Тиканье часов

Инспектор Конрой с любопытством уставился на листок бумаги.

— Возможно, — сказал он наконец, — он имел в виду что-то связанное с той картиной на стене. Это картина Матабея.

— Да? Ну, для меня это ничего не значит.

— А для меня значит, — сказал инспектор. — Я кое-что знаю о японском искусстве, и я узнаю работы Матабея, когда вижу их. Я также знаю его подпись, и она есть на этой картине. Это одна из немногих его работ, которые я видел подписанными. Но почему Уолтон написал имя Матабея?

Он пересёк комнату и остановился перед старинной картиной. Она была большой, примерно вдвое меньше обычной межкомнатной двери. Художник использовал в качестве материала бумагу, плотную бумагу из коры шелковицы, на которой оттискивали старые гравюры, а в качестве сюжета он выбрал Сёки, Усмирителя демонов. В его представлении Сёки оказался гигантской красной фигурой со свирепыми жёлтыми глазами, кольцами в огромных ушах и тупым носом, стоящей на скале с распростёртыми руками и сражающейся с демонами. Картина была закреплена на муслине и окантована чёрным бархатом; эффект был поразительным.

— Это прекрасная картина, — сказал Конрой, — музейный экспонат. Хотел бы я, чтобы она принадлежала мне. Хотел бы я знать, где Уолтон её раздобыл. И вообще, зачем такому варвару, как он, понадобилась такая картина?

Он беспорядочно двигал её туда-сюда, пытаясь понять, что могло заставить Уолтона написать имя художника на листке бумаги вместе с рядом цифр и адресом на Третьей авеню. Он наклонил её к себе, чтобы лучше рассмотреть, как она была закреплена, и вдруг резко сдвинул её в сторону.

— Смотрите, Болтон! — воскликнул он. — Вот что это значило! Посмотрите на этот сейф!

За картиной, скрытый ею, находился стенной сейф, утопленный в штукатурку и выкрашенный так, что виднелась только серая сталь кодового замка, а края дверцы были отмечены тонкими линиями.

— Эти цифры, — сказал Конрой, — должно быть, являются комбинацией, открывающей сейф.

Он вернул картину на место, где она закачалась взад-вперёд на крючке, прикреплённом к карнизу, и вернулся к столу.

— Теперь посмотрим, что у нас есть, Болтон, — сказал он. — Уолтон, очевидно, был забывчивым человеком.

— Кажется, я слышал о нём такое, — сказал Болтон. — Рассеянным.

— Да, — согласился Конрой. — В любом случае, он, по-видимому, сделал вот что — записал комбинацию от сейфа на листке бумаги, а также имя Матабея, чтобы указать, где находится сейф.

— Зачем ему это было нужно? — спросил Болтон. — Я могу понять, как он мог забыть комбинацию от сейфа; я знаю бизнесменов, которые постоянно забывают свои коды и вынуждены их записывать. Но как он мог забыть, где находится сейф?

— Вполне возможно, что мог, — сказал инспектор, — хотя, как вы сказали, это маловероятно. Но, возможно, листок бумаги предназначался и кому-то другому, кому-то, кто ничего не знал о местонахождении сейфа, но кто знал о картине.

— Возможно, — сказал Болтон. — Это могло бы всё объяснить.

— Ну, — сказал инспектор, — как бы то ни было, он записал это, а затем поместил в книгу Дарвина, как в книгу, которую случайный посетитель вряд ли возьмёт в руки. Это книга, которую очень немногие люди, за исключением учёных, хотят читать, хотя все о ней говорят. Затем он написал название книги на листке бумаги и положил его в свою записную книжку.

