Болотная бусинка

— Как необычно? — спросил Коля — Он стал кикиморой? Прямо настоящей?

— Он стал змеёй. — Сказала Милка и осуждающе посмотрела на Пашу — Но бусины на нём не было. Я тоже это заметила. Может всё-таки дело не в бусине?

— В бусине всё дело. — Возразил Валериан Петрович — Иначе как бы Анна превратилась в Инну, а потом в Алю? Просто бусина может быть так спрятана, что человек её и не разглядит.

— А как тогда её разглядела Анна и взяла себе? — Спросил Паша.

— Может дело в волосине, на которой она висит? — Посмотрел на него Валериан Петрович — Как только волосина порвалась, сразу и бусина стала видна.

— То есть, теоретически, если волосина сейчас завязана, значит, нам не отыскать бусину? — Спросил Паша.

— А это теперь нам Милка скажет. — Валериан Петрович усмехнулся — Давай Милка, спрашивай у ветряков, что нам делать.

— Пока они молчат. — Сказала Милка — Наверное, тоже думают. — Она посмотрела на Пашу и добавила — Им ведь надо оглядеться.

— Что-то вы какие-то загадочные. — Сказал Валериан Петрович — Ладно, пусть оглядываются. Тогда идите по домам, отдыхайте. Как только ветряки что надумают, сразу собираемся. Милка, получается, ждём тебя, как только что узнаешь, снова собираемся здесь. Теперь это наш штаб.

Паша пошёл провожать ребят. Когда Артём и Коля свернули к своим домам, Милка присела возле дороги, и отогнула карман. Чёрная змейка юркнула в траву.

— Надо было тебе возле своего дома её выпустить. — Сказал Паша — Как она тебя найдёт?

— Найдёт. Она со мной говорит. — Милка смотрела туда, куда уползла змейка — Так всё необычно, будто не со мной происходит.

— А говорят, что чудес не бывает! — Согласился с ней Паша — Если бы я всё своими глазами не видел, ни за что бы ни поверил. — Он вздохнул — Сейчас опять дед пытать будет.

— Почему?

— У него прямо чутьё какое-то на то, что от него скрывают. Детектор лжи.

— Ты только не говори ему, что ветряк здесь. Нельзя.

— Не буду. — Пообещал Паша.

Паша вернулся домой, скинул все свои грязные вещи, переоделся в чистое, бабушка сразу всё собрала в тазик и пошла стирать. Ноги у Паши гудели, и спина ныла, поэтому он завалился на диван. Дед взял книгу, и сказал, что почитает на веранде. Через пять минут Паша услышал, как с веранды донёсся его мощный храп. Паша и сам незаметно для себя задремал, даже во сне успел увидеть что-то. Разбудил его голос Майки, которая заглядывала в комнату:

— Паша, вставай! Мы уже все собрались.

Паша открыл глаза, Милка кивнула ему головой и скрылась за дверью. Он услышал разговор в большой комнате, и потянулся. Эх, ещё бы минуток шестьдесят поспать!

— В нашей деревне бусины нет. — Сказала Милка, когда все расселись вокруг стола.

— Я, почему-то, так и думал. — Потёр лоб Валериан Петрович — Кто-то с этой бусиной уехал отсюда. И что теперь?

— Её теперь никогда нам не найти. — Сказал Артём — Если только мы, как и хотели раньше, всё-таки список составим, кто куда уехал.

— И что, по всей стране будем искать? — Спросила Оля.

— Не надо по всей стране искать. Бусинка рядом, недалеко, они её чувствуют. — Сказала Милка — Только она сейчас не на человеке. Им надо поближе, чтобы разобраться, что к чему.

— Это как понимать? — Удивился Валериан Петрович — Где-то в лесу валяется?

— Нет. Надо нам туда. — Милка махнула рукой в сторону речки — Там есть дома. Деревня.

— Чудино? Бусинка в Чудино? — Снова спросил Валериан Петрович — Ты точно поняла, что они сказали?

— Да, точно. — Кивнула Милка — Нам надо ехать в том направлении, которое я показала.

— Ну что ж, это можно. Мой конь во дворе. Я с собой могу троих даже взять. Один — на заднем сиденье, а двое — в коляске. Давайте сегодня в Чудино и съездим, что в долгий ящик откладывать. Здесь недалеко, семь километров. Обернёмся за пару часов.

С Валерианом Петровичем поехали Паша, Милка и Оля, которая сказала, что эта поездка будет служить ей компенсацией за то, что на болото её не взяли. Милка и Оля сели в коляску, а Паша примостился на заднем сиденье за дедом. Только они въехали в Чудино и едва успели проехать два дома, как Милка закричала:

— Здесь, это здесь! — И показала пальцем на небольшую покосившуюся избу.

