Помоги проекту - поделись книгой:
Игорь Кохановский
«Вдоль обрыва, по-над пропастью...»
Начало
Случай — псевдоним Бога.
Весна 1961 года. Меня недавно перевели работать в Москву, а до этого я после окончания института трудился прорабом на строительстве вокруг Москвы газового кольца радиусом двести километров и приезжал домой только в субботу, чтобы в понедельник опять отправиться в ту деревню, где в это время был главный фронт работ. Дело в том, что Москва все время снабжалась ростовским газом, который оказался по своим компонентам очень содержательным для химической промышленности, и ей решили отдать этот ростовский газ, вместо того чтобы сжигать его в квартирах на газовых горелках, а Москву перевести на ставропольский газ.
Короче говоря, я опять оказался в своем любимом городе, в нашей закадычной компании, что сложилась еще со школы. Собирались мы тогда в квартире Володи Акимова, вернее, в его большой сорокаметровой комнате, хотя до революции вся квартира принадлежала отцу Володи. Он был по тем временам крупный инженер, достаточно богатый, чтобы иметь такую квартиру, в которой были еще две большие комнаты и, естественно, ванна.
После революции «буржуев» уплотнили, и в Володиной квартире жили еще две семьи. Но самая большая комната осталась за хозяином этой квартиры, который умер, когда Володя был совсем маленьким. Когда Акимов учился в девятом классе, умерла и его матушка. После смерти мужа через какое-то время она вышла замуж, но отношения с дядей Пашей (так звали нового мужа его матери) у Володи не сложились. Так что когда умерла Нина Сергеевна (так, по-моему, звали мать Володи), Акимов остался один-одинешенек и очень был рад, когда мы у него собирались на нашу скромную пирушку...
Мы с ним почти год не виделись, и я решил заехать — навестить товарища. Я знал, что за то время, что меня не было в Москве, Володя женился на очень красивой девушке, Ирине, познакомившись с ней в ГУМе, где она работала продавщицей.
Я позвонил, узнал, что он дома, Володя сказал, что ждет меня и хочет познакомить со своей женой.
Я приехал. Но, кроме красавицы жены, там была еще одна девушка — как оказалось, старшая сестра Ирины, Татьяна, которая заехала к сестре на минутку по каким-то семейным делам. Она была тоже очень недурна собой, правда, уступая в красоте своей младшей сестре.
Посидели поболтали о том о сём и разошлись. Я взял у Тани номер ее телефона и на следующий день позвонил ей и пригласил поужинать в кафе. Она согласилась.
Мы встретились и... Тут мне вспоминается начальный куплет одной из песен Владимира Высоцкого:
О нашей встрече что там говорить! —
Я ждал ее, как ждут стихийных бедствий, —
Но мы с тобою сразу стали жить,
Не опасаясь пагубных последствий...
Так начался наш роман. Она была двумя годами старше меня, окончила Педагогический институт и преподавала литературу в каком-то техникуме. И очень любила читать, книгами у нее была завалена вся ее небольшая комната.
Она жила со своей мамашей в двухкомнатной квартире, то есть у нее была своя комната, так что нам было где уединиться...
Когда я признался, что пишу стихи, она попросила меня кое-что прочитать. Я что-то прочитал (не помню что)...
— Недурно, — услышал ее оценку. — А как ты относишься к Евтушенко? — вдруг спросила она.
— Никак. Мне кажется, у него не все в порядке со вкусом...
— А к Вознесенскому? — спросила Таня.
— А кто это?
— Ты не знаешь, кто такой Андрей Вознесенский?! — удивленно спросила она.
— Понятия не имею, — чистосердечно ответил я.
— Ну и темный ты человек!.. Это сейчас самый модный поэт. — Она показала мне скромную книжечку под названием «Мозаика» и дала мне ее на дом, чтоб почитал.
Едва открыв ее, я сразу понял: это мой поэт...
А вскоре Таня подарила мне эту книжку, так как купила такую же себе (у нее была знакомая продавщица в книжном магазине на Кузнецком Мосту, которая ей доставала тогда весь модный книжный «дефицит»), а вскоре она мне подарила и новый сборник Вознесенского «Парабола». Я зачитывался и уже многие стихи его знал наизусть...
Как-то я позвонил Тане, она сказала: «Приходи ко мне вечером, у меня в гостях будут поэты».
Я пришел. Она познакомила. Это были Виктор Забелышинский и Всеволод Ревич. Сидели выпивали, разговоры разговаривали на всякие литературные темы. А их издавали в то время журналы «Новый мир» и «Юность». Вдруг Таня говорит:
— Ребята, почитайте стихи...
Начал Забелышинский, потом Ревич. Таня говорит:
— Игорь, твоя очередь...
Я, конечно, очень стушевался, не знал, что прочесть, и прочел вот что:
У театральной кассы
Переживаний масса,
У театральных асов
Унылые гримасы:
Билетов не имеется,
И не на что надеяться,
Обидно, разумеется, —
Танцуют моисеевцы...
...Как будто чуть степенно,
Едва касаясь сцены,
Выходит пляска-скромница
Со зрителем знакомиться...
А только познакомится,
Так сразу же освоится
И вот, не дав опомниться,
Потянет за околицу,
А там девчата с парнями
На круг выходят парами,
Как будто в быстром танце
Хотят посостязаться...
Ах, звонкая гармошка,
Да легкие сапожки,
Да юбки, юбки, юбки,
Да шутки-прибаутки,
Да огненная пляска,
Лихая, залихватская,
С лукавыми улыбками,
Да с посвистом, да с криками,
Да с замираньем сердца
В отчаянных коленцах,
Да с вихревою музыкой,
Да с дрожью в каждом мускуле...
Отплясывают здорово,
По-своему, по-новому,
Пылает юбок полымя
На все четыре стороны...
...И стены уж не стены,
И сцена уж не сцена,
А луг зеленый, бархатный,
Вокруг поля и пахоты,
С долинами, низинами,
И небо сине-синее...
— Очень лихо, — сказал Виктор.
— Да, здорово, — подхватил Всеволод.
— Приходи к нам в «Магистраль», — продолжил Виктор.
— А это что такое?
— Ты не слышал про литобъединение «Магистраль»? Да это самое знаменитое литобъединение в Москве. Из него вышли Булат Окуджава и Владимир Войнович. Ты что, об этом не слыхал? — продолжал Забелышинский.
— Нет, впервые слышу. А где оно находится? — неловко спросил я, чувствуя свою полную неосведомленность в литературной жизни столицы.
— У трех вокзалов, в Центральном доме культуры железнодорожников. Руководит им поэт Григорий Михайлович Левин. Собираемся по четвергам, в семь часов вечера. Приходи, я тебя представлю...
— Спасибо, Виктор, непременно приду...
Я считал дни до четверга и ужасно волновался. К назначенному часу я был там и встретил Виктора. Он познакомил меня с Григорием Михайловичем, тот сказал, что я сегодня могу поприсутствовать в качестве вольнослушателя, а после занятия я должен почитать стихи, он и его «бюро» меня послушают и решат, принимают меня в литобъединение или нет.
Окончились занятия, осталось несколько человек, и Левин предложил мне почитать мои стихи. Первые два стихотворения (сейчас не помню какие) не произвели, как мне показалось, должного впечатления. Тогда я прочитал стихи «Скрипка», посвященные Белле Ахмадулиной (это и по сию пору одно из любимейших моих стихотворений). Вот эти стихи:
Что в этих звуках было скрыто,
Таких земных и неземных?
Была зима, и пела скрипка,
Не замечавшая зимы.
Поделиться книгой: