Фредерика

Обе женщины были одеты в костюмы для прогулок, на этом сходство между ними кончалось. Одна была сухощавой дамой неопределенного возраста и непривлекательного вида; другая же оказалась самой восхитительной девушкой, которую когда-либо видел многоопытный лорд. Он понял, что перед ним мисс Черис Мерривилл и что его секретарь сказал правду.

От головы, сияющей золотыми локонами, до изящных ножек, обутых в крошечные ботиночки, она представляла собой картину, от которой у любого мужчины захватило бы дыхание. У нее была стройная фигура, тонкие щиколотки, цвет лица некоторые ее вдохновенные поклонники сравнивали с цветом дамасской розы или спелого персика, утонченный рисунок нежных губ, нос безо всякой горбинки, с изящно очерченными ноздрями, а ее глаза, невинно и доверчиво взиравшие на мир, были небесной голубизны и хранили выражение искренней задумчивой улыбки. На ней была скромная шляпка с небольшими полями козырьком, а платье покрывала небесно-голубая кашемировая ротонда. Маркиз невольно потянулся за моноклем, и Фредерика, с удовольствием заметив это движение, представила его своей тетке. Мисс Серафина Уиншем, расслышав наконец имя представленного ей джентльмена, громогласно повторенного ей племянниками, наградила его светлость враждебным взглядом и произнесла с неприязнью:

— Надеюсь, что это так! — затем добавила: — О, пожалуйста, иди отсюда!

Но это, очевидно, относилось к Лафре, который прыгал вокруг нее, и лорд удержал свои позиции. Он слегка поклонился, но ответом был только отрывистый кивок и еще более неприязненный взгляд. Сообщив Фредерике, что этого она и ожидала, мисс Уиншем выплыла из комнаты.

— О боже! — сказала Фредерика. — У нее отвратительное настроение! Что ее так рассердило, Черис? О, простите! Лорд Алверсток — моя сестра!

Черис улыбнулась его светлости и протянула руку.

— Очень рада! Это один учтивый молодой человек, Фредерика, в Хукманской библиотеке, который снял мне книгу с полки, потому что я не могла достать. Он был очень предупредителен и даже стер с книги пыль своим платком, прежде чем передать ее мне, но тете он показался самодовольным фатом. У них не оказалось Ормонда, и вместо него принесли «Рыцаря Сент-Джона», который, надеюсь, нам понравится не меньше.

Эти слова она произнесла мягким, безмятежным голосом, и маркиз, перед взором которого проходило немало красавиц, с удовольствием отметил, что эта, самая восхитительная из них, не пускает в ход свои чары, а, наоборот, кажется, и не сознает их. Будучи в течение многих лет желанной добычей на ярмарке невест, он привык к различным ужимкам и уловкам, с помощью которых тщились его завлечь, и был очень доволен, что не заметил их у мисс Мерривилл-младшей. Он спросил, как ей понравился Лондон. Черис ответила, что очень понравился, но мыслями она была в другом месте, так что не стала продолжать беседу на эту тему, а вместо этого с легким упреком сказала:

— О, Феликс, милый, у тебя оторвалась пуговица!

— О господи! — нетерпеливо дернул плечом Феликс. — Ну и что?

— Конечно, ничего особенного, — согласилась она. — Я пришью ее тебе в одну секунду, только пойдем со мной. Ты же не сможешь выйти в город в таком неряшливом виде, правда?

Было очевидно, что юный Мерривилл был вовсе не прочь появиться в городе в таком виде; но также очевиден был и авторитет его старшей сестры, судя по тому, как он, хотя и с неохотой, повиновался ее решительному кивку. Феликс угрюмо произнес:

— Ладно.

Однако перед тем, как со страдальческим видом последовать за Черис, прощаясь с маркизом, он спросил его с надеждой в голосе:

— Вы же сводите меня в Сохо, правда, сэр?

— Если не я, то мой секретарь, — ответил Алверсток.

— О! Отлично, благодарю вас, сэр! Но все же лучше будет, если со мной пойдете вы сами! — настаивал Феликс.

— Лучше для кого?

— Для меня, — искренне ответил Феликс. — Вам они покажут все, что вы захотите увидеть, так как вы второй среди аристократов; я знаю, я читал, что маркизы идут сразу следом за герцогами, так что…

Но в этот момент брат вытолкал Феликса из комнаты, умоляя Алверстока простить его ребяческие выходки. Поскольку сам Джессеми тоже вышел, Лафра тут же последовал за ним, да и Черис одарила его прощальной улыбкой, то маркиз остался наедине с хозяйкой.

Она задумчиво произнесла:

— На самом деле, лучше, если бы вы сами сходили с ним туда. Вы знаете, он такой предприимчивый мальчик, и неизвестно, что придет ему в голову выкинуть там.

— Чарльз сумеет с ним справиться, — равнодушно ответил он. Она с сомнением покачала головой, но больше ничего не сказала, заметив, что лорд о чем-то задумался. Он уставился невидящим взглядом в стену, и странная улыбка тронула его губы. Вдруг он рассмеялся и воскликнул:

— Честное слово, я сделаю это!

— Что сделаете? — спросила Фредерика.

Он, видимо, забыл о ее присутствии. Ее голос заставил его обернуться к ней, но вместо ответа он спросил:

— А что они делают здесь, ваши братья? Ведь они должны быть в школе.

— Да, вы правы, — согласилась она. — Папа, правда, никогда не собирался посылать своих сыновей в школу. Сам он получил образование дома. Это, конечно, не самый лучший повод для того, чтобы так же обучать и мальчиков. Правду сказать, мне самой не очень нравится, но несправедливо было бы откосить папины ошибки к его воспитанию. Да и ошибки ли это были? — задумчиво добавила она. — Мерривиллы всегда отличались непостоянством.

— Неужели? — поинтересовался он, и ироническая усмешка искривила его губы. — Значит, для Джессеми и Феликса нанимали учителя?

— О, толпы учителей! — воскликнула мисс Мерривилл. Заметив удивление в глазах его светлости, она поспешила объяснить: — Ах, нет, вы не поняли! Их приходится постоянно менять! Вы представить себе не можете, как это досадно! Дело в том, что если они пожилые, то мальчики недовольны, что с ними не занимаются спортом, а если молодые, то остаются всего на месяц или два, пока не найдут себе места где-нибудь в школе или университете. А что хуже всего, они все безумно влюбляются в Черис!

— В это я могу поверить.

Она кивнула со вздохом.

— Да, и беда в том, что она просто не решается оттолкнуть никого из них. К несчастью, у нее мягкое сердце, которое не может никому причинить боль, особенно таким, как бедный мистер Гриффит, неловкий, застенчивый, с рыжими волосами и торчащим кадыком. Это был наш последний учитель. Сейчас мальчики вынуждены отдыхать от занятий, но когда они немного освоятся в Лондоне, надо будет найти им нового учителя. Правда, Джессеми молодец. Он ежедневно занимается по два часа, потому что собирается поступить в Оксфорд, когда ему исполнится восемнадцать, как Гарри в прошлом году.

— Гарри сейчас в Оксфорде?

— Да, уже второй год. Это было еще одной причиной, чтобы приехать нам в Лондон. Я думаю, ему будет полезно повидать кое-что перед тем, как осесть в Грейнарде, не правда ли? К тому же ему очень здесь нравится!

— Не сомневаюсь в этом, — сказал Алверсток. — Между тем, нам надо обсудить ваше дело. Через несколько недель я собираюсь давать бал в честь выхода в свет одной из моих племянниц. Вы и ваша сестра появитесь на нем и будете представлены обществу моей сестрой и наверняка получите множество приглашений на другие вечера, куда вас тоже будет сопровождать моя сестра. Ах да! И моя кузина миссис Даунтри, которая тоже привезет свою дочь ко мне на бал.

Губы Фредерики сложились в усмешку, в глазах плясал огонек:

— Как мне вас благодарить! Какое счастье, что Черис вернулась домой вовремя!

— Совершенно верно, — ответил он. — Иначе я так и не понял бы что непростительно держать такой бриллиант в недостойной тени.

— Вот именно! И ничего не может быть удачнее для нее, чем появиться на вашем балу. Я так благодарна вам, но должна сказать, что совсем необязательно приглашать и меня.

— Вы собираетесь вести уединенную жизнь?

— Нет, но…

— В таком случае вам обязательно надо появиться на моем балу. Я также думаю, что вашей тете придется сопровождать вас на него. Поскольку вы живете не в доме моей сестры, особенно важно, чтобы видели, что у вас есть респектабельная опека. Ее странность пусть вас не беспокоит…

— А я и не волнуюсь! — вставила Фредерика.

— …ведь чудаки нынче в моде, — продолжал он.

— Меня бы не смутило это, даже если бы моды на них и не было. Но ведь ваша сестра может не согласиться с этим планом.

Глаза его сверкнули.

— Она согласится! — ответил он.

— Но откуда вы знаете? — возразила Фредерика.

— Поверьте мне, Я знаю.

— Вы не можете знать, ведь эта мысль только что пришла вам в голову, — упрямо твердила Фредерика. — Все это замечательно придумано, но если ваша племянница не такой уж бриллиант, как вы выразились, то Черис затмит ее! Какая мать согласится выводить в свет свою дочь рядом с Черис?

Он улыбнулся, и это было единственное, чем он удостоил ее в ответ. Он достал щепотку табака и сказал, захлопывая табакерку:

— Я признаю родственные узы между нами, кузина, но этого недостаточно. Вы бы хотели, чтобы я представился вашим попечителем? Очень хорошо! Давайте скажем, что ваш отец поручил мне заботы о вас. Почему бы он мог это сделать?

— Ну, он считал вас самым добрым из своих родных, — предложила она.

— Это не то! Мои сестры так же, как и я, прекрасно знают, насколько отдаленное у нас родство! Нужно придумать что-нибудь поубедительнее.

Вдохновившись идеей, Фредерика стала придумывать:

— Однажды папа оказал вам важную услугу, за которую вы не успели отплатить ему!

— Да, но какую услугу? — скептически спросил лорд.

— Такую, — загадочно проговорила Фредерика, — о которой вы предпочли бы не рассказывать, особенно вашим сестрам!

— Отлично! — беспокойство в его глазах уступило место веселому блеску. — Я чувствовал себя обязанным ему и по этой причине взял на себя заботу о его детях, — Он заметил хитрый огонек в ее взгляде. — Что такое?

— Я просто подумала, кузен, что, если вы собираетесь быть нашим попечителем, уместнее было бы подыскать учителя для Джессеми и Феликса вам, а не мне.

— Я ничего не понимаю в этом, и, кроме того, мое попечительство будет носить неофициальный характер.

— Можете не беспокоиться, — сказала Фредерика. — Но я не понимаю, почему бы вам не помочь.

— Позвольте вам напомнить, что я согласился только представить вас в свете. На этом моя помощь кончается!

— Нет, так не бывает. Если вы решили представить это как ваше обязательство опекать нас, вы должны сделать еще что-то помимо приглашения Черис и меня на бал в своем доме! Разумеется, я вам очень благодарна, хотя вы бы не сделали этого, если бы Черис так не поразила вас! Но…

— Черис, — перебил он ее, — очень красивая девушка, возможно, самая красивая, какую я когда-либо видел, но если вы думаете, что я пригласил ее на бал потому, что потерял от нее голову, вы сильно заблуждаетесь, кузина Фредерика!

— Должна сказать, что очень надеюсь на это, — ответила она, немного озабоченно глядя на него, — ведь вы намного старше ее.

— Совершенно верно! — сказал он. — Для меня она слишком молода!

— Конечно! — согласилась Фредерика. — Так почему же вы вдруг решили пригласить нас?

— А вот об этом, кузина, я не собираюсь вам рассказывать.

Она, нахмурившись, озадаченно разглядывала его. Он не произвел на нее особенно благоприятного впечатления: у него была хорошая фигура, и костюм сидел отлично, лицо, не то чтобы красивое, но интересное, однако держался он, по ее мнению, слишком высокомерно, и взгляд его был холодным и циничным. Даже когда он улыбался, впрочем, как ей показалось, тоже высокомерно, его глаза оставались холодны как сталь. Затем она сказала что-то забавное, и металлический блеск исчез из его глаз, а улыбка сделалась действительно веселой. И не только глаза его потеплели, но и весь он сразу превратился в обаятельного джентльмена с отменным чувством юмора и приятными манерами. Но это продолжалось недолго. Правда, он держался совсем не надменно, когда Феликс и Джессеми влетели в комнату, терпеливо и остроумно отвечал на все их вопросы и смотрел на мальчиков ласково. Он проявил рыцарскую учтивость в ответ на неприветливый прием со стороны мисс Уиншем; и его взгляд, которым он смотрел на Черис, был полон вежливого восхищения. Фредерика не сомневалась, что красота Черис заставила его изменить свое решение, но отчего зловещий огонек опять блеснул в его глазах, она не могла догадаться.