Инспектору, да и детективу Болтону тоже, казалось, что это было очевидным и правильным решением загадки клочка бумаги. Следующий вопрос касался трёх китайцев в доме на Дойерс-стрит, один из которых был слугой, много лет проработавшим у Уолтона. Как к ним попал бумажник, находившийся, по мнению инспектора, в кармане убитого в момент его убийства? Был ли им нужен именно этот листок, на котором было написано имя «Дарвин»? Или в бумажнике были и другие вещи, которые были изъяты до того, как инспектор и детектив реквизировали его в Чайнатауне? Один из трёх китайцев напал на мисс Уолтон после убийства её отца? Если да, то кто именно? Девушка видела только одного мужчину, и улики свидетельствовали о том, что она вцепилась в нападавшего, царапая его с такой силой, что сломала ноготь на пальце и, по всей вероятности, оставила след на его теле. И у каждого из трёх китайцев, Ли Синга, Чинг Янга и Фонг Лу, на руке был след недавней царапины, которая, вероятно, могла быть оставлена длинным острым ногтем женщины!

— Ещё слишком рано разбираться в этих вопросах, — сказал инспектор. — Что мы хотим сделать сейчас, так это открыть сейф и посмотреть, что в нём находится.

— Вероятно, ничего, кроме денег, — предположил Болтон, — хотя, может, и не только они.

— В нём должно быть что-то ценное, — сказал инспектор, — иначе Уолтон не стал бы прилагать столько усилий, чтобы скрыть комбинацию.

— Что ж, давайте сперва посмотрим, — предложил Болтон, — а потом поговорим об этом.

Они подошли к сейфу, и пока детектив Болтон, придерживая картину рукой, медленно считывал цифры, инспектор Конрой манипулировал комбинационной ручкой. Вскоре замок щёлкнул, задвижки лязгнули, и дверца сейфа распахнулась. Инспектор Конрой и Болтон с интересом заглянули в нишу. Они обнаружили, что сейф был битком набит маленькими бутылочками и жестяными банками, каждая из которых вмещала от одной до трёх унций, а в банках было от четверти до половины фунта. Некоторые из бутылок были наполнены белым порошком, в другие были плотно закупорены маленькие белые таблетки; открыв крышку одной из банок, они обнаружили, что в ней содержится чёрная клейкая субстанция, которую Конрой сразу узнал.

— Наркотики! — воскликнул он. — Опиум! Болтон, банки полны опиума!

— Это то, чего хотели китайцы! — сказал детектив Болтон.

— А в бутылках, — сказал инспектор Конрой, открывая одну и изучая содержимое, — вероятно, морфий и героин! Болтон, здесь, должно быть, наркоты на сумму от 50 000 до 100 000 долларов! Наркоманам на улицах её можно продать ещё дороже!

— Целое состояние! — сказал детектив Болтон. — Это объясняет появление китайцев.

— Да, — согласился инспектор Конрой. — Я думаю, это объясняет активность китайцев.

— Точно! — воодушевился Болтон. — Мы знаем, что старина Фонг Лу и Чинг Янг были замешаны в торговле наркотиками; по крайней мере, мы всегда подозревали, что они были замешаны, хотя нам так и не удалось собрать достаточных доказательств, чтобы схватить их.

— Они довольно осторожны, — прокомментировал инспектор Конрой.

— Мне кажется, — продолжил детектив Болтон, — что Уолтон, должно быть, был завязан со всеми тремя китайцами на торговле наркотиками, а Ли Синг выступал в качестве агента двух других в этом доме и, возможно, был посыльным, доставлявшим товары в Чайнатаун. Должно быть, они убили его, чтобы завладеть всем запасом, который мы здесь нашли.

— Звучит разумно, — сказал Конрой. — Или же Ли Синг мог узнать, что у Уолтона есть наркотики, и убить его, договорившись с Чинг Янгом и Фонг Лу о сбыте этого товара. Уолтон мог вообще не знать остальных.

— И так может быть, — сказал Болтон, — но как мог Ли Синг убить Уолтона, если он всё время находился под воздействием наркотиков?

Инспектор Конрой пожал плечами.

— Наша задача — выяснить это, — сказал он.

Он снова погрузился в молчание, обдумывая эту загадку, напрягая свой мозг в попытке найти какое-нибудь решение, которое соединило бы все различные моменты и сплавило их в законченное и удовлетворяющее его целое. Но он так ни к чему не пришёл. Инспектор чувствовал, что в какой-то мере ему удалось установить причастность трёх китайцев к совершению преступления, но у него не было никаких доказательств того, что кто-то из них действительно убил Уолтона. И, если предположить, что преступление совершил один из них, то почему он выстрелил мужчине в голову, убив его почти мгновенно, а затем ударил дубинкой? В нанесении удара не было никакой необходимости; вне всякого сомнения, Уолтон был убит пулей. По крайней мере, такова была теория Конроя и мнение врача скорой помощи, который осматривал убитого; инспектор был уверен, что вскрытие подтвердит его версию.

— Я хочу, чтобы вы, — сказал инспектор Конрой, — отправились на Третью авеню и выяснили, кто такой Янсен и что он знает об Уолтоне, а так же любые сведения об их связи.

— Тогда я пойду, — сказал Болтон. — Больше мне здесь делать нечего.

Он вышел из маленькой библиотеки на улицу как раз в тот момент, когда вошёл детектив Уокер.

— Ли Синг пришёл в дом сразу за мной, — сказал Уокер, — и я сказал ему, что вы, возможно, захотите с ним встретиться.

— Приведите его сюда, — сказал инспектор.

Ли Синг очень нервничал, когда вошёл в комнату, но если он и узнал инспектора, который, конечно же, снял свитер и кепку, которые были на нём на Дойерс-стрит, то ничего не сказал и не подал виду. Он молча и почтительно стоял перед инспектором, вероятно, в душе проклиная «белого дьявола».

— Как вы себя чувствуете? — спросил инспектор.

— Лучше, спасибо, сэр, — сказал китаец.

— Всё ещё немного не в себе?

— Да, сэр. Врачи сказали мне, что меня накачали наркотиками и что я, вероятно, буду чувствовать их действие в течение дня или около того.

— Что ж, — сказал инспектор, — тогда вам лучше отправиться в постель. Я собирался задать вам несколько вопросов, но подожду до завтра, когда с вами, надеюсь, всё будет в порядке. Не выходите сегодня из дома.

— Да, сэр, — сказал Ли Синг.

Когда китаец ушёл, инспектор Конрой улыбнулся Уокеру.

— Ему пойдёт на пользу, — сказал он, — если он подумает о своих грехах, если они у него есть, и побеспокоится о том, о чём я собираюсь его спросить. Ничто так не заставляет людей выдать себя, как беспокойство или шок.

Инспектор рассказал детективу Уокеру, что они с Болтоном сделали, и показал ему, что они нашли, а затем спросил:

— Что насчёт МакДоннелла? Чем он занимался?

— Я следил за ним, — сказал детектив Уокер. — После того, как я поговорил с вами по телефону, я подождал, пока он закончит с работой, а затем проследовал за ним.

— Да?

— Он спустился в метро и сел на поезд, следующий в центр города, — сказал детектив. — Он вышел на Таймс-сквер и зашёл в табачный магазин. Купил сигареты, а затем зашёл в телефонную будку и позвонил. По тому, что он говорил, я предположил, что он звонил мисс Уолтон.

— Вы слышали разговор?

— Да. Я зашёл в соседнюю кабинку и притворился, что звоню. Я почти ничего не слышал. Но расслышал, как он спросил её, как она себя чувствует, а потом долго слушал. Затем я услышал, как он сказал, довольно громко и как будто удивлённо: «Ваш ноготь на пальце!» Он снова замолчал и принялся слушать, а потом сказал, что скоро будет. Затем он вышел из магазина и торопливо зашагал к метро. Он остановился у кассы, чтобы разменять деньги для турникета, и тогда впервые снял перчатки.

— Вы видели его руки? — нетерпеливо спросил инспектор Конрой.

— Да, — ответил Уокер. — У него на правой руке была длинная узкая царапина!