Валериан Петрович сразу повернул на лужайку перед домом, остановился перед такими же чёрными и старыми воротами, как и сам дом, и повернулся к Милке:

— Ты не ошибаешься?

— Нет. — Милка энергично помотала головой — Она здесь.

— Повезло. — Паша слез с сиденья — Сразу нашли.

— Подожди ты, повезло! — Дед заглушил мотор, но из-за руля не вылез — Здесь живёт Томка Рушникова. Вот уж кому никогда никто не завидовал, и уж точно бы не захотел с нею поменяться местами!

— Почему? — Удивился Паша.

— А сам не видишь? — Дед кивнул на дом — Много тут богатства? Муж Томкин умер лет тридцать тому назад. Спился. А пока жив был, всё из дома тянул, пропивал. Хуже всех жили, можно сказать, впроголодь. Нет, Милка, что-то там перепутали твои советчики.

Милка вылезла из коляски и прошла до ворот. Паша видел, как незаметно она выпустила чёрную змейку в траву. Валериан Петрович усмехнулся и добавил:

— Если только Томка и сама не знает, каким богатством владеет.

В это время за воротами послышались шаги, потом брякнула щеколда на воротах и со скрипом открылась калитка. Из ограды вышла, еле передвигая ноги, сухая старушка, вся сморщенная, в грязном фартуке, надетом на такое же грязное платье. Она сначала подозрительно посмотрела на Милку и Пашу, потом, увидев Валериана Петровича, узнала его и всплеснула руками:

— Валера, ты? А я смотрю, кто-то приехал, а не узнаю. — Голос у неё был тихий, она шепелявила, и, казалось, во рту у неё совсем не было зубов — Если ты насчёт дров, так я уже заказала, сосед мой, Лукин Митя, обещал к осени машину уже наколотых привезти.

— Нет, я давно уже не берусь за такую халтуру, годы не те. Спина болит, ноги. Себе ещё заготовляю, да и то сыновья приезжают, помогают. А твой сын, что, приезжает хоть к тебе? Давно здесь был?

— Приезжает, в том году крышу починил. Да некогда ему часто ездить, работает всё. Да и далеко ему ездить. Он ведь у меня на севере.

— Да, слышал я. — Валериан Петрович слез с мотоцикла — А я ребятам вот хотел церковь показать, оставим тут у тебя мотоцикл, пройдёмся пешком. Не против?

— Оставляйте, не жалко. — Она оглядела ребят — Это что, все твои внуки?

— Мой только один, Паша. А это Милка, внучка Дуси Подногиной, а это Ольга, Петрова Вовы внучка. А это, ребята, Тамара Селивёрстовна, когда — то была лучшей дояркой в районе, даже в газете о ней писали.

— Да когда это было! — Тамара Селивёрстовна махнула рукой, но радостно улыбнулась своим беззубым ртом и поправила платок на голове — Вспомнил! Сейчас вон еле хожу, забыла уж, когда последний раз к корове-то подходила!

— Так ведь старость никто не зовёт, сама приходит. — Валериан Петрович повернулся к ребятам — Ну что, пошли, прогуляемся. Тома, церковь-то открыта?

— Открыта, открыта. Вечерняя служба уже давно идёт. Я сегодня на вечернюю не пошла, ноги ломит. К утренней-то хожу, а к вечерней уже не могу.

— А мы сходим, посмотрим.

Ребята пошли вслед за Валерианом Петровичем по улице к видневшейся невдалеке кирпичной церкви. Купол её был ослепительно голубой, с сияющим над ним золотым крестом. На круглых аккуратных клумбах высажены сплошным ковром анютины глазки, смотрящие на людей своими чистыми ангельскими глазами. Служба уже закончилась, и им навстречу вышло несколько старушек. Паша заметил, с какими счастливыми лицами они выходили из церкви. Из распахнутых дверей напахнуло ладаном и восковыми свечами. Внутри церкви было очень светло от огромных арочных окон, на полу расстелены выкладные половики, было чисто и уютно по-домашнему. На бачках со святой водой и на полочках с церковной литературой лежали белоснежные накрахмаленные салфетки. Вокруг некоторых икон были развешаны расшитые полотенца. Возле большой иконы Богородицы, на столике, стояли букеты полевых цветов. К ним подошёл батюшка богатырского вида, благословил их, а Милке даже подарил маленькую икону Николая Чудотворца. И пока шёл до дверей проводить их из церкви, успел рассказать о святом праведнике Иоанне Кронштадском, чей праздник сегодня был по церковному календарю.

Вышли из церкви они в приподнятом настроении, и решили, что обязательно снова приедут сюда на Троицу. Валериан Петрович зашёл в магазин, купил пряников, конфет, сказал, что в гостинец Тамаре.

Тамара пригласила их в дом, уже заварила в большом заварнике ароматные травы, поставила на стол варенье, сушки. В доме была всего одна комната, с низким закопчённым потолком и двумя маленькими окнами, выходящими на улицу. Большая русская печь была обмазана глиной, следы побелки кое-где сохранились, но были со следами копоти. В углу стояла кровать, рядом с ней старый облезлый комод, а возле окна стоял большой стол с двумя лавками возле него. На полу — старые выцветшие половики со следами штопки и с цветными заплатками. Да, достатка здесь никогда не было, как и говорил Валериан Петрович, но хозяйку, видимо, это совсем не беспокоило.

Она сняла с печи закопчённый алюминиевый чайник, достала чашки из небольшого шкафчика, криво приколоченного рядом с печкой, и все расселись вокруг стола.

— А что, Тамара, ты не собираешься перебираться к сыну? — Спросил Валериан Петрович — Всё-таки дело идёт к старости, как ты тут одна-то управляешься?

— Так ведь я не одна. — Пожала плечами Тамара Селивёрстовна — Кругом меня люди. Не оставят тут пропадать. И Таня, наша докторша, ко мне каждую неделю приходит. Давление померит, поговорит со мной. Таблетки вот мне оставила. Нет, не поеду к Лёшке, что ему там мешать буду! Той зимой я болела, так Митька мне и воду принесёт, печь затопит, а жена его, Света, меня супом кормила. Себе сварят, мне отольют, покормят.

— Так ведь смотря как заболеешь! — Вздохнул Валериан Петрович — А как совсем сляжешь! Соседи к тебе не набегаются.

— Так что о том заранее печаловать! Когда слягу, не дай бог, конечно, тогда и думать буду. — Махнула рукой Тамара Селивёрстовна — А может меня бог пожалеет, и я в одночасье помру! Как Марфа Степановна в позапрошлом году. Вечером она ещё на речке стиралась, а утром не проснулась. Всем бы такую лёгкую смерть!

Она повернулась к ребятам и спросила:

— Ну, как вам наша церковь?

— Как хорошо там! — Ответила Милка — Так на душе радостно сразу стало, мне батюшка дал иконку. — Она показала Тамаре Селивёрстовне небольшой образок.

— Хороший у нас батюшка, сердечный. Поговорит душевно со всеми, поможет, если надо, по силам своим. Мы его очень любим. Он, считай, сам церквушку нашу и отстроил, одни развалины раньше стояли. Мы, конечно, помогали ему, да всё основное на нём было. Сейчас собирается сам стены с улицы штукатурить.

— Тамара Селивёрстовна, а вы слышали, какое несчастье постигло Лосево, вернее, тогда оно ещё было Загоребово? — Спросила Милка.

— Это когда твой прадед убил кикимору? — Тамара Селивёрстовна покачала головой — Конечно, слышала, а кто про такое не слышал, все об этом знают. А что ты об этом вспомнила? Опять что ли кикиморы вас одолевают?

— Одолевают. — Ответил за Милку Валериан Петрович — Они и не прекращали. Они хотят, чтобы мы вещь одну им вернули. Про это ты слышала?

— Какую такую вещь? — Тамара Селивёрстовна удивлённо посмотрела на Валериана Петровича — Иван Подногин что ли у них чего взял?

— Да нет, не Иван. Значит, не слышала? — Снова спросил Валериан Петрович.

Тамара Селивёрстовна отрицательно помотала головой:

— Так ты скажи, что за вещь такая? И почему вы им её не отдаёте, дорогая что ли? Или какая с секретом?

— Вещь необычная, с секретом, это точно. Но мы и сами не знаем, как она выглядит. — Ответил Валериан Петрович — Мы бы и сами рады им её отдать, да только найти её не можем. Уже сто лет всей деревней ищем.

— А теперь оказалось, что в деревне её нет. — Добавил Паша — Она в вашей деревне.

— В нашей? — Тамара Селивёрстовна поджала узкие губы и задумалась — Так вы приехали её искать к нам?

— Мы знаем уже, где она. — Сказала Милка — Нам в этот раз сами ветряки помогают.

— Какие такие ветряки? — Спросила Тамара Селивёрстовна — Приборы что ли какие?

— Это кикиморы, по-нашему, ветряками они сами себя называют. — Ответил Валериан Петрович — Целый народ тут у нас в болотах живёт, только нам никогда не показывается. Так, иногда, дурят в лесу человека, плутать его заставляют, но сами к нам не выходят.

— Вон оно как! — Видно было, что Тамара Селивёрстовна этим очень заинтересовалась — Так что, они сами нашли эту вещь?

— Нашли. — Валериан Петрович сделал паузу, глядя в глаза Тамаре Силивёрстовне, потом добавил — Она в твоём доме, Тома.

Тамара Селивёрстовна непонимающе смотрела на Валериана Петровича. Пауза затянулась. Все смотрели на Тамару Селивёрстовну, но она словно застыла.

— Тамара Селивёрстовна, — обратилась к ней Милка — а может, кто её тайно принёс к вам дом, а вы и не видели?

— Так что это такое, что за вещь? — Наконец произнесла Тамара Селивёрстовна.

— Бусинка. — Ответила Милка — Она на волосе висит.

— Бусинка? — Тамара Селивёрстовна выдохнула — Нет, нету у меня никаких бусинок. Вон, коробка с нитками, смотрите. — Она кивнула на комод — Не знаю уж, как те кикиморы определили, что она у меня, но я её в глаза не видела. Да и откуда ей быть у меня?

— Я и сам в это слабо верю, Тома. — Согласился Валериан Петрович — Но ветряки, думаю, не шутят. Они на твой дом показали.

— Ну что ж, ищите! — Вздохнула Тамара Селивёрстовна — Да только зря время потеряете. Нет у меня никаких бусинок. И никогда не было.

— Ты Тома, не обессудь, но мы и вправду завтра к тебе приедем, поищем. — С чуточку виноватым видом сказал Валериан Петрович — Сама понимаешь, дело такое, ты могла ведь и на самом деле не знать, что к тебе притащили. А из-за этой чёртовой бусины нам давно никакого покоя нет.

Они поблагодарили Тамару Селивёрстовна за чай и вышли во двор. Солнце уже садилось, и приятная вечерняя прохлада окружила их своей свежестью. Двор у Тамары Селивёрстовны покрывала высокая трава, доходившая кое-где до колена, и только тропа до калитки была проложена из почерневших досок. Милка вдруг вскрикнула и побежала к калитке. Она встала на колени перед чем-то и всхлипнула. Паша кинулся за ней и остолбенел. Чёрная змейка, в которую превратился ветряк, лежала, раздавленная, на досках.

— Чёрт возьми! — Раздался позади Паши голос деда — Откуда тут гадюка? Милка, отойди от неё!

— Это ветряк. — Тихо сказал Паша. — Это он с нами пришёл в деревню, чтобы помочь отыскать бусину. Милка выпустила его возле ворот, как только мы сюда приехали.

— Ого! Ветряк? — Присвистнул Валериан Петрович и всплеснул руками — Этого ещё нам не хватало! Да теперь обе наши деревни к чёртовой бабушке разорят! Тома, у тебя что, собака есть?

— Откуда? — Тамара Селивёрстовна посмотрела на змею, потом на Милку — Так значит, это была кикимора? Ты её с собой принесла? Ой-ёй. Теперь за неё нам мстить будут. Вот ведь несчастье какое! Да кто её так, бедную!

— Так ведь ворота закрыты были! Её тут не было, когда мы из церкви пришли. — Оля взяла Милку за плечи и подняла её — Никого не было! Это просто ужас какой-то!

— Надо её в мешочек положить и отдать родным. — Всхлипывая, сказала Милка — Они больше никогда нам верить не будут!

— Да, не было печали! — Валериан Петрович снял свою кепку и почесал затылок — Только от одной беды не успели отделаться, как другая пришла! И как специально её сюда положили, чтобы мы увидели. Ну и дела!

— Дед, я думаю, что никакая собака и никакой человек не смогли бы просто так взять и убить ветряка! — Паша посмотрел на деда — Ты сначала поймай её! Она же верткая, и не будет стоять и ждать, пока её раздавят!

— Вёрткая, не вёрткая, а вот она, лежит мертвёхонькая! — Покачал головой Валериан Петрович — Тащи Тома мешок какой холщовый, положу её туда.

— Тамара Селивёрстовна, а может, кто из соседей к вам сейчас приходил, пока мы в доме сидели? — Спросил Паша.

— Никого не было, никто не приходил. — Уверенно ответила Тамара Селивёрстовна — Я бы увидела в окно, мне видно, кто к воротам подходит.

— А со стороны огорода мог бы кто-то незаметно к дому подойти?