Помоги проекту - поделись книгой:
Над ними на небольшой высоте с ревом проносится реактивный самолет. Девушка в ужасе всплескивает руками, и на бетонный пол падает безжизненное тело мужчины. Позже мальчик осознает, что на его глазах умер человек, и это воспоминание будет преследовать его всю жизнь, неразрывно связанное с памятью о девушке.
Память – не линейное хронологическое повествование. Воспоминания о том, что произошло пять, десять или двадцать лет назад, всплывают в случайной последовательности, определяемой не календарем, а подсознанием. По какому принципу оно выбирает очередность? Почему одни события, порой незначительные, мы помним со всей четкостью, в то время как другие, зачастую особенно важные, лишь в общих чертах?
Через несколько лет после происшествия на смотровой площадке начинается Третья мировая война. Ядерные бомбы падают на Париж. Земля отравлена радиацией, большая часть населения планеты погибает. В Париже горстка выживших ютится в катакомбах под дворцом Шайо. Среди них – повзрослевший мальчик из аэропорта Орли (в исполнении Даво Хенича). В катакомбах царят голод и крысы, всем заправляет горстка технократов, а обычные люди живут как в тюрьме. Ученые отчаянно пытаются установить связь с миром будущего, чтобы позвать на помощь. Большинство экспериментов оборачивается неудачей: подопытные почти неизбежно теряют рассудок. Безумные жертвы рискованного проекта – изможденные люди с серыми лицами и запавшими глазами – бродят по катакомбам.
Однажды экспериментаторы приходят за Хеничем. Поначалу он боится главаря, однако тот оказывается вполне разумным человеком и спокойно разъясняет суть страшного эксперимента. Человечество обречено, и его единственная надежда на спасение лежит в прошлом или будущем. Хенич избран за силу навязчивых воспоминаний о прошлом – о шокирующем происшествии в Орли и незабываемой красоте девушки.
Начинается работа над его отправкой в прошлое. После множества болезненных, пугающих и неудачных попыток он начинает мгновениями видеть картины довоенного мира: пасущихся на поле лошадей, дремлющую кошку, спальню, залитую солнцем, голубей, взлетающих с городской площади. Наконец перед ним возникает смотровая площадка в Орли, и он раз за разом туда возвращается. Однажды он замечает на площадке девушку, похожую на Шатлен, но проходит мимо. В другой раз она улыбается ему из окна автомобиля.
После этого Хенич встречается с ней вновь и вновь, все больше уверяясь, что это Шатлен. Они живут в бесконечном настоящем – ни прошлого, ни будущего, ни воспоминаний друг о друге, ни планов. Шатлен признается, что считает Хенича призраком. Вокруг – довоенный Париж, и Хенич не решается открыть страшную правду: девушка обречена погибнуть в предстоящем ядерном холокосте. Между ними завязывается невинный роман со встречами в солнечных парках, на людных улочках, среди витрин в Музее естественной истории.
Как-то раз, когда Хенич смотрит на спящую возлюбленную, та переворачивается и приоткрывает глаза. Этот яркий эмоциональный момент – единственный эпизод в фильме, снятый на видеокамеру. Краткое мгновение полно скрытого, невысказанного смысла. Шатлен наконец смотрит Хеничу в глаза, и он обретает место в ее сознании настоящего – перестает быть призраком и может оставаться с ней дольше. Они все больше влюбляются друг в друга, не догадываясь, что эксперимент скоро перейдет на следующую стадию.
Визиты в прошлое – лишь подготовительный этап с целью определить пригодность Хенича для главной задачи: ему предстоит отправиться за помощью в будущее. Люди будущего тоже освоили путешествия во времени, и Хенич должен получить от них некие знания или средства, которые помогут человечеству выжить. Его уже ждут, он успешно выполняет задачу и в награду получает право навсегда остаться в безопасном будущем.
Вместо этого Хенич, вопреки желаниям технократов, просит вернуть его во времена детства, на смотровую площадку аэропорта Орли, где его будет дожидаться девушка. Ему предстоит стать частью навязчивого трагического воспоминания для нее и для одного ребенка. Круг замыкается.
«Взлетная полоса» – редкий пример фильма на стыке авторского кино и серьезной фантастики. Несмотря на краткость, это великолепная картина, которая не может не трогать. Образы из нее надолго отпечатываются в памяти.
Ни Хенич, ни Шатлен больше не снимались в кино. Их лица навсегда остались молодыми; застывшие во времени жесты и нежные взгляды превратились в метафору мимолетности счастья и трагичности преходящей любви. Третья мировая война продолжает быть реальной угрозой. Аэропорт Орли по-прежнему существует. Пассажирские авиалайнеры летают в дальние края, незнакомцы толпятся в терминалах, и все это неведомым образом сохраняет немеркнущую чистоту «Взлетной полосы».
Глава 10
Джастину было почти двадцать пять, а он по-прежнему жил один, не считая того времени, когда снимал квартиру с друзьями, и нескольких недель совместной жизни с Кэти в прошлом году. Отношения разладились, и с тех пор Джастин жил сам по себе. У него была девушка, Пенелопа, однако ей не нравилось все время торчать в кино, а самого Джастина тянуло к молодой испанке по имени Изабелла – сотруднице его агента.
С родителями он встречался все реже. Они не ссорились – просто обитали на разных концах Лондона и были постоянно заняты. Джастин вернулся в Фулхэм, а родители со времен переезда на юг так и жили в большом доме в Чигуэлле. Хотя добраться туда было не очень трудно, Джастин навещал их все реже и реже. Стремительно развивающаяся карьера независимого кинообозревателя и критика отнимала почти все его время и внимание. Тем не менее раз в две-три недели он исправно звонил родителям, а иногда они звонили сами.
Аманда тоже давно покинула семейное гнездо и уже несколько лет жила в Уолтемстоу на северо-востоке Лондона с молодым человеком по имени Фил. С братом она почти не встречалась, хотя периодически они разговаривали по телефону.
Морт, Ники, Джастин и Аманда оставались семьей, во многом объединенной общими взглядами, однако у всех была своя жизнь, и собирались они лишь на несколько дней в Рождество, а два года назад еще и на годовщину свадьбы родителей. Джастин не любил надолго оставлять работу и отступать от графика, выстроенного вокруг предпоказов для прессы. Его желание поскорее уехать не проходило незамеченным, особенно для Ники. Уезжая, он всякий раз чувствовал себя жестоким и виноватым.
Как-то раз ближе к концу года Ники сообщила, что отца досрочно отправляют на пенсию с большим выходным пособием и он хочет поехать всей семьей на отдых за границей.
– Что?.. Всей семьей – это со мной и Амандой? – не сразу понял Джастин.
– Ну естественно!
– Ничего естественного, мама, у меня много дел.
– Вечно у тебя дела! Неужели так трудно хоть раз в жизни уделить нам толику своего времени? Для нас с Мортом это очень важно.
– Ну ладно, и когда предполагается ехать?
– Мы думали в апреле или мае. Я всегда мечтала побывать в Париже, а это лучшее время года.
– В Париже?
Джастин мысленно перебирал доводы для отказа – горячий сезон кинопремьер! где они собираются жить? во сколько это обойдется? – но промолчал, потому что всегда старался угодить Ники и не был готов к этому разговору. Потом он задумался о Париже, наполненном духом кинематографа «новой волны», о возможности посмотреть фильмы на французском в парижских кинотеатрах, посетить дворец Шайо, а может быть, даже аэропорт Орли.
Морт взял трубку и объяснил, что они перевезут во Францию машину, проведут в Париже несколько дней, а потом поедут на юг – или в Швейцарию, или в Бретань. Автомобиль теперь можно доставить через Ла-Манш на самолете.
– Я не хочу лететь самолетом! – не задумываясь, возразил Джастин. – Нельзя разве морем, как все нормальные люди? Я не люблю летать.
– Ты же летал.
– Это было сто лет назад на пляже, не считается. К тому же самолет потом разбился.
– Это главная причина?
– Нет… – Джастин не сразу нашелся с объяснением. – Мне не нравится в больших аэропортах.
– Тогда все в порядке! – обрадовался Морт. – Аэродромы нужной нам авиакомпании совсем небольшие.
В тот период полеты были для Джастина болезненной темой и вызывали исключительно отрицательные эмоции. Обычно он об этом даже не задумывался – вся работа была в Лондоне, так что летать не приходилось, и поэтому он даже не оформил себе паспорт. Перелеты стоили слишком дорого – дешевые билеты продавались только на чартерные рейсы в популярных курортных направлениях, которые Джастина не интересовали.
Он еще не забыл свой первый и единственный полет. Судьба, впоследствии постигшая аэроплан, вызывала смешанные чувства: с одной стороны, облегчение оттого, что сам он в тот момент не летел, а с другой, яркие воспоминания о том, как тесно и неудобно было в крошечной кабине, как мало видно, как все тряслось и люк не открывался изнутри. Несколько раз Джастину снилось, что он не может выбраться из падающего аэроплана, и эти сны, пусть не кошмарные, оставили по себе стойкое впечатление. Крушение пассажирского авиалайнера рядом со школой вызвало скорее интерес, чем страх, и тем не менее тоже надолго врезалось в память.
– Пап, у меня паспорта нет.
– У тебя несколько недель, чтобы его оформить, – ответил Морт.
– Да понятно…
Джастина смущало и другое: в апреле-мае ему уже будет двадцать шесть, после стольких лет самостоятельной жизни странно ехать на отдых с сестрой и родителями. Интересно, что по этому поводу думает Аманда? Захочет ли она взять с собой Фила? А если так, стоит ли Джастину пригласить свою потенциальную новую девушку, Изабеллу? Или, если не выйдет с ней, то какую-нибудь другую? Поместятся ли в машине шесть человек?
Разговор окончился ничем, и все же на следующей неделе Джастин подал заявление на паспорт. Еще он поговорил с Амандой. Та тоже не горела желанием провести отпуск с семьей, да и Ники в разговоре с ней призналась, что их с Мортом самих несколько смущает перспектива путешествия со взрослыми детьми. Тем не менее после этого разговора Аманда кое-что заподозрила.
– Я думаю, папа переживает о здоровье, – объяснила она Джастину. – Его астма усугубилась, в последнее время он несколько раз делал рентген. Я сразу удивилась, с чего бы ему досрочно выходить на пенсию. Думаю, поэтому.
– Вот как… – протянул Джастин, испытывая теперь еще большую неловкость по поводу поездки.
И все же поездку запланировали. Морт и Ники полностью оплачивали путешествие. Предполагалось ехать и жить вместе, а в остальном Джастин и Аманда были предоставлены самим себе. В конце мая Джастин через весь Лондон отправился к родителям и провел ночь в свободной спальне, которая до отъезда в университет была его комнатой и навевала воспоминания, несмотря на ремонт и перестановку.
На следующий день вся семья выехала на машине Морта в Саутэнд-он-Си, где находился небольшой аэродром, в прошлом принадлежавший Королевским ВВС. После окончания Второй мировой его перепрофилировали в гражданский аэропорт, и теперь отсюда летали немногочисленные пассажирские рейсы малой дальности, главным образом во Францию и Северную Европу. Взлетно-посадочная полоса была всего одна, а функции терминала исполняли старый военный ангар и бараки.
Среди прочих аэродромом пользовалась авиакомпания «Бритиш Юнайтед Эйр Феррис» (БЮЭФ), обслуживавшая рейсы на Нормандские острова и во Францию. Ей принадлежал двухмоторный самолет «Бристоль 170 Суперфрейтер», и Джастин заранее изучил информацию о нем. В целом БЮЭФ имела хороший рейтинг безопасности, и все же самолеты этого типа нередко попадали в аварии. Устаревшую модель, разработанную в годы войны для перевозки солдат и материальных ресурсов, в мирное время адаптировали для перевозки автомобилей, расширив фюзеляж и проделав люки в выпуклом носовом отсеке.
Как в детстве, Джастин с Амандой ехали на заднем сиденье и всю дорогу почти не разговаривали. Когда за окном показался неуклюжий самолет, на котором им предстояло лететь, Джастин постарался отогнать нарастающее беспокойство – делиться своими тревогами с родными не хотелось.
Они припарковались на территории, предназначенной для пассажиров БЮЭФ, оставили багаж в машине и прошли в здание терминала. Учитывая его непрезентабельную наружность, Джастин был настроен критически, и для него стали сюрпризом современная обстановка внутри, хорошо отлаженный процесс приема пассажиров, кафе с бесплатными домашними закусками, просторный и удобный зал ожидания.
Через большие окна они смотрели, как сотрудники аэродрома заводят в грузовой отсек машину Морта и три других автомобиля. Когда пришло время посадки, члены экипажа вышли лично поприветствовать пассажиров. Джастин, верный своей привычке вести записи, отметил регистрационный номер самолета: G-AMWA.
Впечатление продуманной современности рассеялось, как только они ступили на борт. Обстановка в салоне сразу напомнила пляжный аэроплан. Кресла, обтянутые грубой холстиной, располагались впритык друг к другу и за долгие годы просели так, что превратились почти в шезлонги. Ремни не регулировались и в застегнутом виде свободно лежали на коленях. Свет снаружи проникал в салон через несколько маленьких иллюминаторов. Все недвусмысленно говорило о том, что это бывший военный самолет времен Второй мировой.
Перелет из Саутэнда в Кале занял меньше часа, а по ощущениям тянулся вечность. Для разгона самолет проехал едва ли не всю взлетную полосу, мучительно подпрыгивая на неровностях бетона, с ревом поднялся в воздух под небольшим углом и медленно описал несколько кругов, прежде чем двинуться к морю. В салоне все тряслось и вибрировало под оглушительный шум двигателей. Со своего места Джастин видел в иллюминатор правый из них – громоздкий поршневой мотор в потертом, залитом маслом корпусе.
Когда самолет начал снижаться для посадки в Кале, в иллюминаторе показался мыс Гри-Не, и Джастин вновь будто перенесся в прошлое. Вся поверхность была изрыта воронками – вероятно, от бомбардировок или артиллерийских обстрелов. Шел 1970 год, Вторая мировая закончилась четверть века назад, а следы военных действий до сих пор уродовали землю. Впрочем, поразмыслить об этом Джастин не успел: самолет зашел на посадку и вскоре приземлился с ударом, потрясшим пассажиров до мозга костей.
Джастин с облегчением спустился по трапу вслед за родителями и сестрой, ни словом не выдав свои переживания. Уже вскоре они выехали на юг, в Париж. Он глядел на проносящиеся за окном французские поля, уютно обыденные в лучах солнца, и вскоре напряженный перелет стерся из памяти.
Они остановились в Париже всего на пять суток, и Джастину не хватило времени посмотреть намеченные двенадцать фильмов (главным образом французских и американских) – до отъезда он успел сходить лишь на восемь. В один из дней он съездил в аэропорт Орли. Как выяснилось, смотровую площадку из фильма «Взлетная полоса» Криса Маркера закрыли для посещений, а терминал за прошедшие десять лет расширился, и теперь было непонятно, где велись съемки. Неподвижность и пустота, запечатленные Маркером, сменились современной суетой. Пока Джастин бродил по аэропорту, над головой не пролетело ни одного самолета – гул двигателей доносился лишь с поля за дальним концом терминала, куда идти не хотелось. Разочарованный, он вернулся в центр.
Аманда осталась в Париже, в гостях у школьной подруги, которую случайно встретила на улице, а Морт повез Джастина и Ники через всю северную Францию в Сен-Мало – тихий приморский городок на северном побережье Бретани. Несмотря на красоту этого места, Джастин испытывал беспокойство, чувствуя, что зря тратит время. Тем не менее в городе обнаружились два неплохих кинотеатра, где он смог посмотреть два фильма, упущенных в Париже, и одну бретонскую комедию неизвестного французского режиссера с любительским актерским составом.
Потом они вернулись в Кале, где воссоединились с Амандой и на следующий день вылетели в Саутэнд на том же самолете G-AMWA. Пока он карабкался в высоту, Джастин не отрывал глаз от иллюминатора, надеясь вновь увидеть шрамы войны. Как ни странно – может быть, из-за того, что свет падал под другим углом, – от воронок не осталось и следа. Виднелись лишь две крупных впадины, которые вполне могли иметь естественное происхождение.
