюризма, и впоследствии эти характерные черты гангстерской банды и её деятельности нашли своё концентрированное выражение в политических делах крупных феодалов-крепостников и крупных компрадоров, представляемых Чан Кайши.

Политическим наставником Чан Кайши был отнюдь не Сунь Ятсен[15], а Чэнь Цимэй[16], дядя заправил сисистской клики гоминдана — братьев Чэнь Лифу и Чэнь Гофу. В письме к Ху Ханьмину и Ван Цзинвэю Чан Кайши пишет: «Я никогда не преуспел бы в своих начинаниях… без протекции со стороны Инши» [прозвище Чэнь Цимэя]. И далее: «То, что при моей бездарности я достиг своего нынешнего положения, от начала и до конца является его заслугой». Чэнь Цимэй в своё время был главой чжэцзянских денежных тузов и вместе с тем видной фигурой в шанхайском гангстерском мире. Во время революции 1911 г. Чан Кайши был не более чем мелким подмастерьем у Чэнь Цимэя. Сколоченная Чэнь Цимэем политическая клика, по сути дела, представляла собой гангстерскую группу, выражавшую интересы чжэцзянских денежных тузов и ставившую себе целью пробраться к власти. Глава этой гангстерской группы Чэнь Цимэй был человеком необычайно ловким. В письме к Ху Ханьмину и Ван Цзинвэю Чан Кайши говорит, что Чэнь Цимэй «высоко ценил хитрость», то есть то, что в своей книге «Судьбы Китая» Чан Кайши называет «бессердечными интригами». В то время в Чжэцзяне действовал Тао Чэнчжан, видный член обществ «Тунмэнхой»[17] и «Гуанфухой»[18], имевший определённые заслуги в революции 1911 г. Тао Чэнчжан сразу же стал бельмом на глазу клики Чэнь Цимэя, пытавшейся захватить власть в Чжэцзяне. В 1912 г. Тао Чэнчжан был убит. Убийцей оказался выпестованный Чэнь Цимэем Чан Кайши. Один из подручных Чан Кайши, написавший биографию последнего, даёт в ней следующую весьма знаменательную оценку этому убийству: «Этот выдающийся акт преданности и отваги вписал важную страницу в революционную биографию вождя и в историю революции 1911 г.». Так вот в чём состояла «выдающаяся заслуга» Чан Кайши перед революцией 1911 г.! При первой же пробе сил этот убийца сумел соединить в себе «достоинства», унаследованные им от своих «наставников», вроде политикана Чэнь Цимэя, и гангстеров — Хуан Цзиньжуна и других. Он доказал, что является достойным их учеником. Такова была первая серьёзная политическая тренировка, полученная Чан Кайши в обществе феодалов-крепостников и компрадоров.

Однако убийство Тао Чэнчжана отнюдь не подняло Чан Кайши на политические вершины, оно лишь ликвидировало одного из соперников Чэнь Цимэя в Чжэцзяне. После революции 1911 г. Чан Кайши появляется то в рядах шанхайских гангстеров, где «делает деньги» и прожигает жизнь в кутежах и разврате, то среди южных милитаристов и разбойничьих банд. Везде, где проходят его, банды, неизменно царят мародерство и насилия, грабежи и убийства. Уже тогда Чан Кайши проявил себя как истый милитарист. Напрасно он называет себя «неучем»,— он крайне коварный пройдоха. После смерти Чэнь Цимэя он начинает время от времени заигрывать с Сунь Ятсеном, пытаясь сохранить открытой дверь для политических спекуляций. Вслед за тем, в погоне за деньгами, Чан Кайши появляется на шанхайской бирже, проходя в дальнейшем «школу жизни» — теперь уже в области экономики — у крупных компрадоров.

Чан Кайши и Дай Цзитао[19], Чэнь Гофу и иже с ними — все они деятели шанхайской компрадорской биржи. Особенность этой биржи состоит в том, что там «торгуют воздухом». Там нет настоящих сделок, нет подлинного спроса и предложения, там просто идёт азартная игра на деньги. Спекуляция, клевета, обман, подвохи, соблазны, гангстерство, аферы, жестокость,— одним словом, всё ради обогащения, не считаясь с тем, сколько десятков тысяч людей будет пущено по миру. В Шанхае, этом «раю авантюристов», на этом колонизированном международном компрадорском рынке, мастерство биржевых авантюристов доведено до совершенства. Чан Кайши, будучи маклером на бирже, с головой окунулся в эту жизнь и прошёл там весь «курс науки», овладел всеми махинациями, необходимыми для обогащения. Один из его биографов пишет, что он, «вращаясь в коммерческих кругах, действовал всегда безошибочно, и в течение недолгого времени, совершив ряд прибыльных сделок, стал богатым коммерсантом». Это значит, что он уже в совершенстве овладел всей той биржевой «наукой», о которой говорилось выше, и стал проявлять «успехи». Естественно, что школа, пройденная Чан Кайши на бирже, весьма пригодилась ему в политической жизни, ибо она ещё более обогатила его знанием «способов» выжимания соков из народа.

Итак, классовые «достоинства» феодала-крепостника и биржевого маклера, политические «достоинства» шанхайского гангстера и тайного убийцы — вот та «подготовка», которую Чан Кайши прошёл в молодые годы,— подготовка, которая вооружила его для политической деятельности всеми подлыми и коварными приёмами, используемыми китайскими помещиками и крупными компрадорами для ограбления народа. В период великой революции 1925—1927 гг. этот политический авантюрист, кровно связанный с феодалами-крепостниками и крупными компрадорами, представляя интересы крупной буржуазии, особенно цзянсу-чжэцзянской крупной буржуазии, пускается в двурушническую спекуляцию; он использует слабости революции, ловит момент и завоёвывает определённое политическое положение, с тем чтобы, совершив политическую сделку с иностранным империализмом, присвоить плоды революции, предать её, и — в качестве оголтелого представителя кровавой клики крупных компрадоров и крупных помещиков — занять место северных милитаристов. С помощью иностранного империализма Чан Кайши устанавливает в Китае наиболее террористический, наиболее жестокий феодально-компрадорский фашистский режим и топит в море крови бесчисленных представителей революционного народа.

По циничности и наглости, с которой Чан Кайши идёт на предательство родины, он побивает все «рекорды», известные в истории Китая. Это — последний цепной пёс иностранного империализма в Китае, враг номер один китайского народа. Заклеймённый за свои тягчайшие преступления перед родиной, узурпатор Юань Шикай — ни в области захвата политической власти, ни в области национального предательства — не идёт ни в какое сравнение с Чан-Кайши. И этот первейший враг китайского народа, вопреки всем своим бесчисленным злодеяниям, в самых напыщенных выражениях неизменно пишет об «этике, долге, чести и совести», «о преданности и гуманности, верности и миролюбии», о том, что он «искренен в каждом своём помысле, думает не о себе, а об обществе, заботится не о себе, а о людях…»

Нет конца злодеяниям Чан Кайши, но теперь ему уже не уйти от карающей руки народа.

Глава Ⅱ

От спекуляции на революции к контрреволюции

Двурушничество спекулянта

Революция 1911 г. была революцией старой демократии, проходившей под руководством буржуазии. Основные пороки этой революции:

1. Демократические слои мелкой буржуазии и национальной буржуазии, представляемые Сунь Ятсеном, хотя и сделали кое-что, но вследствие слабости и соглашательства буржуазии не смогли провести решительную борьбу с внутренней и внешней реакцией.

2. Эта революция добилась определённых успехов, опираясь в основном на крестьянские массы, организованные в тайные общества. Однако буржуазия не могла — да и не хотела — мобилизовать крестьянские массы полностью. Их революционный подъём она ограничивала определённым уровнем и рамками и, кроме того, всегда была готова пресечь этот подъём. Вследствие этого революция не могла принести крестьянству реальных выгод. Слабость и соглашательство буржуазии в основном проявились именно в крестьянском вопросе. Наличие этих слабых сторон революции 1911 г. и обусловило то, что она остановилась на полпути. Хотя она и свергла совершенно разложившуюся Маньчжурскую династию и номинально установила китайскую республику, но основные два вопроса буржуазно-демократической революции в Китае — уничтожение господства иностранного империализма и освобождение от феодального гнёта — совершенно не были ею разрешены. В связи с этим клика северных милитаристов, возглавляемая Юань Шикаем, заняла господствующее положение.

Революция 1911 г. со всей очевидностью подтвердила, что буржуазия не может руководить народом в разрешении этих двух вопросов и добиться подлинной самостоятельности, свободы и могущества китайской нации, что для этого нужны новые классы и новые силы. Таким новым классом и является китайский пролетариат; такими новыми силами явились руководимые пролетариатом широкие народные массы, состоящие в основном из крестьянства, но вместе с тем включающие в себя и другие революционные классы и революционные слои. Это, как говорит Мао Цзэдун, и будет революцией новой демократии. Началом этого нового этапа истории Китая явилось движение 4 мая 1919 г.[20]

Капитализм в Китае, воспользовавшись той отдушиной, которую ему предоставили революция 1911 г. и империалистическая война, получил определённое развитие, а китайский пролетариат постепенно сложился в самостоятельную политическую силу. Китайская буржуазия, действуя в своих собственных интересах, вновь попыталась принять участие в национальном движении. В то же время Октябрьская социалистическая революция в России, открывшая новую эру в мировой истории, немедленно оказала своё влияние на Восток и пробудила самосознание всех национальностей. Поэтому, начиная с «движения 4 мая», классовые отношения в Китае стали складываться по-новому.

Вступив на политическую арену, китайский пролетариат сразу же начал проявлять величайший героизм в борьбе, и вскоре была создана Китайская коммунистическая партия, одним из наиболее ярких представителей которой является Мао Цзэдун. Эта партия впервые за весь период существования Китая ясно указала на полуколониальный и полуфеодальный характер китайского общества, определила новодемократическую, антиимпериалистическую, антифеодальную программу, признала освобождение крестьян основой для перехода китайской нации и государства к независимости, единству, могуществу, свободе и демократии. Несомненно, что только Китайская коммунистическая партия могла проводить такую смелую, чёткую и решительную политику в деле антиимпериалистической и антифеодальной борьбы. Только Китайская коммунистическая партия имела мужество двинуть крестьянские массы и другие общественные слои на решительную антиимпериалистическую и антифеодальную борьбу. Хотя по сравнению со всем населением страны китайский промышленный пролетариат нельзя считать многочисленным, его роль в политической жизни страны возросла настолько, что он занял первостепенное политическое положение в стране. Китайская революция всё ещё носит характер буржуазно-демократической революции, но руководство революцией перешло от буржуазии к пролетариату. Китайская коммунистическая партия стала общенациональным лидером антиимпериалистической и антифеодальной демократической революции. Она призвала к установлению единого революционного фронта различных классов против империализма и феодализма. Любой революционный класс, политическая группа или отдельная личность могут добиться в какой-то мере своих целей лишь в сотрудничестве с компартией. С компартией или против неё — вот основной критерий для определения революционности или контрреволюционности любой политической группы или отдельной личности.

Сунь Ятсен — представитель революционных политических групп мелкой буржуазии и буржуазии нашёл в то время новый революционный путь, приняв помощь Китайской коммунистической партии и Советского Союза, реорганизовав гоминдан, выдвинув три новых политических установки: союз с СССР, союз с компартией и поддержка требований рабочих и крестьян. Он дал трём народным принципам[21] новое толкование, выработал программу борьбы с империализмом и феодализмом и принял решение основать военную школу — школу Вампу. Таким образом, сложилось сотрудничество между гоминданом и китайской компартией, был создан единый национальный фронт рабочих, крестьян, мелкой буржуазии и национальной буржуазии.

Принятие гоминданом трёх новых политических установок Сунь Ятсена изменило характер этой партии, однако в состав гоминдана и после его реорганизации входило очень много реакционных группировок. Поскольку Китай являлся полуколонией международного империализма, политическая деятельность класса компрадоров в соответствии с противоречиями различных империалистических стран в Китае всегда была полна самых неожиданных зигзагов. Компрадорские силы[22], представляющие одно империалистическое государство или группировку империалистических государств, постоянно вели борьбу против компрадорских сил, представляющих другую империалистическую страну или группу империалистических стран. Каждая компрадорская клика стремилась к тому, чтобы любую обстановку, любой благоприятный момент использовать для укрепления своих позиций в политической игре. Входившие в состав гоминдана до его реорганизации различные компрадорские силы, используя свою финансовую мощь, оказывали большое влияние на политику гоминдана. Во время реорганизации некоторые из этих компрадорских групп открыто выступили против Сунь Ятсена и ушли из партии, тогда как другие притаились внутри гоминдана, чтобы в удобный момент объявить ему войну, а пока использовать свое влияние, которое сохранилось за ними, поскольку они в прошлом оказывали денежную помощь Сунь Ятсену. Таким образом, они имели возможность «мутить воду» в гоминдане.

С другой стороны, в различных провинциях, в особенности в юго-западных, помещики, с давних пор находившиеся в оппозиции к северным милитаристам и вступившие в своё время в гоминдан, остались в его составе и после его реорганизации. Таким образом, компрадорские и феодальные силы гоминдана сохранили свою традиционную базу, а крупная буржуазия, то есть часть буржуазии, которая наиболее тесно связана с компрадорскими и феодальными силами, занялась двурушнической игрой и политическими спекуляциями. Она, с одной стороны, сохраняла в различных формах связь с иностранным империализмом и феодальными силами и блокировалась с ними и в то же время, прикрываясь псевдореволюционностью, захватывала ответственные политические посты. Чан Кайши, подвизавшийся на шанхайском компрадорском рынке и служивший в подручных у закулисных хозяев этого рынка, стал главным представителем этой двурушнической группы крупной буржуазии.

Чан Кайши, уже после того как он разбогател и стал «крупным коммерсантом» на шанхайской бирже, потерпел финансовый крах. Поскольку после 1922 г. на шанхайской бирже началась депрессия, финансовые спекуляции не предвещали ничего хорошего, и он решил поискать более короткий путь к обогащению посредством политических спекуляций. Это стремление Чан Кайши как раз совпало с политическими интересами крупной буржуазии, орудовавшей на шанхайской бирже.

После смерти Чэнь Цимэя Чан Кайши, занимаясь политическими спекуляциями, делал вид, что ориентируется на Сунь Ятсена. Увидев, насколько велико влияние Октябрьской революции, узнав о том, что Сунь Ятсен не только восхищён результатами социалистической революции в России, но и установил дружественные отношения с Советским Союзом, Чан Кайши пришёл к выводу, что представляется хороший случай нажить себе политический капитал, и решил поехать в Советский Союз. В результате этой поездки, а также благодаря своим старым связям в гоминдане да ещё благодаря тому, что он обучался «военному делу» в Японии, Чан Кайши удалось получить пост начальника военной школы Вампу[23]. Захват этим гангстером такого ответственного поста явился первым из тех мероприятий, которые впоследствии дали ему возможность так нагло узурпировать власть и предавать свою страну. Так начинал в своё время и Юань Шикай, когда он сперва стал обучать войска в Сяочжане, а затем сформировал так называемую «новую сухопутную армию», чем и заслужил особое доверие иностранных империалистов и китайских реакционеров. С их помощью Юань Шикай превратился в узурпатора государственной власти. Чан Кайши последовал примеру Юань Шикая.

Получив пост начальника офицерской школы Вампу, Чан Кайши вначале ещё не совсем ясно представлял себе, какой клад для крупной буржуазии и для него лично попал к нему в руки. Кроме того, он опасался революционного авторитета коммунистов, поэтому должность начальника школы его в то время не привлекала. Вот почему Чан Кайши, этот прожжённый биржевой маклер, лишь ненадолго появился в офицерской школе Вампу и уехал обратно в Шанхай, где продолжал вести свойственный ему распутный образ жизни. Оставив свою должность без ведома Сунь Ятсена и Ляо Чункая[24], он сам выдал преподавателям и служащим школы выходное пособие и объявил о её закрытии. Совершенно естественно, что, если бы на этом не настояли Сунь Ятсен, Ляо Чункай и коммунисты, школа перестала бы существовать. Вследствие развития революционного движения, а также благодаря усилиям китайских коммунистов эта школа вновь начала действовать и вскоре стала играть большую роль в подготовке кадров военных специалистов. Подстрекаемый «политиками с биржи», Чан Кайши, этот биржевой маклер, снова вернулся на прежний пост в Вампу. С этого времени гангстерская «философия» Чан Кайши, выраженная в словах «действуй по первому велению души», нашла практическое применение. Он всерьёз понял, что эта школа — клад для крупной буржуазии, и «его душа затрепетала». Он вошёл в сделку с тёмными личностями из среды военщины типа Хэ Инциня[25], которым не удавалось завоевать себе положение в рядах милитаристов, занялся вместе с ними политическими спекуляциями на революции и начал подготовку контрреволюционных сил в школе Вампу. Чан Кайши использовал свое положение начальника офицерской школы Вампу для того, чтобы прибрать к рукам вооружённые силы революции, снискав особое расположение иностранных империалистов и китайской реакции. Таковы те способы, с помощью которых Чан Кайши нажил политический капитал, позволивший ему превратиться в узурпатора государственной власти.

В мае 1924 г. Чан Кайши в письме к Ляо Чункаю писал, что он — против трёх основных политических установок Сунь Ятсена, клеветал на Советский Союз и насмехался над Ляо Чункаем, называя его «рабом России». Однако когда Чан Кайши понял, что военная школа Вампу предоставляет ему большие возможности, он резко изменил тон. Чан Кайши совершенно ясно представлял, что без помощи Китайской коммунистической партии эта школа никогда не была бы учреждена, а армия никогда не была бы организована.

После падения Цао Куня и У Пэйфу Сунь Ятсен отправился на север. В это время в Китае начался новый революционный подъём. Именно тогда революционно настроенные слушатели Вампу выступили в свой Первый поход на восток против Чэнь Цзюнмина[26], и с помощью дунцзянских крестьян, руководимых коммунистом Пэн Баем[27], одержали славную победу. Вслед за тем они вернулись в Кантон, где ликвидировали власть обосновавшихся там юньнаньских и гуансийских милитаристов. «Движение 30 мая»[28] вызвало бурный подъём борьбы против империализма по всей стране, а крупная забастовка в Гонконге ещё более расшатала основы длительного господства английского империализма на юге Китая и явилась мощным стимулом для революционного движения в Гуандуне. В то время революционные войска сотрудничавших между собой гоминдана и компартии во взаимодействии с революционными рабочими Гонконга и революционными крестьянами Дунцзяна совершили свой Второй поход на восток. В нескольких военных операциях революционные войска в пух и прах разгромили противника. Коммунисты и комсомольцы революционных войск во всех операциях играли авангардную роль, проявляя героизм и бесстрашие. Таким образом, Чан Кайши убедился в том, что вооружённые силы революции невозможно разбить контрреволюцией извне. Цель класса, который он представлял, состояла в том, чтобы эти вооружённые революционные силы превратить в силы внутренней контрреволюции. Для этой цели Чан Кайши должен был прибегнуть к маскировке, скрыть свою подлинную цель — борьбу против трёх политических установок Сунь Ятсена, выдавая себя за активного защитника их.

Антикоммунистический «теоретик» Дай Цзитао, выступавший в то время против трёх политических установок Сунь Ятсена, всегда был близким приятелем Чан Кайши и его «коллегой» по бирже. Лицемер Чан Кайши с притворным возмущением критиковал Дай Цзитао, говоря, что он «недостойный ученик президента», что «проявляемое им уважение к президенту позорит последнего» и что «мы должны во всеуслышание критиковать таких, как Дай Цзитао».

Следует учесть, что захлестнувшая после «движения 30 мая» страну бурная революционная волна борьбы против империализма и феодализма, великая гонконгская забастовка и крестьянское движение в Дунцзяне начали пугать крупную буржуазию, и у Чан Кайши бельмом на глазу были коммунисты и комсомольцы из революционной армии и школы Вампу, имевшие выдающиеся заслуги в революции. «Недостойный ученик президента» уже тогда отражал идеологию феодалов и компрадоров, и идеи Дай Цзитао к тому времени становятся руководящими указаниями для практической деятельности Чан Кайши.

Первый крупный заговор против народа. Инцидент с кораблем «Сунь Ятсен» как дымовая завеса

По свидетельству Ван Болина, ко времени окончания Второго похода на восток (ноябрь 1925 г.) в Кантоне была официально создана антикоммунистическая, феодально-компрадорско-фашистская организация — «Общество по изучению суньятсенизма», которое, при попустительстве и поддержке Чан Кайши, поставило себе целью борьбу с коммунизмом, противопоставляло себя «Союзу революционной военной молодёжи» и также избрало своей «идеологической» платформой идеи Дай Цзитао. Оно намечало провести провокационную демонстрацию против коммунистической партии, но, по приказу Чан Кайши, подготовка к проведению демонстрации была приостановлена. Подручные Чан-Кайши — Ван Болин и Хэ Чжунхань — собрали актив общества и дали секретные указания: «Наш вождь, учитывая обстановку в целом, полагает, что сейчас не время открывать огонь». Демонстрация этих воинствующих фашистских негодяев была временно отменена.

Вот образец того «хитроумного комбинирования», о котором Чан Кайши упоминает в своей книге «Судьбы Китая».

Чан Кайши полагал, что «сейчас не время открывать огонь», так как в тот период крупная буржуазия ещё продолжала использовать революцию для укрепления своего политического господства, которого она только что добилась в Гуандуне. Кроме того, она хотела подготовиться к захвату политического господства во всей стране, в особенности к захвату Шанхая как экономического центра крупной буржуазии в провинциях Чжецзян и Цзянсу, и Нанкина как политического центра страны, ставя себе целью добиться признания её власти империалистическими странами и рассчитывая заменить северных милитаристов в деле руководства контрреволюцией. Поэтому и представитель крупной буржуазии, в первую очередь чжэцзянской, полагал, что пока ещё следует проявлять осторожность.

Однако после того как Национально-революционная армия гоминдана и компартии объединила Гуандун, представитель крупной буржуазии — Чан Кайши занял определённое положение и начал упорно искать случая нанести удар по компартии и тем самым ослабить антиимпериалистические и антифеодальные революционные силы.

Антиимпериалистическое и антифеодальное движение широких рабочих, крестьянских и студенческих масс вызывало страх и злобу крупной буржуазии; этот страх и злоба сосредоточились на революционном вожде народных масс — Китайской коммунистической партии. Это с одной стороны. С другой стороны, после объединения Гуандуна революция во всей стране вступила в новую фазу, а именно: страна уже находилась накануне развёртывания ожесточённой борьбы вооружённых сил революции против вооружённых сил контрреволюции, накануне похода Национально-революционной армии против северных милитаристов. Чан Кайши хотел обуздать развитие революции в этой грандиозной антиимпериалистической, антифеодальной борьбе и подготовиться к тому, чтобы в определённый момент осуществить контрреволюционный переворот. Вот почему для Чан Кайши было необходимо заблаговременно рассчитать, как нанести удар по коммунистической партии и ограничить её влияние.

После Восточного похода Чан Кайши всемерно стремился вытеснить покрывших себя революционной славой коммунистов из Национально-революционной армии, считая это предварительным условием осуществления своих замыслов. С этой целью Чан Кайши провоцирует инцидент с кораблем «Сунь Ятсен», подготовленный им и его военно-фашистской группой — деятелями «Общества по изучению суньятсенизма». 18 марта 1926 г. Чан Кайши отдал приказ командиру корабля «Сунь Ятсен» Ли Чжилуну (в то время коммунисту) подвести корабль к Вампу, а сам стал распускать слухи о том, что Ли Чжилун, не подчиняясь приказам, самовольно подвёл корабль к Вампу, что за этим кроется «что-то подозрительное» и т. п. Той же ночью в Кантоне было введено военное положение. 20 марта, под предлогом, что на корабле подняты пары, Чан Кайши заявил, что «коммунисты замышляют восстание», перебросил войска, окружил забастовочный комитет гонконгских моряков, являвшийся опорой революции в Гуандуне, и арестовал всех коммунистов в 1‑й Национально-революционной армии и в военной школе Вампу, во главе с Чжоу Эньлаем[29], который в то время был начальником Политического управления 1‑й армии. Почитайте, что писал об этом злодеянии в то время любимец Чан Кайши, Ван Болин:

«Подробности были известны только мне и господину Чан Кайши, и без его разрешения я, конечно, не смел их разглашать. В своём выступлении перед слушателями [школы Вампу] Чан Кайши сказал, что действительную обстановку этих событий они смогут узнать только после его смерти из его дневника. Отсюда следует, что. события носили весьма серьёзный характер и далеко выходили за рамки той пропаганды, которая велась вокруг корабля „Сунь Ятсен“. То, что говорилось о корабле „Сунь Ятсен“, является лишь дымовой завесой и не отражает действительной истории. Я смею утверждать: плоды этих событий пожинала руководящая верхушка „Общества по изучению суньятсенизма“».

Посмотрите, гоминдановец, посвящённый в подлинные замыслы злодеяния, показывает: «То, что говорилось о .корабле „Сунь Ятсен“, является лишь дымовой завесой и не отражает действительной истории». Кем же была пущена эта дымовая завеса? Разве не ясно из статьи Ван Болина, что она была пущена Чан Кайши? Кто через эту руководящую верхушку «Общества по изучению суньятсенизма» пожинал плоды провокации? Чан Кайши. Разве это не следует из статьи Ван Болина? В чём же состояла действительная история? Действительная история состояла в том, что Чан Кайши замышлял задушить антиимпериалистическую, антифеодальную революцию широких народных масс. Это был первый крупный заговор против китайской революции со стороны крупной буржуазии и её представителя Чан Кайши. Во время ареста коммунистов военной школы Вампу и 1‑й Национально-революционной армии Чан Кайши вынудил компартию уйти из 1‑й армии, само создание и боевые успехи которой неотъемлемы от усилий коммунистов и пролитой ими крови… Но в устах Чан Кайши это звучало так: «Сейчас коммунисты, во избежание распрей в нашей армии, изъявили своё желание добровольно покинуть её ряды, причём они выразили надежду, что будут сообща с нами вести борьбу в других областях». Именно с момента этой гнусной интриги в области военной Чан Кайши начал пропагандировать фашистскую диктатуру. Затем в гоминдане начинается «наведение порядка в делах партии», ставящее себе целью «ограничение» коммунистов. Чтобы захватить власть в партии, Чан Кайши включает в ЦИК гоминдана правую антинародную группировку своих земляков из Чжэцзяна — представителей интересов крупной буржуазии Цзянсу и Чжэцзяна, таких, как Чэнь Гофу, Чжан Цзинцзян[30], Е Чуцэн[31], Шао Юаньчун[32] и другие. Таким образом, Чан Кайши начал подрывать три политических установки Сунь Ятсена во всех областях и действовать вопреки тому, что говорил сам: «Президент глубоко понимал, что только включив в себя компартию мы будем иметь настоящий гоминдан». В письме к старому антикоммунистическому прохвосту Чжан Цзи Чан Кайши писал: «Нельзя сомневаться в установленной президентом политике сотрудничества с коммунистической партией». Но одновременно Чан Кайши, «не сомневаясь», готовил практические шаги к полной отмене этой политики. Начиная с заговора 20 марта 1926 г. и кончая маем, когда проводилось провозглашённое Чан Кайши «наведение порядка в делах партии», вся последовательность его действий была направлена на создание предпосылок для открытой измены трём политическим установкам Сунь Ятсена. Таким образом, Чан Кайши прибрал к рукам 1‑ю армию, а затем захватил партию и власть в стране.

Во время так называемого «наведения порядка в делах партии» Чан Кайши уже сконцентрировал в своих руках большую власть в центральных органах гоминдана. Он сам назначил себя председателем постоянного комитета ЦИК гоминдана, председателем военного комитета, заведующим организационным отделом, заведующим отделом военных кадров, а председатель «центрального политического совета» Чжан Цзинцзян был всего лишь марионеткой в руках Чан Кайши. Это ясно показывало, что Чан Кайши решил установить свою личную диктатуру в стране.

Во всех этих действиях Чан Кайши использовал тогдашнюю политическую неопытность китайского пролетариата. Великая мощь китайского пролетариата и его авангарда — Китайской коммунистической партии — со всей очевидностью выявились уже в первый период революции. Но Китайская коммунистическая партия в то время была молодой. Китайские коммунисты были проникнуты величайшим энтузиазмом к народному делу и мастерски воевали со своим явным врагом. Однако у них недоставало политического опыта. Будучи скромными и честными, они наивно и доброжелательно относились к своим коварным и лицемерным временным союзникам, не принимали никаких мер предосторожности против тёмных махинаций и коварных интриг, творившихся у них за спиной. «Благородного человека можно обмануть игрой в благородство». Биржевой маклер, гангстер и тайный убийца, псевдореволюционер и двурушник от революции, Чан Кайши уже давно понял это. Великий Мао Цзэдун в период событий 20 марта выдвинул предложение нанести контрудар по изменнику Чан Кайши, но оппортунист Чэнь Дусю[33] не принял такого предложения. Фактически, начиная со Ⅱ съезда гоминдана, различные оппортунистические уступки Чэнь Дусю лишь способствовали росту притязаний Чан Кайши на захват руководства в революционной армии и создавали благоприятные условия для целого ряда его антикоммунистических выступлений. И то, что этот оппортунист дал возможность Чан Кайши беспрепятственно захватить 1‑ю Национально-революционную армию, боевые знамёна которой были обагрены горячей кровью её героических борцов-коммунистов, лишний раз продемонстрировало, насколько преступным было ренегатство Чэнь Дусю.

Чан Кайши использовал и слабость левой группировки внутри гоминдана, честно стоявшей на позициях трёх политических установок Сунь Ятсена. В то время внутри гоминдана имелась группа мелкобуржуазных элементов, которая искренне верила, что три политические установки Сунь Ятсена — путь к спасению страны, но у неё не хватило политической решимости, чтобы воспрепятствовать измене Чан Кайши, вследствие чего последнему удалось подавить и эту группу.

Двурушничество продолжается

Однако вернёмся назад, к тем дням, когда Чан Кайши придерживался соображений, что ещё «преждевременно открывать огонь».

Основная форма, к которой в то время прибегал Чан Кайши в своей антикоммунистической деятельности, это в основном «ограничение компартии». У Чан Кайши ещё не было решения произвести окончательный, открытый разрыв с коммунистической партией. Он остановился на том, о чём рассказывалось выше. После событий 20 марта Чан Кайши, злобно клевеща на компартию, путём интриг и демагогии подстрекал коммунистов и комсомольцев офицерской школы Вампу и армии выйти из компартии и комсомола, но эти попытки Чан Кайши потерпели постыдное поражение. Чан Кайши из похода национально-революционных войск против милитаристов хотел сделать крупный бизнес и понимал, что если бы в этом походе не было сил коммунистической партии, сил рабоче-крестьянских масс, то поход был бы совершенно безнадёжен. Поэтому он считал, что пока ему не следует показывать своё подлинное лицо.

Ван Цзинвэй в то время говорил:

«Турецкая революция закончилась успешно, а затем началась резня коммунистов; но китайская революция ещё не завершена, и нужно ли у нас уничтожать компартию?»

Мысль Ван Цзинвэя совершенно ясна: резня, конечно, нужна, но она не должна быть преждевременной. Чан Кайши разделял взгляд Ван Цзинвэя. В мае-июне этот биржевой маклер вновь постепенно начал менять тон. В своей речи перед парткомиссарами в мае 1926 г. он заявил:

«Инцидент с кораблём „Сунь Ятсен“ не имеет отношения к руководству китайской компартии… Я вовсе не считаю, что в этих событиях компартия плела какие-либо интриги… Мои дружеские чувства к товарищам коммунистам не подлежат сомнению. Не буду говорить много, но мои слушатели знают, что революционные элементы должны быть сплочены. Резня коммунистов означала бы самоубийство. Эта премудрость понятна всякому».

Хитрая и коварная лиса Чан Кайши снова лицемерно выдаёт себя за друга компартии и заискивает перед ней. Прошло так немного времени после 20 марта, а Чан Кайши в своей речи на высших политических курсах пел уже совсем другое. Он говорил: «Коммунистические элементы ушли из армии, и если они никогда в неё не вернутся, то, в конце концов, это приведёт к ослаблению армии… Китайская революция должна принять руководство Ⅲ Интернационала».

Чан Кайши везде и всюду метал «левые» фразы. Это, разумеется, было фиглярством, но оно отражало один несомненный факт, а именно: без проведения трёх политических установок Сунь Ятсена Северный поход против милитаристов был бы невозможен. Но всё это позирование Чан Кайши было не больше, как подслащённый яд, выжидание с камнем за пазухой. Борьба с компартией путём «ограничения коммунистов», продолжение союза с компартией и подготовка уничтожения компартии в подходящий момент — таковы «методы» этого гангстера и биржевого маклера.

С одной стороны, «ограничение компартии», с другой — сохранение союза с ней; с одной стороны, союз с компартией, с другой — подготовка к массовому уничтожению коммунистов,— такова была двурушническая политика крупной буржуазии в то время. Политика союза с компартией была центральным звеном трёх политических установок Сунь Ятсена. Двурушническая политика крупной буржуазии по отношению к компартии определяла и её отношение к трём политическим установкам Сунь Ятсена. Метод Чан Кайши по осуществлению этой двурушнической политики состоял во всемерной поддержке правой группировки, состоявшей из феодалов и компрадоров. «Общество по изучению суньятсенизма», конечно, находилось в центре его внимания. Племянник Чэнь Цимэя, один из закадычных друзей Чан Кайши по бирже, Чэнь Гофу, заменяя Чан Кайши на посту заведующего организационным отделом ЦИК гоминдана, также успешно использовал различные возможности для организации сил мракобесия. В это время Чан Кайши разыскал Дай Цзитао, которого за неделю до событий 20 марта критиковал как «недостойного ученика президента» и назначил его ректором университета имени Сунь Ятсена в Кантоне, с тем чтобы Дай Цзитао возглавил обучение молодёжи в духе борьбы против новых трёх принципов Сунь Ятсена и его трёх политических установок. Принимая такие меры в области организационной и в области кадров, Чан Кайши одновременно отдалял от себя кое-какие правые элементы, не входившие в его группировку и не пользовавшиеся его доверием, то есть правых деятелей типа У Чаошу, Гу Инфэня, У Течэна и других, представлявших крупную буржуазию Гуандуна, а не Цзянсу и Чжэцзяна. С одной стороны, эти лица слишком бросались в глаза своим махровым антикоммунизмом и требовали немедленного и окончательного прекращения сотрудничества гоминдана и компартии, что, по мнению Чан Кайши, шло вразрез с его тактикой и не совпадало с его «хитроумным комбинированием»; с другой стороны, хотя эти лица, ведущие борьбу с компартией, и были его единомышленниками, однако они всё же принадлежали к чуждым ему кликам. Поэтому он отстранял их, наносил им удары с целью ввести в заблуждение общественное мнение, чтобы народ считал, что он занимает «неуловимую» позицию между правыми и левыми, и чтобы личной группировке Чан Кайши можно было успешно монополизировать политическое и организационное руководство, избежав вмешательства других лиц.

Осуществляя всевозможные заговоры в целях захвата диктаторской власти, Чан Кайши в это время старается тщательно, спрятать свои «ослиные уши антикоммунизма», чтобы усыпить бдительность революционных слушателей Вампу и пресечь их нападки.

Послушайте, что говорил Чан Кайши в то время слушателям Вампу:

«Мы, китайские военные, имеем один существенный недостаток, а именно — знаем только слепое подчинение начальству и не знаем, что такое государство, что такое идея… Если твой родной отец допустил ошибку, которая идёт вразрез с твоими убеждениями, борись против него, восстань против него. Вы учитесь в школе, начальником которой является Чан Кайши, однако вы никогда не должны считать, что вы являетесь учениками Чан Кайши, а он является вашим учителем; тем более не следует думать, что вы должны ему повиноваться как ученики приказам учителя. Если вы будете строить свою революционную деятельность на основе личных симпатий, то она наверняка не будет успешна, и ваше личное достоинство будет сведено на нет».

Сказано прямо-таки замечательно. Сейчас просто невозможно себе представить, чтобы Чан Кайши 20 лет назад мог сказать так метко. Он говорил: «Не нужно слепо подчиняться». Он говорил, что сын может восстать против отца, ученик — против учителя, подчинённый — против начальника. Но кто мог поверить этим красивым словам Чан Кайши? Это одна из дымовых завес, под прикрытием которых Чан Кайши осуществлял захват армии, захват партии, захват власти и, главное, создавал свою личную контрреволюционную диктатуру. Всё, что говорил Чан Кайши, было прямо противоположно тому, что он думал и проводил в жизнь.

По сути дела, после событий 20 марта Чан Кайши перед слушателями четвёртого набора Вампу уже проболтался, что он неизбежно противопоставит себя народу. Он сказал: «Если я буду во главе армии, возможно, что и я, в случае изменения обстановки и изменения вслед за этим идеологии, вопреки ожиданиям превращусь в милитариста». Причём тут «возможно», когда в душе своей он тогда уже вынашивал свои диктаторские планы — «с изменением обстановки и идеологии» сбросить маску и показать своё подлинное нутро кровавого милитариста. Позднее он и стал таким крупнейшим в истории Китая кровожадным милитаристом.

Чан Кайши захватывает пост главнокомандующего» Северным походом[34]

Славная война против северных милитаристов началась под лозунгами: «Долой империализм!», «Долой милитаристов!», «Смести феодальные силы!» Как и в период Восточных походов, это была война, которая проходила при сотрудничестве гоминдана и компартии; это была война единого национального фронта рабочих, крестьян, мелкой буржуазии и национальной буржуазии.