Загадка аномалии

– Сожрет и как звали не спросит! Бежим! – завопил я в ответ и бросился в противоположную от «наждака» сторону. Убегать от опасности, на стопятьсот процентов превосходящей тебя по силе, это не трусость, а закон самосохранения. Так что рванули мы знатно. Затормозили только у трехметрового забора, с противоположной стороны от бывшего КПП.

– Давай через забор, – выдохнул я, – другого выхода нет.

Я наклонился, подставляя спину. Штыря дважды упрашивать не пришлось: заскочив мне на спину, он мигом оказался на заборе.

– Аккуратнее, блин, как по бульвару топчешься!

Парень свесился, протянул руку.

– Мля, оно сюда прет! Мать твою! Хватайся, хватайся!

Я как мог сильнее оттолкнулся от земли, подпрыгнул, ухватился одной рукой за забор, другой за протянутую мне руку. Штырь тянул меня на себя, вцепился за шкварняк мне в камуфлу, ткань опасно трещала. Ботинки заскребли по бетону забора. Я что есть силы подтянулся и, уже оказавшись наверху, увидел, как песчаный смерч вдруг замедлил свое движение, а затем вытянулся вверх и исчез. Ветер донес до нас жесткие песчинки, которые теперь носились везде в воздухе и медленно оседали на землю. Две трети вольновской базы представляли собой печальное зрелище – локальный пляж, ибо метров на пятьсот окрест простирался лишь изрядный слой перемолотого в муку кварца.

– …мать! – Штырь сплюнул вниз попавший ему на зубы песок. – Во фраерам не фортануло сёдня! – От волнения он перешел на тюремный жаргон. – Как морковку на терке натерли!

Я мрачно посмотрел на бывшего бандита. Молча спрыгнул вниз, по другую сторону забора.

– Пошли отсюда, – бросил через плечо.

– Леший, ну ты че, я ж это… А, блин…

Я остановился и отчеканил каждое слово:

– Так погиб мой друг.

Парень догнал меня.

– Ты это, извини. Не знал, соболезную…

– Проехали, – махнул я рукой. Штырь был тут ни при чем, и срываться на нем не было смысла, но в будущем пусть сперва думает, а уж потом что-то высказывает. – Пока снова не началось, давай выдвигаться в сторону леса. Поспали, блин…

До нас с той стороны забора, от которого мы уходили все дальше, донеслись громкий мат и возня. Вольновцы приходили в себя, проклиная новую аномалию, уже обсуждали, как восстановить территорию и не сменить ли вообще место дислокации куда-нибудь в район Темной долины.

– Да уж, тут достаточно будет еще одного визита этого чертового «наждака», и у вольновцев воцарится пустыня, а потом впору и все армейские склады переименовывать в Гоби или Сахару. – Я поймал себя на том, что размышляю вслух.

– Интересно… – Слушая мои рассуждения, Штырь задумчиво почесал голову. – А вот этот смерч – он что же, всю Зону перемолоть может? Слышь, я вот че кумекаю: может, это фанатики че чудят? Или яйцеголовых штучки? Эти Зону в пустыню реально превратить могут со своими экспериментами…

Я обогнул попавшуюся по дороге небольшую «комариную плешь», пожал плечами.

– Было бы интересно это выяснить. Только как?

Штырь поравнялся со мной, еще раз почесал в затылке.

– А может, она разовая, аномалия эта? Мало ли чего в Зоне не бывает! Была и пропала.

– Ага, как акция в магазине, – зло съязвил я. – Самые везучие уже попали под раздачу офигенных бонусов.

– Да ладно, че бесишься-то? – ощетинился Штырь. – Я ж просто…

– А я не просто! – Настроение становилось все хуже. Я шел, на душе было погано и мрачно, что лишь усугубили замаячившие вдали сгнившие крыши маленькой деревни. Покосился на идущего рядом бывшего бандита. Быстрей бы довести его до Ржавого леса и, как говорят у них, у бандитов, «разойтись краями». И я решил про себя: как только избавлюсь от ненужной мне компании, ринусь на Смоль. Авось подскажут чего.

– Эй, ау! – Штырь помахал перед моим лицом руками. – Смотри, на ходу думать будешь – думку потеряешь…

– Тебе какая разница?! – огрызнулся я.

– Какие мы сердитые! Спорим, ты к «учебникам» двинуть хочешь? Это правильно. – Штырь прямо угадал мои мысли. Может, не такой уж он дебил?

– И что? Да, туда тоже схожу. Но у меня еще и другие дела есть.

– На Смоль я не ходок, есиче. Со своим песком сам разбирайся, мне шкуру бы свою сберечь щас как-то.

– А кто тебе сказал, что тебя с собой позовут? – поморщился я. – Дойдешь ты до своего леса. Я обещал довести – доведу. На этом всё. Не люблю я бандитов, уж извиняй…

– Ага, а вы, сталкеры, прямо святоши! – взбеленился Штырь. Он остановился и теперь, наплевав на все, орал во все горло: – Как будто никто из вас из-за хабара товарищей не валил, не подставлял! Вон Ванька Буян намедни своих же кинул и сбежал закоулками, как только наши решили им рыло начистить да пощипать на предмет хабара, да потом еще схрон чужой стырил! Да вы сами не лучше, мать вашу! Если мы со Щупом бросили «большую дорогу», то теперь всю жизнь на нас клеймо висяком будет?!

Штырь разошелся не на шутку. Весь красный, со злыми сощуренными глазами, он сжал кулаки, готовый броситься на меня в любой момент.

– Строит из себя мамзель благородную, мля! Тебе напомнить, что нас вообще-то двое было, когда ты нас взялся до леса сопроводить?! «Обещал довести – доведу!» Ага, как же! Проводник хренов, одного клиента уже потерял, а туда же. Чистоплюй, мля!

Я решил успокоить разбушевавшегося парня и провел замечательный хук справа. Правда, приложился не в полную силу, иначе не миновать бы Штырю поломанной челюсти. Парень крякнул, поскользнулся на мокрой траве, сел на пятую точку, потряс головой и потрогал скулу.

– Спокойствие, только спокойствие, – проговорил я на манер одного из героев советского мультфильма. Подошел поближе, наклонился к Штырю, сгреб за грудки и уставился ему в глаза. – Чего безобразничаешь? Хочешь мутов всех собрать или еще кого похуже? Ты Щупа-то не поминай – я не в няньки ему нанимался. Или, думаешь, я должен был взрослому мужику веревочки да петельки поправлять, чтобы тот с ветки не свалился? А что касается тебя… Да, хоть мы и идем сейчас вместе, я помню твое паскудное прошлое. Не доверяю? Естественно. А с чего бы? Ну, отстрелялись от мутов, помогли малость друг другу, но это ничего не значит. Бывших бандитов не бывает!

Я толчком от себя отпустил отвороты его куртки. Штырь смотрел затравленно, дико и зло. Потом отвернулся, сплюнул на траву, встал, потирая челюсть, и молча зашагал от меня в сторону. «Да и пусть валит, – подумал я, – как говорится, меньше народу – больше кислороду». Махнул на него рукой и осмотрелся.

Вдали виднелась подбитая когда-то «вертушка» Ми-25. Лежала она аккурат впритирку с «гравиконцентратом», окруженным по правильному кругу «жарками», и, что интересно, в том же состоянии, что и в момент падения, – ни капли ржавчины за много лет. Ходили легенды, что тот, кто пройдет сквозь скопище аномалий, найдет в «вертушке» уникальнейший арт, который поможет перемещаться в пространстве и чуть ли не во времени, да вдобавок сделает своего владельца неуязвимым. Я, если честно, в эти сказки не верил. А идти проверять – самоубийц нет. Точнее, они были: пара-тройка черепушек теперь украшает жуткую аномалию. Причем сквозь их глазницы сейчас проходит «жарка», что создает еще более гнетущее впечатление – как будто аномалия живая и словно предупреждает путников не приближаться и не посягать на охраняемое ею сокровище. Я еще раз завороженно посмотрел на размытый силуэт «вертушки» сквозь колышущееся над аномалиями марево. Это место мне предстояло обогнуть по широкой дуге, что пролегала через небольшую деревушку.

Я сделал полоборота и увидел, как Штырь, придерживая на боку дробовик и размахивая в такт шагам рукой, спускается под горку прямо в деревню. Я с тоской посмотрел ему вслед – ну не могу я вот так никого бросить и дать по-глупому сдохнуть, даже если это бывший бандит! Тихо матерясь, я припустил за ним.

– Стой! – на бегу крикнул я. – Штырь, стоять! Подожди! Да постой ты! Только не к зеленым домам!

Но парень, не слыша, продолжал уверенно идти к старым покосившимся домикам.

Сложно представить, что когда-то здесь кипела жизнь. Сновали люди, шумно работала большая водонапорная башня, слышались разговоры и смех детей. Сейчас в деревне осталось с десяток изб, часть которых была наполовину разрушена. У других в крышах зияли огромные дыры, отсутствовали двери. Ветер доносил от леса до крайних построек рыжие с тонкими черными прожилками листья, ими были усыпано все кругом. При каждом шаге они мягко шуршали под ногами. Деревня казалась безжизненной, но лишь на первый взгляд.

Штырь наступил на деревянный указатель с названием деревушки, валявшийся на земле в ворохе листвы. Со злостью пнул табличку, отправив ее в короткий полет аккурат до угла ближайшего сарая, где прогнившая от времени и радиоактивных дождей дощечка легко переломилась.

Я все еще мчался к нему, на ходу вопя, однако парню словно уши ватой забило.

Штырь находился у дома, выстроенного из когда-то добротного красного кирпича. Строение было полуразрушено, откуда-то из его недр выглядывала сквозь пролом в крыше черная печная труба. И тут ему явно что-то почудилось.

– Кто здесь?! – закричал парень, глаза его нервно забегали по пристройкам. Выставив перед собой дробовик, он стал отступать от опасного дома вдоль улицы. И будто бы в ответ на его вопрос всего в каких-то десяти шагах словно чертик из коробочки материализовался циклоп – и незамедлительно ушел в режим невидимки. Если бы монстр бросился в атаку молча, тут бы Штырю и пришел конец. Однако кровосос коротко рыкнул, и парень смог определить направление движения. Чудом увернулся! Но тут же потерял чудовище из виду. Кровосос вновь вышел из режима невидимки прямо за спиной бывшего бандита и, сграбастав Штыря в охапку, обвил его голову щупальцами. И в этот миг череп готового упиваться человеческой кровью мутанта разорвало на куски. Кровавые ошметки плоти вместе с осколками черепа и белесыми мозгами полетели в разные стороны… А я все стрелял и стрелял, почти в упор, до тех пор, пока не высадил всю обойму в загривок мерзкой твари. Циклоп ослабил хватку, склизкие от крови щупальца безжизненным осьминогом обвисли на плечи жертвы. Мощное длинное тело забилось в судорогах, а затем осело на землю, придавив собой Штыря.

– Твою же мать! – Я бросился к парню, с неимоверным усилием перевернул мертвое чудовище, а потом, весь измазавшись в крови, извлек голову жертвы из пасти мутанта. Скальп был почти содран, один глаз вытек из глазницы, но каким-то чудом Штырь был еще жив. Впрочем, я видел – это ненадолго. Невероятно, что он вообще дышит. Даже если я сейчас вколю ему все содержимое аптечки и еще добавлю сверху, это его не спасет. Никакого лечебного артефакта у меня не было, хорошего хирурга под рукой тоже. Бывший бандит с трудом приоткрыл единственный глаз. Жизнь уходила из него с каждой секундой.

– Я же говорил, в деревню без меня ни ногой… – Я сидел на рыжих листьях рядом с умирающим.

– Слышь, Леший, – с трудом просипел бандит и надрывно закашлялся кровью. Я смотрел на него и понимал, что никогда не привыкну к такой вот мучительной смерти. Несколько раз у меня на руках умирали люди… Внутри до сих пор все сжимается, не могу так. В бою – быстро, четко, издалека. А тут чувствуешь себя виноватым, что ли. Типа предателем: он уходит – а я-то остаюсь.

– В… в зас-саду мы шли. – Каждое последующее слово Штырь как будто выдыхал вместе с остатками своей жизни. – Голова сказал… там арт, он… он… – Штырь вдруг резко кхекнул, словно поперхнувшись, и уставился остекленевшим взглядом в вечно серое небо Зоны.

Прикрыв уцелевший глаз навсегда ушедшему в мир иной Штырю, я немного посидел рядом с двумя трупами – человека и монстра. Было о чем подумать. Выходит, кто-то знал, что я направляюсь в Ржавый лес. И знал зачем. И этот кто-то, похоже, Голова. Бывший член группировки бандитов, он часто ошивался в Баре, торговал инфой и тоже поставлял на Большую землю разные диковинки – не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, как он их добывал.

«Хорошо, пусть он как-то узнал, куда я иду, – мысленно выстраивал я цепочку, перебирая пальцами шуршащие осенние листья. – Нанял этих двоих, чтобы приглядывали за мной…» Недостающий кусочек пазла довольно быстро встал на место, и картинка сложилась. «Су-ука, так вон оно что! Похоже, моими руками решили достать тот самый ценный хабар, который должны были доставить Палычу друзья-ПХД. А потом эти двое или их дружки меня же и завалили бы. Ладно, вернусь в Бар, найду паскуду». Открытым оставался вопрос, для чего в этой схеме им нужен был именно я. Что, они не знали, как выглядят ПХД? Или не представляли, как выглядит то, что они несли? Или потеряли их из виду и не могут даже предположить, где искать? Ну так я тоже, в общем-то, иду на ощупь. Никаких четких указаний на их текущее местонахождение у меня нет.

Да, это так. Вот только Голова мог считать иначе. Мог предполагать, что Палыч дал мне точные координаты. Однако на самом деле бармен мне ничего определенного не сказал… Или… Я пошарил в кармане разгрузки, вынул купленную в Баре карту. Тропки, тропки… пунктиры какие-то непонятные… и явно свеженарисованный крестик в районе… Я повернул карту так и эдак. Что же в этом районе находится такого приметного? Помнилось, что вроде бы там торчит бетонный киоск вентшахты с решетчатой дверью. Внутрь я никогда не залезал, необходимости не было: от Выплеска там не спрячешься, схрон не устроишь, разве что непогоду переждать, но бог миловал оказаться в тех местах в грозу. Одно время сквозь решетку проглядывали гроздья «жгучего пуха», потом они исчезли – но в этом как раз ничего странного, все сталкеры привычны к тому, как мигрируют аномалии, особенно после Выплесков. Только ведь свято место пусто не бывает, и на смену «жгучему пуху» наверняка пришло что-то не менее противное. Но, как бы то ни было, теперь-то мне точно придется проверить, что поселилось в той локации и ее окрестностях: намек бармена был более чем очевиден. «Вот жук! – усмехнулся я потаенно. – Наверняка ведь догадывался, что за нами присматривают – сам Голова или кто-то из его подручных. Потому и разыграл спектакль с продажей старой карты. Да так мастерски разыграл, что я сам ничего не заподозрил, пока не припекло! Но два косаря надо будет с него обратно стребовать».

Я сгреб в кулак жухлые листья, перемолол их пальцами и, точно прах невидимого врага, развеял по ветру. Потом встал, отряхнулся. На зеленом камуфляже бурыми пятнами засохла кровь. Я перевел взгляд на труп Штыря.

– Какой бы ты ни был, но похоронить тебя надо, не то мутанты за ночь обглодают. Не по-сталкерски это, неправильно.

Я вытащил из рюкзака саперную лопатку и принялся копать прямо возле перекошенного крыльца. Через час интенсивной работы я кое-как сгрузил тело в неглубокую яму, засыпал землей. Устал до чертиков, но чувствовал, что все сделал правильно. Сбил с лопатки прилипшую к ней землю и убрал в рюкзак. Немного постоял над импровизированной могилой.

– Упокой тебя Зона!

Поминки неожиданно прервал рев еще одной твари. Мне повезло, что циклоп появился только что, а не тогда, когда я закапывал Штыря. Иначе было бы здесь два холмика, если бы, правда, было кому меня закопать, – не думаю, что кровососы озаботились бы моим захоронением. Я резко ушел с траектории нападения ринувшейся на меня твари и бросился наутек. Несся я через всю деревню, благо была она небольшой. Кровосос не отставал. Наконец я вылетел за ограду крайнего дома. На втором дыхании прибавил газу и понял, что на полном ходу лечу обратно, к знаменитой аномалии с «вертушкой» в эпицентре. И вдруг впереди, аккурат перед неровным маревом «жарок», взвился смерч…

Я попал между молотом и наковальней. На бегу матюкнулся так, как, наверное, никогда в жизни: сзади – кровосос, спереди – чертов «наждак». Я дал влево и не заметил, как с разгона влетел в «трамплин». В ту же секунду меня резко подбросило на несколько метров вверх и вперед. Хорошо, что аномалия была совсем небольшой, иначе ускорение просто расплющило бы меня прямо в воздухе. А так я метров на пять взвился ввысь, кувыркнулся в полете и полетел… куда-то. Сердце сначала поднялось к горлу, затем ухнуло в пятки, а потом я почувствовал, как снизу полыхнуло нестерпимым жаром. А еще через мгновение меня от души приложило спиной прямо о расположенный на крыше Ми-25 редуктор. Казалось, из легких разом вылетел весь воздух.

– С-с-сука… – просипел я.

Через несколько секунд, когда смог наконец нормально дышать, я с трудом перевернулся на бок; во рту чувствовался соленый привкус крови – похоже, разбил лицо и потянул мышцу спины. Я рукавом утер губы, наверняка оставив на щеках грязно-кровавые полосы, но сейчас было не до эстетики. От удара о вертолет ныло все тело. Ныло так, что, казалось, каждая косточка треснула и зовет на помощь. Я огляделся: с вертушки открывался довольно живописный вид как на ладони – вот деревушка, где навсегда упокоился Штырь, вон полуразрушенная база «Воли», я хорошо видел, как бойцы группировки сновали туда-сюда, восстанавливая свою территорию, а вот болотце с маленьким домиком из бруса, недалеко от него небольшое стадо свиномразей ищет поживу… А потом я отвлекся от пасторальных картинок и посмотрел вниз: как же слезать теперь? Прыгать с крыши вертолета чистое самоубийство – расплющит «грави», а затем останки, коли они будут, хорошо прожарит. Я осторожно поползал по крыше вертолета, внимательно изучая пространство, и понял, как я остался жив. Оказывается, в доселе считавшейся недоступной аномалии было сверху что-то наподобие узкой воронки, в диаметре не более двух метров, вот в нее-то и закинул меня «трамплин».

Я осторожно, стараясь не думать о том, что будет, если я грохнусь вниз, свесился вниз головой с края. Мне повезло – дверь в кабину была покорежена, но между ней и корпусом оставалось пространство, чтобы просочиться внутрь. Я почувствовал, как предательски потеют руки. Несколько раз выдохнул, обтер ладони о штаны и, повернувшись спиной к «жаркам», как мог аккуратнее стал сползать в щель, зацепился за острый край металла, сильно поцарапав бок, на мгновение замер и затаил дыхание, а затем вновь принялся протискиваться дальше. Принцип «пищит, но лезет» победил. Я вывалился из-под потолка внутрь кабины в обшарпанное разбитое кресло. Руки дрожали, в горле горело – жутко хотелось пить.

Я нормально сел в кресле пилота, стал озираться по сторонам: сгнить здесь заживо мне не улыбалось, а значит, надо искать выход. Но я его, сколько ни размышлял, не видел. Паника и страх уступали место здоровой злости. На себя, на безвыходность ситуации: как выбираться-то?! Второго «трамплина» тут нет, да и был бы – не факт, что второй полет не будет прямиком до кладбища. Я стукнул кулаком по пластику приборной панели. «Крокодил» вдруг вздрогнул, словно сама Зона услышала мою безысходность, да так, что я съехал с кресла пилота на жесткий грязный пол. Колени больно уперлись в грудь. Панель пошла широкой трещиной, и из нее полился яркий свет. А затем из образовавшегося пролома к моему правому ботинку, излучая холодное бело-голубое сияние, выпало нечто. То, что это тот самый арт, про который ходили слухи, я понял сразу: в Зоне только ленивый не слышал легенды об уникальнейшем артефакте, открывающем безграничные возможности для своего владельца. И вот эта легенда сейчас лежала, уткнувшись гладким, словно отполированным до блеска боком в мой заляпанный высохшей грязью ботинок. Прозрачный как слеза, небольшой, сантиметров десяти треугольник с правильными гранями был обвит белоснежными с бледно-голубым отблеском жгутами. Они, словно живые змейки, струились по артефакту, образуя сияние, отчего артефакт казался ледяным.

– Охренеть… – Я даже забыл про боль в теле. На автомате поскреб в затылке. Ну что, Леший, вот и на твоей улице перевернулся грузовик с мандаринами. Однако пока брать в руки таинственный арт я не решился, ногой тоже старался не двигать. Нащупал на поясе нож, медленно вытащил его и осторожно потрогал блестящий треугольник кончиком лезвия – артефакт продолжал лежать на том же месте, ничего не произошло. Осмелился, шевельнул ногой – вроде не облез, не взорвался, не превратился в лед – уже хорошо. Значит, можно попробовать взять уникум руками.

– Ну, Леший, давай, – подбадривал я себя, протягивая руку к неизвестному артефакту. Тот слегка качнулся вслед моему ботинку и теперь лежал смирно, лишь переливались по его бокам морозным светом жгуты-змейки. В последний момент рука предательски дрогнула, но я зажмурил глаза и схватил арт. Моментально по телу разлился холод, но он не был обжигающим, а словно обволакивал и успокаивал, вводил в прострацию. Я замер. Мои мысли потекли слишком медленно… Артефакт тонко-тонко зазвенел, словно сотни хрустальных колокольчиков.

– Э, стоп-стоп! – Я с трудом нашел в себе силы, тряхнул головой, положил артефакт обратно на пол – переливчатый звон начал отдаляться, а затем и вовсе прекратился. Меня передернуло, словно резко попал с мороза в жару. Я унял мелкую дрожь, еще раз взглянул на загадочную находку. – Будем считать, что познакомились.

Во избежание повторных неприятных ощущений я быстро схватил аретефакт и положил в свой контейнер. Благо он, как и перевязь, надежно ко мне прикреплен, а поэтому никуда не делся, пока я кувыркался в «трамплине».

Но перед тем, как убрать своего найденыша в контейнер, я решил его обозвать – всегда считал, что у каждого должно быть имя, даже если это арт. Быстро окрестил его Миражом, ибо никто особо не верил в его существование. А после задумался. Посмотрев в треснутое бронестекло кабины, я решил, что пора как-то выбираться, а то так и коньки тут отбросить недолго.

Я отхлебнул из фляги воды, повесил ее на пояс и вдруг увидел идущих в моем направлении двух сталкеров. Душа возликовала. Пытаясь получше рассмотреть, кто там, я приник к мутному бронестеклу. Как я понял, это были солдаты из группировки «Честь», извечные враги «Воли». Но сейчас мне было, если честно, глубоко до лампочки, кто мне окажет помощь. Я встал на кресло, подтянулся на руках и вновь, кряхтя и матерясь, полез в когда-то израненную снарядом дверь кабины. Снова боль. Протиснулся. Влез на крышу и отчаянно замахал руками. Мол, я тут, спасите, братцы! Меня заметили. «Честные» чуть сменили траекторию движения и двинулись ко мне. Когда до аномалии оставалось метров пять, один из них крикнул:

– Вот это да! Ты как туда попал, мужик?

Я уже понял, что спасать меня не сильно спешат. Стоят, вылупились, топчутся на месте и перешептываются между собой.

– «Трамплин» закинул, – откровенно признался я. – Помогите выбраться, а? Как-нибудь.

– Да здесь сплошная стена «жарок», – озадаченно потер бровь один из сталкеров – высокий, крепкий, с черной бородкой, – даже лазейки нет. Похоже, ты попал, и крупно.

– Я тоже не вижу, где вылезти можно, – согласился второй. Он поправил автомат, обошел кругом аномалию. Вернулся на место.

– Постой, – спохватился вдруг бородатый и нехорошо прищурился. – А как ты после «трамплина» жив-то остался?

– Ну вот остался как-то. – Происходящее меня уже тоже начинало злить. – Да какая хрен разница? Хотите помочь – помогайте, нет – валите!

Тот, что обходил вокруг аномалии, встал прямо напротив меня, достал зажигалку, закурил, с наслаждением затянулся, а потом с обманчивым спокойствием сказал:

– Слушай, Бочкарь, я тут че вспомнил – в аномалии этой, если легенды не врут, арт уникальный есть. А в Зоне все может быть – вот попал же этот хрен как-то внутрь, куда и хода-то нет… Может, он тот арт уже и достал? – Он стряхнул пепел и обратился уже ко мне: – А ну-ка, расскажи нам, куда арт дел?

– Не нукай, не запряг, – огрызнулся я. – Всё, достали. Я просил мне помочь, а вот сказки рассказывать не собирался. Валите ребятушки, без вас выберусь.

– Ну, раз хамит – значит, точно что-то нашел, а делиться не хочет. Давай мы тебе поможем выбраться, а ты нам артефакт? А то ведь и помрешь там… – предложил второй.

– Да пошли вы, – сплюнул я вниз.

«Честным» это явно не понравилось. Номер один бросил недокуренную сигарету, затоптал ботинком. Спокойствие слетело с него. Он поднял автомат, прицелился, его палец уже выжал до середины слабину спускового крючка. Деваться мне было некуда – на крыше я отличная мишень, и не попадет в меня только слепой. Подумал только: «Блин, приобрести такую плюшку и сдохнуть так бесславно? Ну уж нет, индейскую избу на все рыло, “фиг вам” называется». Моя рука автоматически легла на контейнер с артефактом, я приоткрыл крышку, ледяной свет резанул глаза. Я вдруг отчетливо подумал, что, если и правда не найду ПХД и не узнаю тайну песка, будет беда и что мне нужно идти дальше. Более того, я отчетливо представил, куда направлялся: шуршащий рыжей листвой Ржавый лес, где местами с корявых веток мертвых деревьев свисает «жгучий пух», а чахлые рваные листья трепещут на пронизывающем ветру. Щас бы туда, а не смотреть в лицо смерти в виде дула наведенного на тебя автомата… В следующее мгновение грохнул выстрел, а я одновременно с этим почувствовал жгучий холод, словно меня окатили ведром ледяной воды; тело свело мощной судорогой, я скорчился от боли, зажмурился и через мгновение кожей лица почувствовал ветерок, которого внутри аномалии просто не могло быть.

Приходил в себя медленно. Еле-еле разлепил опухшие веки, тело будто утыкали ледяными иглами, меня трясло, словно в горячечном бреду. Я лежал в той же скрюченной позе, на боку, перед глазами все плыло, но я смог различить колышущиеся на ветру тонкие ветки деревьев с характерным оттенком. Я был уже не на кабине «вертушки», а посреди дороги прямо возле знаменитого Ржавого леса. Нашел в себе силы сесть. Дрожащей рукой стал обшаривать себя. Цел, не ранен. Перевязь с ножами на месте. Рука наткнулась на металл контейнера, и тут я вспомнил о своей находке.

– На м-месте, с-сук-кин ты с-сын, – заплетающимся языком пролепетал я, приоткрывая крышку. Артефакт лежал на дне как ни в чем не бывало, его ровное морозное сияние больше не резало глаза, лишь змейки, словно подмигивая, переливались тонким льдистым светом. Разговаривать, видимо, чудесный артефакт, как и все ему подобные порождения Зоны, не умел. Впрочем, всё, что требовалось, он уже сказал другим способом, да как вовремя! Значит, телепорт… Хм… Я медленно закрыл контейнер, щелкнул замком. Состояние улучшалось, ледяная дрожь потихоньку начала отпускать. Я встал, осмотрелся: передо мной простиралась аномальная чащоба. Вертолет и окружающие его «жарки», а также угроза в виде солдат клана «Честь» – все это осталось далеко позади.

– Ну и дела, – покачал я головой с облегчением. А затем поудобнее устроил за спиной свой автомат и пошел вперед, к кромке печально известного своим скопищем аномалий и мутантов Ржавого леса. Пока все было тихо. Но не нравилась мне это затишье. Ох, не нравилось. И, как скоро выяснилось, не зря.

Я не спешил. Во-первых, так проще увидеть опасность, во-вторых, особо торопиться было некуда, а в-третьих, я размышлял, про какой такой артефакт мне пытался сказать убитый кровососом Штырь и на кого все-таки была засада. То ли на бывших бандитов и их схрон с каким-то ценным артефактом, то ли на меня. Неужели они и впрямь думали, будто я точно знаю, что неразлучная троица погибла именно в лесу, и быстренько найду что-то, что они несли бармену? Вот на эти вопросы я пытался и пока не находил ответа. Хотя у бандитов все в башке перевернуто, их хрен поймешь.

С этими мыслями я почти подошел к кромке леса, как вдруг услышал треск переломленной сухой ветки и следом чьи-то приглушенные голоса. Я метнулся под прикрытие деревьев. Упал ничком в пожухлую траву за маленький пригорок, над которым высилось старое трухлявое дерево – его уродливый черный ствол был достаточно толстым, чтобы за ним укрыться. Сыро, несет тухлятиной и плесенью. Ладно, потерпим, не впервой. Тут на меня сквозь кроны чахлых деревьев упала одна капля, затем вторая, а потом пошел довольно приличный дождь. Я отчетливо почувствовал, как куртка пропитывается льющейся с неба водой. Переместиться бы куда-нибудь под навес, да поздняк метаться. Шаги приближались. Я сильнее вжался в уже мокрую землю.

– …и че тогда делать? – закончил ранее начатую фразу противный гнусавый голос.

– Да припухни ты, Сиплый, – оборвал его другой, хрипатый. – «Че, че»… Да ниче! Придут Щуп со Штырем, не кипешуй, а если снюхались с кем, то им же хуже. – Он зашелся в надрывном кашле. – Щас дотопаем до братвы, там погутарим…

– А если не придут? – вновь загнусавил Сиплый. – Че, еще сутки тут торчать? Почему их КПК не отвечают? А если тот фраер не найдет контейнер – че, по жизни на песке загорать будем и от песка по всему лесу шарахаться? И так уже всё тут прочесали, а трупов-то и нет. Достало… А может, и не стоит тот хабар того, что за него обещали!

– Меня тоже достало. И жрать охота… – поддакнул третий, плотнее запахнулся в длинный черный плащ и на ходу скрестил на груди мокрые от дождя руки. Я попытался слиться с травой. Бандиты были уже совсем рядом.

– Давай, – снова раздался хриплый голос, – тебя шеф досыта накормит. Какой калибр предпочитаешь? С-сучий дождь… – И снова зашелся в кашле.

Они прошли буквально в нескольких метрах от моего укрытия. Я по глаза высунулся из-под кочки и посмотрел им вслед: братва, переругиваясь между собой, удалялась в южную часть леса. Я спустился обратно в свое укрытие, сел и прислонился спиной к холодному пригорку. Значит, здесь караулят именно меня. Прочесывают лес. Ждут, когда я найду трупы Пеликана, Хмурого и Дегтя, заберу то, что они несли, а потом легко меня возьмут. Вернее, возьмут хабар, а меня под вот такой же кочкой и зароют.

– А вот хрен вам на рыло, господа ждуны! – вслух сказал я и продемонстрировал один из пальцев спинам уходящих романтиков с большой дороги. – Облизнетесь!

Злость заставила включить мозги и добавила здорового оптимизма. Нужен был план. На русское авось сейчас полагаться не стоило. Итак, рассуждал я про себя, как подобраться к вентшахте, чтобы безболезненно начать поиски троицы, при этом не нарваться ненароком на «наждак»? «Загорать на песке и от песка бегать» – очень недвусмысленный намек на то, что аномалия добралась и сюда… ну или тут другая такая же возникла.

Я провел рукой по мокрым волосам, обтер лицо, стряхнул капли дождя на траву. Пока махал руками, случайно задел контейнер, внутри беззвучно перекатился артефакт, перенесший меня из аномалии в лес. А значит, есть шанс обойти бандитов и сразу попасть к вентшахте. Я щелкнул замком – Мираж как ни в чем не бывало лежал на дне и, словно подмигивая, поблескивал ледяными искорками.

– Ну, выручай, – обратился я к нему как к живому. – Не знаю, как ты там срабатываешь, но мне до зарезу нужно в район вентшахты.

Я вытащил артефакт, повертел его, поднес к лицу и прошептал, глядя прямо в ледяную прозрачность кристалла:

– Ну, давай, друг, помоги…