Кодекс Крови. Книга VIII

Ирликия

Его Святейшество Альб Ирликийский праздновал свой день вознесения. День, когда он возвысился и стал одним из столпов Ордена Рассвета. Сегодня во всей Ирликие вино лилось рекой, на деньги Его Святейшества накрыли столы в каждой захудалой деревушке, чтобы самый последний нищий смог вкусить пищи досыта, вспоминая добрым словом Орден и его святых защитников.

Следуя древнейшим потребностям бедноты: «хлеба и зрелищ», сегодня казнили и нескольких носителей скверны, сжигая их заживо на кострах близ резиденции. Обугленные кости на каменных столбах радовали взгляд Альба своей правильностью.

А ещё взгляд Альба радовала новая партия девственниц, которую доставили из песчаных земель. Полуобнажённые красавицы со смуглой кожей и тёмными волосами сперва лягались и царапались, словно дикие кошки. Одна даже успела перерезать себе горло. Но стоило Альбу прочитать над ними «гимн Рассвета», как девицы стали покорнее самых верных служанок и развратнее самых отъявленных шлюх. Для гордой самоубийцы он не пожалел силы и вернул ту к жизни, заперев трезвый разум внутри развратного подконтрольного тела.

Его братья, Святейшества Рассвета и Заката, уже во всю развлекались со своими подарками. Стоны удовольствий и боли сливались в сладкую мелодию и будоражили кровь Альба. Кто сказал, что жизнь после третьего тысячелетия приедается? Ничего подобного. В ней всё так же есть место похоти, ненависти, жестокости и мести.

Сейчас сердце Альба полыхало от жажды мести. Вот уже больше ста лет он не может вкусить женщину, лишь лицезрея, как развлекаются другие. Он удовлетворяет свои желание через боль, пытки, охоты… но это всё не то… лишь временный суррогат.

Последней его наложницей была девка Кровавого. Наверное, именно поэтому Альбу досталось такое посмертное проклятие.

— Ваше Святейшество, прибыл один из паладинов с докладом.

— Если его доклад не касается возвращения Кровавого, то он может подождать, — отстранённо отмахнулся от служки Альб, наблюдая, как два других святейшества устроили песчаной девице одновременное принятие догматов двух орденов. Бедняжка захлёбывалась от переполнявшего её экстаза.

— Это косвенно касается упомянутого вами осквернённого, — пискнул слуга и попятился назад, опасаясь гнева Его Святейшества.

Альб на секунду забыл, как дышать. Тело его пронзила судорога ни с чем не сравнимого удовольствия. Не думал он, что сможет испытать нечто подобное лишь от намёка на обнаружение следов Кровавого.

— Зови ко мне в кабинет.

Спустя пять минут, Альб Ирликийский восседал на золотом троне среди парчовых подушек и протягивал худую руку для поцелуя верному паладину ордена.

— Чем порадуешь меня, Серв, в день моего вознесения? Какой подарок ты мне приготовил?

Паладин смотрел на Его Святейшество взглядом, полным смирения и покорности, когда вынимал из-за пазухи тубус с собственноручно написанным донесением. Чуть более четырёхсот лет назад Серв был обычным стражником на воротах резиденции и посмел расстроить Альба, за что тут же лишился языка. С тех пор он стал одним из вернейших и преданнейших паладинов Ордена Рассвета в надежде заслужить прощение и вернуть себе способность говорить.

Альб посмеивался про себя отчаянному желанию Серва, но в качестве даров за все его труды на пути искоренения скверны награждал чем угодно, кроме дара речи.

«Чем короче поводок, тем вернее пёсик!»

Раскрывая тубус, Альб еле сдерживался от спешки. Каждое его действие было степенным и размеренным. Но стоило свитку развернуться и явить своё нутро, как Его Святейшество вздрогнул, прочитав всего восемь слов:

«Мы нашли эхо души Кровавого в ткани миров».

Глава 4

Не так я себе представлял императорские запасники. Хотелось верить, что информацию нам тут же выдадут по запросу, но этого не случилось. За ночь без сна мы с Андреем Петровичем в четыре руки смогли пролистать лишь треть фолиантов. Причём большая часть из них был на иностранных языках. Нам ещё повезло, что аристократическое образование в империи включало изучение языков. Поэтому две трети от просмотренных книг мы листали в оригинале и лишь по одной трети искали переводы.

Собственно, в одной из книг, обёрнутых изрядно потёртыми кожаными обложками, мы и отыскали хотя бы упоминание о состоянии, подобном Агафьи.

Там говорилось, что некто Иштван Стейжар обнаружил в предгорьях трансильванских Карпат пещеру с пятью неживыми и немёртвыми существами, больше похожими на мумии. По одежде и оружию он узнал легендарный отряд карпатских ведьм, как их ещё называли, мольфарок, которые помогали местным воевать с войсками Османской империи. Одно время эти прекрасные девушки наводили ужас на войска осман и смогли задержать их вторжение на несколько лет. Но однажды девушки просто пропали после очередного боя. Местные решили, что мольфарки погибли.

Иштван, прячась в пещерах, обнаружил их измождёнными. По его прикидкам после боя прошло около недели. В его родной деревне вовсю орудовали османы, вымещая зло за кровопролитное сражение, где потеряли изрядное количество своих бойцов.

Поскольку податься Иштвану было некуда, он взялся ухаживать за девушками. Омыв их, он обнаружил, что ран на их теле нет, кровь была чужой, но в себя ведьмы так и не приходили. Он пытался поить их куриным бульоном и козьим молоком, чтобы хоть как-то поддерживать жизнь, но ведьмы умирали одна за одной. Когда в живых осталась последняя девушка, Иштван отчаялся и дал ей крови. Шли дни. Иштван сцеживал крови всё больше и больше, сам становясь похожим на мумию, и вот однажды он вернулся в пещеру и обнаружил ведьму, распятую на крестовине стараниями османских солдат. Вот только сами солдаты лежали здесь же с прокушенными шеями, больше похожие на скелеты.

Из этого Иштван сделал вывод, что во время распятия ведьма смогла как-то высвободить свой дух из тела и отомстить своим убийцам.

Пока эта свидетельство четырёхсотлетней давности было единственным упоминанием о состоянии Агафьи. Но мы не отчаивались.

Честно говоря, мне эта история напомнила состояние Аргайл, телохранительницы Светланы. Ведь та могла проявляться временно из тени и действовать.

Всё это мы расшифровывали вместе Андреем Петровичем не один час, сверяясь с переводом и применяя собственные лингвистические познания.

— Михаил Юрьевич, должен предупредить, что уже утро и нам следует отдохнуть. К сожалению, у меня есть некоторые обязанности, от выполнения которых я не имею права отказаться, — устало утерев пот со лба, ответил принц. — Мы сможем продолжить позже, ну а пока нам следует возвращаться.

Я поблагодарил принца. Обратно мы шли почему-то совсем другими коридорами. Андрей Петрович накинул пиджак, и я с удивлением заметил, что на нём нет ни пылинки. Но как же так? Мы же вместе чихали с ним и путались в паутине.

Заметив моё удивление, принц пояснил:

— Иллюзия. Комната приобретает вид, считывая ожидания гостя. Вы ожидали библиотеку с запыленными манускриптами и получили её.

— А если бы я представил солнечный день, стеклянную крышу и фонтан посреди комнаты? — я почувствовал себя ребёнком, обманутым в самых лучших его ожиданиях.

— Мы бы работали в гораздо более приятных условиях, — пожал плечами принц.

— Но почему вы мне не сказали? Я бы…

— Михаил Юрьевич, — мягко перебил меня принц, — в жизни всегда должно быть место, где наши ожидания оправдываются. Пусть даже в такой мелочи, как вид старинной заброшенной библиотеки.

Тут мне возразить было нечего.

* * *

Вернувшись в особняк, я пил кофе и всё крутил в голове историю Иштвана Стейжера. На ум приходило только два варианта: либо за ведьму отомстили свои, либо она перешла в такое же состояние, как и Аргайл. Решив не мучиться догадками, я позвал телохранительницу.

— И вам доброе утро! — сварливо поздоровалась она. Мне показалось, или воздух за моей спиной колыхнулся, словно при дуновении сквозняка.

— Вы не в духе, — прокомментировал я очевидное, отпивая глоток потрясающего кофе. — Могу как-то поспособствовать его улучшению?

— Не пейте с таким удовольствием кофе, а то я захлебнусь слюной, — уже более миролюбиво произнесла Тень. — Знаете ли, когда больше четырёх сотен лет не пил сей чудесный напиток, то хочется убить уже за то, что кто-то может наслаждаться его вкусом.

— Так, может, проявитесь и просто выпьете чашечку? — предложил я самый очевидный вариант. — В конце концов, сегодня ваша подопечная будет под моей защитой. Я могу подарить вам день отдыха.

Послышался тяжелый вздох.

— Если бы всё было так просто…

— Так расскажите. Я умею слушать, — отставив чашку с кофе, я откинулся на спинку кресла и помассировал себе виски. Лучше бы для бодрости выпить крови, конечно, но пока придётся обойтись подручными средствами.

