Дэйна и Эльнарион. История одной игрушки

Дэйна и Эльнарион. История одной игрушки

Дэйна скучала. Уже довольно давно и безнадёжно. Вот зачем нужна вечная жизнь, если она приедается после первых двух тысяч лет? А Дэйне было уже много больше, раз эдак в пять… почти. Подданные называли её Древней, но, конечно, она ею не была. Тем вообще стукнуло уже несколько десятков тысяч, если кто ещё остался жив. Вот мать её создателя — та да, точно была Древней, из самых первых Детей Ночи. И бывшей демоницей, как и сама Дэйна. Но создателя она не видела уже давно, с тех пор, как он отпустил своего птенца на волю, хоть и чувствовала, что тот ещё жив. При воспоминаниях вампирша тихо хихикнула: ещё б не отпустил, ему тогда Лаура, оказавшаяся Парой Главы Клана, волосы на голове (в других местах всё равно не росли) по одному бы выдрала, такая ревнивая оказалась. Даром, что бывшая человечка, слабая магичка. Впрочем, после обращения дар усилился, как и обычно в случае с вампирами.

Так вот, Глава Ночного Клана мира Ситран скучала. Высиживая на троне положенные ежедневные три часа (чтоб его, этот этикет), вампирша в который раз прокручивала перед мысленным взором последние десятилетия, думая, чем бы заняться. Скуку не помогали развеять ни балы и всевозможные развлечения, давно приевшиеся и не нёсшие ничего нового, ни охота — там вообще всё предсказуемо, никакого азарта, ни страх подданных (не важно — своих или чужих).

Клан жил сам по себе, управляли всем заместители, Главы Семей, особо не нуждаясь в присмотре. Это не был перехват власти и отстранение Дэйны от управления, никоим образом. Просто ей самой это было опять же неинтересно. А заместители… Пусть вечная жизнь со временем и наскучивала, но это не значит, что вампиры начинали стремиться к смерти. А самому старшему из живущих сейчас в Ситране Детей Ночи было всего лишь слегка за тысячу — по могуществу никто не мог сравниться с Главой Клана. Так что о глупостях даже и не думали.

Немного скрашивали жизнь игры с живыми игрушками, но не очень. Человеки были слишком хрупкие и быстро… ломались. И этот неподдельный ужас, вместо сладкого страха, смешанного с желанием, жутко раздражал. Да и тратить ценный ресурс — источник пищи — на кратковременные забавы было глупо. Вампиры, напротив, слишком выносливы и, хоть и любили жестокие игры (во всяком случае, многие из них), моментально регенерировали любые повреждения. Скучно. Дэйна любила роспись алым по белому, любила крики боли и волны желания, утверждение своей власти над беспомощным телом. Но такое развлечение выпадало нечасто.

Может, вновь завести постоянного фаворита? После той бури и чистки среди придворных, что она устроила в прошлом году, вряд ли кто-нибудь теперь рискнёт его убить, как произошло с Фабианом. Хороший был мальчик, отзывчивый, послушный. Надо подумать… Но навскидку в голову не приходило ни одной кандидатуры, которая бы настолько заинтересовала Дэйну. А может, вообще, плюнуть на всё и отправиться путешествовать? Этот мир за две с лишним тысячи лет изучен вдоль и поперёк, населён только людьми и вампирами (тоже бывшие люди), а Вселенная огромна и разнообразна. Мелита вон, две тысячи лет уже путешествует — с тех пор, как уговорила свою создательницу отпустить её — и не грустит.

Хорошая девочка получилась, сильная. Дэйна вздохнула: единственное исключение, лишь подтверждающее правило — обратить эльфов в вампиров невозможно, даже, как оказалось, полукровок. А она всегда любила экспериментировать. На эльфов Дэйна даже не замахивалась, тут Темнейшая Mать вполне ясно выразилась, но про смесков ничего же не было сказано. Так и получилась Мелита, единственная удача древней вампирши. Вот с ней не было скучно, но о своём решении отпустить Дэйна не жалела — тогда она увлеклась созданием новой расы в этом мире, а потом и вовсе решила остаться. Да и Суарен был всегда рядом. А теперь, кажется, настало время перемен. Вампиры здесь проживут и без неё.

Острый слух уловил шуршание множества ног по коридорам, а чутьё подсказало о приближении шести сородичей и двух… хм… не вампиров. Интересно. До ежемесячного дня даров ещё далеко, о прибытии послов ей сообщили бы заранее, если что-то случилось экстренное — для доклада хватило бы одного посыльного. Впрочем, так бесцеремонно нарушать её уединение мог только… Дверь в тронный зал открылась, пропуская небольшую процессию, а церемониймейстер объявил:

— Второй сын Семьи Виардэн, Лорд Дориан.

Кто бы сомневался! Однако давненько Дэйна не видела молодого вампира — тот года три как путешествовал — и сейчас в предвкушении подарка внимательно наблюдала за двумя фигурами, с головой скрытыми от посторонних взоров непрозрачными покрывалами. Дориан ещё никогда её не разочаровывал, подтверждая обоснованность благоволения правительницы. Рождённый вампир за свои триста лет ещё не разучился радоваться жизни, а вишнёвые глаза, которым больше не требовалась иллюзия, применяемая в путешествиях, чтобы не отличаться от обычных людей, лучились восхищением (что радовало — искренним) и весельем. В душе зашевелилась робкая надежда на то, что, доконавшая в последнее время, скука хоть на какое-то время перестанет мучить — мальчик умел удивлять. Ну, не мальчик, конечно, вполне взрослый, статный и красивый мужчина, вскруживший не один десяток девичьих головок, но, если сравнивать возраст…

— Моя прекрасная госпожа! С каждым годом ваша красота сияет всё ослепительнее!

Ловелас отвесил куртуазный поклон и застыл, ожидая разрешения продолжить. Благоволение правительницы позволяло ему некоторые отступления от придворного этикета, но Дориан никогда не переступал рамки. Его сопровождающие опустились на одно колено, а две закутанные фигуры были бесцеремонно поставлены на оба. Хитрый вампир знал, как разжечь интерес Главы Клана — ткань оказалась зачарованной и не позволяла уловить запах крови пленников, чтобы попробовать определить их расовую принадлежность.

— Дориан, ты как всегда льстишь мне, бессовестный мальчишка. Мой дорогой, я надеюсь, что сразу после возвращения тебя ко мне привела та же цель, что и обычно? В последнее время стало так скучно и серо.

Беспокойное выражение мелькнуло в вишнёвых глазах, но тут же пропало, и Дэйна вздохнула. Ну, да, грешна, бывали случаи, когда, спасаясь от скуки, она натурально бесилась и казнила направо и налево за малейшую провинность. Но сейчас даже это не вызывало интереса.

— О, экселенца, значит, я очень вовремя вернулся! — Дориан мгновенно сориентировался и, во избежание, решил придерживаться этикета. — Надеюсь, мои подарки поднимут вам настроение.

Поклонившись ещё раз, мужчина вернулся к основной группе и, жестом фокусника, сдёрнул покрывало с более мелкой фигурки. Съёжившись на полу, на вампиршу с ужасом глядела девочка, красивая, да, но совершенно молоденькая, практически ещё ребёнок. Дэйна с недоумением перевела взгляд на младшего Виардэна — не мог её любимец так ошибиться с подарком. И дело не в том, что с ребёнком нельзя было развлечься (юная кровь вкусна, а с приправой из страха и отчаяния так и вообще деликатес), но правительница страшно не любила даже гипотетических намёков на свой возраст.

Как она жалела, что рядом с создателем не оказалось никакого вменяемого вампира, чтобы как следует треснуть его по голове, когда в ту пришла дурная идея обратить совсем юную демоницу! Да, она была не просто хороша, а прелестна и невинна, не пройдя даже половины пути до совершеннолетия, да, Ростарен был очарован нежной кожей и большими зелёными глазами, не говоря уже про практически созревшие формы. Зато теперь, в свои почти десять тысяч лет выглядеть на человеческие пятнадцать (в лучшем случае) было очень… обидно.

Но почти сразу Дэйна уловила знакомый аромат. Ммм, эльфийская полукровка! Что ж, это меняет дело, хоть девочка всё равно ещё слишком мала. Но ведь её можно вырастить, да и как источник пищи полукровки хороши — сильнее людей, выносливее, и кровь гораздо вкуснее.

Переведя взгляд на тревожно замершего вампира, Дэйна чуть заметно кивнула, и Дориан смог расслабиться. А правительница не могла не отметить, что девочка словно жмётся ко второй укутанной фигуре, ищет у неё защиты. Как интересно. Жестом прервав собиравшегося что-то сказать вампира, Дэйна кинула зов страже у входа в зал. Двое воинов появились незамедлительно и замерли, склонив головы, в ожидании приказа.

— Девочку отвести в гостевые покои на моём этаже. Приставить служанку, искупать, переодеть, накормить. Возле дверей оставить охрану.

Полукровка ещё сильнее сжалась, но перечить не посмела. Хорошо, значит, Дориан уже провёл кое-какую воспитательную работу. Как только девочку увели, Дэйна тут же про неё забыла, до поры до времени, ведь оставался ещё один подарок, и что-то подсказывало ей, что он будет гораздо интереснее. Вампир не стал испытывать терпение своей госпожи и скинул покрывало со второй фигуры. Ооо.

Жадный взгляд заскользил по открывшемуся зрелищу: стройное, обнажённое до пояса, тело коленопреклонённого молодого мужчины было безупречным, гладкая бледная кожа обтягивала сухие мышцы, длинные тёмные волосы собраны в небрежный хвост. Небольшой шрам на правой скуле совсем не портил красивых черт, полная нижняя губа придавала лицу выражение обиженного ребёнка, а нереально синие глаза смотрели прямо на неё. Впрочем, нет. Сейчас Дэйна заметила мутную поволоку в этих глазах, а смотрели они просто прямо, в одну точку. Настроения играть не было, так что она добавила в голос приказа.

— Ну и почему же мой второй подарок под заклятьем Пелены?

Дориан слегка поёжился от проскользнувших холодных ноток, но не ответить или увильнуть не мог, хоть он и изначально не собирался этого делать.

— Моя госпожа, юноша несколько… агрессивен. Я не хотел, чтобы он навредил сам себе, или пришлось бы испортить внешность, пытаясь его усмирить. Наверняка же вы захотите подчинить его самостоятельно. Как я мог лишить вас такого удовольствия?

— Допустим. Но почему тогда просто не заковать его?

— Мы пробовали, экселенца, но он рвётся, как бешеный! Не смотрите, что он юн и на вид изящен — это настоящий сильный воин.

Запах парня чем-то напоминал полукровку, но всё же отличался. В задумчивости Дэйна скользнула с трона и подошла к своей новой игрушке. Сжала подбородок, заставляя запрокинуть лицо (не так чтоб очень: по-видимому, юноша был достаточно высок, поскольку, даже стоя на коленях, его глаза упирались вампирше примерно в район груди) — так покорно и расслабленно… ах, да, под заклятием же. Движение головы вдруг приковало внимание к детали, до сих пор не попадавшей в поле зрения: не чрезмерно, но, несомненно, удлинённые кончики ушей.

Эльф! Дэйна нагнулась, принюхиваясь к коже, слегка чиркнула острым ноготком по шее и слизнула появившуюся каплю крови. Божественный вкус с острой приправой в виде противоположной энергии… Изначальная! Вот это подарок! О, Дориан в полной мере оправдал её многолетнее расположение. Это ж надо было найти где-то светлого эльфа, заполучить его живьём (светлячки обычно предпочитали смерть, чем попасть во власть вампирам), протащить по мирам и преподнести своей правительнице! Да ещё и неукрощённого, что сулит такие долгожданные развлечения.

— Ах, мой мальчик, угодил, не скрою, угодил. Всем разойтись по сторонам зала!

Подтекст в подарке, конечно, был, не могут вампиры без проверок на прочность своего повелителя. Они должны знать, что тот, кому безоговорочно подчиняются сильные, на деле является сильнейшим. И, конечно, Дэйна не могла оставить их без маленького представления. Пусть эльф и не может противопоставить ей ничего, как таковой, но сопротивляться, несомненно, будет. Древняя вампирша словно стряхнула с себя груз прожитых лет и сейчас перед подданными стояла юная лукавая девушка с живым блеском алых глаз.

Одним щелчком пальцев играючи сняв с пленника весьма сложное заклятье Пелены разума, Дэйна отпустила подбородок молодого эльфа и внимательно следила за проясняющимся взглядом. Восторг, вспыхнувший в синих глазах и очень ей понравившийся, мгновение спустя сменила тяжёлая, нарастающая ярость. Как мило. И почему она выбрала для жизни мир, лишённый разнообразия рас? Тогда хотелось спокойствия. Не сейчас.

Парень, хотя, наверно всё же молодой мужчина, тем временем вскочил на ноги и встал в защитную стойку. Намерен драться с девушкой? Впрочем, правильно делает — вампиров недооценивать нельзя. Длинные пальцы сложились в замысловатую фигуру и… ничего не произошло. Глупый мальчик, неужели думал, что во дворце, заклятом на крови правительницы вампиров, может сработать какая-либо иная магия, кроме её собственной? На помрачневшем лице отразилось отчаяние и решимость дорого продать свою жизнь. Ну-ну, нельзя продать то, что тебе уже не принадлежит.

* * *

Эльнарион Сумеречный плавал в каком-то тягучем, вязком кошмаре и искренне надеялся, что конец уже близок. Потому что иначе… Такого отчаяния младший сын Главы Рода Стального Жука не испытывал даже тогда, когда понял, что бездарно попал в ловушку человеческих разбойников. Действительно бездарно (каким же надо было быть невнимательным, чтобы не заметить подмешанные в еду и питьё зелья?), и отлучение от Рода с последующим изгнанием было бы самым правильным наказанием. Ведь он, которого с детства растили как воина в роду воинов, не смог защитить сестру, не выполнил поручение отца в целости и сохранности доставить домой на каникулы единственную дочь, пусть и полукровку.

Мать Ариены умерла, когда девочке было всего пять, но Ралиэль Серебряный всегда внимательно следил за своими отпрысками и немедля забрал малышку. Её серебристые волосы, такие же как у отца, вились крупными кольцами — человеческое наследие. В семье, где было четверо сыновей, беззаботную улыбчивую девчушку любили все. А он её не уберёг. Малышка прожила слишком мало по любым меркам — всего пятнадцать лет, в которые выглядела как десятилетний человеческий ребёнок. Сердце оборвалось от горя, когда затухающий в наведённом сне разум осознал планы зверей в человеческом обличье продать девочку в специальный бордель, для извращенцев. Оставалось лишь пожелать маленькой сестрёнке скорейшей смерти, чтобы не мучилась слишком долго. Впрочем, в таких местах долго и не живут.

Сколько он сам находился под действием дурманных зелий, Эльнарион не помнил. Смутно ощущал, что отрезан чем-то от магии, потому и не может скинуть с тела безвольное оцепенение. Но вот о том, чтобы чувствовать он не переставал, разбойники позаботились. Казалось, что прошла вечность в океане боли. Боль… Она бывает такая разная. И эта не то, чтобы непереносимая — Эль и раньше замечал за собой несколько… странную реакцию на болевые ощущения — но выматывающая и тянущая жилы, это да. А потом всё резко закончилось.

Ослабленного израненного тела коснулась лечебная магия. Странная, чуждая, но задачу свою выполнила. А потом и сознание прояснилось. И первое, что увидел Эльнарион, открыв глаза, это заинтересованный карий взгляд с красивого мужского лица. Начать немедленно выражать благодарность за спасение помешал подтекст этого взгляда: так рассматривают диковинное животное, безусловно, забавное и интересное, но не разумное. И запах крови, тяжёлый, металлический.

На одних рефлексах эльф отпрыгнул от странного спасителя к стене и быстро осмотрелся. Помимо кареглазого в большой комнате находилось ещё пятеро мужчин, настораживающих не воинской статью, а плавностью хищных движений. Ну да эльфы особой мускулатурой тоже никогда не обладали, что не делало из них менее опасных противников. Остальные десять были трупами. С разорванными глотками. Кровь была практически на всех поверхностях, кроме замерших «спасителей». Лучше бы он умер под руками своих недавних палачей!

Вампиры… Вот уж к кому не стоит попадать в руки живым. Потянувшись к магии, Эльнарион с огорчением признал, что «спасители» отнюдь не дураки и не решились избавить спасаемого от блокираторов — взгляд на запястья подтвердил, что доступа к силе его лишили искусственно. Что ж, придётся поскорее напороться на чей-нибудь меч. Внезапно раздался истошный девичий визг, и эльфа перемкнуло — показалось, что это Ариена кричала, хоть он и понимал, что, скорее всего, девочку уже увезли. Эльнарион бросился к выходу с напором орка, впавшего в боевую ярость.

Будь вампиров в два раза меньше и, возможно, попытка бы удалась, но… Его скрутили довольно быстро, хоть Сумеречный и наградил нескольких противников весьма чувствительными ударами. Всё тщетно: вампиры, словно разгадав замыслы эльфийского воина умереть на чужом клинке, оружием не пользовались. Да ладно, они и сами как оружие — такие же твёрдые и смертоносные. В руках извечных врагов эльфа ждала участь куда хуже смерти, хоть он и не знал, какая именно. Никто не знал: попавшие в плен к вампирам никогда не возвращались. Эльнариона обездвижили и замотали цепями так, что вздохнуть лишний раз было тяжело, но, как только пленители отступили в сторону, он попытался со всего размаху впечататься головой в стену. Не успел. Перехватили.

А потом на сознание опустилась эта вязкая тягучая пелена, не дающая думать, оценивать события, вообще хоть как-то реагировать. Часто он слышал, словно сквозь толщу воды, какие-то звуки и почти постоянно ощущал чьё-то тепло рядом и движение. Время остановилось, перестало восприниматься. И снова были далёкие разговоры, но даже в этом состоянии эльф удивился красоте нежного и мелодичного женского голоска.

Разум освободился резко, вспышкой. Ещё не придя толком в себя, Эльнарион задохнулся от восхищения представшего перед ним видения: стройная невысокая фигурка, затянутая в тёмно-зелёное шёлковое платье, облегающее тело и прекрасно обрисовывающее женственные изгибы, длинные золотистые волосы, вьющиеся мелкими колечками до самой талии, нежная молочная кожа открытой шеи, блестящие розовые губы. И клычки, чуть выступающие из-под них. Восхищение как ветром сдуло, когда эльф встретился со взглядом больших алых глаз на кукольно-красивом личике.

В этот же момент он осознал себя стоящим на коленях перед вампиршей и вскочил одним движением. Быстрый взгляд вокруг выцепил и огромные размеры помещения, красоту и изящность которого ничуть не портило убранство в красно-чёрной гамме, и высокий трон в отдалении (интересно, это где в Мистаре вампирами правит королева⁈ Или девчонка просто мнит себя таковой? Впрочем, почтительное поведение окружающих говорит само за себя), и стоящих вдоль стен уже знакомых вампиров-пленителей, и насмешливо-заинтересованные кровавые глаза правительницы…

Если его догадки верны и, как правитель, вампирша является самой сильной из всех, то противопоставить девушке Эль почти ничего не сможет (только Главы Старших Родов и их наследники могли противиться ментальной силе столь мощных вампиров), но это не значит, что он с покорностью примет свою участь, какой бы она ни была. Собственнический алый взгляд порождал очень неприятные предположения и ярость. Так просто он не сдастся!

Пальцы сами собой сложились в атакующий жест, но магия, как и прежде, не отзывалась, несмотря на отсутствие блокирующих артефактов. Странно. Но предсказуемо, остаётся только… драться. Хотя всё в нём противилось этой необходимости — сложно было поднять руку на столь красивое, пусть и безжалостное создание. Да и без магии сопротивление вообще бессмысленно. Решившись, Эль заставил себя сделать первый выпад. И это была единственная его атака, эльф даже защититься толком не смог, чувствуя себя, как на первых тренировках с наставником больше сотни лет назад. Вампирша, невзирая на узкое платье, носилась вокруг него с головокружительной скоростью, раздавая удары с разных направлений, от силы которых воина швыряло по залу, как игрушку. Судя по хрустальному смеху, для неё это было лишь забавой.

Скоро девушке надоело такое развлечение, и она неспешно подошла к упавшему (в который раз) эльфу. Превозмогая боль в побитом теле, тот упрямо поднялся, не желая смотреть на маленькую вампиршу снизу вверх. Алые глаза блеснули весельем.

— Упряаамый… Хорошая игрушка, надолго хватит. Но ты посмел напасть на свою хозяйку, проявить неповиновение. Придётся наказать.

Эльнарион только успел осознать, что его положение совершенно безнадёжно (Великий Лес, вот уж «счастье» — стать развлечением для чудовища!), как от пальцев девушки протянулись несколько красных нитей, рядом с его телом внезапно разделившихся на крупную сетку, которая тут же опутала с ног до шеи, не затрагивая только лицо. Жгучая, разрывающая боль вгрызлась в усталое тело, тут же покрывшееся длинными порезами. Но кровь не спешила стекать вниз: она впитывалась в нити, делая их цвет ещё более насыщенным, и… устремлялась к правительнице. Чувство слабости и беспомощности разливалось волнами, нестерпимая боль всё нарастала, и Эль не выдержал, закричал, забился в путах, вызывая на лице вампирши довольную улыбку.

Закончилось всё так же внезапно, как и началось. Эльфа шатало, голову кружила сильная слабость, болела каждая клеточка тела, но он стоял, на одной силе воли. Он не сдастся, хоть наказание и вызвало в душе сильнейшую панику. Но серьёзное лицо подошедшей вплотную вампирши говорило, что шутки кончились. Он допустил ошибку, встретившись с кровавым взором, потому что уже не смог вырваться из его плена. Так странно ощущать свою полную беспомощность перед этими глазами. До сих пор Эль встречал только несколько вампиров, обычных воинов. И никто из них ни разу не смог пробиться в его разум. Эльфы вообще довольно устойчивы к ментальному подчинению, но, конечно, не перед столь сильными вампирами. Жаль. Низкий шипящий голос проник в самое нутро, сковал тело и поглотил разум.

— Подчшшшииииниииссссь!

Эль медленно опускался на колени, сопротивляясь изо всех доступных сил, но безуспешно: его пригнуло низко к полу, а приказ всё ещё звучал в голове, давя на плечи многотонной каменной глыбой. Тяжесть исчезла, лишь когда эльф униженно распростёрся под ногами правительницы. Красивыми ногами, надо признать. Отогнав невесть откуда взявшуюся мысль, Эль почувствовал, как тонкие пальцы вцепляются в волосы, заставляя распрямиться и вновь посмотреть в глаза древней (теперь-то он это отчётливо понял) вампирши с лицом девочки. И зачем было распластывать его, раз всё равно подняли?

Снова плен алых глаз, несмотря ни на что — красивых, и приказы впечатываются в разум, выжигаются в нём раскалённым клеймом, даря понимание, что ослушаться просто невозможно.

— Ты не будешь пытаться причинить себе вред — действием или бездействием, или тем более убить себя. Ты будешь исполнять мои приказы и приказы тех, на кого укажу, без сопротивления и незамедлительно, не будешь пытаться сбежать, каким бы то ни было способом. Так же не сможешь причинить мне реальный вред или участвовать в заговоре против меня. И немедленно сообщишь, если услышишь или узнаешь что-либо на эту тему.

Не так и много условий-приказов, вот только связывали они по рукам и ногам, не оставляя ни малейшего выхода, пока новая игрушка не наскучит своей владелице и та сама не решит от неё избавиться. Чувство безнадёжности захлестнуло с головой, а послушное тело отправилось за стражей в место нового обитания. С приказом помыться и ждать хозяйку на коленях у кровати.

* * *

Дэйна с видом удовлетворённого сытого хищника вернулась на трон и посмотрела на вновь замерших в центре зала вампиров. Демонстрация силы прошла очень удачно. И физической (но тут невелика заслуга — пленник-то ослаблен), и магической. Уже к утру по дворцу побегут слухи о той лёгкости, с какой Глава Клана накинула на пленника Кровавую сеть — очень сложное в управлении заклинание: чуть отпустишь контроль, дашь слабину и получишь через пару мгновений иссушённый труп. А чтоб пытать с помощью сети, это вообще надо контролировать её ювелирно!

— Я довольна, мой хороший. Твой подарок поможет наконец развеять ту чёрную тоску, что окружает меня в последнее время. Спасибо, Дориан. Можешь отправляться к отцу — наверняка он заждался твоего отчёта о других мирах.

В вишнёвых глазах радость сменилась нерешительностью, потом беспокойством. Ночь становилась всё интереснее. Подарки были слишком хороши, чтобы не иметь подоплёки, потому-то Дэйна просто ждала, наблюдая за внутренними метаниями молодого вампира и гадая — хватит ли ему смелости. Наконец, Дориан принял решение и вновь склонился в поклоне.

— Экселенца, дозвольте просить разрешения на личную аудиенцию?

В зале повисла гнетущая тишина. Просьба, хоть и почтительная, являлась верхом нарушения этикета: личной аудиенции удостаивались далеко не всякие главы Семей. Но момент выбран удачный — правительница находилась в благодушном настроении, и ей было интересно, о чём таком хочет поговорить младший Виардэн, вернее, о чём хочет попросить. И, как уже говорилось, благоволение Дэйны давало вампиру право на некоторые вольности. Тем более что на её памяти, это будет вообще первой просьбой с его стороны.

— Оставьте нас.

Вампиров словно сдуло ветром, лишь шелест закрывшихся дверей проводил их. Дэйна же с интересом ждала продолжения. Дориан приблизился вплотную к трону и вдруг упал на колени и прижался лбом к изящным туфелькам правительницы. Донельзя удивлённая, та начала понимать, что просьба и впрямь ожидается серьёзная. Вампир не разочаровал.

— Моя госпожа, молю о милости! Только в вашей власти помочь мне!

— Дориан, я никогда не сомневалась в твоей преданности и покорности, так что не надо демонстрировать их столь… преувеличенно. Встань и объясни уже свою проблему.

Вампир выпрямился, но вставать с колен не спешил. В глазах горела надежда и отчаяние.

— Экселенца! В путешествии я встретил свою Пару. Но слишком поздно — она человек и уже стара, жизненный путь её подходит к концу. Помогите, умоляю!

Дэйна застыла фарфоровым изваянием. О, да, тут и в самом деле помочь может только она. Ритуал омоложения кого-то, а не себя, может провести лишь достаточно старый и сильный вампир, никак не моложе шести тысяч лет. Сложный, затратный, опасный (не удержишь нити сил и срикошетит так, что мало не покажется, вплоть до смертельного исхода). А потому и очень редко применяемый. Обращение тоже омолаживает, но совсем не так, как необходимо молодому и полному сил мужчине. Конечно, правительница могла бы отказать, но и тут Дориан знал, к кому обращается. Пара… Потерять того единственного, с кем возможно настоящее счастье и понимание, очень больно, особенно зная, что такой шанс выпадает единожды.

У Дэйны отобрали счастье больше полутора тысяч лет назад. В потасовке-западне, надёжно и мастерски уничтожили не только тело, но и душу её Суарена, надеясь ослабить власть Главы. Того, кто научил её делать боль сладкой, того, с кем прошло счастливых три тысячи лет, как единый вздох. Единственная удача заговорщиков при попытке переворота. Больше на такую глупость никто не решался. А виновные, которых разгневанная и убитая горем женщина нашла очень быстро, ещё несколько столетий молили о снисхождении и милосердной смерти в пыточных подвалах. Дэйна милосердия не знала. Благодаря проклятому создателю у неё не может быть детей — слишком ранним было обращение, когда юная демоница ещё не вошла в пору физиологической зрелости — так что после смерти единственного у неё не осталось ничего от него. Только боль необратимой потери.

Да, она прекрасно понимала состояние молодого вампира. Тонкие пальцы погладили замершее напряжённой маской лицо.

— Сколько ей сейчас лет, малыш?

Мужчина облегчённо выдохнул и расслабил плечи. Потом осторожно обхватил тонкую ладошку руками и прижался к ней в благодарном поцелуе.

— Девяносто два, экселенца. Спасибо вам!

— Рано благодаришь, мой хороший. Вот когда всё получится… Надеюсь, ты привёз её с собой?

— Конечно, госпожа. Она в стазисе: когда почувствовал Зов, Лейта была почти при смерти.

Плохо. Значит, сначала хотя бы минимальная стабилизация, и лишь потом омоложение. Мысленно проведя подсчёты, Дэйна вздохнула — чтоб сбросить десяток лет, нужна жизненная сила полной пары. Опять люди начнут кричать о разгуле нежити…

— Раз стазис — это хорошо, во времени не ограничены. С тебя семь средних накопителей, на каждый по юноше и девушке, не старше семнадцати, три девственницы… Впрочем, девственниц может заменить молодая беременная на позднем сроке, это даже лучше — такую можно выкупить в тюрьме, среди смертников. И старайся покупать рабов, или действовать без следов, а чтоб людей не будоражить, разошли слуг в разные страны. Не успеешь до новолуния — подождём следующего. Алтарь будем использовать ваш, семейный. И, Дориан, твои подарки прекрасны, но ты же понимаешь, что за такой ритуал будешь должен мне ооочень долго и много?

Молодой мужчина усиленно закивал головой, но счастливая улыбка не сходила с его лица. Ради обретения Пары вампиры способны на многое. Погладив Дориана по голове, Дэйна выяснила подробности находки эльфа, узнала, что девочка была найдена в том же месте и всё время в пути жалась к юному воину, затем потребовала передать ей знание языка пленника и отправила вампира к отцу. Ритуал ещё не скоро, а в собственных покоях её ждала новая, такая заманчивая игрушка.

Растягивать ожидание на долгую дорогу к своим комнатам не было никакого желания, и правительница рассеялась с трона тёмной дымкой, тут же материализовавшись в спальне. Приказ эльф исполнил буквально: чуть влажные волосы рассыпались по плечам, кожа приятно пахла свежестью, а сам он застыл на ковре у кровати — руки, стиснутые в кулаки, на коленях, голова склонена. Обнажённый… ведь госпожа не приказала одеться. Послушное тело с мятежным духом. Ей понравилось его сопротивление ментальному вторжению, довольно удивительное, кстати: редко кто мог противостоять её воле хоть сколь-нибудь долго. Но правительница вампиров специально не стала подчинять душу раба — никакого удовольствия в том, чтобы обладать, бесспорно, покорной, но самой настоящей куклой, не было.

Дэйна облизнулась и тихо приказала:

— Встань. И медленно повернись вокруг оси.

Эльнарион смог удержать себя, чтобы не отдёрнуться — таким внезапным было неслышное появление вампирши в комнате — но дрожь скрыть не получилось. Как бы в душе всё не бунтовало, противиться у эльфа возможности теперь не было. Он поднялся с колен, моментально наливаясь румянцем смущения. Какого, в Бездну, смущения? Конечно же, негодования! Его осматривать тут собираются, как раба на невольничьем рынке. А стесняться ему уж точно нечего, не девственник давно, да и чем-чем, а своим телом гордиться есть все основания. Но само тело меж тем, подчиняясь чужому приказу, медленно двигалось.

Смотреть на высокого поджарого эльфа было сплошным удовольствием. И Дэйна полностью отдалась ему, блуждая взглядом по крепким тонким мышцам, маленьким розовым соскам, рельефному животу, хм… весьма приятному на вид мужскому достоинству, длинным сильным ногам, потом — по ровной линии спины с пропорциональным разворотом плеч, упругим поджатым ягодицам. Красивый мальчик. И вкусный. Зажатый немного, излишне гордый, но всё поправимо. С её-то опытом. Перед мысленным взором пробегали варианты развития их дальнейших отношений.

Сломать… Самый простой вариант, кстати. Это ведь можно делать мучительно медленно, наслаждаясь каждой сдачей эльфа, каждым криком боли, чувством полной беспомощности. Чужая боль и отчаяние так сладки. Можно подчинить душу, уничтожив саму вероятность сопротивления и получив на выходе абсолютно покорное и на всё готовое существо, не способное и шагу ступить без приказа. Скучное. Впрочем, этот вариант её сразу не устраивал. Но слаще всего — заставить раба сдаться самому, признать свою полную принадлежность и получить его безоговорочную преданность. Только сложно. Чего ждать от эльфа, Дэйна не представляла — как-то не приходилось ей раньше иметь дела с этой расой. Но так даже интереснее.

Выполнив приказ, Эль замер, глядя поверх головы вампирши. Ещё оставалась маленькая надежда договориться с ней: как бы ни было, но никогда раньше вампиры не покушались на членов высшей аристократии эльфов, а теперь, заполучив сына Главы одного из Старших Родов, они приобрели и смертельного врага в лице его отца. В том, что отец обнаружит его местонахождение, у эльфа не было оснований сомневаться — родовая татуировка с внедрённым заклинанием-маяком для этого и существовала. А мир с вампирами настолько хрупoк, что любой неосторожный поступок с их стороны грозил его развалить.

— Я бы советовал вам отпустить меня, Леди. Не думаю, что король Стефано простит, если из-за вашей блажи разразится война с эльфами. А она разразится, ведь мой отец не оставит просто так похищение сына и сможет убедить Великого Князя в том, что и дальше спускать вашей расе подобные преступления не стоит. Поверьте, он найдёт меня в любом уголке Мистары и выяснит, в чьи руки попал. Будьте благоразумны!

По мере его пламенной речи брови девушки удивлённо взметнулись вверх, а потом губы изогнулись в насмешливой улыбке. Эль насторожился: разве существует клан вампиров, которому плевать на мнение своего короля? Воспоминание о тронном зале всё ещё смущало его, но воин никогда не слышал, что в Мистаре есть другой Владыка вампиров. Ему подчинялись все разбросанные по миру кланы, не важно, находились они на территории Аштиссы, их королевства, или вне её.

— Если ты надеешься на свою милую татуировку, то совершенно напрасно — она не действует.

— Это невозможно! Её нельзя инактивировать иначе, чем убив меня. А значит, она сработает в любом месте Мистары.

Широкая улыбка вампирши заставила его сердце на мгновение замереть.

— А кто тебе сказал, что ты по-прежнему в своём мире? Добро пожаловать в Ситран, раб. И, как понимаешь, мне глубоко безразлично мнение вашего Стефано, как и его отношения с эльфами, поскольку здесь я — единственная правительница и имеют значения лишь мои желания.

Новость ударила эльфа, словно таран, вышибая дыхание вместе с надеждой. И только сейчас мужчина осознал, что, будучи в тронном зале, прекрасно понимал язык, звучащий для него совершенно незнакомо, хотя теперь вампирша общалась с ним на эльрэа. Не его мир! Значит, всё бессмысленно. И что самое обидное, вампирам Мистары ничего не грозит: тело вместе с татуировкой исчезло из пределов родного мира, что и покажет поисковое заклятье. И никому в голову даже не придёт, что причина исчезновения — перенос его в другой, а не смерть. Их маги не могли ходить между мирами, хотя и знали о их множественности. Для отца и всех остальных он теперь мёртв. Неизвестно где, неизвестно как, но мёртв.

Он готов был сломаться, согнуться под тяжестью непреодолимой судьбы. Но наткнулся на внимательный взгляд вампирши. Сдаться на потеху этому монстру в кукольной оболочке? В Бездну! Эль выпрямился и с вызовом уставился в алые глаза. Девушка, однако, лишь рассмеялась — довольно, как показалось эльфу. Нежный голос, приобретший какую-то вкрадчивость, поплыл по комнате.

— Любишь вызовы, мальчик? Ммм… Пожалуй, позволю тебе немного посопротивляться. Пока мне не надоест. Я озвучу правила — исключительно ради того, чтобы понимал, за что наказываю, когда будешь их нарушать. А ведь ты будешь, я права? Права. Итак. В моём присутствии ты находишься только на коленях, всегда. Исключение — если мы куда-то идём, во время движения. Но и то, я могу захотеть, чтобы ты полз за мной на четвереньках, — мужчину передёрнуло от представшей перед глазами картины. — Обращаясь ко мне, отвечая на вопрос, всегда добавляешь «хозяйка», взгляд должен быть обращён в пол. Без разрешения ты из этих комнат выйти никуда не сможешь. А поддерживать здесь порядок — отныне твоя обязанность. Как видишь, правил не так и много, и они не особо сложные. Но, как уже сказала, за их нарушение будешь наказан. Тебе не понравится, поверь.

Дэйна смотрела, как внутри кипит её раб и предвкушала. Гордость и аристократическая спесь — наихудший враг при нахождении в плену. Скоро мальчик это поймёт. Но не сломается, нет, а вот прогнуться ему придётся — не производит эльф впечатление идиота, следовательно, разберётся в происходящем быстро. А своё наслаждение Дэйна получит, несомненно. Спектр наказательных и пыточных заклинаний очень широк. Даже с учётом того, что придётся исключить все, наносящие серьёзный физический ущерб. Впрочем, заклинания ментальной магии в этом плане ещё хуже.

— Ну и, поскольку ты уже нарушил одно из правил, я с радостью тебя за это накажу.

Эти вкрадчивые нотки в прелестном голосе теперь вызывали дрожь. Но Эль не собирался идти на попятную — он выдержит. Знание, что он доставит ей удовольствие, как сопротивлением, так и покорностью, бесило неимоверно, но из двух зол воин выбирал гордость. А боль можно перетерпеть.

— Как бы ты ни наказывала, вампирша, я не боюсь. В том числе — боли.

— О, новое нарушение? Неправильное обращение. Ты просто радуешь меня, мальчик.