Холодный пляж

– Ну, хорошо, производят, – допустил Светлов. – Но даже не рассчитывайте меня смутить или еще что-то. Быстро же вы забыли про своих погибших друзей.

– Неправда, – отрезала девушка. – Я постоянно о них помню. То есть теперь не жить, да? Прикажете ходить как в воду опущенной, товарищ майор?

Она надулась и тащилась за ним, волоча по песку платье. На выходе с пляжной зоны оделась в кабинке, причесалась и немного повеселела. Они опять отправились в город, ходили по улицам. Страждущие горожане и гости города штурмовали пивной ларек, в который подвезли «Жигулевское». Собралась толпа – вполне достаточная, чтобы взять штурмом небольшой укрепрайон. «Граждане, не проходите мимо!» – зазывал на другой стороне дороги продавец лотерейных билетов. После выхода на экраны «Бриллиантовой руки» эти люди стали объектами шуток и явно заслуживали молока за вредность. На улице Южной, где проживали свидетели Куликовы, шла бойкая торговля – в булочной и винно-водочном за углом. Места притяжения народных масс были такие же, как и везде. Между улицами Южной и Толбухина работал колхозный рынок. Здесь было интереснее. От «излишков» продукции местных аграриев пестрело в глазах. Мясо и рыба лежали в холодильниках – на прилавках в такую погоду они бы протухли за час. Светлов медленно шел вдоль рядов. Людмила семенила за ним, как щенок на привязи. Она прижимала сумочку к груди – видимо, знала, что такое рынок. Андрей купил кулек черешни у жизнерадостного приезжего из напоенной коньяком Армении, сунул Людмиле. «А помыть?» – удивилась девушка. Пришлось мыть под струйкой из пожарного крана, а потом сооружать новый кулек.

– То есть мы уже ходим два часа и ты не видела ни одной знакомой физиономии? – резюмировал Светлов.

– Только одну знакомую физиономию, – отозвалась Людмила. – Владимир Меньшов, красавчик такой… – И расширила информацию в ответ на недоуменный взгляд: – Киноафишу проходили – новая лента «Человек на своем месте». А, нет, еще Вертинская там была и этот, как его…

– Джигарханян, – вздохнул Андрей.

– О товарищ майор, да вы меня поражаете, – удивилась Людмила. – А в остальном… знаете, я вообще ни одного знакомого лица не увидела. Я в этом городе никого не знаю, я еще позавчера даже не подозревала о его существовании.

За углом от колхозного рынка работал птичий рынок. Видимо, здесь тоже продавались излишки. Чирикали канарейки, скулили щенки, возились в тазиках ежики и черепахи. Из клетки грустно смотрел пестрый какаду – пожилой и мудрый.

– Сколько? – на всякий случай спросил Светлов.

– Даром, – ответствовал с тяжелым вздохом вислоусый продавец. – Пятнадцать рублей – разве деньги? От брата остался, говорящий, между прочим…

– Тебя посадят, а ты не воруй! – оживилась птичка. – Тебя посадят, а ты не воруй!

На улице Советской, между рестораном «Радуга» и местным универмагом, Андрей оставил машину. Сделали передышку, посидели в салоне. Светлов по рации связался с коллегами. Новостей не было, преступники не ловились.

– Как отдыхается, Андрей Николаевич? – ядовито осведомился Пещерник.

– А вы не обращайте на них внимания, – посоветовала Людмила. – Злые они.

– Ладно, гражданка Ключевская, – Андрей вздохнул. – Навестим напоследок универмаг, перекусим в буфете, потом решим, что делать дальше.

Городской универсальный магазин был внушительный, двухэтажный, к нему вела широкая лестница, которую Светлов мысленно окрестил «Потемкинской». Внизу располагались киоск Союзпечати, ремонт обуви, павильон «Соки-воды». У выхода из магазина стояли автоматы с газировкой – очевидно, для посетителей, потрясенных изобилием представленных товаров. К автоматам стояли целые три очереди.

– Андрей? – неуверенно произнесли в спину. – Андрей… Николаевич?

Светлов похолодел, медленно обернулся. Вашу мать! Вот какого, спрашивается? Поэтесса Инесса Петровна открыла рот от изумления. Видимо, приехала посетить универмаг. Одетая на этот раз довольно скромно – ничего экстравагантного, гротескного, неброские тона, разве что широкополая шляпка выбивалась из общего наряда. Инесса была одна. До сих пор носила траур по его отъезду? Честно говоря, о существовании этой женщины он уже забыл. С ней было хорошо, без нее… тоже неплохо. Ошарашенные, они смотрели друг на друга. Люди проходили мимо, огибали препятствия. Заинтересовалась Людмила, подняла на лоб солнцезащитные очки. Инесса окинула ее беглым взглядом – и снова уставилась на объект своего былого вожделения.

– Я точно не сплю? – Инесса сглотнула.

– Ну, ущипните меня, Инесса Петровна, – обреченно вздохнул Андрей. – Вернее, себя, меня-то зачем щипать?

– Подожди, – Инесса сморщила лоб и как-то постарела. – Я вчера, конечно, намешала в ресторане всякой дряни, но чтобы до такой «белочки»… Ты вроде уехал… Да, ты точно уехал! А теперь… вернулся? Нет, подожди… – мысли под шляпкой разбегались и противоречили одна другой. – Что‐то мне подсказывает, что ты просто никуда не уезжал…

– Так получилось, Инесса Петровна…

Ситуация действительно анекдотичная. Инесса Петровна чувствовала себя оскорбленной. Вот какого дьявола она приперлась из Меркадии в Палангу? Проинспектировать местный универмаг? Можно подумать, в нем есть что-то такое, чего нет в других универмагах!

– А это кто? – Инесса бросила небрежный взгляд на Людмилу. «Работа», – чуть не сорвалось с языка.

– Пойдем, дорогой, мы теряем время, – Людмила задрала нос, взяла его под руку и потянула к лестнице. В женской руке откуда-то образовалась сила.

– Дорогой? – ошарашенно произнесла в спину Инесса. – Прошло всего два дня – и уже «дорогой»?

Было дико неловко, но Людмила тащила его вверх. Андрей обернулся. Инесса стояла, словно пригвожденная к асфальту, безотрывно смотрела им вслед. Людмила втащила спутника в здание, и за ними захлопнулись тугие двери. «Дорогие женщины, – приятным голосом, но чересчур громко вещал динамик. – Сегодня в нашей секции женских товаров на втором этаже представлена большая коллекция кружевного белья. Спешите сделать подарки себе и своим близким!»

– Что это было, Андрей Николаевич? – В бормотании Людмилы прорезались ревнивые нотки. – Откуда вы знаете эту некрасивую пожилую женщину? У вас с ней что-то было?

– Да, было! – взорвался Андрей. – Точнее сказать, у нас с ней было все! У нас с ней был курортный роман, понимаете? Это известная поэтесса, живет в Ленинграде. И никакая она не страшная, не пожилая, а лишь немного старше меня! Почему я должен перед вами отчитываться, Людмила Геннадьевна? Я часто завожу отношения с женщинами, которые длятся недолго. А то, что связывает меня с вами, – это работа, поэтому забудьте свои глупости и делайте то, что должны… если не хотите ближайшую ночь провести в милиции.

Людмила скисла, а он уже пожалел о своем языке без костей.

– Ага, – вдруг оживилась девушка. – Значит, есть вероятность, что я проведу эту ночь не в милиции?

Теперь уже он тащил ее – наверх, на второй этаж. На первом было неуютно. На втором продавали одежду, обувь, товары мужской и женской гигиены. Магазины Советского Союза еще не окончательно опустели, но страшное слово «дефицит» входило в сознание. Из отдела мужской одежды вытягивалась длинная очередь. Видимо, что-то выкинули. В секции женского кружевного белья тоже наблюдался нездоровый ажиотаж.

– Вы нервничаете, Андрей Николаевич, – заметила Людмила. – Полагаете, ваша курортная любовь будет нас преследовать?

С лестницы на второй этаж поднимались посетители, привлеченные рекламой. Реклама – двигатель торговли, как считают в буржуазном мире, было бы только чем торговать… Они прошли мимо секций с одеждой, мимо буфета, где стояла очередь из нескольких человек. «Зачем сюда пришли? – мелькнула мысль. – Преступнику делать больше нечего – шарахаться по магазинам с убогим ассортиментом?» Он обернулся. На второй этаж поднялась Инесса Петровна, встала и озиралась. Об нее спотыкались граждане, бегущие за дефицитом, говорили все, что о ней думают. Поэтессе было плевать, ее взгляд скользил по людским головам. Андрей чуть не выругался. В чем проблема, Инесса Петровна? Роман закончен – забудьте. Он довольный, почему она – нет? Требовалась сатисфакция уязвленному самолюбию? Пока она их не видела. Обнаружила скучающего дежурного милиционера, бросилась к нему. А это еще зачем? Будут объявлять по радио? Разыскивается неверный мужчина… Вспомнился антисоветский анекдот. Мальчик пропал в большом универмаге, плачет. Милиционер его успокаивает: «Не переживай, малыш, сейчас объявим по радио, и твои родители вернутся». – «Объявите, пожалуйста, по Би-би-си, они другого радио не слушают».

– В буфет пройди, пожалуйста, – попросил Андрей. – Встань в очередь, пожуем. Я приду через несколько минут.

– Эй, вы куда, Андрей Николаевич? – заволновалась Людмила. – А, я, кажется, понимаю… Далась вам эта ведьма? Послушайте, я не хочу без вас…

– Так, разговорчики, – рассердился Светлов. – Жила без меня девятнадцать лет – еще пять минут проживешь. Быстро, говорю, в буфет, занять очередь и стоять.

Он убедился, что она уходит в нужном направлении, развернулся, зашагал к лестнице. Пустяк, это не имело значения, однако стоило объясниться. По-другому он не мог. Инесса Петровна стояла у секции с «новой коллекцией», кого-то высматривала. Такой расстроенной свою былую «возлюбленную» Андрей еще не видел. Не имел он права на такую подлость. Инесса повернула голову, вспыхнула. Он подошел, она задрала нос и подбоченилась, смотрела с легким презрением.

– Послушай, дорогая, все не так, как кажется. Я даже до машины не дошел – перехватили сотрудники милиции из Паланги. Ты могла бы это увидеть, если бы посмотрела в окно. Срочная работа, возвращение в Москву отменили. Ту особу, которую ты видела, – это тоже работа… Мне даже не за что извиняться перед тобой, Инесса.

– Ну, допустим. – Поэтесса не менялась в лице. – Но ты же знал, что я еще три дня проживу в Меркадии. Не мог приехать на ночь? Машина сломалась? Хотя, знаешь, ты прав. Отпуск закончен – возврата нет, человечество, смеясь, расстается со своим прошлым… – Ее накрашенные губы задрожали.

Он снова убеждался – за всей этой яркой аляповатой вывеской пряталась обычная баба! Та самая баба, что хочет простого личного счастья. А он дурак – но это и не новость.

– Поспеши, твоя работа идет, – надменно проговорила Инесса.

– В каком это смысле? – не понял он.

– В прямом. – Инесса смотрела ему за спину. – Уже подходит. Не может она без тебя, Светлов, вон как торопится…

Он резко обернулся. Людмила бежала и спотыкалась. Заметила майора, сменила курс.

– Так, Людмила Геннадьевна, – строго начал Светлов. – Я вам русским языком сказал находиться где?

– Да к черту ваш русский язык… – У Людмилы срывался голос. – Андрей Николаевич, он там, в буфете, я сама его видела… Он в очереди стоял передо мной, сигареты покупал…

– Подождите, Людмила Геннадьевна, не тараторьте. – Он начал растирать замороченную голову. – Вы о ком сейчас говорите?

– Андрей Николаевич, вы почему такой трудный? – взвизгнула Людмила, да так резко, что шарахнулся мужчина боксерского сложения, проходящий мимо. – Тот преступник, которого мы ищем… Я встала, а он тоже стоял, подошла его очередь, покупал сигареты… Я – сюда, он вроде не заметил, он вообще на меня не смотрел…

– Это не розыгрыш, Людмила Геннадьевна? – Он непростительно медлил, ведь Людмила та еще выдра, может и представление устроить.

– Господи, да там он… – По лицу Людмилы загуляли пятна.

Дошло, как до жирафа. Дыхание перехватило. Не может быть! Оторопела Инесса – неужто не врал? Куда подевался дежурный милиционер? Никогда их не найдешь, когда надо! Он побежал к буфету, расталкивая посетителей универмага. Что за броуновское движение, черт возьми! Людмила наступала на пятки, бормотала:

– Это точно он, Андрей Николаевич, я сама не поверила, оторопела, как дура… Хорошо, что он не смотрел в мою сторону… Протянул деньги буфетчице, попросил сигареты без фильтра. На этом месте я и стала выходить из очереди…

– Смотри, Людмила, во все глаза, он может быть здесь…

Сколько времени прошло? Пара минут? Да он давно уже ушел из буфета! Но навстречу не шел, Людмила бы заметила. Есть второй выход – в соседний зал… У входа в буфет он остановился, привел в порядок дыхание.

– Так, никуда не лезть, я пойду один. В чем он был?

– Ой, я не помню… Рожу его заметила, а все остальное просто перестало существовать… В чем-то сером, невзрачном, на рабочий комбинезон похоже…

Так мы еще и пролетарии? Людмила дико волновалась, прижимала к груди сумочку. Андрей отстранил ее, вошел в буфет, как обычный посетитель. Людмилу этот тип знает, а вот его, майора милиции… Да тоже знает, черт возьми, ведь ночью пытался проникнуть в дом! Не мог не знать, к кому лезет. А то, что лез именно этот персонаж, Андрей почти не сомневался. В очереди стояли несколько человек: две женщины – молодая и пожилая, пенсионер с палочкой, девочка-подросток. Паренек студенческого вида отсчитывал мелочь – дородная буфетчица смотрела на него с пренебрежением и наливала сок из стеклянной емкости. «Мне еще бутерброд с колбасой», – неуверенно попросил молодой человек. В самом деле, гулять так гулять! Здесь не было никого, похожего на жестокого убийцу! А на что он рассчитывал? Что убийца купит сигареты и снова встанет в очередь? Майор заскрипел зубами и быстро вышел из буфета.

– Ну что? – бросилась к нему Людмила. Все поняла по его лицу, побледнела еще больше. Навстречу он точно не шел – имелось представление, о каком примерно типаже идет речь. В следующем зале продавалась всякая мелочь – галантерея, бижутерия, туалетные принадлежности. Если зрение не подводило, из второго зала была отдельная лестница вниз. Он чертыхнулся. Вот так провал! Увидел наконец милиционера, знаком подозвал, сунул под нос корочки.

– Видишь девушку, сержант? Она свидетельница в важном деле. Стойте здесь и ни с места. Относись к ней уважительно, но никуда не отпускай, что бы она ни выдумала…

На помощь местных дежурных он даже не рассчитывал. У этой милиции даже оружия нет. А он хотя бы формой сверкать не будет. Людмила оторопела от такого вероломства, пацан с сержантскими погонами усердно кивал, а Светлова уже относило прочь. Вероятно, убийца ничего не понял, купил сигареты, пошел дальше по своим делам. Хоть бы так. Незачем его лишний раз настораживать. Он заставлял себя идти прогулочным шагом. Дважды прочесал зал, вглядываясь в лица посетителей, вышел на лестницу, спустился вниз, снова стал ходить от секции к секции. Вышел на улицу, закурил и после трех затяжек швырнул сигарету в урну. Чертыхнулся, бросился обратно. Искать свои «Жигули» с рацией – только время терять. Он вторгся в кабинет администратора, заприметив табличку, сунул корочки в лицо строгой даме, снял телефонную трубку и сделал знак, чтобы вышла. Дама вспыхнула: она здесь важное и ответственное лицо! Но всмотрелась в темный лик милиционера и предпочла подчиниться. Трубку снял зевающий Аристов. «Живо! – прокричал Андрей. – Сан Саныч, не спать, всех в ружье!» Лаконично обрисовал ситуацию. Нужно оцепить квартал вокруг универмага. Приметы преступника самые общие, но кое-что есть. И никакого привлечения внимания – не нужны массы людей в форме, машины с характерными для милиции опознавательными знаками. Всех подозрительных забирать в отделение, потом разберемся.

Он вернулся на второй этаж. Милиционер с Людмилой топтались у буфета. Андрей поблагодарил сержанта за службу, отпустил с миром. Людмила все прекрасно понимала, угрюмо смотрела: дескать, я старалась, а он…

– Пошли в буфет, – буркнул он. – Идешь за мной, вперед не лезешь, ничего не спрашиваешь, но от меня ни на шаг. Доступно объясняю?

– Так точно, товарищ майор, – прошептала Людмила. – Я за тобою следую тенью…

Он вошел в буфет и громко объявил, поднимая удостоверение:

– Граждане, прошу простить за временные неудобства, но буфет закрывается. Технический перерыв десять минут. Погуляйте где-нибудь.

– Э, че, в натуре… – начал возмущаться товарищ с опухшим похмельным лицом. Полная гражданка, стоящая рядом, возможно жена мужчины, пихнула его локтем. Смертельно побледнела дородная буфетчица, пухлое лицо которой стало каким-то жалобным, просящим. Она машинально бросила взгляд под прилавок, что-то задвинула там ногой. «С такими людьми коммунизм не построишь», – мысленно посетовал Андрей. Он обошел витрину и обнаружил за стеллажами дверь в кулуары. Буфетчица подрагивающими руками прилаживала табличку «Технический перерыв». Народ, приглушенно возмущаясь, расходился. За дверью был короткий коридор, несколько стульев.

– Прошу вас, сударыня, – майор смотрел прохладно, говорил сухо. Буфетчица шмыгнула через порог. Андрей и Людмила вошли следом. – Присаживайтесь, любезная.

– Послушайте, я не понимаю, с чем это связано… – потея от страха, забормотала буфетчица. – К нам уже приходили на прошлой неделе, все документы были в порядке, отчетность – прозрачная, нас заверили, что в этом месяце проверок больше не будет, Иван Петрович лично обо всем договорился, поговорите с ним…

– А кто вам сказал, что я из ОБХСС? – Андрей улыбнулся с прохладцей. – Уголовный розыск.

Пухлое лицо вытянулось от изумления. Благоразумно помалкивала Людмила.

– Но если вы нам не поможете, сударыня, роковую встречу с сотрудниками ОБХСС я вам гарантирую.

– Да, конечно, конечно, – зачастила буфетчица. – Все, чем могу…

– Десять минут назад у вас покупал сигареты без фильтра мужчина. Небритый…

– Да нет, Андрей Николаевич, как раз сегодня он побрился, – сказала Людмила. – Я это точно заметила…

– Ну, хорошо, – поморщился Светлов, – пусть бритый… Да какая разница, гражданка? Думаю, не так уж много мужчин за последние десять минут покупали у вас сигареты без фильтра…

– Витька, что ли? – шумно выдохнула буфетчица. – Так бы сразу и сказали, а то ходите вокруг да около.

Андрей воззрился на буфетчицу с открытым ртом. Не может быть так просто. Или… может?

– Он такой… – начала изображать руками женщина, – ну, рост обычный, сам ничего такой, мышца накачана, глазки мелкие…

– Это он, – подтвердила Людмила.

– Отлично, – кивнул Андрей. – Дальше, мадам. Что за Витька, как фамилия, чем занимается и где обитает?

– Да я не знаю, – буфетчица немного обеспокоенно пожала плечами. – Вроде в ЖЭКе каком-то трудится – то ли электриком, то ли сантехником… точно не скажу.

– Так, гражданка, – Андрей грозно нахмурился. – Мне позвонить в ОБХСС? Или для начала вызвать вас повесткой?

– Да не знаю я! – занервничала свидетельница. – Могу я чего-то не знать? Неужто не сказала бы, кабы знала? Кто он мне, этот Витька? Муж, сват, брат? Да я вообще про него ничего не знаю…

– Но имя все-таки знаете.

– Так это Федька Копылов как-то в разговоре упомянул, сказал, что он с ним в жилконторе одной когда-то вместе трудился… Точно! – осенило королеву прилавка. – У Федьки спросите, это наш грузчик, они иногда курят вместе!

– Подробнее, мадам, подробнее. Что за Федька, где его искать?

На выходе из буфета он столкнулся с Голицыным и Хижняком. Парни тяжело дышали – запыхались.

– Вот вы где, – выдохнул Шура. – А мы уже все обсмотрели… Ставьте задачу, Андрей Николаевич, мы ни хрена не знаем, что делать.

– Так, Голицын, берешь в охапку Людмилу Геннадьевну и отвозишь в отдел. Чтобы сидела и носа не высовывала. Тут же – причем бегом – выясняешь все, что известно о некоем Федоре Копылове, сейчас он работает грузчиком в этом универмаге. Сидел ли, за что… ну, не мне тебя учить. Далее свяжемся по рации или телефону.

– Но, Андрей Николаевич… – вполне предсказуемо заныла Людмила.

Он оборвал:

– Молчать. Выполняйте. Хижняк, за мной.

На складе царили тишина и покой. Грузики курили, выполнив нужный объем работы. Кладовщица при виде милицейских удостоверений пошла зелеными пятнами (аллергия, что ли, у всех?), но, узнав цель визита, успокоилась.

– Да вон он сидит, анекдоты, как всегда, травит. Видите? Чубатый такой, смешливый.

– Что можете о нем сказать?

– Да нормальный он вроде, – пожала плечами кладовщица. – Второй год у нас грузчиком работает, до этого электриком в жилконторе трудился. Комсомолец, молодая семья, жена в следующем месяце рожает…

– Позовите его в свою каморку. Да так, чтобы ничего не заподозрил.

– Федька, сюда иди! – гаркнула кладовщица. – Расписаться надо в ведомости на матпомощь!

– Что, Ивановна, деньжат мне выделяют? – радостно вопросил вихрастый парень, переступая порог. Смутился, обнаружив двух незнакомых мужчин, да еще с корочками. Хижняк ненавязчиво перекрыл дорогу, встал, скрестив руки на груди. Впрочем, тягу к побегу Копылов не выказывал. Но как-то погрустнел, сник.