Она с сомнением смотрела на него, Он поднял брови:

— Итак?

— Мне надо было бы стать вдовой! — воскликнула она с досадой, — Да, если бы у меня хватило ума, я бы стала ею.

Выражение, так смущавшее ее, исчезло с его лица, глаза его смеялись:

— Вы еще успеете, уверяю вас!

— Что в этом толку? — нетерпеливо проговорила она, — Если бы я сейчас была вдовой, — Она осеклась, лицо ее повеселело, — Ох, что за ужасные вещи я говорю! Я несу ответственность за семью, потому, что я старшая, но я не тиран или… или какая-нибудь сварливая особа! По крайней мере мне так кажется.

— Нет, нет! — успокоил он ее. — Я уверен, вы справляетесь со всем самым лучшим образом. Но скажите мне, почему вы сказали, хвати у вас ума, могли бы стать вдовой? Зачем вам это? У вас что, есть муж и вы скрываете свой брак?

— Конечно нет! Я только хочу сказать, что мне следовало представиться вдовой и я смогла бы сама выводить Черис в свет, и вам бы не пришлось втягивать в это сестру.

— О, меня это нисколько не затруднит, — сказал он.

— Но она может возражать. В конце концов, она даже не знакома с нами.

— Это поправимо, — Он протянул ей руку, — Теперь я должен идти, но через день или два дам вам знать. Умоляю, не надо звонить слуге. Запомните, теперь я ваша родня и церемония ни к чему! Я сам найду дорогу.

Однако ему не пришлось это делать, так как поджидавший в холле Феликс проводил его до экипажа со всей учтивостью, за которую он решился вытянуть обещание о посещении мастерской в Сохо.

— Не волнуйся! — сказал лорд. — Все будет сделано.

— Благодарю вас, сэр! Но вы сами поведете меня, не так ли? А не ваш секретарь?

— Мой мальчик, но зачем мне идти? Я думаю, мистер Тревор знает об этих вещах гораздо больше меня.

— Да, сэр, но, пожалуйста, если пойдете вы, это будет просто классно!

Маркиз всегда полагал, что может устоять перед любым давлением, что ему и приходилось делать не раз. Но тут он понял, что ошибался: мольба и восхищение в глазах двенадцатилетнего мальчишки, с тревогой заглядывающего ему в лицо, сломили его неприступность. Он был способен хладнокровно отказать рыдающей женщине, его не трогали многочисленные льстивые речи, с которыми к нему часто обращались, но даже представив себе, как невыносимо скучно ему будет в Сохо, он не смог отказать своему новому и самому юному поклоннику.

Так что Феликс Мерривилл, взбежав по лестнице обратно в гостиную, мог с триумфом сообщить Фредерике, что кузен Алверсток сам поведет его смотреть пневматический лифт и что вообще, он — славный малый.

Глава 5

На следующий день Чарльз Тревор был немало удивлен. Не прошло и двадцати минут после того, как слуга маркиза разложил на столе целый ворох писем и счетов, которые мистер Тревор по своей обязанности должен был довести до того количества, которое его господин согласился бы одолеть, как маркиз сам заявился в его кабинет со словами:

— Доброе утро, Чарльз. Ты что-нибудь знаешь о каких-то литейных мастерских в Сохо?

— Литейных, сэр? — переспросил Тревор, пораженный столь неожиданным интересом маркиза.

— Что-то связанное с обработкой металлов, кажется, — объяснил маркиз, наводя свой монокль на пачку бумаг на столе. — Бог мой, Чарльз, почему ты никогда не говорил мне, как перегружен? Что это все за чертовщина?

— Просто сегодня срок платежей, сэр! — сказал Чарльз со смехом. — Колфорд принес их мне, зная, что, если бы ему пришлось отдать их вашей светлости, вы бы не стали читать ни строчки! Но — литейные мастерские? Вы — вы желаете узнать о них?

Его осенила мысль, глаза его потеплели, и он спросил:

— Должны быть слушания по ним? Вы собираетесь выступать по этому вопросу?

— Ради бога, Чарльз, что за немыслимые вещи ты спрашиваешь! — сказал лорд. — Мой дорогой, неужели похоже, что мне могло прийти такое в голову?

— Нет, сэр, — честно ответил Тревор. — Я не знаю, что могло вас так заинтересовать в них.

Маркиз вздохнул и покачал головой.