7. Обстановка на сцене

Все тринадцать человек, чьи имена значились в отпечатанном на машинке списке, переданном инспектору Конрою вскоре после того, как тот начал расследование убийства Джеймса Б. Уолтона и нападения на Хелен Уолтон, собрались в маленькой библиотеке дома Уолтонов, в комнате, где было найдено тело Уолтона склонившееся на книжный стеллаж на столе. Там также присутствовали два китайца, Чинг Янг и Фонг Лу. Они, как и все остальные, сидели на жёстких, прямых и неудобных стульях по другую сторону стола от инспектора Конроя, поскольку согласно полицейской психологии, любой, от кого детектив надеется получить информацию, должен чувствовать себя как можно более неуютно. Это отвлекает его внимание и сосредотачивает его мысли на своих страданиях, что делает его неосторожным и склонным к опрометчивым высказываниям из-за явной неспособности сосредоточиться на двух вещах одновременно. Инспектор, однако, сидел в удобном мягком кресле, принесённом из другой комнаты.

Большое кресло, в котором сидел Уолтон, когда его убили, было пустым. Поскольку в нём сидел покойник, оно превратилось в страшный, зловещий предмет, и инспектор Конрой ещё больше усилил его психологическую ценность, поставив его как можно ближе к центру группы свидетелей. Восемь человек сидели по одну сторону, семь — по другую; они не могли не видеть его.

Кроме инспектора и пятнадцати человек, которых предстояло допросить, в комнате находились только детективы Уокер и Болтон и патрульный Харрисон из полицейского участка на Западной Шестьдесят восьмой улице. Болтон стоял у двери, а Уокер сидел на обитой парчой кушетке в углу возле книжных шкафов. Патрульный Харрисон стоял в дверном проёме, между портьерами, которые теперь были отдёрнуты и прикреплены к дверным косякам.

Пятнадцать человек, на которых инспектор обратил своё внимание, прекрасно понимали, что ситуация крайне необычная, и их лица, в зависимости от их натуры, выражали различные эмоции. Китайцы, по крайней мере внешне, были самыми спокойными из всех. Они безучастно смотрели на инспектора, ожидая, что с ними произойдёт, их глаза ничего не выражали, но в их головах, несомненно, кипели различные мысли. Калинетти, истопник, итальянец по национальности, был чрезвычайно нервным. Он беспокойно ёрзал и подпрыгивал на стуле; наконец он вскочил на ноги.

— Я не убивал! — закричал он. — Я не убивал своего босса! Если бы я убивал, то использовал бы стилет!

Инспектор Конрой взглянул на него с мягким упрёком.

— Я не говорил, что вы убили мистера Уолтона, — сказал он. — Почему вы так упорно отрицаете это? В конце концов, вы могли это сделать. У вас была возможность.

— Я не убивал! — пробормотал Калинетти. — Я не убивал своего босса!

Заговорил Керриган, брокер, грузный мужчина с проницательными глазами трейдера с Уолл-стрит:

— Зачем мы здесь, инспектор? Я предполагаю, что нас будут допрашивать, но к чему такая мелодраматическая обстановка? Это довольно необычно!

Инспектор Конрой перебирал пальцами вещи, лежавшие на столе перед ним — все предметы, найденные, когда Уолтона обнаружили мёртвым в кресле. Он потрогал гильзу и медленно кивнул.

— Да, — сказал он, — это необычно, мистер Керриган. Но это необычный случай.

Он с любопытством оглядел ряд заинтересованных лиц.

— Я собрал вас всех здесь, — продолжал он, — потому что, насколько нам удалось выяснить, вы — единственные, кто непосредственно контактировал с Уолтоном или имел возможность для такого контакта в течение десяти или двенадцати часов, непосредственно предшествовавших его смерти. Это…

— Простите, господин инспектор, — перебил старика Фонг Лу, — но каким образом мистер Чинг Янг и я вступили в контакт с мистером Уолтоном?

Инспектор Конрой улыбнулся ему.

— Это, мистер Фонг, — сказал он, — я надеюсь, вы мне расскажете.

Старый китаец улыбнулся и пожал плечами.

— Извините, — сказал он, — но мы не были знакомы с этим джентльменом!

— Посмотрим, — сказал инспектор Конрой. Он повернулся к остальным. — Я хочу, чтобы каждый из вас выслушал, что скажут другие, чтобы мы могли провести проверку и, возможно, найти мужчину или женщину, которые убили мистера Уолтона. Я не подозреваю никого из вас — пока; но, с другой стороны, я подозреваю вас всех. У некоторых, я полагаю, был возможный мотив для убийства Уолтона, хотя я не уверен.

Он остановился и взглянул на Джексона, который был в отеле «Белфорд» накануне вечером, когда Уолтон был там.

— Если вы думаете, что я убил бы его за то, что он был внимателен к моей бывшей жене, — сказал Джексон, — вы ошибаетесь. Мы с Харриет уже всё для себя решили. Мы разведены и ничего не значим друг для друга. Мы всего лишь знакомые. Её дела меня не касаются, а мои не касаются её. Не так ли, Хэрриет?

Она кивнула.

— Я так и понял, — сказал инспектор, — но, конечно, такую ситуацию всегда следует рассматривать как возможный мотив для совершения преступления.

Во время этого разговора Калинетти, истопник, беспокойно ёрзал на месте и что-то бормотал, его возбуждение достигло предела. Внезапно он ударил кулаком по столу и вытянул руку так, что правый рукав задрался, обнажив запястье и часть предплечья.

— За что вы меня здесь держите, господин полицейский? — закричал он. — У меня есть работа. Я никого не убивал.

— Подождите минутку, пожалуйста, — прервал его инспектор. Он протянул руку и схватил мужчину за руку, а затем закатал рукав, так что обнажилась большая часть руки.

Чуть выше запястья, вдоль предплечья, примерно на три дюйма, виднелся красный след от свежей царапины!

— О! — воскликнул инспектор. — Вы поранились, Калинетти! Как это произошло?

— А? — переспросил печник.

— Как вы повредили руку? — спросил инспектор. — Откуда у вас эта царапина?

Калинетти на мгновение уставился на свою руку, а затем поспешно опустил рукав. Он откинулся на спинку стула.

— Я зацепил его за дверцу печи, — угрюмо сказал он. — Я зацепился рукой за дверцу и поцарапался.

Инспектор пристально посмотрел на него, но больше ничего не сказал. Он снова повернулся к остальным.

— А теперь давайте начнём, — сказал он, — потому что я не хочу задерживать вас здесь дольше, чем это необходимо. Сначала я вкратце расскажу об этом деле, чтобы те из вас, кто на самом деле не имеет отношения к убийству мистера Уолтона и травме мисс Уолтон, составили себе некоторое представление о ситуации. Убийца, — он сделал паузу и огляделся, — который, как я полагаю, находится среди нас, не нуждается в такой информации, но я думаю, что есть вещи, о которых он не знает.

— Мистер Уолтон был застрелен и ограблен. Его нашла миссис Джонсон, экономка. Его падчерица, мисс Хелен Уолтон, была найдена лежащей без сознания в столовой, прямо за портьерами. Его слуга, Ли Синг, был найден без сознания в своей комнате за кухней. Его накачали наркотиками, но какими именно, мы пока не знаем. Уолтон лежал, облокотившись на этот стол. Он находился на этом кресле.

Он указал рукой, и все подались вперёд, чтобы увидеть кресло, которое, пустое и зловещее, стояло прямо напротив инспектора.

— Я полагаю, — сказал Конрой, — что Уолтон был убит, когда читал письмо, потому что письмо лежало рядом с ним, залитое кровью. Наша теория заключается в том, что человек, убивший Уолтона, был застигнут врасплох мисс Уолтон, которая увидела мужчину, склонившегося над её отчимом, и что затем он повернулся и нанёс ей удар дубинкой. Возможно, ранее он накачал Ли Синга наркотиками.

Он взглянул на Хелен Уолтон, которая сидела рядом со своим женихом МакДоннеллом, положив руку на спинку его стула.