— Нет уж, увольте. Вы не тот человек, с которым бы я стала откровенничать. Тем более из-за единственной привычки, порождённой завоеваниями османов.

— Ваше право, — я снова потянулся рукой к чашке, обдумывая крохи информации, полученный от Аргайл. Османы. Четыре сотни лет. Интересно, а если ткнуть пальцем в небо?

— Аргайл, а почему из пятёрки мольфарок выжить удалось лишь вам?

Я не успел закончить свой вопрос, как шею мою прокололи два миниатюрных клычка.

— Невежливо впиваться в работодателя без предупреждения, — хмыкнул я, не трепыхаясь, а спокойно принимая образцы крови Аргайл от моих комарих. Они же и сообщили, что убивать меня не планируют, лишь хотят получить информацию.

— Почему ты не боишься? — Тень оторвалась от моей шеи, обошла кресло и села напротив, как-то незаметно перейдя на «ты».

— А чего я должен бояться?

Я разглядывал невероятно красивую женщину, чью красоту не портили даже шрамы, покрывающие лицо сеткой. Брюнетка с вьющимися волосам, часть из которых скрывала лицо, и с серыми глазами цвета штормового неба. Ниже лица я старался не опускать взгляда, ибо одежда при воплощении, видимо, не прилагалась. При этом Аргайл сидела без излишней скромности, закинув ногу на ногу, и наливала себе кофе.

— Раз уж всё равно воплотилась, то хоть порадую себя, — буркнула она, проигнорировав мой вопрос.

Сделав пару глотков обжигающего напитка, она блаженно улыбнулась. Аромат кофе вызывал у неё чувство детского восторга и, кажется, ностальгии.

— Странный ты, — Тень рассматривала меня сквозь локоны тёмных волос. — Агата говорила, что чем-то на нас похож. Не любишь подчиняться, не любишь убивать, но кровь любишь и не боишься её проливать. Откуда-то знаешь больше, чем положено по возрасту, статусу и воспитанию.

Я отпил глоток кофе, никак не комментируя её слова. Иногда молчание — золото.

— Откуда узнал про мольфарок? — перешла Тень к интересующему её вопросу.

— Ночью копался в императорской библиотеке в поиске ответа на вопрос: «Как помочь Агафье?» и обнаружил свидетельства некоего Иштвана Стейжера. Имён там не было, но упоминание османов и четырёх сотен лет в твоих словах зацепили, вот решил проверить, — пожал я плечами. — Угадал.

— Не сдаешься всё-таки, — печально улыбнулась Тень. — Я же тебе говорила, нет лекарства. Думаешь, я не была в императорской библиотеке? Была. Нет там информации.

— Про Иштвана же есть, — из вредности возразил я, мельком любуясь прекрасной фигурой, которую участь изувеченного лица, увы, не обошла стороной.

— Ну да, наверное, в легендах и мифах Трансильвании или чём-то таком откопали? — прочитав по моему лицу ответ, Аргайл хмыкнула. — Помочь себе может только она. То, что это реально, я знаю точно.

— Так объясни! Я понимаю, цеховая тайна, но она мне не бабка-надзирательница и не боевая единица, она для меня — существо, которое я поклялся оберегать, защищать и всегда приходить на помощь. Что я сейчас и пытаюсь сделать. Нас клятва крови связывает.

Аргайл молчала довольно долго, попивая мелкими глотками кофе. Даже съела парочку профитролей, но всё же решилась на разговор.

— Боги с тобой, слушай, — Тень откинулась на спинку кресла и, прожевав пирожное, принялась рассказывать свой вариант событий.

Рассказ её был лаконичным. Но, кроме исторической справки, я уяснил несколько основных постулатов. Первый: у каждой Тени есть свой лимит смертей за плечами. Его можно за всю жизнь не исчерпать, а можно, как Аргайл с сёстрами, управиться за десяток битв в одной кровопролитной войне. Второй: когда лимит исчерпывается, душу Тени уносит в Сумрак, где она должна заново отвоевать себе право на жизнь в сражениях со своими жертвами. Третье: помочь Тени выйти из внутренней войны может только другая Тень, выжившая в этой мясорубке, но только в первые сутки-двое. Ибо позже уже просто не сможет отыскать место битвы. Так первые два дня Аргайл видела в Сумраке своих сестёр, но потом они потерялись. И четвёртое: вернуться из Сумрака можно, полностью обнулив свой лимит, но для этого нужно, чтобы было куда возвращаться.

В случае с Аргайл, она победила и вернулась из Сумрака в своё тело, но в очень неудачный момент. Её уже добивали османы. От ярости ей хватило силы вырваться из собственного трупа и на время воплотиться в новом теле. Отряд карателей это воплощение не пережил. Но эффект был временным, и вскоре Аргайл снова пришлось возвращаться в Сумрак.

— Поэтому вы уже делаете больше, чем могла бы надеяться любая Тень на месте Агафьи. Вы сохраняете ей сосуд для возвращения.

— Какой лимит был у тебя? — поинтересовался я у Тени. Очень уж интересно было, сколько человек она изничтожила за десяток битв.

— Десять… — взгляд её затуманился, и она не договорила.

— Десять сотен, тысяч?

— Тысяч, — тряхнула она головой, сбрасывая наваждение. — Теперь он вырос, став лимитом второго порядка.

— Сколько ты пробыла в Сумраке?

Кофе давно остыл, а мы все разговаривали. Я предупредил домочадцев, чтобы не беспокоили нас во время беседы.

— Чуть больше месяца.

Проведя в уме нехитрые подсчеты, я впечатлился. Вот это конвейер, это же порядка десяти человек в час нужно было убивать в этом самом Сумраке. Ну либо придумать оружие массового поражения.

— А какой был лимит у Агафьи?

— На этот вопрос тебе никто не ответит, ибо у неё был лимит второго порядка, — в голосе Аргайл сквозило восхищение и уважение, — у единственной среди нас. Она уже возвращалась из Сумрака, но никогда и никому не рассказывала, где и когда это произошло.

Пока я раздумывал над следующим вопросом, тело Аргайл начало терять чёткие очертания и таять в воздухе.

— Прости, лимит воплощений на сегодня исчерпан. Кровь у тебя, безусловно, вкусная и питательная, но её было маловато, — Тень встала и даже сделала мне шутовской поклон, — благодарю за кофе.

* * *

День выдался суматошным. Прежде всего мы завезли Светлану к отцу в императорскую лечебницу, где сейчас находился Эрик Исбьерн и Густав Ильдер с дочерью. Аста и Хельга попросились сопроводить Свету, ну а мне пришлось попросить Тэймэй присмотреть за нашими новыми членами семьи.

Ещё я объявил близким, что мы с Тэймэй планируем провести скромный свадебный обряд, заехав по дороге домой в Японию. Сроки соблюдения приличий поджимали, поэтому приходилось торопиться. На удивление, все восприняли эту информацию спокойно. Вот только мои стремительно меняющиеся планы немного выбивались из общих намерений.

— Вообще не вижу проблемы, — чуть поразмыслив, высказалась сестра, — пусть каждый занимается своими делами, а накануне Михаил просто соберет нас в одном месте, пробив по очереди свои странные тоннели. И время сэкономим, и торжество не пропустим!

Такой вариант устроил всех, лишь Светлана резонно заметила, что постарается сегодня раздобыть амулет для Тэймэй, скрывающий её положение.

— Следовало раньше об этом подумать, — чуть покраснев, призналась лекарка, — тогда бы и провокаций в Копенгагене не случилось.

— Не кори себя, — приобнял я невесту, — провокация всё равно была бы, не эта, так другая!

Та благодарно улыбнулась за поддержку. Сегодня Света выглядела лучше, но всё же лёгкая бледность и слабость ещё оставались.

Высадив невест с воспитанницей и Хельгой у лечебницы, я по кровной связи обратился к Мауре, бенгальской кошке, спасённой однажды в бандитском приюте:

— Дорогая, для тебя нашлась работа по профилю.

— Наконец-то! — услышал я довольный мурлыкающий голос. — Кто объект?

— Хельга Бизоненс, эмпат и компаньонка Асты Исбьерн, моей воспитанницы.

— Цель наблюдения? — деловито уточнила усатая разведчица.

— Подтвердить или опровергнуть смутные подозрения. Что-то с ней не так, но я не понимаю, что. Она постоянно носит блокиратор, опасаясь собственного дара… Но причин подозревать её в чём-то пока нет.

— Найдём, — коротко мурлыкнула Маура.

Передав по связи местонахождение объекта, я, наконец, вернулся сознанием и мыслями к сестре. Та смотрела на меня с улыбкой.

— Ты, когда по кровной связи общаешься, зависаешь и почти не реагируешь на внешние раздражители, — пожурила она меня. — Непорядок, подловит кто-то, и проблем не оберёмся.

— Согласен, надо тренировать внимание и потоки контроля, — не стал отрицать я очевидного. — Ну что, пойдём и мы?