Крылья Агнессы (книга 2)

Это они меня с орудия долбанули? Похоже, мелкий калибр. Искажён центральный обзор, видно силуэт покорёженной брони впереди. И удаляющаяся водная гладь. На панели повреждений мигает красным грудь меха. Надо же, с другого корабля стрельнули и даже не побоялись зацепить своих. Лишь бы меня достать.

Но пробоин нет, вода не просачивается.

Иду ко дну и думаю. Всё–таки даже мехару не так просто оказалось потопить броненосец. Только вывести из строя пушки и прочее, чтобы снизить его боеспособность.

Мягкий удар о дно спиной. Метров десять–двенадцать глубина. Лежу и наблюдаю за продолговатым силуэтом корабля, где я орудовал, на фоне светлой поверхности. Цепь потянулась вверх, похоже, снимаются с якоря. Несколько мелких кораблей идут к месту моего погружения, слышно работу гребных винтов, а вскоре и всплески.

Япошки собрались нырять за мной?

Даже интересно. Особенно на фоне того, что я немного устал и с удовольствием полежу хотя бы пару минут ещё. Хотя кого обманываю. Руки устали. Во время атаки сразу и не понял этого. А как расслабился, осознал, что сил не осталось.

И куда я полез на японский флот? Если бы у меня была физическая подготовка, как у Агни или подполковника — дело другое. Они бы молниеносно атаковали, не давая возможностей врагу даже пулей попасть.

Раз, два, три ныряльщика чуть в стороне надо мной возникло. Плывут смельчаки, гребут своими ручками. Обвязанные. Так, а вон и рыболовная сеть с мелкого корабля погружаться стала. Так, ясно.

Пора бы пошевелиться. Кое–как приподнялся, пошёл тяжело по дну прочь. Ныряльщики тут же встрепенулись и обратно рванули, видимо, докладывать.

Тяжело ногами передвигать, врубаю турбины, понимая, что высасывать всё равно с меня будет. А что делать? Надо мной корабли пришли в движение, монотонные звуки винтов со всех сторон.

А я ускоряюсь. Вот уже в толщах воды рассекаю, унося ноги из бухты. Вижу, что япошки на малых кораблях тащатся за мной! А впереди всплески пошли чересчур уж мощные. Массивные шары с шипами стали погружаться прямо на пути! Японцы стали выход из залива минировать, чтоб меня не выпустить! Мины на цепях с грузилами идут, вставая на разных глубинах. Не успел и глазом моргнуть, уже целая стена из мин преградила путь!

Ничего себе они быстрые.

Это ж насколько сильно они хотят завладеть хотя бы одним мехаром?

Тень надвигается, вставая прямо над головой! Новые всплески слишком близко. Мины сверху стремительно опускаются сразу с двух сторон.И меня это бодрит. Потому что понимаю реальность угрозы. Достаточно коснуться одной мины, чтобы встряхнуло так, что мало не покажется. Если меня вырубит в кабине от взрыва, они точно достанут Медведя. И выковыряют оттуда пилота.

Чувствуя второе дыхание и зуд в одном месте, рвусь на поверхность. Тем более, что обдув уже не такой, в кабине тяжело становится дышать, потянулась со лба на переносицу первая капелька пота. Я уже примерно прикинул, что под водой могу находиться не так много времени. Но обычно больше, чем сейчас. Видимо, что–то снаряд всё же поломал. Схема повреждений мигает разными контурами, если присмотреться.

В кабине у меня имеется тетрадочка с подсказками: какие сегменты за что отвечают и какие функции выполняют. Стоило бы выучить до боя! Но я же все эти дни только и заботился о том, чтобы покататься при любой возможности.

Нацеливаясь на борт, ускоряюсь, поддавая тяги на двигатели. Что–то мелькнуло слишком быстро, проплыв поперёк!!

В груди сердце упало. Та касатка⁇ Фух, нет. Просто большая рыбина. Но если сейчас появятся оргалиды, мне конец.

Чуть отвлёкся, и мина прямо на голову падает! Успеваю увернуться, уходя под днище корабля. Ха! Здесь меня не достанут.

А вот я могу. Цепляюсь одной рукой за киль. И уцелевшим клинком другой руки со всей силы тыкаю в днище! Лезвие проходит, как миленькое! Только с противным скрежетом, который толща воды передаёт по-особенному и с усилием моим не малым. Приходится даже турбинами поддать резко. Но пошли пузырьки из щели! Рванул в сторону, прорезая больше, повернул на бок, корёжа ещё больше металл. Получите, заразы!

Вдоль по кораблю прохожу и делаю ещё одну дырку. Расковыриваю от души так! Чёрное в воду хлынуло, ухудшая обзор. Похоже, в машинный отсек попал. Отлично!

Сквозь омут ухожу от тонущего корабля. Пока ещё не совсем он и тонет, но это уже агония. Сердце ухает, когда меж двух мин проскакиваю! Поддаю тяги под водой, вырываясь из минного поля. Япошки не дураки, не везде они мин набросали, чтоб самим не подорваться. Как раз у крупного корабля их и нет.

Это другой броненосец, судя по всему. Уже на всех парах уходит с места действа. Но от меня не уйти! Настигаю его днище! Бью уже с привычной силой. А хрен с маслом! Не пробивается! Если бы сил было больше, может, и пробил бы. Но я не унываю, по кию к винтам иду. У него их целых два.

Сую клинок во вращающиеся лопасти, ломая их за милую душу! Клинок ещё держится, но уже на грани. Второй винт доламывается всё же ценой лезвия. Всё, броненосец уже никуда не поплывёт!

Обливаясь потом, ищу третью жертву, ощущая, что сам я уже на грани. Руки трясутся! Ещё один корабль чуть поменьше, и дно пробивается легко. Расковыряв пробоины посильнее, рвусь на поверхность, с чувством, что вот–вот задохнусь.

Вырываюсь и взмываю в воздух! Сразу становится легче. В меня летят пулемётные очереди уже не прицельно. Лишь несколько пуль успевает зацепить рикошетом. Стремлюсь выше и дальше от Аскольда. На затылке давит, не знаю отчего больше. Что вот–вот снаряд в спину прилетит или оргалид крылатый увяжется.

Одно радует, четыре корабля из строя вывел. Пусть теперь боятся.

Сил нет, зато какое удовлетворение! С чувством выполненного долга ложусь на курс, паря над облаками. С радаром я уж разобрался: компас призрачный показывает стороны света исправно, главное смекнуть, что на языке мехара «север», а что «восток», контуры карты тоже есть, шкала расстояний имеется. Полуостров наш от прочих отличить могу.

Эфир снова заработал, когда корпус чуть восстановился. Сперва, тихие звуки с помехами, едва разборчивые.

Но затем я услышал голос подполковника:

— Не поверишь, кого я засёк на радаре. Господи, сколько лет, сколько зим…

— Докладывай, Кость, — произнесла принцесса сварливо.

— Наш старый добрый «Красный медведь» нарисовался.

— Всем внимание!! — Завизжала Небесная. — Поймать любой ценой!!

— Иду на перехват!

Глава 2

А столица манит все сильнее

Воздушное пространство Уссурийского залива.

8:18 по местному времени.

Стремительно несущаяся точка на радаре в пяти километрах впереди ничего хорошего не предвещает. Как и ещё две сближающиеся с фланга со стороны Владивостока.

Слышу все их переговоры и ещё больше злюсь.

Когда вот так судьба висит на волоске. И даже не моя. Когда может в один миг разрушиться последний оплот надежды, открывается второе дыхание. А скорее уже и третье.

Медведь частично восстановил корпус и лезвия, высосав из меня ещё больше сил. Но пока я парил в небе, немного отдохнул и приготовился к очередному испытанию.

Пять мехаров решили поймать меня.

Но я уже знаю, где радар не ловит. Поэтому стремительно снижаюсь, падая практически камнем вниз. Попутно подмечаю идущий в мою сторону сторожевой броненосец, который, похоже, тоже участвует в поимке Красного медведя.

На горизонте виднеются и несколько дирижаблей.

Взбесились что ли⁈ Идите так Находку защищайте.

Перед водной гладью притормаживаю, но мехара несёт, поэтому перехожу на горизонтальный вектор движения с постепенным снижением. Вскоре погружаюсь в воду, уходя с поля видимости радаров.

Уже знаю, что когда на воде блики от солнечного света, объект под водой не так просто увидеть. Особенно на глубине сорока–пятидесяти метров, куда я спускаюсь стремительно, чтобы залечь на дно. В прямом смысле этого слова.

У радара есть один большой минус — он не показывает высоту, на которой объект. Всё на одной плоскости. Надеюсь, у гвардейцев нет особых настроек, иначе они поймут, что я снизился к воде и спрятался в море.

Затаившись минут на пять, я продолжил движение уже в другом направлении, поглядывая с тревогой на поверхность. Очень сложно было привыкнуть к круговому обзору, когда ты в воде. А теперь состояние, будто ты в аквариуме, или аквариум вокруг тебя — совершенно не смущает. То рыба блестящая косяками ходит, то медузы прямо о броню бьются. Двухметрового тунца увидел, вообще меня не испугался, в метрах проплыв! То акулы с касатками стали мерещиться во впадинах, то мехары плывущие в толщах за мной попятам.

Ежи чёрные на камнях, водоросли, ракушки. В некоторых местах вообще можно закопаться в местной подводной фауне даже такой бандуре, как Медведь. Корабль ржавый, весь в водорослях и ракушках, давно затонувший впервые увидел. Разволновался, долго на него смотрел, пока проплывал мимо.

А вообще никогда бы и не подумал, что под водой может быть так завораживающе красиво и до жути загадочно.

Когда уже стало не так глубоко, двинул ускоренно в сторону своей бухты. Ближе к утёсу я понял, что пронесло.

На этот раз воздуха в кабине осталось впритык, когда я открутил вентиль, поднимающий заслон снаружи. Вот зачем Медведю нужны были кисти. Хотя бы для этого.

Заплыл в тоннель, встал на ступенчатый подъём и пошагал, выходя из воды, а вскоре уже грузно, но вдыхая вновь свежий воздух, нагоняемый снаружи. Поставил меха на место, затаив дыхание, надавил рычаг открытия кабины. Какое счастье, что повреждения не заблокировали меня внутри. Стоило ещё немного побыть в кабине, дабы дать машине восстановиться полностью. Но сил нет.

Обычно Фёдор здесь встречает, но сегодня я не сказал ему, что у меня рейд. Чтоб не волновался. Иначе сам буду волноваться вдвойне.

С помощью крючка на палке, завесив плащ–палатками исполина, осел рядом на деревянный пол, где благополучно распластался.

Знаю, если не появлюсь до обеда, меня хватятся в эскадроне. Но выплывать через грот сил вообще никаких нет. Поэтому стал засыпать прямо на полу с мыслью о том, что сюда надо бы притащить хотя бы шерстяное одеяло, чтоб под спину подстелить. А лучше два.

Мы приспособили верёвочную лестницу на входе, теперь сюда можно попасть и не в прилив. Поэтому я знал, что Фёдор при желании найдёт меня.

Он как раз и растолкал к обеду. Всё–таки умудрился перепугать деда.

— Андрей, ну куда ты полез? — Возмутился сразу.

— Да никуда, — пожимаю плечами, принимая сидячее положение.

— На японцев ходил? Признавайся, — наседает.

— С чего взял?

— Вижу по мехару, на броне следы от пуль, а на лезвиях остатки красной и бежевой краски, как раз японский флот так корабли окрашивает. Днище у них красное.

— Ну слетал, за Находку поддать им немного, — признался.

— На целый флот? Ты в своём уме, Андрюша? Японцы опаснее всяких оргалидов будут. Коварные, обозлённые, своего не упустят.

— Да что уж говорить, — бурчу, поднимаясь. — Где твоих оргалидов искать? Руки чешутся.

— Где, где. На Хоккайдо их кишмя кишит по слухам. Там тебя уж точно императорская гвардия ловить не будет. На север по материку рванёшь, а потом на восток, час лёту.

— И это ты знаешь?

— А что знать? — заворчал дед. — Они ж над Уссурийским заливом разлетались, как во время атаки оргалидов не летали. Прям взбесились. За Медведем охота велась большая и тогда. Эта машина особенная, она властям позарез нужна. Так дед твой покойный говорил. Он всегда ночью летал, чтоб всех с толку сбить. Давай–ка ты тоже не подводи, следуй его примеру.

— Хорошо, — отвечаю вымученно и поднимаюсь, чувствуя себя развалиной.

Пошатываюсь, Фёдор придерживает.

— Во, во, облетался, — критикует. — Может тебя, как больного в санчать определить? Азарову похлопотать не сложно будет.

— Ты бы лучше нашёл выход отсюда не через грот, — стону.

— Да есть он, Андрюш, — признался Фёдор, затылок зачесав. — Да только копать придётся снаружи. А это, сам понимаешь, подозрительно будет.

— И куда выходит?

— Когда поместье стояло, у нас беседка особая была с подвалом на утёсе. Но потом всё с землёй сравняли. А теперь там пост.

— Засада, — вздыхаю.

— Ну не совсем. Попросишься туда в караул, во время смены можем и покопать. А потом замаскируем, — предлагает дворецкий, и за собой зовёт. — Пошли, покажу.

За мехара зашли и правее двинули по стенке неровной. Порода здесь острая, будто плавилась и стекала, как по дереву смола. А дальше ниша завешенная палаткой, которую я ещё не изучал.

Фёдор отодвинул полог и показал дверь буквально в камень впаянную. На ней замок навесной, приваренный на совесть.

— Раньше наверху закрывалось. Это уже я сделал от греха подальше, — комментирует и ключ из небольшой ниши достаёт. Открывает замок, затем дверь дёргает, со скрипом отворяя.

Тоннель кирпичом выложен, лестница бетонная вверх, на шестой ступени земля, а выше и вовсе всё засыпано.

— Мда, работы непочатый край, — говорю устало.

— Глаза боятся, руки делают, — парировал Фёдор.

— И то верно, — ответил, вспоминая, как днище броненосца японского вспарывал.

— Я ж не просто так замок здесь сообразил. От воров подальше, — продолжил дворецкий и повёл меня ещё правее.

Опустился на землю дед, руками песок разметал, обнажая деревянную заслонку. Дёрнул за верёвку, и крышку поднял. А там ящик, в каких боеприпасы обычно хранят.

— Это наследство твоё, барин, — прокомментировал и добавил загадочно: — сам отворяй.

Со знанием дела открыл шпингалеты армейские, поднял крышку ящика и чуть воздухом не подавился.

Слитки золотые с одной стороны, бумаги какие–то, купюры и мешочки с другой. Приоткрыл один мешочек. А там камушки прозрачные поблёскивают, похоже, бриллианты.

Закрыл крышку с грохотом. Чувства противоречивые.

— Дед, почему я всё это время каждую копейку считал? — Выдавил с досады. — Ладно я, ты сам хлебом и водой перебивался. В быте, как нищий, оттого здоровья сколько здесь оставил⁈

Посмотрел на меня Фёдор наставнически так. Вот прям как отец родной. И ответил на выдохе:

— Так надо было, Андрюш. В слабости и нищете угрозы в нас не видели и жить давали дальше. А теперь мы и не спросим, ведь так?

— Знать бы у кого спрашивать.

— А ты не горячись, навык оттачивай. На тебе весь Владивосток, — заявляет с ухмылкой Фёдор.

— А гвардия?

— Видят они не дальше своего носа. Поэтому, как накроет их, поздно будет.