Помоги проекту - поделись книгой:
— Что привело тебя к такому выводу, могу я поинтересоваться? Все выглядит так, словно Гагин умер от удушья, ведь он был астматиком, а ингалятор оказался пуст…
— Хронические больные обычно аккуратны, — мягко перебила шефа Алла. — За время болезни они привыкают к своему недугу и тщательно следят за тем, чтобы в доме всегда имелся запас лекарств.
— Ну, всякое бывает! — развел руками генерал-майор. — И на старуху, как говорится…
— Кстати о старухах, — снова прервала его Алла. — Я поболтала с домработницей Гагина, и та уверена, что он не мог так опростоволоситься. Она уверила меня, что Дмитрий Сергеевич всегда держал дома запас ингаляторов и, если бы лекарство закончилось в одном из них, у него непременно нашелся бы как минимум еще один.
— А если он не успел до него добежать? — предположил Кириенко. — Приступ мог застигнуть Гагина врасплох…
— Во-первых, если верить все той же домработнице, у него в каждой комнате было по ингалятору, даже на кухне и в ванной. Но не это главное.
— Что же тогда?
— Я не поленилась и посетила квартиру потерпевшего.
— Вот это молодец, вот это я понимаю!
— В портмоне Гагина я нашла чек из аптеки, и там стоит дата: он купил два ингалятора за пару дней до смерти. Препарат рассчитан на двести доз — ну сколько бы раз он его ни использовал, все равно не сумел бы израсходовать целиком два новеньких ингалятора!
— Интересно…
— Я обнаружила, что все имеющиеся в квартире ингаляторы пусты, можете себе представить?
— То есть ты полагаешь, что какой-то злоумышленник намеренно уничтожил все запасы лекарства с целью, чтобы во время очередного приступа Гагин остался без помощи?
— Именно!
— А я так надеялся, что это несчастный случай…
— Жалеете, что ко мне обратились?
— Сам виноват: знал ведь, какая ты дотошная! — усмехнулся Кириенко.
— Кто он вообще такой, этот Гагин? — поинтересовалась Алла. — Если вы им заинтересовались…
— Ко мне обратился один человек, ведь сам я с Гагиным не знаком.
— Большой человек?
— Достаточно большой. На самом деле у Гагина, оказывается, много заступников, однако, хоть убей, я так и не понял, чем он занимался при жизни!
— Как так?
— Впервые с таким сталкиваюсь: у Гагина была целая куча влиятельных знакомых, но его род деятельности — тайна за семью печатями. Официально он нигде не работал уже лет двадцать!
— А на что же он жил?
— Судя по налоговой декларации, он владел несколькими квартирами и сдавал их.
— То есть рантье?
— Типа того.
— Значит, его круг знакомств не мог быть таким уж широким, и все же кто-то воспользовался связями и обратился с просьбой заняться делом Гагина не кого-нибудь, а целого генерал-майора юстиции!
— Да, занятно…
— Андрон Петрович, вы планируете поручить это дело мне?
— У тебя сейчас сколько в производстве? — ответил Кириенко вопросом на вопрос.
— Пять. По четырем осталась только бумажная работа.
— Возьмешься за Гагина?
— Возьмусь. Уж больно странное убийство выходит!
— Да уж, — вздохнул генерал-майор. — Я созвонюсь с районным следователем, и он передаст тебе дело. Надеюсь, скоро ты сможешь предоставить мне парочку жизнеспособных версий… Что ж, работай, Аллочка, и докладывай обо всем, что удастся выяснить, ладушки?
— А вы, Андрон Петрович, если что-то узнаете о причинах интереса «больших людей» к этому Гагину, тоже проинформируйте меня, хорошо?
— Всенепременно!
Выйдя на улицу, Алла с наслаждением вдохнула пропитанный дождем воздух. Лето казалось таким далеким, словно его и не было, а осень неуклонно катилась к следующему сезону, темному, снежному и почти бесконечному в северных широтах. Тем не менее погода стояла довольно теплая для октября: солнце выглядывало из-за туч достаточно часто, а температура держалась в районе десяти-двенадцати градусов. Даже деревья, вопреки календарю, отказывались сбрасывать листву, большая часть которой упрямо оставалась зеленой!
Подстелив под пятую точку полиэтиленовый пакет, Алла присела на скамейку в скверике и достала блокнот. Она не признавала электронные гаджеты, когда речь не шла об использовании интернета, и предпочитала доверять свои мысли бумаге. Большинство ее коллег пользовались телефонами как записными книжками, но Алла придерживалась традиционных методов. К ее ногам подскочила толстенькая такса: хозяин бросил ей мячик, который закатился под Аллину скамейку, и собачка, не решаясь нырнуть под ноги незнакомки, застыла на месте, выжидающе глядя на нее своими черными круглыми глазками. Улыбнувшись, Алла нащупала мячик носком сапога и вытолкнула его из-под скамейки прямо под нос песику. Тот радостно тявкнул и, схватив добычу, рванул к хозяину, стоявшему на другой стороне скверика. Алла вернулась к блокноту.
— Итак, — пробормотала она себе под нос, — какие у нас версии? Тот, кто позволил Гагину умереть от удушья, должен был знать и о его диагнозе, и о его привычке держать запас лекарств — значит, это кто-то знакомый… возможно, даже родственник? Нужно выяснить имена каждого — детей, жен, братьев и так далее. Так как он не работал официально, коллеги отпадают… Но ведь наверняка у Гагина имелся какой-то круг общения, помимо семьи, — это тоже нужно провентилировать. Что же еще… Ограбление? На месте преступления не выявлено никаких его следов, однако отсутствие бардака в квартире не означает, что грабителей не было: возможно, они действовали аккуратно или точно знали, что искать! Месть? Способ убийства кажется жестоким: тот, кто его осуществил, вполне вероятно, наблюдал за мучениями жертвы, однако для разработки этой версии нужно пообщаться с родственниками и знакомыми, ведь только они могут знать подробности жизни убитого… В общем, — подытожила Алла, — пока что вполне достаточно версий для начала работы!
Такса все еще носилась по скверику: просто удивительно, как такой пузырь умудряется без устали бегать на коротких лапках! Может, завести собаку? Алла питала слабость к лабрадорам, однако приводить крупного пса в однокомнатную квартиру, расположенную в центре города, вряд ли разумно, но ведь есть маленькие породы — к примеру, болонки, йоркширские терьеры и так далее. Не станет ли животное скучать в одиночестве, пока хозяйка на службе? С другой стороны, люди, у которых есть дети, тоже целыми днями на работе, но это не мешает им иметь семью! А собака будет радоваться возвращению Аллы домой, станет приносить ей тапки и игрушки, а по выходным они смогут подолгу гулять в парке…
Снова начал накрапывать дождик, и она заторопилась к автобусной остановке: сегодня надо во что бы то ни стало получить дело Гагина и обсудить с операми основные направления расследования, которые она наметила.
Лера молча сидела в коридоре в ожидании Романа Вагнера, который вот уже часа полтора читал в архиве дело о гибели своей матери. Она не представляла, что можно так долго делать в крошечной пыльной комнатке, ведь «дело» состояло всего из нескольких страниц и было признано несчастным случаем. Ничего необычного: молодая женщина оступилась в темноте и упала с платформы на рельсы. Платформа была высокой, и, видимо, потерпевшая получила черепно-мозговую травму, поэтому и попала под поезд, который, как назло, именно в этот момент проходил там транзитом. Что, черт подери, Роман читает в каморке архива, предоставленной ему для изучения дела, столько времени?!
Лера решительно поднялась и, не постучав, вошла: в конце концов, она пришла сюда в свой выходной и не намерена тратить его целиком, ожидая, пока Вагнер заучит каждую букву наизусть!
Он сидел за столом с прямой спиной и глядел в пустоту. Он смотрел так внимательно, словно видел нечто, недоступное другим.
— Роман, вы закончили? — спросила Лера и испугалась того, как резко прозвучал ее голос в маленьком, душном и пыльном помещении без окон: будто кто-то с силой провел гвоздем по стеклу.
Он встрепенулся, словно очнувшись от сна, и посмотрел на вошедшую так, словно видел ее впервые.
— Вы закончили читать? — повторила Лера уже гораздо более мягким тоном.
— Я… да, давно, — пробормотал Вагнер.
— Тогда почему не выходите? Вы просидели здесь почти два часа!
— Два? Простите, я… я не знал, что так долго.
— Ничего. Давайте выйдем — кажется, у меня начинается клаустрофобия!
Роман послушно поднялся и последовал за Лерой, оставив дело лежать на столе. Пожилая работница архива перегнулась через стол, глядя им вслед.
— Странная пара, ничего не скажешь! — пробормотала она себе под нос. — Хотя, пожалуй, гармоничная…
На улице сгущались тучи. Асфальт оставался влажным после утреннего ливня, который за короткое время наполнил водой все выбоины и трещины в тротуарах, а небо уже откровенно намекало на новую порцию дождя.
— Вы узнали, что хотели? — поинтересовалась Лера, когда они остановились под козырьком здания архива.
— Вы читали дело? — вместо ответа спросил Вагнер.
— Конечно.
— Узнали хоть что-то?
Лера прикусила губу: она отлично поняла, что этим хотел сказать молодой ювелир.
— Гибель вашей мамы признана несчастным случаем, — сказала она. — Вряд ли мы могли ожидать…
— Конечно, не могли, — перебил он. — Все нормально.
— Что вы намерены делать?
— Есть шанс, что дело заново откроют?
— Это возможно, но только по вновь открывшимся обстоятельствам. Таковых, насколько я знаю, нет.
— А рассказ бывшего следователя?
— Мне очень жаль, но это к делу не пришьешь, — покачала головой Лера. — Смертельно больной человек решил, что может получить от вас финансовую помощь и шанс на выздоровление. Он рассказал вам историю о предполагаемом убийстве, не предоставив никаких доказательств! Вот если бы вдруг всплыл отчет судмедэксперта, о котором он упоминал, или мы узнали о каких-то еще фактах, которые раньше либо не были приняты во внимание, либо вовсе отсутствовали…[1] Так что вы намерены делать?
— Найму частного детектива.
— Серьезно?
— Ну если полиция и Следственный комитет ничего не могут сделать…
— Роман, я понимаю ваше желание выяснить обстоятельства смерти вашей матери, однако все указывает на несчастный случай!
— А вы бы не попытались?
— Я…
— Я много лет считал, что мама попала под поезд случайно, и смирился с этой мыслью. Тут вдруг появляется этот бывший следак и утверждает, что все не так, как кажется, — что я должен, по-вашему, думать? Я не могу сидеть и ничего не делать: информацию, которую я получил, необходимо использовать!
— Прошло пятнадцать лет, Роман: что вы надеетесь выяснить?!
— Не знаю, но сделаю все, что возможно. Поставьте себя на мое место: вы бы не стали пытаться докопаться до истины, если бы оказались в подобных обстоятельствах? Забыли бы обо всем и продолжили жить как раньше?
Лера задумалась на пару секунд.
— Нет, — ответила она неохотно. — Я бы поступила так же, как и вы, но, Роман, расследование ведь может ни к чему не привести, вы это осознаете?
— Зато я буду знать, что сделал все возможное, — упрямо возразил он.
— А что, если ваш частник придет к выводу, что действительно имело место убийство, — каковы будут ваши действия? Станете мстить?
— Мстить?
— А иначе зачем все это?
— Вы ошибаетесь, моя цель вовсе не месть!
— Что же тогда?
— Справедливость.
— Поясните.
— Если удастся обнаружить новые факты в этом старом деле, я попробую добиться, чтобы его возобновили. Надеюсь на вашу помощь в этом вопросе.
— Хорошо, — вздохнула Лера, поняв, что Вагнер не свернет с избранного пути. — Давайте договоримся так: вы нанимаете профессионала, но сами в это все не лезете, идет?
— Идет.
— Если сыщик что-то накопает, вы придете ко мне и выложите все новые зацепки. И если я сочту их заслуживающими внимания, то сделаю так, чтобы дело вашей матери вернулось на дорасследование. А теперь побежали: сейчас ливанет!
И молодые люди поспешили к машине Леры, припаркованной в пятидесяти метрах.
Алла закончила излагать информацию по делу Гагина и окинула коллег взглядом, пытаясь понять, какое впечатление у них создалось.
— Алла Гурьевна, почему вы так уверены, что это убийство? — подал голос Белкин.
— Тебе же только что объяснили, молодой! — возмутился Антон Шеин, старший опергруппы.
— Да я слышал, но разве только на основании отсутствия или наличия лекарств можно делать такой вывод?
— Хорошо, Александр, — кивнула Алла, — как вы объясните ситуацию с препаратом от астмы?
— Я? Ну… к примеру, флакон мог оказаться бракованным — тот, который он купил накануне.
— То есть пустым?
Поделиться книгой: