За гранью времени. Курская дуга

— Этот разговор предназначен не для тебя.

Того как ветром сдуло, только дверь за ним закрылась. Забавно. Сталину было что от Серова скрывать, но при этом он был готов доверить информацию Везденецкому?

И молчание. Сталин взгляда от окна не отрывал. Морищинстое лицо эмоций не выражало, но по глазам стало ясно — он размышлял.

Везденецкий пока осмотрелся.

В углу жесткая кровать с тонким матрасом, печка-буржуйка, а в углу пара вещаков да барахло Везденецкого.

Теперь ясно, почему его везли ночью, с мешком на голове, а вокруг не было охраны. Сталин вообще не хотел привлекать к себе внимание, перемещаясь в условиях строгой секретности.

— Скромно вы устроились, товарищ Сталин, — осмелел Везденецкий.

— А что я, князь какой? Мне дворец не нужен, — ответил Сталин, выдохнув пахучее облачко дыма. — Присадь, — он указал на стул.

Везденецкий уселся, стул скрипнул, и вновь воцарилась тишина.

— Не боитесь, что убью? — спросил Везденецкий. — Может, на это и рассчет? На встречу с вами.

— Страх смерти помешал бы мне стать тем, кто я есть. Дон 100, - Сталин внимательно покосился на Везденецкого. — Откуда тебе известно это название?

— Это советская спецгруппа диверсантов, в которой я служу, — ответил Везденецкий. Причем ответил честно. Русские хроно-диверсанты входили в состав спецгруппы "Дон 100", выполняя задачи в разных странах и временах.

— О чем тебе говорит наименование "За гранью времени"? — вот этим вопросом Везденецкого сразило наповал. — Спецгруппа Дон 100 является главной частью проекта "ЗАГРАН". Эти вещи, — он указал на АШ и АПС-90. — Твои? Где ты их взял?

— Мои, — кивнул Везденецкий. — Из….

— Не мнись как барышня на танцах, — нахмурился Сталин. — Из будущего?

— Так точно, — кивнул Везденецкий.

Сталин задумался, затянулся трубкой, а потом спокойно, как ни в чем не бывало, сказал:

— Хорошо.

"Хорошо?!" — бедняга Везденецкий чуть со стула не вскочил, но удержался. Как можно с таким ледяным спокойствием отреагировать на чувака, который заряжает, что он из будущего? Может Сталин того был, поехавший?

— Значит, в будущем у нас СССР? — Сталин прервал гнетущую паузу. — Или государству предстоит реструктуризация?

— СССР, — односложно ответил Везденецкий.

— Хорошо.

Снова это "хорошо". Скоро глаз задергается. Умиротворенность его речи удивляла, но чувствовалась в ней и жесткость, которой не хотелось перечить.

— Теперь скажи мне вот что, — Сталин снова перевёл взгляд на Везденецкого. — Ты готов помочь СССР сейчас? Готов помочь нам одержать победу под Курском? Для начала.

Занятная просьба. Да только если сейчас начать решать проблемы фронта, диверсант фашистов может изменить ход истории, и тогда нечему будет помогать.

— Я должен найти и устранить другого хроно-диверсанта, — тактично пояснил Везденецкий. — Если этого….

— Я рад, что проект "ЗАГРАН" успешен, — перебил Сталин. — И мне известны цели, известны задачи, ради выполнения которых он был создан. Идея с хроно-диверсией целиком и полностью принадлежит мне, и лишь затем её бессовестно украл Гитлер. Твое присутствие здесь является прямым доказательством успешности задумки. Я понимаю, зачем ты здесь находишься. Но проблемы есть не только в будущем. Они есть сейчас, на фронте. И мы можем помочь друг другу решить их.

— Как вы себе это представляете, товарищ Сталин? — не понял Везденецкий. К чему Сталин клонил? Неужто хотел позаимствовать технологии из будущего? Вероятней всего. — Я не понимаю.

— Я предоставлю тебе доступ к лучшим инженерам и ученым СССР, чтобы ты мог частично обеспечить красную армию технологическим превосходством над вермахтом. Ясно, что не всё получится перенять, но ряд простейших вещей, например современный обогрев танков "Т-34", мог бы помочь в боях зимой.

— Я не…. — Везденецкий прикусил язык. Это отличная сделка, на самом деле. Чего далеко ходить? Через ХКМ можно обеспечить связь с профессором Бауманом, а он, в свою очередь, сможет консультировать Везденецкого. — Согласен, товарищ Сталин.

Почему нет?

Сотрудничество даже не с военачальниками, а с самим Верховным главнокомандующим, полностью развязывало руки. Тогда можно будет с лёгкостью найти диверсанта в советском тылу и устранить его.

— О присутствии немецкого лазутчика я осведомлен, — Сталин продолжил. — Сейчас наши войска на Курской дуге полностью перестраиваются и меняют позиции, но сомневаюсь, что нам удастся надолго обрести стратегическое преимущество. Лазутчик снова снадбит врага оперативной информацией.

— То есть?

— Пока мои люди подготовят для тебя рабочее место за первой линией фронтовой обороны, ты займешься поиском вражеского разведчика при полной поддержке контрразведки. Что тебе понадобится?

— Всё, что нужно инженеру. Но главное — устройство, изъятое у меня товарищем Лодыревым. Там немало важной информации. Ещё оружие, опытные люди.

— Будет тебе устройство, и люди будут, — кивнул Сталин. — Что-то ещё?

— Вопрос разрешите задать?

— Задавай, — заинтересовался он.

— Вы почти ничего не спрашиваете. Ну, например, кто будет править после вас.

— А какая разница? — Сталин чуть наклонился вперёд, пристально заглянув мне в лицо. — Я до этого момента всё равно не доживу. А история…. История и государственные режимы меняются по спиральной схеме. Пусть меняются. Сейчас нужно решать проблемы фронта, гнать врага обратно в Берлин, и восстанавливать союз. Я был бы рад, если бы СССР надолго закрепился на геополитической карте, но мне не подвластны посмертные события.

Везденецкий крайне удивился, но вида не подал. А как же пропаганда вечного и нерушимого? Как же безграничная работа общества во имя большого, светлого будущего? Вот никакой уверенности не было в том, что Сталин так же откровенничал даже с маршалами. А тут совершенно посторонний человек, из другого времени, которому никто не поверит и которому можно сказать как есть.

Обратно на фронт Везденецкий поехал уже с большим комфортом. Без мешка на голове. Серов после приказа Сталина: "Везденецкого охранять ценой собственной жизни" сделался особенно мрачным. Непонятно, почему. Может потому, что Сталин поставил жизнь заблудыша из 2054 года выше жизни самого замминистра МВД?

— И кто там был? — любопытствовал Митя. — Ну не молчи как рыба! Кто-то из Ставки, да?

Честно, очень хотелось рассказать, что это был сам Сталин. Козырнуть знакомством, так сказать. Даже не просто знакомством, а личным покровительством вождя. Но в такие моменты надо уметь держать язык за зубами.

— Нет. Меня просто допросили по особой схеме, — соврал Везденецкий. — И убедились, что я действительно из спецгруппы Дон 100. Вот и всё.

— Ну вот, не врал значит, — Митя радостно улыбнулся. — А ты, Сенька, болтал почем зря. Шпион, шпион, — передразнил Митя.

— Помолчи, а? — с раздражением отозвался Сеня.

— Сержант, — Везденецкий обратился к Сене. — Верни что забрал.

— Ты о чем?

— Я могу и силой….

— Ладно, ладно, — Сеня достал из кармана ХКМ и протянул его Везденецкому. — Не горячись. Ну, откуда я знать мог, что ты не шпион? Разведчики фрицев и своих убивать способны, чтобы в доверие втереться.

— Ничего. Ты правильно всё сделал, — Везденецкий застегнул ХКМ на запястье и испытал облегчение. Теперь была связь с 2054 годом, и возможность вернуться домой.

Кстати говоря. Везденецкого осенило. Он активировал ХКМ, дождался пеленга на вражеского диверсанта, и выяснилось, что противник находился совсем близко. Буквально в двухсотнях метров, на западе.

— Эй! — Везденецкий бесцеремонно стукнул по кабине кулаком. Очень уж хотелось отыграться за наглость и бесцеремонность Серова. То команду кругом ему выполни, то мешок на голову надень. — Товарищ комиссар, будьте добры, двести метров на запад!

— Выполняй, — это Серов водителю сказал.

Бойцы удивленно переглянулись. Какой-то солдатик из спецгруппы командует самим замминистра МВД? У них это в голове уложиться не могло, ведь Серов один из приближенных к Сталину. Не Берия, конечно, но и не рядовой из села Огарково.

"Газик" неуверенно забрался на холм по заснеженной дороге, и остановился на вершине. ХКМ запищал, сигнализируя, что цель в десяти метрах.

Вот оно! Попался, гаденыш!

Хотя странно. Почему он не двигался?

— Шофер, свет дай! — приказал Везденецкий. Шофер послушно включил фару, не дожидаясь одобрения Серова.

Наверное, самолюбие Серова было в очередной раз задето. Это ответочка за мешок на голове.

Везденецкий взял АШ в руки, позаимствовал у Мити гранату, и спрыгнул с кузова. Снега намело по щиколотку. В луче фары мельтешили снежинки, овал света падал на гладкие сугробы, и там, за холмом, не было признаков жизни.

Может, под землёй зарылся? Чтобы проверить, пришлось кинуть гранату прямо в овраг, из которого шёл сигнал. Рвануло, в воздух взметнулся фонтан из снега, к ногам Везденецкого упал немецкий ХКМ, экран которого искрился, как бенгальский огонь.

Приплыли. Сигнал диверсанта с радара пропал, так что, похоже, немец взял билет в один конец, как и его собратья-смертники.

Блеск. И как его теперь искать?

Глава 5. Выходила на берег Катюша

Ока уже успела замерзнуть, и вода, неделю назад быстро протекавшая по мелководью у деревни Толкачево, обратилась льдом. Некогда золотистые песчанные пляжи завалило снегом, а сугробы присыпало опавшей листвой.

Везденецкому пришлось покинуть северный фас Курской дуги. Для работы ему требовалось более безопасное место, где немцы, спустя несколько дней, стали наступать реже и перешли к оборонительной тактике. Они как следует изрыли траншеями окрестности деревни, чтобы сделать из неё мощный оборонительный узел и не дать советам прорваться к Болхову.

Зима внесла свои коррективы. Немец, не взирая на технологическое превосходство, совершенно не приспособил бронетехнику к заморозкам из-за надежды закончить войну до наступления холодов.

Но блицкриг накрылся одним местом, так что теперь у советов появился вполне себе простор для контрнаступления, да и к тому же Везденецкий быстро решил проблему с отоплением русской техники. Конечно, это стоило ему пару бессонных ночей, а так же больших сложностей с Митей. Он без устали задавал Бауману вопросы о будущем, но потом, в конце концов, решился поработать.

Консультируясь с профессором Бауманом по ХКМ Везденецкий, с помощью Мити, имевшего незаконченное инженерное образование и способного неплохо ваять чертежи, разработал особый вспомогательный двигатель.

Морозным утром, 10-го июля, Митя и Везденецкий любовались тридцатчетвёркой, которая мерно рокотала дизельным мотором и источала запах солярки. Матёрая, надо сказать, машинка, покрытая вмятинами от скрикошетивших снарядов и царапинами от пуль. Красивой красной звездой на башне и надписью "Бей врага!" она восхищала союзников и пугала врагов.

Командир танка, Белов, показался из люка мехвода и одобрительно кивнул. Он выглядел довольным, отогретым, кожу подрумянило теплом.

— Ну, как? — спросил Везденецкий, потирая замерзшие ладони. — Тепло?

— Да прям комнатные условия, — улыбнулся Белов. — Вот это вы здорово придумали, ручку для настройки температуры. И ещё скромно так, что мотора не слышно и не видно.

— Ну так, — Митя, хвастаясь, развёл руками. — Саня у нас талантище, — Митя хлопнул Везденецкого по плечу. Льстил, зараза. Отоплением войска, по большей части, обязаны именно Митьке. — Без него вам бы пришлось до конца войны печками танки обогревать.

— Ну ка, — Везденецкий подошел к люку, Белов потеснился, и позволил заглянуть в боевое отделение танка.

Отопительный двигатель был компактен, практически незаметен, и питался от мощного танкового аккумулятора, работая как полноценная система климат-контроля. Даже температуру регулировать можно было, а так же поддерживать дизель-мотор в состоянии боеготовности.

Сначала хотели полностью перекраить силовую устаровку. Сделать в танке что-то вроде антифриз-системы и поставить обогреватель, как у немецкой "Пантеры" образца 44-го года, но Бауман сразу же идею завернул. Говорил, мол, нет времени менять двигатель В2, нет времени переделывать массовое производство уже имевшейся техники. Нужно что-то небольшое, а главное — универсальное.

Ничего бы не получилось, если бы не Митя. По чётким инструкциям Баумана он нарисовал чертёж, приспособленный под машиностроение и науку 1943 года.

Теперь, благодаря этому изобретению, можно было отапливать и многочисленные разновидности БМ "Катюша", и любой танк, и даже блиндажи. Лишь бы источник питания был.

— Теплынь, товарищ изобретатель, — улыбнулся Белов. — И дежурного к печи теперь не нужно выставлять. Перед боем можно отдохнуть хорошо. Спасибо вам.

— Отлично, — одобрительно кивнул Везденецкий. — Товарищ Сталин будет доволен. Идем, Митька.

Они засели в траншее неподалеку от левого берега, откуда открывался вид на немецкую оборонительную линию. Везденецкий заметил, что противоположный берег и окрестности Толкачево были изрыты окопами, укреплены прочными многобрёвенными блиндажами и колючей проволокой. Противотанковых ежей хватало, мин хватало, а перед траншеями так вообще растянулся противотанковый ров.

— Вот упоротые скоты, — изумился Везденецкий, и закурил, протянув сигарету "Курск" Мите. После первой тяги приятно закружилась голова. — Полтора года окапывались, а теперь и зимой не устают жесткую землю ломами да лопатами колупать.

— А що ты хотел? — Митя затянулся, выдохнув густое облачко пара и дыма. Хорошо хоть, теплую одежду на фронт поставили, и теперь было не так холодно. — Жить захочешь, ужом извернешься.

— Слушай, а по поводу жизни…. Ты нафига, с инженерными навыками, на фронт попёрся? — полюбопытствовал Везденецкий, покосившись на Митю.

— А що мне, в кабинете сидеть, как мышь тыловая, пока тут ребята головы кладут? Что обо мне тогда в деревне скажут, дома? Как батька на меня побачит? Не. После войны буду жизнь устраивать. Щас мужики нужны на фронте.

— Вот зря ты так, — Везденецкий качнул головой. — Мы с тобой сделали моторчик, дали людям тепло, и смогли повысить эффективность всей красной армии. Наши машины теперь смогут раньше вступать в бой, бойцы не будут до костей промерзшими, смогут яснее мыслить и точнее стрелять. Это победа для всего фронта. Знаешь, как говорится, все профессии важны, все профессии нужны.

— Твоя правда, хлопец, — пожал плечами Митя. — Но я же не могу щас Сеньку и остальных бросить. Если уж не вместе воюем, то хотя бы на одном фронте должны быть. Слушай…. А какие девчонки в 2054 будут?

— Странные, — усмехнулся Везденецкий. — Потом как-нибудь расскажу. Давай-ка….

— Тихо, — Митя вдруг помрачнел, изменился в лице и весь превратился в слух. Взялся за рукоять АШ-254, который, к слову, весьма удачно удалось воспроизвести в текущих условиях оружейной промышленности. Получалось даже универсальные патроны калибра 7,62 массово изготавливать, хотя уходили они быстро из-за скорострельности в 800 выстрелов в минуту. Хорошо хоть, при таком калибре и скорострельности не было проблем с эргономикой. — Прислушайся.

Ревя двигателем, на холм противоположного берега взабрался гусеничный бронетранспортер, из люка которого в полкорпуса высунулся абсолютно бесстрашный офицер в эсэсовской форме. Он придвинул к глазам бинокль, просматривая советский берег.

— Ты смотри, яка обнаглевшая вошь, — сощурился Митя, и перевел предохранитель в режим стрельбы одиночными. — Ща у него в башке тоннель в Вальхаллу появится. Разведчик хренов.

Да. Немца точно можно было удостоить премией Дарвина. Видимо, снайперов он не боялся, пребывая в уверенности, что ни винтовки, ни ППШ его не достанут из-за низкой, на такой дистанции, кучности стрельбы. Или же он хотел покончить жизнь самоубийством, но побоялся репутационных издержек, выбрав наиболее достойный способ гибели.

Черт разберет этих фрицев.

Митя хорошенько прицелился, выжал спуск и хлопнул выстрел АШ, эхом разлетевшись по пляжу. Немец, будто надувной рекламный человечек, сначала назад выгнулся от кинетической энергии пули, а потом вперед завалился, мордой на броню.

Водитель броневичка сразу по газам дал — скрылся за холмом, оставляя след из выхлопа.

— Вот это автомат, понимаю, — восхитился Митя, нырнув в окоп. — Чуть ли ни как из снайперской винтовки стреляю. Ох! С такими мы точно всех немцев перебьём!