Через две недели после возвращения Фармеров в Англию самолет «Бристоль 170 Суперфрейтер» G-AMWA, направлявшийся из Ле-Туке-Пари-Плаж в Саутэнд, при разгоне съехал со взлетной полосы, промчался по раскисшей от дождя земле, потеряв по дороге половину шасси, и разбился на соседнем поле. На борту находились три автомобиля, пятнадцать пассажиров и три члена экипажа. Все выжили, хотя некоторые не смогли самостоятельно выбраться, когда разгорелся пожар, и получили порезы и ожоги, а вот автомобили в грузовом отсеке погибли.
Самолет списали в утиль. Следствие выявило, что у одного из основных колес резко сдулась шина, и это вызвало неожиданный уход со взлетной полосы. Джастин разыскал свою старую тетрадь и записал в нее подробности происшествия. Это был второй в его жизни полет и второе последовавшее за ним крушение.
Он не был суеверен – привык работать с данными и письменными свидетельствами, считал себя рационалистом и рассказывал об этом происшествии с юмором. Когда один университетский товарищ заметил, что неудачи всегда ходят по три, Джастин возразил, что это, наоборот, в каком-то смысле удача.
Хотя он почти утратил интерес к авиационной тетради, время от времени все же делал записи о необычных событиях – катастрофах, угонах, обнаружении принципиальных дефектов конструкции того или иного самолета.
Вскоре после путешествия во Францию еженедельный журнал заказал Джастину интервью с немецким режиссером Вернером Херцогом для биографической статьи. Требовалось лететь во Франкфурт, и Джастин, не дрогнув, купил билеты на свой первый пассажирский авиалайнер в «Люфтганзе». В день вылета он поднялся на борт спокойно и даже с любопытством. Ничего необычного не произошло, и он благополучно приземлился во Франкфурте, а на следующий день вылетел обратно в Лондон, познав неизбежные минусы авиапутешествий: необходимость долго дожидаться посадки и утомительность самого перелета, пусть даже недолгого.
После командировки во Франкфурт Джастин стал летать регулярно, и вскоре полеты стали для него обыденностью, хотя к терминалам он так и не привык.
Глава 11
В поезде из Лондона в Истборн Джастин читал собранные на прошлой неделе газетные вырезки – хотел составить представление о том, что пишут в прессе о Тедди Смайт, актрисе, у которой собирался брать интервью. Естественно, он слышал это имя и видел несколько фильмов с ее участием, но никогда не интересовался ею специально.
Папка с вырезками пролежала нетронутой все выходные. Джастин откладывал изучение, потому что согласился принять участие в дискуссии на лондонском мини-фестивале немецкого кино и должен был основательно подготовиться, так как не видел два из фестивальных фильмов.
Теперь, ранним утром понедельника, недосып и лихорадочное напряжение выходных давили на него всей тяжестью. Подъехавший поезд был набит битком, и Джастину пришлось дожидаться, пока все выйдут. Внутри было душно. Первые минуты поездки он сидел без дела и медленно приходил в себя.
Джастину уже случалось публиковать интервью со знаменитостями, и все же ему нечасто заказывали такие тексты. Теперь появился шанс на публикацию в крупном воскресном издании, что в перспективе могло вылиться в долгосрочное сотрудничество.
Неделю назад ему позвонила некая Розалинда Дей.
– Сможете ли вы к середине следующей недели написать биографическую статью об актрисе, которая снялась в новом фильме Спенсера Ховата? – спросила она. – Фильм выходит в следующий вторник, и журнал хочет напечатать статью в воскресном выпуске.
– Журнал? – переспросил Джастин. – Какой?
– Цветное приложение.
– И к какому сроку нужна статья?
– Самое позднее к среде. Сможете? – Она назвала сумму, которая существенно превышала плату за рецензии, и Джастин, как фрилансер, естественно, сразу согласился. – Приносите текст в офис «Обзервера» до полудня. Спросите Роз Дей из редакции «Искусство и медиа».
– Договорились.
– Актрису зовут Тедди Смайт. Она снималась во многих британских фильмах и играла постоянную роль в сериале «Прибрежная зона», который могут вскоре перезапустить.
– Да, я о ней знаю.
– Тедди живет в Сифорде, неподалеку от Истборна. Я пришлю вам адрес. Говорят, с вокзала Виктория туда каждые полчаса ходит поезд. Тедди Смайт не особенно любит журналистов, поэтому действуйте аккуратно. Люди Ховата сделали интервью обязательным условием ее контракта, и журнал хочет выпустить эксклюзивный материал.
Тедди Смайт была известной хара́ктерной актрисой, регулярно снималась в 1950-е – 1960-е годы, а потом пропала с экранов. Новый фильм топового американского режиссера Спенсера Ховата «Молчаливый гений» собрал большую кассу в США и имел все шансы стать хитом в Великобритании. Джастин посетил предпоказ, фильм ему понравился, и через пару недель в журнале о кино должна была выйти его рецензия. Вот только Тедди Смайт он там не заметил, а ее имя, вероятно, затерялось в длинных титрах со множеством персонажей.
У Джастина сохранилась листовка дистрибьютора, и теперь, перечитав, он обнаружил в ней фразу: «Роль Лоис прекрасно исполнила британская актриса Тедди Смайт». Никакой Лоис Джастин не помнил.
Он просмотрел газетные вырезки и отметил потенциальные темы для интервью. Творчество Тедди Смайт ему было в целом знакомо. В годы наибольшей активности она постоянно мелькала на экранах, не привлекая особенного внимания критиков. В одной из вырезок имелась старая фотография, и Джастин сразу ее узнал. Тедди Смайт была из тех актеров, кого зрители моментально запоминают в лицо и никогда не знают по имени. Снялась в полусотне фильмов, почти всегда в эпизодических ролях – школьной директрисы, поварихи, водителя, полицейской, шпионки, медсестры. Ей одинаково хорошо давались и комедии, и драмы, а кроме того, она играла в двух фильмах ужасов студии «Хаммер Филмз». Работала и на телевидении, и в театре в Вест-Энде.
В 1969 году актриса перенесла легкий инсульт и ушла на покой, а в 1977-м неожиданно снялась в фильме «Молчаливый гений». Спенсеру Ховату удалось прервать ее затворничество, и Джастин надеялся узнать, каким образом. Каждый новый фильм Ховата становился событием, а Тедди Смайт была единственной британкой в американском актерском составе, поэтому британская аудитория сразу ею заинтересовалась.
Поскольку она не стала звездой, о ее жизни за пределами кинематографа почти ничего не было известно – журналистам оставалось лишь гадать. Она появилась на свет около 1910 года в маленьком ярмарочном городке Лейтон-Баззард в Бедфордшире и получила при рождении имя Теодора Смайт. О ее родителях, возможных братьях и сестрах информации не было, равно как и о том, где она училась, занималась ли в театральной школе, был ли у нее муж и дети.
Профессиональной актрисой Тедди Смайт сделалась довольно поздно, а прежняя (неназванная) работа, по ее словам, не имела никакого отношения к кинематографу. Словом, она явилась из ниоткуда. Первый фильм, где ее имя фигурировало в титрах, – комедия-фарс «Как небо и земля» студии «Илинг Филмз», вышедшая в 1951 году.
В последующие годы Тедди Смайт приобрела профессиональную репутацию среди актеров и кинотехников. Ряд выдающихся звезд – Майкл Редгрейв, Джон Гилгуд, Ральф Ричардсон и другие – упоминали ее в своих мемуарах как приятную и веселую коллегу (в папке, присланной Розалиндой Дей, были выдержки из их автобиографий).
Теперь Тедди Смайт жила одна в Сифорде, небольшом городке по соседству с Истборном на южном побережье. Когда Роз Дей договаривалась об интервью, актриса предупредила, что у нее несколько кошек и, если у журналиста аллергия, лучше будет встретиться в ресторане или пабе. Джастин аллергией не страдал и даже любил котов, а для биографического интервью всегда предпочитал встречаться там, где человек живет или работает.
В Истборне Джастин пересел на другой поезд и уже скоро шел пешком от станции в Сифорде к дому Тедди Смайт. Она жила на узкой улочке в двух кварталах от побережья – в маленьком отдельном доме с белыми стенами и темно-красной деревянной отделкой. Небольшой дворик зарос травой, огромная цветочная клумба отчаянно нуждалась в прополке.
Когда открылась дверь, Джастин испытал то странное чувство узнавания, с каким встречаешь человека, знакомого по кино или телеэкрану, и непроизвольно улыбнулся. Тедди Смайт была, конечно, старше, чем на фотографиях с газетных вырезок, но намного моложе, чем он ожидал. Ему-то представлялась старушка на пенсии, а перед ним стояла вполне активная пожилая дама с ясным голосом, седыми, немного растрепанными волосами и необыкновенными голубыми глазами. При улыбке уголок рта у нее опускался вниз – вероятно, последствие инсульта, перенесенного несколькими годами ранее.
Джастин проследовал за хозяйкой в дом. Внутри пахло кошками – не сильно и не противно. Когда он зашел, в коридор выскочила трехцветная кошка. Тедди отвела гостя в маленькую уютную гостиную, где стоял телевизор, видеоплеер со стопкой подписанных вручную кассет, стол, наполовину заваленный журналами, два маленьких дивана, один напротив другого рядом с камином, и три книжных стеллажа. Книги лежали стопками и на полу. На одном из диванов вытянулся полосатый кот, за время интервью так ни разу и не пошевелившийся.
В углу примостился шкафчик со стеклянными дверцами, загроможденный сувенирами. Сверху стоял давно не чищенный серебряный кубок. По стенам висели черно-белые фотографии и небольшие картины. Джастин поставил сумку на пол и, пока Тедди делала ему кофе, а себе чай, рассмотрел снимки.
На одном из них была запечатлена сама Тедди на некой церемонии награждения, судя по всему, несколько лет назад. Ее, в вечернем платье и с серебряным кубком в руках (тем самым, что на шкафу), приобнимал за плечи актер Ричард Аттенборо в смокинге. Кубок сиял в лучах софитов, Тедди широко и открыто улыбалась, Аттенборо махал рукой невидимым зрителям. Позади висел занавес с рюшами, сбоку стояла кафедра, а в центре сцены – большая гипсовая реплика кубка, выкрашенная золотой краской. Прищурившись, Джастин прочел надпись на реальном кубке: «Лучшая женская роль второго плана в фильме «Радикальный поворот», Тедди Смайт, 1968 год».
В другой рамке красовался портрет симпатичного молодого человека с гладко зачесанными назад волосами. Пожелтевший от времени снимок напоминал официальные фото голливудских кинозвезд старой эпохи, только этого актера Джастин не знал. Фотографию явно отретушировали – круглое лицо молодого человека выглядело гладким, почти восковым. Надпись с автографом в нижнем правом углу выцвела и не читалась.
Джастин любил памятные вещи, связанные с кино, и очень заинтересовался снимком, а потому спросил, когда Тедди вернулась в комнату:
– Можно узнать, кто это, мисс Смайт? Ваш знакомый? Или, может быть, коллега?
Она поставила поднос на стол и присела на диван рядом с полосатым котом. Тот даже не шевельнулся.
– Пожалуйста, зовите меня Тедди – все так делают. Это старое фото. Красавчик, правда?
– Это актер?
– Сама не знаю. Эту фотографию прислал мне кто-то из знакомых в память о старом Голливуде. Может, кто-нибудь из ваших коллег сумеет выяснить? Вы ведь киноэксперт?
– Не вполне.
– Времена, когда актеры позировали для таких фотографий, давно миновали. А раньше их делали все крупные студии. Вот ваш кофе.
Тедди пододвинула к нему чашку, и Джастин обратил внимание на то, что уголок ее рта еще больше опустился, словно в раздражении. Он решил сменить тему.
– Я очень рад с вами познакомиться. Видел несколько фильмов с вашим участием и всегда восхищался вашим мастерством. Когда я узнал, что Розалинда Дей договорилась об интервью с вами для «Обзервера», то сразу вызвался его провести, – приврал он, не стесняясь.
Поделиться книгой: