Шелест 4 (СИ)

— С выздоровлением. Я в здании Тайного приказа и пробуду здесь до вечера. Обустраиваемся, налаживаем быт и работу. Слушаю.

— Тогда навещу вас там. Закончил разговор.

— Закончил разговор.

Вообще-то, вопросов у меня всё ещё предостаточно. Но лучше уж решать их глаза в глаза. Опять же, не стоит Марии знать обо всём. А то её отношение ко мне может серьёзно так измениться. Кто знает, что она для себя решит, когда узнает обо всех моих выкрутасах. Всё же представительница родовитой знати, к тому же, молода и не факт, что уже успела растерять все романтические бредни. От многого уже не осталось и следа, но циником она пока ещё не стала, факт.

Дверь распахнулась и в комнату вихрем влетела Лиза. Я толком не успел ещё осознать этот факт, а визжащая от радости сестрица уже повисла у меня на шее.

— Живой! Здоровый! Петька, я тебя когда-нибудь убью, паразит!

— Лиза, ты конечно имеешь право входить без доклада, но это не касается личных покоев, — улыбаясь, сделала замечание Мария.

— Прошу прощения, ваше высочество. Подобное больше не повторится, — прильнув к моей груди, шмыгнув носом ответила она.

Потом отстранилась от меня сжав ладонями лицо, потешно сведя мои щёки и сделав губы уточкой. Её полные слёз глаза излучали радость. И вдруг, она сменилась злостью.

— Живой, — коброй прошипела она.

Хлесть!

— За что⁉ — возмутился я, потирая щёку.

— А чтобы больше не вытворял такое.

— Правильно подруга! Так его! — задорно выкрикнула Долгорукова, и смахнула невольно выступившую слезу.

— Да ну вас. Ногаи не убили, так вы сейчас добьёте, — отступая, протестующе замахал я руками.

Гоняться за мной девчата не стали, вот и ладно. Не хватало только тут догонялки устраивать, а под занавес спасаться бегством. Я уже направился было на выход, когда спохватился, и спросил Марию.

— Кстати, а что там с Мехмедом.

— Да чего с ним станется. Сегодня отпустили с богом. Ушёл порталом прямиком во дворец своего хана.

— Он впечатлился?

— И не только он. Атаман Ефремов даже злым уехал. Похоже столь сильный сосед в планы казацкой старшины не входил. Явно рассчитывали получить свободный выход в море. А в результате придётся делиться добычей. Я передала им, через Степана Даниловича, наши условия союза.

— Ну и как впечатления? Полагаешь примут их?

— Примут, никуда не денутся. Обе каланчи и Лютик целёхоньки, только гарнизоны сменились. Ели захотят порезвиться на морской волне, то только через нас. У них уже ручки зудят, а как до простых казачков дойдёт весть о падении Азова, так они своих атаманов начнут теребить. Даже князья не могут себе позволить пренебрегать волей своих подданных, и вынуждены с ними где-то даже заигрывать, да постоянно проявлять заботу. А об этой вольнице и говорить нечего.

— Ну что же, надеюсь ты права. И если вскоре к нам на поклон пожалует казацкая старшина, это уже будет второй шаг к нашей цели.

— Лучше бы крымский хан. Но, увы, для этого ещё слишком рано, вздохнула Мария.

Это да. Мехмед конечно впечатлился, и о своих соображениях доложит брату. Вот только пока мы не докажем, что способны выстоять против турок, он даже мысли не допустит о каких-либо переговорах с нами.

— А вообще, сейчас начинается не менее интересный и в то же время трудный рутинный этап обустройства, становления и закрепления.

— Мария Ивановна, а давайте вот это всё без меня. Мне бы куда проще набить кому морду, встряхнуть да вразумить, — поспешил пойти в отказ я.

— Никому не хочется заниматься рутиной и хозяйственными делами, — вздохнула Долгорукова.

— Не надо давить мне на совесть, Мария Ивановна, я сразу обозначил, что это не моё.

— Да ладно тебе. Чего вскинулся? Уже одного того, что благодаря тебе я не испытываю трудностей со средствами, дорогого стоит. Правда, Лиза тебя прибить готова, она бедняжка опять переключилась на «Разговорники».

— А я не обещал, что будет легко. Наоборот, тяготы и лишения воинской службы. Кстати, сестрица, а как так вышло, что тебя чуть не достал тот клятый байрактар?

— Так он же появился считай у меня за спиной и сходу «Копьём» Удивился, что я выстояла, принял на щит мою атаку «Каменной булавой», и сходу ударил «Шаром». Спасибо Илье, вовремя оказался рядом.

— Ясно. Кстати, а где мои бойцы? — спохватился я.

Вот то же проблема, им известно не меньше чем компаньонам.

— Илья с ними присматривают за твоими друзьями. Я бы сказала, ухаживают за ними, уж больно те расстарались.

— Понятно, — хмыкнул я.

Попрощавшись с девушками, я направился на выход, и спустившись на первый этаж обнаружил в коридоре троих архаровцев, в весьма помятом виде. Ну что сказать, магия тут весьма своеобразная. Никакие плетения не помогают избавиться от похмелья. Так что видок у этих драных котов был тот ещё. Бойцы под предводительством Дымка стояли в сторонке. Не знаю, как они заботились об этих горемыках, компрессы ставили или рассолом отпаивали, я ничего такого не приметил.

— Ну что, гроза османов, отметили победу? — хмыкнул я, откровенно забавляясь.

Оно бы конечно разозлиться на подобное непотребство. Да ведь это впустую потраченные нервы. А смех, он продлевает жизнь, и уж тем паче новообретённую. Вот я и заржал от всей души. Правда быстро спохватился и погрозив бойцам пальцем, мол, ни-ни у меня, выпроводил их на улицу.

— Всё бы вам смеяться, Пётр Анисимович, а мы между прочим про себя многое узнали. И ребяток вы зря выпроводили, уж они-то на нас в нашем непотребстве насмотрелись, — вздохнул Суханов.

— Ну и как дальше жить собираетесь? — отсмеявшись, и вытирая выступившие слёзы, поинтересовался я.

— Да так и собираемся. Подумали мы, и решили промеж себя, что эдак толку не будет. Ведь поверили в себя, решили, что сам чёрт теперь не брат, а как о пробку споткнулись, так и пустились во все тяжкие. Опять потеряем себя. Как пить дать сопьёмся, да под забором подохнем. А то ещё и набедокурим по пьяной-то лавочке, с нашим сильным даром, да на плаху прогуляемся.

— И до чего же вы в итоге додумались?

— Более полугода мы под узором ходили, и помним всё что было. А было оно по чести и совести. Порой жёстко, и без жалости, но по итогу, всё на пользу. Словом, сами просим вас Пётр Анисимович нанести нам узор, и держите подле себя соратниками, как оно прежде было.

— От-тано как. Ну, тогда-то я вас не спрашивал, и правым себя считал, потому как из дерьма тянул, и выбор у вас был, либо сгореть от вина, либо если и погибнуть, то за правое дело. Теперь же вы сами ко мне пришли, и взваливаете на меня ответственность за ваши жизни. Мол наше дело телячье, а ты уж сам решай как быть, и с чем перед создателем предстать.

— Так и есть, — задумавшись на секунду, подтвердил Суханов.

— Лихо. А так чтобы самим себя взять в руки и идти по жизни с гордо поднятой головой?

— Сами ведь видите ничего у нас не выходит. Пока при деле были, всё отлично выходило, а как только отгремел бой, так во все тяжкие. И это будет повторяться от раза к разу. Вам мы доверяем и вверяем свои жизни. Считайте это нашей вассальной клятвой.

— Но ведь и в этом случае ответственность.

— Это наше решение, и наша просьба. Не хочу в канаву. Был я уж там. Чем обратно, лучше грех на душу взять и в петлю.

— Вы так же думаете? — глянув на Швецова и Рудакова, спросил я.

Те понурившись молча кивнули. Между прочим, в этот момент я их зауважал. Да-да, при всём при том, что ненавижу алкоголиков, и считаю пьянство добровольным помешательством, конкретно вот этих я зауважал. Хотя бы потому что они признали то, что у них есть проблема и её нужно как-то решать. В моём мире такие идут в клубы анонимных алкоголиков, или к врачам, чтобы поставить себе торпеду, обращаются к психологам, и работают над собой и помнят, что эта проблема с ними на всю жизнь.

Тут ничего подобного нет. Но эти трое нашли действенный способ, решив вверить свои жизни мне. И я реально уважал их за это. Им не достаёт своей воли, и они решили использовать меня в качестве торпеды. А я не буду отказываться. Все эти мои разговоры только для красного словца. Потому что не попроси они меня, я сам наложил бы на них узоры. Просто потому что они много знают.

— А где мы теперь живём-то? — поинтересовался я у Суханова.

— Выделили нам вполне себе приличный домик. Мы там прежним составом обретаемся, с Елизаветой Анисимовной и холопами.

— Не холопы отныне, а бойцы, по имени или по прозвищу, — заметил я.

— Ясно, — чуть не хором ответили они.

— Значит так, идите домой, и ещё раз подумайте над этим вопросом, а то глядишь с горяча чего-то там для себя решили, а я второй раз помирать, чтобы дать вам вольную не собираюсь, — напоследок заметил я.

Когда вышел во двор, скрывающийся от посторонних глаз за высоким глухим забором, и массивными воротами, приметил четвёрку бойцов. Они расположились в тени под балконом, к которому тянулся густой плющ, образующий эдакую закрытую террасу.

— Дымок, знаешь где расположился Тайный приказ?

— Знаю.

— Проводишь меня. Остальные, идите домой, да присмотрите за своими командирами. Если решат освежиться кружечкой пива…

— Увольте, Пётр Анисимович, — взмолился Клим, Хруст который, — от плетений их нас «Панцири» прикроют, но они же и драться выучились почище нас, да и плетения с узорами им в помощь, раскидают как щенков. Было уж. Как же мы их удержим?

Я глянул на компаньонов, с невинным видом рассматривавших что-то там на крыше. Мол мы не мы, и хата не наша, и вообще мы не виноватые.

М-да. Хорошо хоть они никогда особой агрессией не отличались, а то ведь и впрямь могли набедокурить. Или их, героев недавних событий, никто толком не задел и не пытался всерьёз урезонить. Но бойцам они похоже уши всё же накрутили. Швецов, кстати, бросил на Хруста мимолётный взгляд, мол, сдал, засранец. Тот же в свою очередь сделал морду кирпичом. Ну чисто дети.

— То они уже в подпитии были, а чего к пьяному под руку лезть. Сейчас же трезвые. Так что беды не будет. Всё, пошли Дымок.

Мы вышли на улицу через калитку, находившуюся под охраной десятка бойцов, во главе с одарённым десятником. Без понятия как устроена охрана дворца, ну или дома коменданта. Знаю только, что пистолеты десятника заряжены пятикаратными «Пробоями», чтобы гарантированно свалить одиннадцатый ранг.

Я вовсе не собирался забывать как сам появился во дворе каланчи, а после туда же прыгнула парочка байрактаров, и о пятерых одарённых возникших посреди редута у брода, тоже забывать не следовало. Вот и тут могут появиться, и на этот случай лучше бы быть готовым. А вообще, не мешало бы подумать над системой охраны, а Марии Ивановне обзавестись личной гвардией. К слову, парочка офицеров с сильным даром уже имеется. Угу, я о боярышнях.

— Дымок, что парни говорят о пропавшем узоре? — поинтересовался я у молочного брата.

— Думают и гадают, как ты поступишь.

— Но на поводок опять не желают, — сделал я вывод из тона, каким это было сказано.

— Не желают, — подтвердил Илья.

— М-да. Жаль.

— Опять взнуздаешь?

— Взнуздаю, брат. Не по злобе, а потому что знают они слишком много. Если где взболтнут, хотя бы то, что я сам алмазы делаю, так на меня настоящая охота начнётся.

— А как же господа? Они и без дыбы, по пьяной лавочке сами всё разболтают.

— С ними проще. Они попросили восстановить им узоры.

— Ну ладно, взнуздаешь ты парней, а со мной как же?

— За тобой одним присмотреть куда проще, чем за четверыми.

— Это да, — согласился он.

Вообще-то, Дымок одним из первых обзавёлся «Поводком» и был на особом контроле у слухачей Успенского. Я ему конечно же верил, но страховка никак не помешает. Поэтому не пожалел под это дело трёхкаратного бриллианта, ещё до того, как научился их синтезировать. Ну и подзаряжаю время от времени, чего он конечно же не замечает.

Глава 6

Азов это крепость с многотысячным гарнизоном, который, к слову, нужно не только снабжать продовольствием. Солдатам много чего нужно от починки сапог и шитья одежды, до посиделок в кофейне или мейхане, турецком питейном заведении. Ну и конечно же хаммам, турецкие бани, как же без них. И это далеко не полный перечень. Поэтому здесь имелось несколько гражданских кварталов.

Это и ремесленный, и самый обширный, свыше сотни дворов, рыбацкий. Как уже говорилось, донская рыба поставлялась в метрополию, и местная чёрная икра в частности. В торговом квартале наличествовали различные лавки и купеческие дома, от совсем небольших, до весьма представительных. В наличии караван-сарай, базар и невольничий рынок.

Впрочем, город в пределах крепостных стен невелик, всего-то чуть больше четырёх сотен дворов. Поэтому чтобы пройти его насквозь нужно менее десяти минут. Так что к нужному двухэтажному каменному дому, ранее принадлежавшему богатому купцу, а теперь ставшему резиденцией Тайного приказа, мы с Дымком дошли быстро.

Забор по обыкновению высокий и глухой с дубовыми воротами из массивных плах, не вдруг и тараном возьмёшь. В одной из створок врезана закрытая калитка. И правильно, нечего посторонним взирать на происходящее внутри. С боков два грибка, рядом с которыми стоит по часовому, это уже новые хозяева постарались. Чуть дальше, запертая дверь в лавку, широкие окна которой забраны ставнями.

Меня в полку все знают в лицо, как и то, что я всюду имею неограниченный доступ, поэтому пропустили без проблем. Открыв калитку я оказался в довольно просторном дворе. Не соперник комендантскому, но две большие купеческие повозки тут развернутся без особого труда. Со стороны улицы высокий забор, по периметру П-образный дом, с балконом по всему второму этажу, где расставлены кадки с растениями. Двор мощёные каменными плитами, несколько широких дверей, вероятно ведущих в складские помещения.

За оградой меня встретили ещё трое охранников, во главе с десятником, у которого на бедре и животе обнаружились кобуры с пистолетами. Наверняка так же заряжены «Пробоями». Впрочем, об опасности появления одарённых я уже говорил…

— С выздоровлением, Пётр Анисимович, — приветствовал меня Успенский, едва я вошёл в его кабинет.

Иван Артёмович поднялся из-за стола, и пройдя ко мне навстречу протянул руку. Интересно, это он сейчас играет, или и впрямь рад видеть меня в полном здравии. Ведь не может же не понимать, что сейчас идёт буквально по лезвию бритвы, и стоит мне почувствовать фальшь, как он поплатится за это своей головой.

Увы, но как бы теперь я не пытался нанести ему «Повиновение», у меня ничего не получится. Они с «Верностью» являются взаимоисключающими.

— Благодарю, Иван Артёмович, — пожимая руку, ответил я, глядя ему в глаза.

— Если позволите, Пётр Анисимович, сначала расскажу я, а после уж вы станете спрашивать.

— Я слушаю, — опускаясь на стул, сделал я приглашающий жест.

— Чаю? В кладовой дома обнаружился отличный чай, замешанный на различных травах и кусочках сушёных фруктов и ягод, просто великолепный вкус.

— Пожалуй я выпил бы кофе.

— И с этим всё в порядке. Марфа, чай и кофе, — повысив голос, распорядился он.

Успенский утверждал, что женщины порой куда предпочтительней в его работе, а уж в делах связанных с канцелярской работой, так и подавно. Поэтому у него в штате хватало молодых девиц.

Выделяя на их выкуп деньги я даже заподозрил экспедитора в том, что он приобретает их с определённой целью. Но ошибся. Так на прослушке были задействованы исключительно девицы. А чтобы облегчить им работу, я лично нанёс им узоры «Выносливости» девятого ранга, которые затем подправил на десятый. Успенский же одарил их «Повиновением», уж больно много секретов им было доверено. Да об одном только наличии «Поводков» знают лишь я, Мария и Успенский, ну и его слухачи.

— Если позволите, я коротко и по существу, — заговорил Успенский, опускаясь за стол. Когда я понял, что «Повиновение» больше не действует, признаться меня это сильно озадачило. Сорвал с себя рубаху и стал смотреться в зеркало не веря своим глазам.