За гранью времени. Курская дуга

Затрещали автоматные очереди, послышалась грязная немецкая ругань, из вершины холма выбило фонтанчики земли. Прогремели ружейные выстрелы, прогремела трель ППШ, которую тяжело с чем-то спутать.

— Зараза, — прошипел Везденецкий, намереваясь рысцой броситься прочь.

Советский рядовой возник на вершине холма, перекатился через неё и залёг, рыча сквозь стиснутые зубы, держась за окровавленное плечо. Стрельба не стихала. Рядовой, превозмогая страх и боль, схватился за рукоятку трофейного МП, и палил по фрицам.

— Держитесь, братцы! — приговаривал он сквозь стиснутые зубы, и, матерясь от боли, сменил магазин.

Ну не мог, не мог Везденецкий бросить ребят умирать. Понятно было, что группа пацанят набрела на немчуру, да еще и вооруженную по последнему слову техники.

Везденецкий крикнул:

— Свои, не стреляй!

Рядовой с перепугу взял Везденецкого на мушку, блеснул испуганными глазами, будто загнанный зверь.

— Кто такой?! Що тут делаешь?!

— Я помогу! — Везденецкий примирительно поднял руки. — Я был у тебя за спиной, и мог давно тебя прихлопнуть!

— Подсоби, хлопец! Подсоби! Один не сдюжу! — рядовой снова стал долбить по немцам. — Эти фрицы чудные! Их пули не берут!

Везденецкий лег рядом. Увидел шесть немцев на дне высохшего озера, через которое протекал ручей, перекрытый телом убитого разведчика. Немцы были действительно, как рядовой выразился, "чудные". Одетые в безликую военную форму чёрного цвета, в брониках с разгрузкой, и с пистолетами-пулемётами МП-50. В народе МП-50 называли "шилками", как зенитную установку, потому что таким оружием вполне можно сбить вертолёт.

Фрицы из будущего, мать его. Причем смертники. ХКМ ни у кого не было, а без этой машинки назад в будущее не вернуться. Поэтому радар их не засёк. Видать, пришли помогать диверсанту.

АШ это вам не ППШ. Ни ППШ, ни МП броню немчуры не брали. У них ещё и сверхпрочные шлемы были, как у китайских спецназовцев, полностью закрытые, с тяжелой защитной маской. Везденецкий своими глазами увидел, как советский боец пальнул фрицу в лоб из винтовки, так пуля с визгом срикошетила в землю. Голова фрица дернулась, он вскинул руки и упал, уронив оружие. Пробития-то не было, но инерции пули хватило, чтобы сломать врагу шею.

Везденецкий тоже подключился к перестрелке. Одного немца срезал длинной очередью, отдачей ударило в плечо. Бронебойные патроны АШ без труда брали и шлемы, и бронелисты. Прострелил навылет; в метре от фрица вздыбились фонтанчики грязи.

Ответочка прилетела сразу — тр-р-р-р! Только успевай голову прятать, пока над макушкой пронзительно свистят пули и кора деревьев взрывается щепками. Плечо Везденецкого вспыхнуло жгучей болью, но он понял, что пуля прошла по касательной.

Советы огрызались очередями, и, благодаря АШ, ход боя переломился. Последнего противника Везденецкий добил одиночным выстрелом голову, и всё стихло. Никто пока не рисковал шуметь или высовываться, но рядовой ворвался в воцарившуюся тишину:

— Хлопцы, вы там как?! — он приподнял каску, утер ладонью вспотевший лоб. — Живые?!

— Леха ранен! — отозвались с другого берега. — Но несерьезно! Жить будет! Сейчас подойдем к тебе, Мить!

— Ну, ты дал…. Ай, — Митя неловко двинул рукой и потревожил рану. — Зараза! Митя меня зовут. Митя Шпагин! Как автомат прям! — он протянул мне руку. Говорил Митя на адском суржике, не стесняясь знаменитого южного "гэ".

— Саша, — он принял рукопожатие. — Везденецкий.

— Ну, будем знакомы! Авось, войну вместе пройдем, — он добродушно улыбнулся. — Странное у тебя оружие. Вон как немцев изрешетил. Где взял?

— На земле валялось, — неловко соврал Везденецкий.

— Не умеешь ты брехать, — усмехнулся Митя. — И мова у тебя странная…. ладно, твое дело. Немца бьешь, и хорошо.

Благими намерениями можно вымостить себе дорогу в место, неприличное для упоминания. Пока Митя забалтывал Везденецкого, тот собрался уходить, но тут под керзовым сапогом подоспевшего сержанта хрустнула сухая ветка. Он выскочил как чёртик из табакерки, с винтовкой наперевес, хмурый и посеревший от пыли.

— Стой, стрелять буду! — предупредил сержант. — Бросай оружие! Быстро!

— Да ладно тебе, Сеня, — заступился Митя. — Хлопец же шкуры нам спас!

— В доверие лезет! — грубо возразил Сеня. — Особисту его сдадим. Пусть НКВД и командиры разбираются. Вдруг он шпион?

Приехали.

Пришлось выполнить команду Сени, иначе пристрелил бы, будто дикого пса. Увы, как ниндзя, с помощью дымовой шашки, Везденецкий уйти не мог. За сержантом ещё пара бойцов подтянулась. Теоретически их можно было перебить, по дороге, но от этой мысли гадко щемило в груди.

— Спокойно, — Везденецкий медленно уложил АШ на землю, вытащил АПС-90 из кобуры, вытянул всё из кармашков разгрузки, расстегнул пояс с нейролептическими гранатами. — Я вам не враг.

— Все вы так говорите. Пшёл, — Сеня дернул стволом в сторону тропинки. — Особисты разберутся, кто ты. Культяпки за головой сложи, и смотри мне, без глупостей. Митя, барахло его собери.

— Есть, та-ащ сержант, — уныло подчинился Митя, виновато взглянув на Везденецкого. — Прости, Саша. Служба.

И Везденецкого повели через лес, протоптанными тропинками. Митя с интересом изучал АПС-90, то с предохранителем балуясь, то с крышкой затвора. Оттянул затвор, глянул в патронник, и изумился:

— Иж ты! Та-ащ сержант, а занятные у него игрушки! А главное, просто и ладно слеплены. Я бы в жизни до такого не додумался!

— Не лапай ничего, а? — раздраженно произнес сержант, поправив ремень винтовки. — В глаз себе попадешь.

— Сплюньте, та-ащ сержант! — суеверно попросил Митя.

— Ещё чего, — Сеня замахнулся на Митю, чтобы дать затрещину, а Митя вжал голову в плечи. — Мистику он мне тут разводит! Ты только при капитане Привалове эту дурь не ляпни.

— Виноват, та-ащ сержант, — расстроился Митя. — Не ляпну.

— Ну-ка, — Сеня сощурился на ХКМ. — Это у тебя на руке что за приспособление?

"Твою налево! Только не это!" — мысленно сокрушился Везденецкий.

— Изъято, — по-милицейски произнес Сеня, расстегнув ремешок и сунув ХКМ в карман. — В законном порядке.

Отлично. Теперь и диверсанта нереально отыскать будет, и домой не вернуться после операции. Везденецкий уже продумывал, как будет освобождаться и выкрадывать отобранный девайс. Он не винил ребят. Служба у них была такая, и тем более в военное время каждая собака должна вызывать подозрение.

— Я думаю, — это Леха, с перебинтованным запястьем, — что он немцам наши позиции выдал. Видел, как точно лупили? Знали, знали куда бить! И вот он за новыми данными вернулся. Прав ты, Сеня! Язык это, и лазутчик!

— Выясним, — отмахнулся Сеня. — Не зуди. Голова уже болит от твоей болтовни.

Остаток пути группа провела в молчании. Они прошли через бурелом, и вышли на открытое поле, к первому оборонительному рубежу. Надо сказать, фрицы работали действительно точно. В окопах дымились подбитые танки, а некоторые так вообще разнесло в клочья авиационными бомбами. Противотанковые орудия тоже раскурочило, так что если Жуков с Рокоссовским не подсуетятся с обеспечением фронта военными резервами, то дело дрянь. Рядом с уничтоженной техникой суетились солдаты, перетаскивая ящики с боеприпасами и укрепляя позиции.

Тигры без проблем здесь пробьются, а единственные, кто их может встретить — пехота, которая без танкового прикрытия способна сделать гораздо меньше.

— Скотина, — произнес вслух Везденецкий, разозлившись на вражеского диверсанта.

— Это кто ещё скотина? — нахмурился Сеня.

— Да причем тут ты, — ответил Везденецкий. — Не о тебе мысль.

Сеня вопросов задавать не стал. Да и Везденецкий не особо хотел разговаривать. Что говорить-то? Здрасте, я из будущего? Расстреляют сразу же. Прикинуться дурачком, может, или контуженным? Не прокатит. Разве что можно наплести байку о каких-нибудь спецвойсках, и тогда Привалов дернет особистов, чтобы они всё выяснили. Это поможет выиграть немного времени.

Везденецкого затолкнули в блиндаж, уцелевший наверное чудом. Тикали настенные часы, пахло потом и травяным чаем. Капитан Привалов повел мощным плечом, изучая разложенную на столе карту, а затем взглянул на Везденецкого исподлобья.

— Лодырев, это что такое? — Привалов кивнул на Везденецкого. — Почему позиции покинули?

— Так это, товарищ капитан, языка поймали, — Сеня указал на Везденецкого. — Не могли же мы его на месте пристрелить.

— Ну, что скажешь, боец? — Привалов мрачно обратился к Везденецкому после короткой паузы.

Глава 3. Немецкое наступление

В поле выла вьюга. Холмы и подбитые танки стригло позёмкой, а в досках блиндажа свистел ветер. Около окопов кружились снежные вихри, солдаты грелись на позициях как могли, укутавшись в плащ-палатки и потирая покрасневшие от мороза ладони. Пламя в горевших тридцатчетверках погасло, броня остыла и даже покрылась слоем инея от холода.

Заморозки всем наносили ущерб. И фрицам, и советам. Никто точно не ожидал наступления холодов в июне, но Ленинград, всё же, кое-чему научил обе стороны. Сам Жуков распорядился выдавать солдатам обувь на размер больше, чтобы можно было забить её газетами или сеном. Это спасало от обморожения.

Танкисты жгли дрова в вёдрах, а затем опускали в танки тлеющие угли, чтобы прогреть отсек экипажа и не замёрзнуть. Копоть и вонь не так страшна, как мороз, а отопления в боевых машинах тех времён предусмотрено не было. Только в 1944 году в "Пантерах" появились печки.

Погодка сделалась под стать капитану. Привалов был мрачен как сама Зима, и холоден будто лёд. Уж от него точно не стоило ждать поблажек. Сразу видно — мрачный и жестокий человек.

— Что вы хотите услышать, товарищ капитан? — Везденецкий дал уставной ответ.

— Кто такой, и что ты здесь забыл в разгар сражения, — мрачно пробасил Привалов.

— Тайная спецгруппа "Дон 100", — соврал Везденецкий. — Отправлен на фронт с целью сбора оперативной информации, передачи данных Ставке и ликвидации немецких лазутчиков, обеспечения информационной безопасности.

— Дон 100? — задумался Привалов. — Сдается мне, горбатого ты лепишь, боец. Не знаю я такой спецгруппы.

— Никак нет, — Везденецкий достал из внутреннего кармана бумажный свёрток, протянул его Привалову. — Ознакомьтесь. На то группа и тайная, чтобы о ней никто не узнал.

Привалов развернул сверток, вгляделся, а потом неоднозначно покосился на Везденецкого. Ну, как пить дать, не поверил. Хоть и план был расписан на немецком. Хоть и можно было подумать, что Везденецкий действительно занимался перехватом фронтовой информации.

— План изъят перед линией фронта у немецкого лазутчика из СС, — продолжил Везденецкий. — У меня есть основания полагать, что в нашем тылу работает опытный диверсант и разведчик. Я должен найти его.

— А документы у тебя есть? — Привалов положил план на стол.

— Никак нет. Не положено иметь, товарищ капитан, — ответил Везденецкий.

— Ясно, — скептически отмахнуся Привалов. — У меня нет времени с ним возиться. Запри его. Шпагин, под твою ответственность. Охраняй, и жди указаний. Лодырев, на позиции вернитесь, и чтобы больше не смели их покидать. Или всем табором под трибунал пойдёте.

— Товарищ капитан, — это Леха голос подал. — Тут это…. Мы фрицев в лесу странных встретили. Бронированных.

— Землекопов, ты пьяный, что ли? — нахмурился Привалов.

— Никак нет, — испугался Леха. — У них это…. Вот, — Леха вывалил на стол черный шлем с маской, броник с разгрузкой, да МП-50.

Привалов от удивления вскинул брови. Сначала маску осмотрел и пощупал, затем МП-50, потом броник. Вряд ли ему когда-то приходилось видеть нечто подобное. Это как среди пустынного поля наткнуться на космический корабль, такая же гамма ощущений будет.

— И у этого оружие необычное, — Сеня продемонстрировал АПС-90. Мы этих фрицев ни винтовками, ни автоматами взять не могли, а он их как семечки пощёлкал.

— Да чтож вы мне на голову как снег валитесь-то, а, — с раждражением сокрушился Привалов. — Мне сейчас только возни с особистами не хватало. Держите взаперти его. Я решу, что делать. Позже. Всё, — Привалов склонился над картой. — Барахло его на складе оставить. Р-разойтись! — велел он.

— Есть! — хором ответили бойцы.

Нда. Знал Везденецкий, какое Привалов собирался решение принять. Расстрелять, да и всё тут. Чего с лазутчиком возиться, когда нужно воевать? Ни в том месте, что называется, и не в то время.

Они вышли под открытое небо и направились к другому блиндажу, наглухо заколоченному. Холодина стояла жуткая. Митя выдохнул облачко пара, подул в сомкнутые ладони, поежился от озноба.

— Во дела. Такой морозище! Летом-то! — удивлялся он.

— Тем лучше, — ухмыльнулся Сеня. — Зима нам помогла Ленинград отбить. Теперь и Курск отбить поможет. Не любят немцы зиму, и техника их тоже.

— Рано радуетесь, — вздохнул Везденецкий. — Немцы о ваших позициях всё теперь знают, а вы не знаете ничего. У меня есть информация, но сомневаюсь, что кто-то послушает.

— Капитан сказал запереть, значит запереть. Объясняться будешь тогда, когда прикажут. А немчуре мороз не даст пройти.

— Думаю, за прошлую зиму они научились отогревать технику, — поспорил Везденецкий. — Так что лучше вам меня отпустить. Я смогу помочь командованию перейти в контрнаступление до прорыва линии фронта.

— Может тебе ещё самого Сталина на поклон привести? — с раздражением огрызнулся Сеня. — Пшел, — он подтолкнул Везденецкого к блиндажу. Митя снял засов и открыл дверь, внутрь Везденецкий шагнул сам.

Блиндаж оказался тесным, темным и неуютным. Хоть он был заколочен наглухо, всё равно хорошо продувался, ведь никто не морочил себе голову с утеплением стен. Дверь за спиной захлопнулась, прошумел засов, и Везденецкий не понимал, как лучше поступить.

Конечно, он мог сбежать. Вообще без проблем. Но побег, как минимум, сопряжён с риском убить или серьезно травмировать собственных товарищей. Это претило воинскому духу Везденецкого, однако, с другой стороны, слишком многое стояло на кону.

Судьба СССР, например.

Он вздохнул. Похоже, другого выбора не осталось.

— Митя, — Везденецкий постучал в дверь. — Митя, ты здесь?

— Не положено мне с пленными балакать, — неуверенно отозвался Митя, но было очевидно, что поболтать ему хотелось.

— Слушай, Митя, бежать мне надо, слышишь? Бежать. Иначе проиграем мы войну, — Везденецкий попробовал взять Митю искренностью. С чего она должна была помочь — непонятно. Интуиция подсказывала. — Немцы скоро в наступление попрут. Вам обороняться нечем. Я помогу сохранить больше жизней, помогу устроить контрнаступление. Только освободи меня.

— Ну ты даешь, хлопец, — усмехнулся Митя. — А мне потом к стенке из-за тебя становиться? Дудки.

— Ты Родине хочешь помочь? Хочешь страну спасти? — пора пробовать патриотизм. — Дверь открой просто. Свалишь на меня всё. Я тебе в глаз двину, вырублю, а ты скажешь, что я применил непонятное оружие и скрылся.

— Иди ты…. Слушай, а откуда у тебя такое оружие? Можешь правду сказать? — от любопытный стервец.

— Из будущего я, — в лоб сказал Везденецкий. — И вся экипировка моя оттуда.

— Чи-и-во-о? — протянул Митя и наверняка сощурился. — Ты душевнобольной, что ли? Дурик, чи що? Из будущего он. Ну, и кто будет главой Союза в твоём этом будущем? Инопланетянин?

— Чита Сталиных вообще от власти отойдёт. Якушкин править будет, Александр Евгеньевич.

— Ты что такое говоришь? — изумился Митя. — Совсем с дубу рухнул?

— Сам спросил, — пожал плечами Везденецкий. — Но если вы меня не отпустите, править будет Гитлер и его наследнички.