Конфидентка

Алхимик снова бросился на поиски. Его мастерская делилась на две половины. Два шкафа и несколько секретеров определяли область порядка. Все, что не вошло в них, было составлено, сложено, свалено и свешено у дальней стены за шкафами. Там, в полумраке, царил идов хаос. Мастер говорил: если смешать все, лежащее за шкафами, произойдет одно из двух – либо погибнет старый мир, либо сотворится новый.

К счастью, искомое находилось в царстве порядка. Алхимик выставил на стол две пузатые бутыли. Налил в стакан жидкости из одной бутыли, плеснул из второй, бросил щепотку порошка.

- Твоя любовь, милая Роуз, это всего лишь алхимическая реакция.

В стакане забурлило, жидкость покрылась пеной, поднялся густой пар.

- Гляди: твоя душа сейчас точно так же кипит и бурлит. Ты принимаешь это за некое ценное состояние, но имеет место лишь быстротечная реакция. Едва она завершится…

Буря в стакане утихла, жидкость сделалась прозрачной, на дно осели красивые белые кристаллы.

- …ты увидишь, что сама реакция нисколько не была ценна. Важны лишь ее последствия, в данном случае – соляной осадок. Любовь, которая не успела дать плоды, забудется без следа.

Да, нынче утешения алхимика совсем не работали. Роуз пришла в слезах от горя, а теперь к несчастью добавился еще и гнев.

- Вы совсем не правы, мастер. Я не настолько глупа, чтобы ослепнуть от чувства. Вы думаете, я ценю только свою любовь, но нет же: я ценю Дэвида! Он – удивительный человек, такого больше не найти!

- Какой именно? – Уточнил мастер.

- Простите?..

- Опиши алхимические свойства объекта твоих чувств.

Роуз знала: на ее месте многие девицы затруднились бы с ответом. Любовь кружит голову, любимый кажется самым лучшим парнем на свете. Без конкретных черт, просто – самым лучшим. Но Роуз, в отличие от многих барышень, прекрасно знала своего избранника.

- Дэвид очень честен. Не только со мной, а и с богами, и с самим собой. Делает лишь то, что считает правильным, и никогда не поступает против совести. У Дэвида есть ум, сострадание и упорство, из него выйдет прекрасный священник. Именно поэтому он учится в семинарии: это лучшее применение его таланту. У Дэвида есть великое дело: вы – алхимик от бога, он – священник.

- Угу, угу… - мастер Бримсворт кивнул косматой головой. – Итак, имеем набор качеств: честность, упорство, ум, целеустремленность. Они вызвали в тебе любовь. Это значит лишь то, что твои черты вступили в реакцию с чертами Дэвида, приводя к выделению тепла. Но значит ли это, что ваша любовь – какая-то особенная, исключительная, великая? Отнюдь. Всего лишь удачное совпадение качеств.

- Но мастер!..

- Постой, я покажу.

Алхимик ринулся в зашкафье, что-то скрипуче передвинул, чем-то звякнул, проклял владыку хаоса и все его деяния.

- Тьма, не могу найти. Ладно, скажу на словах. Ты думаешь, огонь загорается от спички и гаснет от воды? Не только. Бывают весьма необычные формы пламени. Порошок Ратла вспыхивает от контакта с водой. Бросишь щепотку в чайник – он загорится. А шиммерийская слизь воспламеняется в контакте с воздухом. Не нужно спички, просто разбей колбу со слизью – и вспыхнет сильнейший огонь. Так и твоя душа зажглась, встретив нужное вещество.

- Верно! – Роуз всплеснула в ладоши. – Наконец-то вы поняли! Дэвид – именно то, что нужно моей душе. Он – мой воспламенитель!

- Пффф… - Мастер Бримсворт скривил губы, едва заметные под густыми белыми усами. – Пойми: воспламенитель можно заменить. Коль тебе нравится огонь, найдешь вместо Дэвида другой катализатор реакции.

- Вы-то не нашли, - резонно отметила Роуз. – Найти реактив за шкафом – и то трудность. А человека!..

Он раскрыл рот для нового аргумента, но тут девушку посетила мысль. Внезапная и яркая, будто луч во тьме. Роуз даже забыла о вежливости и перебила мастера:

- Но если отыскать нужного человека… И запустить реакцию…

- Да, да, я о том и говорю! Я убежден: папенька найдет для тебя самый лучший катализатор, гораздо более подходящий, чем этот бедняк Дэвид. Сходи к отцу, он поможет!

- Верно, отец тоже поможет… - Роуз ощутила робкую, трепетную надежду. А мысль все разгоралась, освещая путь. – Спасибо, мастер! Как я могу отблагодарить вас?..

- Право, не стоит. Я друг твоего папеньки, мне только в радость…

- Позвольте, помогу вам навести порядок за шкафами. Завтра с утра возьмусь за дело!

Колин Бейкер был приятелем и однокашником Дэвида. Подобно алхимику, он тоже умел утешать, но применял в этом деле другой подход. Колин не уводил мысли утешаемой девицы в иное русло, а присоединялся к ее чувству со всем возможным пылом.

- Аббатиса – идово отродье! – вскричал он, услышав историю Роуз. – Сказано еси Праматерью Мириам: всякая девица право имеет, и никто не может сие право отменить, а паче прочих – старая грымза, обуянная завистью!

- Тише, умоляю, - попросила Роуз.

Они беседовали в городском саду, мимо то и дело проходили люди. А Роуз держала в тайне свою попытку применить мириамское право. Никому, кроме Колина, не сказала о том. Даже алхимику, и даже отцу.

- Шепот праведника тоже слышен Праотцам, - зашептал Колин Бейкер. – Подумать, какая же она богомерзкая дрянь! Ты доверилась, позвала в конфидентки, а она – плюнула в душу. И еще, змея, притворилась, будто не знает поверья. Все она знает, как «трудами и молитвой»! Женятся богачи - платят монету аббатисе, и та выносит Предмет. Жених с невестой гладят сквозь него – и живут много лет душа в душу. Но у кого беда с деньгами, как у Дэвида, - тому шиш без соли! Вот так карга и наживается на семейном счастье. А жадность еси постыдный порок, осмеянный Еленой, осужденный Глорией и облитый мочой Праотца Вильгельма!

- Колин, мне неловко, когда ты так говоришь. Нельзя называть священницу каргой.

- Аз есмь студент третьего курса духовной семинарии! Лучше тебя, мирянки, знаю, кого звать каргой, а кого нет.

В душе Роуз соглашалась: аббатиса поступила дурно. Девушка добавила бы от себя еще несколько слов, куда более выразительных, чем грымза и карга. Но дерзость Колина смущала Роуз, поскольку они впервые виделись наедине, без Дэвида.

- Колин, прекрати, прошу тебя. Упреки в адрес аббатисы ничем не помогут. Лучше скажи: вы думали, как помочь? Сделали что-нибудь?

Колин разразился пылкой речью. Они – то бишь, дружное братство семинаристов – предприняло множество шагов к спасению Дэвида. Составили на трех листах ходатайство, пописанное всеми. Изложили истину о том, как было дело. Описали Дэвида – благочестивого, доброго, достойного человека, лучшего ученика семинарии. Он не мог взять Предмет ради злого умысла; обвинять его в краже – все равно, что назвать летописца шутом! Ходатайство разослали лабелинскому архиепископу, архиматери церкви Праматерей и приарху Праотцов. Хоть кто-то из них обязан еси вступиться за невинного!

Но этим студенты не ограничились. Пронюхали, что со дня на день в город приедет эмиссар капитула – великомудрый церковный судия. Договорились всем курсом встретить эмиссара, преградить дорогу и не давать проезда, пока он не выслушает правду о Дэвиде! А потом еще прийти свидетелями на церковный суд, да привести с собой отцов-наставников – пускай подтвердят, как честен и благонравен Дэвид Аттертон!

Колина переполняла решимость, но Роуз приуныла от его слов.

- Боюсь, не будет толку. Наставники не придут, эмиссар не станет слушать.

- Мирянка неразумная, ведомо ль тебе, сколь сильно семинарское братство!

- Я имею голову на плечах. Отец торгует с видными людьми, берет меня с собой. Мы даже при герцогском дворе были однажды.

- Какая же тайна жизни тебе там открылась?

- Чем выше человек, тем громче его слово. Наставники побоятся эмиссара и не придут на суд, ведь проступок ученика порочит их в глазах судьи. А вас он перестанет слушать, едва монашки с аббатисой скажут иное.

- Монашки все не так поняли! Узрели хомяка, сочинили быка. Вот как было дело...

Колин и Дэвид исполняли летнюю повинность. Семинаристам полагается за лето совершить по восемь дел на благо матери-церкви. Среди прочих заданий приятелям выпало красить ограды в храме Софиевской обители. Тем днем они задержались допоздна, уже стемнело, монашки ушли спать в дормиторий. Сестра Лизбет приглядывала за семинаристами, чтобы потом закрыть храм. Но как-то ей нездоровилось, попросилась тоже спать, а ключ оставила в замке. Сказала Колину с Дэвидом: «Сами заприте, когда окончите, а ключ суньте под камень». Показала, под какой, и ушла. Монашки давно знали семинаристов и не допускали даже мысли о воровстве.

Остались приятели одни. Тут-то Дэвида осенило: взять Предмет и глянуть на Звезду! Предмет хоть и малый, а чудотворный, все в городе знают его силу. Дэвид понимал опасность, но ради Роуз был готов на все. А товарищу велел: «Уйди отсюда, постучись в дормиторий, спроси кого-нибудь о чем-нибудь. Пускай увидят, что ты был не со мною». Колин возразил: «Нет уж, сделаем иначе. Я встану у дормитория и буду смотреть. Если кто появится из монашек, то мяукну, будто кот. А ты с Предметом иди к колодцу и гляди на Звезду. Коль услышишь «мяу!» - сразу кидай его в колодец. Потом, когда пройдет опасность, выловим его и вернем назад». Так и сделали. Дэвид пошел к алтарю за Предметом, а Колин встал на вахту у дормитория. Тихо было и темно, почти все окна уже погасли. Как вдруг слышит: топа-топа-топа-топа! Насторожился – тишь. Едва расслабился – опять: топа-топа-топа! Насилу разглядел в сумраке: это кот аббатисы охотится, будь он неладен! Из-за него-то Колин и прозевал опасность.

Две монашки – Майя и Лизбет – появились не из дормитория, а из кладовой, что за трапезной. И пошли прямо к колодцу – ведомые темным Идо, не иначе! Колин заметил их слишком поздно, заорал: «Мяу!», когда сестры были возле Дэвида. Даже тут еще можно было бросить Предмет, авось не разглядели бы во мраке. Но Дэвид дернулся от испуга, опрокинул ведро с водой. Монашки ринулись на шум – и застукали его с добычей.

- Очень скверно это выглядит, - понурилась Роуз. – В ночной тиши, тайком ото всех… Слава Софье, что тебя не обвинили вместе с Дэвидом.

- Зрячий да увидит! Сестры Майя и Лизбет видели, что Дэвид был в одном конце двора, а я – совсем в другом. Кроме того, я слышал котовое «топ-топ-топ». Значит, я точно был здесь, а не там: ведь мохнатый черт гулял у дормитория, а не у колодца.

- Ты сказал, Лизбет и Майя вышли из кладовой. Не знаешь ли, что они там делали ночью?..

Колин принял заговорщицкий вид:

- От мелких грехов не защищен и святой. Сестра Лизбет неравнодушна к плодам виноделия. Надо думать, зашла в кладовую испить сладкого перед сном. А сестра Майя заботлива еси. Присматривает за Лизбет, чтобы та не схлопотала от аббатисы. Вот и вывела ее под руку из кладовки, да к колодцу – смыть грешное вино кристальною водой…

- Сестра Лизбет была пьяна? – удивилась Роуз.

- К великому несчастию, нет. Чашу-другую употребила, вряд ли больше. А Майя – вовсе трезва, как стекло. Не выйдет сказать, будто им примерещилось.

- Тогда я не вижу для Дэвида спасенья…

Колин встряхнул ее за плечи:

- Роуз, дева божья, слышала ль ты мою речь? Мы разослали ходатайства. Мы выйдем встречать эмиссара. Мы дадим показанья на суде! Голоса двадцати честных студентов заглушат лепет пары монашек, из коих одна пьяница, а вторая – ханжа.

- Вряд ли это поможет. Как жаль, что аббатиса не пустила меня к Дэвиду…

- Максимианом клянусь: вы обязательно увидитесь! Не могут его казнить! В худшем случае, пошлют в паломничество для очищения души. Через годик вернется и падет в твои объятия!

- За год отец выдаст меня замуж.

Колин Бейкер насупил брови, изобразил серьезное раздумье. Понизив голос, предложил:

- Если тебя печалит неисполненное право Мириам, то я знаю способ. Предложи другого юношу вместо Дэвида, и аббатиса не станет возражать. Мне будет очень конфузно, но ради товарища я готов…

Роуз прыснула в кулачок.

- Ты умеешь поддержать в трудный час! Но прости, что невольно обманула тебя. Я пришла не за утешением, а за помощью.

- Готов на все, кроме того, что выше моих сил!

Она отбросила веселье, придала голосу предельную строгость.

- Поклянись, что сохранишь в тайне наш разговор.

- Клянусь всеми Прародителями!

Роуз знала хитрости семинаристов. Клятва всеми сразу – не клятва вовсе. Прародителей много, есть среди них и мягкие добряки. Если нарушишь слово, хоть у кого-нибудь да вымолишь прощение.

- Нет уж. Клянись Праотцом Вильгельмом, безжалостным к лжецам.

- Прости меня, Роуз, не хотел лукавить, просто по привычке… Клянусь Вильгельмом, что сохраню твою тайну.

Тогда она раскрыла сумку. Удобнейшая вещь: вроде заплечного мешка, но украшена и вышита по-дамски. Без ущерба для красоты можно носить с собой столько всего!..

Из глубин сумки Роуз извлекла тряпичный сверток.

- Загляни внутрь, только осторожно, чтобы никто не видел.

Колин отогнул уголок.

- Какие-то инструменты… Дева божья, ты собралась в подмастерья?

- Воровской набор, - прошептала Роуз.

- Откуда взяла?! Неужто украла? Похитила у воров?! Ты превзошла злодеев в их собственном ремесле! О, боги, сколь многого я о тебе не знал!

- Тише, тишшше! – Зашипела Роуз. – Ничего я не крала. Купила у мастера особых ремесел. Отец продает вина всему городу, а ему я помогаю, вот и знаю разных людей…

- А деньги откуда?! Ты – тайная богачка!

- Честно заработала на службе у отца… Колин, не сбивай меня! Я просила права Мириам для того, чтобы войти к Дэвиду и передать ему отмычки. Тогда он смог бы бежать!

Разинув рот, Колин уставился на девушку.

- Защити меня Глория!.. Передо мною - тайная злодейка, сумрачный гений преступного мира! Уж и не знаю, доживу ли до завтрашнего дня…

- Прекрати. Я ничего не сделала – аббатиса испортила все. А если б я смогла, то и тогда не стала бы злодейкой. Ты знаешь лучше всех: Дэвид невиновен!

- Это верно, как дневники Янмэй… Тогда выходит, ты – благородный разбойник, защитник невинных. Я рад знакомству, миледи. Буду знать, к кому идти за спасеньем в беде!

Роуз не выдержала:

- Да поглотит вас тьма, сударь. Я сожалею, что рассказала. Верните инструменты.

- Прости меня, прости! – Взмолился Колин. – Я просто не справился с удивлением. Не каждый день встретишь юную леди, готовую вскрывать замки! Но теперь я овладел собою и скажу серьезно. Так же серьезно, как Вильгельм говорил о Перстах: смертная, твой план очень глуп! Конечно, Дэвид невиновен, но если сбежит, взломав замок, то все сочтут его злодеем. Ему не будет места ни в семинарии, ни в церкви. Дэвид этого не переживет.

Роуз прикусила губу:

- Верно, Колин. Я не подумала сразу, а ты совершенно прав: Дэвида нужно не выпустить, а оправдать.

Она помедлила. Колин воскликнул:

- Ну, не томи! Лик твой лукавый выдает наличие нового плана. Говори: что надумала теперь?

* * *

Черная карета въехала в ворота обители. Кучер остановил коней на площадке перед храмом, где выстроились, словно почетный караул, все шестнадцать монашек. Два человека при искровых шпагах соскочили с облучка. Один распахнул дверь кабины, другой объявил:

- Его светлость Дариус Хайтауэр, эмиссар Церкви Праматерей.

Монашки хором откликнулись:

- Долгие лета!

Аббатиса шагнула навстречу мужчине, что вышел из экипажа. Вот с этой первой минуты все и не заладилось.