Помоги проекту - поделись книгой:
Борис Акунин
Лягушка Басё
© Борис Акунин, 2023
© eBook Applications LLC, 2023
ОТ АВТОРА
Хочу вас спросить. Вы знаете, кем были ваши прапрадеды? Хотя бы один из восьми? Что они были за люди, чем занимались? Просто хотя бы – как их звали?
Если знаете – я вам завидую. Я про своих прапрадедов не знаю ничего. Только что по отцовской линии они были грузины, а по материнской евреи.
Стал я про них думать, про своих безымянных, безликих прапрадедов, живших сто с лишним лет назад. И не столько придумал, сколько вдруг увидел - двоих. А может, они сами ко мне выглянули - откуда-то оттуда, куда уходят прапрадеды.
Один назвался Ладо Чхартишвили, другой - Ароном Бразинским.
Как только у них появились имена, оба прапрадеда стали живыми и заговорили со мной. Они поведали мне одну и ту же историю, каждый на свой лад.
Правильнее сказать, что это две истории. Или четыре. Наверное, даже восемь. Не знаю, как посчитать.
Давайте сделаем вот что.
Познакомьтесь с обоими моими прапрадедами и сами решайте – за кем из них вы пойдете.
Ладо Чхартишвили
Налейте себе вина, положите на тарелку закуску, но пока не пейте и не ешьте – я скажу когда. Сидите и слушайте.
Я с детства больше всего любил, чтобы я говорил, а все слушали. «Наш Ладо будет или учителем, или попом, - предсказывал мой отец, умный человек. – Этих хочешь не хочешь, а приходится слушать».
Дети - глупые, не могут долго слушать, им трудно усидеть на месте. И в школе нельзя пить вино. Поэтому я поступил не в учительскую семинарию, а в духовную.
Эх, какие я читал проповеди в моей маленькой церкви! А каким ароматным зедаше у меня причащались! «Святой отец, налей еще», - просили люди, и я кому-то наливал, кому-то нет. Потому что Господь вознаграждает коемуждо по делам его.
Но прихожане шли в мою церковь не за вином. В Грузии живем – вино, похуже или получше, у всех дома есть. Ко мне приходили послушать проповеди.
Я что придумал? Проповедь с продолжением. Она обрывалась на самом интересном месте.
«Отец Ладо, рассказывай дальше! Мы хотим знать, кто на самом деле убил царя Саула!» - просили прихожане, а я отвечал: «В следующее воскресенье приходите. Узнаете».
Молва о моих проповедях дошла до самого города Озургети, а там живет пять тысяч человек! Некоторые из них тоже приезжали, верхом или на извозчике.
Однажды прибыл сам епископ, преосвященный Пантелеймон, тоже послушал. На том моя духовная карьера и окончилась. С тех пор я в церкви не служу, и «отцом» меня зовут только собственные дети.
Э, всё что ни случается - к добру.
Я стал вести пиры и застолья. У кого свадьба, или похороны, или захотелось позвать гостей да чтобы не просто сидели, пили, да пели, а думали про интересное и мудрое, зовут меня тамадой. Хорошая жизнь, дай бог всякому.
И что я вам скажу: быть тамадой намного приятней, чем попом. Потому что говорить про всё на свете у накрытого стола много лучше, чем с амвона только про божественное. А главное - все веселые, широкие, любят друг друга. Да и поют дома звонким горлом, вольно, а не кисло, через поджатые губы, как в церкви.
У нас говорят: «От хорошего тоста дух взлетает высоко». Так что раньше я был просто духовная особа, а стал – высокодуховная.
Вот теперь можно пригубить вино, но это еще не тост, а только приготовление к тосту.
Каждый человек, пока живет на свете, должен изобрести что-нибудь новое, отчего жизнь станет хотя бы немножко лучше. Ничего не изобрел – все равно что не жил.
Вот я, Ладо Чхартишвили, изобрел очень хорошую вещь. Называется «Большой Тост».
Раньше, до меня, были какие тосты? Ну, про русские тосты я даже говорить не хочу, они только чтоб поскорее выпить. Что это: «за здоровье собравшихся», «за прекрасных дам», «между первой и второй перерывчик небольшой», «первая колóм – вторая соколóм»? Но и у обычного грузинского тоста, даже очень хорошего, полет недлинный и невысокий, как у бабочки.
Когда стол веду я, я рассказываю историю, похожую на полет орла. Она состоит из маленьких и средних тостов, а заканчивается Большим Тостом. Это как проповедь с продолжением, только гораздо лучше. Слушатели не стоят с постными лицами, а удобно сидят и улыбаются или ахают, выпивают-закусывают, и никакой епископ нам не указ.
Вы удобно сидите? Это правильно. Сейчас я произнесу Большой Тост.
Улыбаетесь? А вот это зря. Тост – дело серьезное.
Знаете, я давно живу на свете и повидал много удивительного, но самое поразительное приключение началось на батумском телеграфе, когда я повстречал красивого господина с маленькими черными усами и седыми висками…
Э, будете вы меня слушать или нет?
Арон Бразинский
Если вы умный человек – или если вы человек, который хочет стать умным (а это одно и то же) – вы не станете тратить свое время на кого попало. Это говорю вам я, Арон Бразинский, а я знаю, что говорить и чего не говорить.
Если вы умный человек, вы будете слушать тех, кого слушают другие умные люди. Научиться чему-то полезному у дурака может только мудрец, ибо в великой книге «Пиркей-Авот» сказано: «Кто есть мудрец? Тот, кто учится у всех людей ».
Нет, если вы мудрец, идите себе с Богом мимо по своим мудрым делам, не останавливайтесь. Однако если вы пока еще колеблетесь, стремиться вам к мудрости или не стремиться, послушайте моего совета: не стоит. Мудрец живет, как мацу жует, - сухо и пресно, все его радости тусклые и холодные, как ноябрьское солнце. Умным быть намного приятнее, уж поверьте Арону Бразинскому. В славном городе Брест-Литовске проживает двадцать семь тысяч евреев, примерно десятая часть из них умные и еще дважды столько не дураки. Так вот все умные, потому что они умные, и все не дураки, потому что они не дураки, скажут вам, что ребе Арона лучше слушать, чем не слушать.
Меня называют «ребе», хотя я никакой не раввин, в синагоге перед паствой не красуюсь. Но если кому-то нужен хороший совет, они обращаются к Арону Бразинскому и никогда об этом не жалеют.
«Почему же ты не раввин, если ты такой умный и все ходят к тебе за советом?» - спросите вы. Я вам скажу почему. Раввина Б-г занимает больше, чем люди, а меня люди занимают больше, чем Б-г. Потому что люди – занимательней. И потому что они, когда я рассказываю свои истории, слушают разинув рты, а Он заранее всё знает, зачем Ему меня слушать? Он великий и единосущий, то есть всегда один и тот же, а люди переменчивые и переливчатые, как блестки на воде или как искорки костра. Сами знаете – смотреть на воду и на огонь никогда не наскучит.
Мне кажется, что и людям со мной интересней, чем с Богом. Все Его истории уже записаны, их можно прочитать в Священной Книге, там ни убавить и ни прибавить, а истории, которые рассказываю я, нигде не прочтешь. Некоторые возникают из жизни, некоторые рождаются у меня в голове, и, честно вам скажу, вторые не хуже первых.
Впрочем, история, которую я собираюсь рассказать вам сегодня, самая что ни на есть правдивая – клянусь, я ничего в ней не присочиняю. Все эти удивительные и, прямо скажу, ужасные события произошли на самом деле. И человек, с которым я познакомился субботним утром в «Европейской», тоже существует на самом деле. Если не верите, сходите в публичную читальню и попросите адресную книгу «Вся Москва». Откройте на букву «Ф» - вы ведь знаете русские буквы? – и найдите фамилию «Фандорин».
Знаю, о чем вы хотите меня спросить. Нет, он, к сожалению, не еврей, я у него выяснял. Ни по маме, ни по бабушке. Что поделаешь? Поразительные люди встречаются и среди неевреев.
Ай, да что я вас уговариваю? Будете вы меня слушать или нет? Если да, то садитесь, раскройте уши и закройте рот. А если нет, то уже идите себе, не морочьте мне голову. Арон Бразинский без слушателей не останется.
Выбор продолжения:
1. Слушать дальше Арона Бразинского.
2. Послушать Ладо Чхартишвили.
Бакаки Басё
Сначала нужно рассказать, как я попал на батумский телеграф. В Батуми я ездил редко, потому что – зачем? В деревне всякий человек имеет имя и важность, а приехал в большой город – ты песчинка, никто тебя не знает, никто не поздоровается, не скажет: «Рад тебя видеть, дорогой! Как поживаешь?».
На телеграфе я прежде никогда не бывал. У нас все свои рядом, к каждому можно запросто прийти по любому делу и даже вовсе без дела. Телеграмму посылать не нужно.
Но тут дело было не любое, а особенное, страшное.
Единственный человек, кто мог в этом страшном деле помочь, находился далеко, в Тифлисе. Без телеграммы не вызовешь.
Но про человека, которому я хотел отправить телеграмму, после расскажу. Сначала про страшное дело.
Утром чуть свет прискакал мой хороший знакомый Иван Степанович. (У меня все знакомые хорошие, потому что с плохими людьми зачем знакомиться?). Иван Степанович служил управляющим у князя Луарсаба Гуриани. Про князя Гуриани, самого богатого помещика в наших краях, вы наверно слышали, а если не слышали – невелика потеря. Хоть и грех скверно говорить о покойнике, но ничего хорошего кроме богатства в князе не было.
Давайте сейчас выпьем, чтобы нас любили не за богатство, хоть и богатство пускай тоже будет. Только пейте не до дна, это еще не тост, это так, для почина.
Врывается ко мне Иван Степанович, на себя непохожий, кричит, стеклышки с носа на нитке висят. «Беда, - кричит, - Ладо! Князя убили! Утром захожу в оранжерею, а он мертвый! Кто-то его кинжалом зарезал! Кинжалом Великого Мамуки! Дай мне вина, Ладо, руки ходуном ходят!».
Тут объяснить нужно. Князь Гуриани взял управляющим человека приезжего, русского, потому что где взять грузина, чтобы с утра не пил вина, а если человек с утра пьет вино, какой из него управляющий? Иван Степанович всем нравился, не то что его хозяин. Умный человек, приятный. Я тоже умный и приятный. Двум умным и приятным людям как не подружиться?
А вино пить Иван Степанович быстро научился. Какая же без этого дружба?
Налил я ему двухлетнего чхавери, от которого сердце успокаивается, а мысль проясняется. Управляющий успокоился, прояснился и стал со мной советоваться. С Ладо Чхартишвили все советуются.
Про убийство я после расскажу. Тост не любит, когда ты два раза одно и то же повторяешь. Пока - про то, почему я в Батум поехал.
Иван Степанович почему ко мне, а не в полицию побежал? Потому что наш пристав князь Гоголадзе заклятый враг рода Гуриани. Сто лет они враждуют. Или двести. Никто не помнит, из-за чего. Но сделать друг дружке пакость что одни князья, что другие случая не упускают. А тут такой для пристава подарок! Дело темное, убил неизвестно кто. Гоголадзе обрадуется, развернет следствие, раздует скандал на всю Грузию, запачкает имя Гуриани грязью.
«Детей жалко, - переживал Иван Степанович, добрый человек. – Молодого князя Котэ, княжну Нателлочку. Мало того, что ихнего батюшку, как свинью зарезали, так теперь еще Гоголадзе над ними будет куражиться. Что делать, Ладо? Ты мудрец, дай совет».
Что овдовевшую княгиню ему не жалко, я не удивился. (Про это тоже после скажу).
Поделиться книгой: