Лауреаты Демидовских премий Петербургской Академии наук

В предисловии ученый подчеркнул свое стремление распространять в России практическую астрономию с тем, чтобы она нашла применение при определении географического положения с помощью небольших и удобных инструментов. Современные биографы А. Н. Савича отмечают, что многие из инструментов, описанных в книге, в настоящее время сильно устарели и не представляют практического интереса, но «тонкие замечания не только теоретика, но и практика, который сам производил ответственные наблюдения, до сих пор являются поучительными» [22, с. 46].

Книга А. Н. Савича получила полную Демидовскую премию в 1846 г. П. Н. Фусс, представляя работу Общему собранию Академии наук, напомнил, что автор посвятил себя «с ранних лет изучению математических наук сначала под руководством Перевощикова в Москве, а потом уже с званием магистра Московского университета поступил в число ревностнейших учеников нашего академика Струве, имел случай изучить во всей подробности новейшие приемы практической астрономии и приспособить их на деле в совершенной им ученой экспедиции для сравнительного исследования уровней Черного и Каспийского морей. В качестве преподавателя астрономии в Петербургском университете, пользуясь постоянной приязнию и советами знаменитого учителя, он почувствовал в себе призвание к составлению полного современного руководства к географической астрономии» [25, с. 9].

Рецензент, директор Николаевской обсерватории, член-корреспондент Академии наук К. X. Кнорре назвал сочинение Савича «одним из отраднейших и замечательнейших явлений новейшей русской литературы, удовлетворяющим давно ощущаемой потребности особенно при нынешнем сильном развитии и множестве совершаемых у нас географических работ; трудом, объемлющим предмет свой и сообразным с современным состоянием науки; наконец, полнейшим руководством к употреблению переносных астрономических инструментов с указанием всех приемов установки и всех тонкостей поверки оных и с изложением лучших метод для обрабатывания и вычисления собранных наблюдений» [25, с. 11].

Академик В. Я. Струве, выступая в Общем собрании Академии, сказал, что «…нет ни на отечественном, ни на других языках столь хорошего сочинения по этой части» [22, с. 45]. Это мнение поддержал и Э. X. Ленц.

Первое однотомное издание «Приложения» быстро разошлось и скоро стало библиографической редкостью. В 1871 г. вышло второе «исправленное и умноженное» издание этой книги в двух томах. Труд был переведен на немецкий язык и дважды издан в Гамбурге.

Успешно работали и другие астрономы, труды которых были увенчаны Демидовскими премиями. Фридрих Аргеландер, немецкий астроном, в 1823–1837 гг. работал в России сначала директором астрономической обсерватории в Або, затем профессором университета в Гельсингфорсе, где под его руководством была построена астрономическая обсерватория. Там же он создал свой труд о переменных звездах и опубликовал его в «Записках Петербургской Академии наук». Здесь Аргеландер впервые надежно определил направление, по которому относительно звезд движется вся Солнечная система. Для этого автор использовал определенные им с максимальной точностью движения звезд и подтвердил результат, полученный английским астрономом Уильямом Гершелем-старшим в 1783 г. всего по 13 звездам.

Труд Аргеландера по представлению академиков Вишневского, Остроградского и Струве был отмечен полной премией в 1837 г. В отзыве на работу Аргеландера В. Я. Струве писал: «Если лет за 12 перед сим младший Гершель справедливо заметил, что «наши сведения об особых движениях звезд находятся в самом жалком положении, или, лучше сказать, неведение наше в отношении к ним составляет пятно новейшей астрономии», то мы можем гордиться тем, что один из наших астрономов, Аргеландер, положил конец сему тяжелому упреку, совершив труд, который без всякого сомнения принадлежит к отличнейшим произведениям наблюдательной астрономии нашего века… Трудом Аргеландера разрешен один из важнейших вопросов науки. Если столько неподвижных звезд явственно имеют свое особое движение, то не подвизается ли само Солнце в пространстве мироздания?» [5, с. 12, 14].

В 1842 г. О. В. Струве подтвердил выводы Аргеландера и окончательно устранил сомнения в реальности открытого У. Гершелем движения Солнечной системы в пространстве по направлению к созвездию Геркулеса. Учитывая движение Солнечной системы, Струве получил более точную величину, характеризующую скорость прецессии.[6]

В 1845 г. французский астроном У. Доверье по предложению Ф. Араго занялся изучением неправильностей в движении планеты Уран. Критически рассмотрев возмущения Урана, Леверье скоро высказал предположение о существовании неизвестной планеты, вычислил ее положение, и по его указанию в сентябре 1846 г. она была найдена берлинским астрономом И. Г. Галле. Планету назвали Нептун.

В третьем номере журнала «Современник» за 1847 г. появилась статья астронома А. Н. Савича «Опыт общепонятного исторического рассказа о том, как была открыта новая планета Нептун». О реакции современников на это открытие говорит письмо В. Г. Белинского другу и писателю В. Н. Боткину от 4 марта 1847 г.: «3 № «Современника» вышел, кажется, недурен… Хорошая статья Савича — популярное изложение сущности подвига Леверье. Ясна и понятна — стало быть, достигла своей цели, а потому и хороша. Я теперь только понял, что такое Леверье. Я думал, что вся штука в открытии новой планеты. Нет, дело в уяснении открытого Ньютоном всеобщего закона тяготения. Леверье двинул науку» [19, т. 9, с. 631].

Расчетами движения новой планеты занялся магистр астрономии М. А. Ковальский, в 1845 г. окончивший Петербургский университет с золотой медалью. За два года упорного труда он представил первую теорию движения планеты, защитив свою работу в качестве докторской диссертации (1851 г.). После защиты Ковальскому предложили место профессора и руководителя кафедры астрономии в Казанском университете, а два года спустя назначили директором обсерватории этого университета.

Ученый продолжал развивать теорию движения Нептуна. На основании собственных наблюдений этой планеты он определил ее орбиту. В 1854 г. он пересмотрел свою теорию, учтя притяжение всех крупных планет. В виде сочинения «Теория движения Нептуна» эти материалы были представлены на соискание Демидовской премии.

Рецензент М. В. Остроградский писал: «Из рассмотренного мною сочинения видно обширное знание автором метод, употребляемых в небесной механике. Он даже отчасти изменял эти методы, где считал нужным… Притом рассуждение г. Ковальского есть следствие продолжительного и упорного труда: оно содержит в себе множество нумерических выкладок, собственно ему принадлежащих и относящихся к теории Нептуна, Юпитера, Сатурна и Урана, — теории, которою пополняются периодически неравенства трех последних планет…» [20, с. 22, 23].

Академия, желая поощрить молодого ученого, подающего столь блестящие надежды, присудила Ковальскому половинную премию в 1855 г. Работа была опубликована в 1856 г. с приложением таблиц движения Нептуна до 1880 г. Этими таблицами пользовались до 1867 г. Они считались удобнее таблиц американского астронома С. Ньюкома, который на основании последующих наблюдений вычислил позже новую орбиту Нептуна. М. А. Ковальский был избран членом-корреспондентом Петербургской Академии наук (1862 г.) и Лондонского королевского общества (1863), а также стал почетным членом ряда других русских и зарубежных научных учреждений. Однако в целом заслуги этого крупного астронома XIX в. полностью оценили лишь в наше время. «Его деятельность, как и деятельность большинства других крупнейших астрономов XVIII–XIX вв., характерна сочетанием работы ревностного наблюдателя и глубокого мыслителя-теоретика», — пишет советский астроном В. А. Воронцов-Вельяминов [21, с. 168]. Ковальский получил также Демидовскую премию за описание путешествия по Северному Уралу (см. гл. «География»).

Работы русских астрономов, в частности Савича и других, учитывали и нужды геодезии. «Потребность в точных координатах теперь еще больше возросла в связи с развитием транспорта (в частности, постройкой первых железных дорог), с освоением новых земель и, наконец, в связи с потребностями военного и военно-морского дела. Многочисленные определения географических координат городов и трангуляция охватили обширнейшие территории России» [9, с. 105].

В 1857 г. вышло в свет составленное А. Н. Савичем для слушателей геодезического отделения Академии Генерального штаба учебное руководство «Приложение теории вероятностей к вычислению наблюдении геодезических измерений». Через два года труд Савича был удостоен половинной Демидовской премии. Рецензенты В. Я. Буняковский и О. В. Струве отмечали, что профессор Савич «полезными трудами своими много способствовал к распространению у нас как практической астрономии, так и лучших, современных методов наблюдения и способов вычислений, приобретенных наукой в последнее десятилетие…

Руководство г. Савича не есть просто сборник исследований лучших геометров по вопросу о наивыгоднейших результатах наблюдений, а составляет труд критический. Автор представил в нем в стройном, систематическом виде отдельные, часто разнородные изыскания ученых, привел все статьи к необходимому единству, согласил теоретические требования с практическими и в некоторых местах дополнил пробелы собственными развитиями и соображениями» [26, с. 81, 91].

В своем отзыве рецензенты подчеркивали, что книга Савича «в настоящее время лучшее и самое полное практическое руководство по излагаемому в ней предмету; и заметим, говоря это, мы разумеем не одну русскую, но и иностранную учебную литературу» [26, с. 93].

В 1865–1868 гг. А. Н. Савич совместно с геодезистом П. М. Смысловым и физиком Р. X. Ленцем впервые в России провели абсолютные определения ускорения силы тяжести с помощью оборотного маятника. Коллеги Савича также стали лауреатами Демидовской премии. Кстати, А. Н. Савич рецензировал работу П. М. Смыслова «Репсольдов круг, хронометры и хронометрическая экспедиция 1859 г.» (1863 г., половинная премия 1864 г.), созданную по материалам экспедиций 1855–1859 гг. для определения долгот Архангельска, Астрахани и других городов. Савич, в то время уже академик, в своем отзыве писал: «Во всей книге видны признаки труда самостоятельного, который мог выйти только из-под пера талантливого и ученого наблюдателя, с любовью преданного предмету своих наблюдений» [27, с. 91].

В 1865 г. А. Н. Савич дал положительный отзыв и на работу Р. Э. Ленда «Исследование Восточной Персии и Гератского владения относительно математической и физической географии», также получившую половинную Демидовскую премию.

Однако задолго до указанных работ первые полные курсы высшей геодезии на русском языке составил профессор геодезии и топографии Академии Генерального штаба А. П. Болотов. Эти курсы сыграли большую роль в подготовке геодезистов и топографов и в развитии методов геодезических исследований в России. «Руководство к геодезии» А. П. Болотова, стоявшее на уровне научных требований своего времени и отражавшее лучшие традиции русской геодезической школы, по рекомендации В. Я. Струве было удостоено половинной Демидовской премии в 1838 г. Учебник по геодезии показал, что к 33 годам Болотов был уже отличным преподавателем, в совершенстве знал свой предмет, имел производственный опыт, приобретенный за 15 лет службы в Генштабе. И все-таки для составления такого курса геодезии потребовалось много времени и труда, поскольку к тому времени имелось лишь две-три устаревшие книги по этому предмету. «Руководство к производству хозяйственной съемки, межевания, нивелирования» А. П. Болотова было отмечено почетным отзывом (1843 г.).

Выход учебника Болотова не остался незамеченным — в периодической печати появились положительные отзывы о нем. В отчете Военной академии за 1837–1838 уч. г. сказано, что «составленный подполковником Болотовым курс геодезии… по всей справедливости не только может считаться лучшим сочинением по сей части на отечественном языке, но не уступает полностью и отчетливостью никакому из иностранных геодезических сочинений» [28, с. 23].

Потребности землеустройства и геодезии, в частности измерение площадей фигур с криволинейными границами, привели к изобретению ряда инструментов, позволяющих по границе плоской фигуры определять ее площадь. Таковы были планиметры изобретателя П. А. Зарубина. В 1843–1853 гг. он служил в Костромской губернской чертежной, где и приобщился к изобретательскому делу. Представленные им инструменты в 1853 г. были рассмотрены академиками Б. С. Якоби, В. Я. Струве, П. Л. Чебышевым и В. М. Буняковским, от имени которых последний докладывал Демидовской комиссии: «В 1848 г. на Демидовский конкурс был представлен ручной планиметр г. Ермакова,[7] этот инструмент, как значительно облегчающий определение площади треугольника, был удостоен почетного отзыва. Ныне от г. Зарубина поступило шесть инструментов, и каждый из них служит к упрощению нанесения нарезок или измерения площади плана. Пять из них были рассмотрены Акаде-миею в прошлом году и вполне заслужили ее одобрение» [20, с. 24].

В отзыве о приборах, подписанном четырьмя академиками, подтверждается, «до какой степени облегчается ими сочинение планов и измерение их площадей. Такие инструменты, с подробным и отчетливым описанием их устройства и употребления, составят без сомнения весьма важное приобретение в деле межевания» [20, с. 147].

Два года спустя Зарубин представил Академии наук рукописное описание планиметра-самоката и трансформатора. Новый планиметр, применявшийся в Межевой канцелярии, испытал Н. Д. Брашман. В официальном отзыве академики Буняковский, Якоби и Чебышев высказали свое мнение: «Ныне г. Зарубин представил на конкурс еще два инструмента для измерения площадей. Особого внимания заслуживает первый — его особенность, весьма важная в практическом отношении, заключается в том, что поле его действия несравненно более, чем в других планиметрах. Новый инструмент дает площадь плана, как бы он ни был длинен; ограничение остается только в ширине плана» [29, с. 243].

Однако изобретательская деятельность не принесла Зарубину успеха, несмотря на полученные им две половинные Демидовские премии (1854 и 1856 гг.). А. М. Горький с обидой за пего писал: «Землемер, человек провинциальный, Зарубин изобрел геофизические измерительные приборы, кои не нашли применения» [30, с. 316]. Изобретатель предложил также приборы для измерения глубины моря, скорости корабля, для автоматической записи пути корабля на карте, сконструировал жатвенную машину, пожарный насос, водоподъемник. Он же занимался вопросами воздухоплавания и подводного плавания.

Кроме перечисленных работ по астрономии и геодезии, Демидовскими наградами были отмечены следующие: руководство по мореходной астрономии С. И. Зеленого «Астрономические средства кораблевождения» (половинная премия 1842 г.), «Исследование местной аттракции,[8] существующей около Москвы» директора обсерватории Московского университета Б. Я. Швейцера (половинная премия 1864 г.) и «Подробный отчет о результатах исследования математического отдела Сибирской экспедиции» астронома Л. Э. Шварца (полная премия 1865 г.).

Наряду с геодезией, к наукам о Земле относится и геология, сложившаяся как наука в современном понимании в первой половине XIX в. На развитие этой науки значительное влияние оказали труды русских геологов.

Одним из выдающихся геологов (геогностов, по тогдашней терминологии) той поры был Д. И. Соколов. Его перу принадлежат три фундаментальных труда, и все они отмечены Демидовской комиссией. Воспитанник Горного кадетского корпуса, Д. И. Соколов с 1808 по 1841 г. преподавал в нем, а также в Петербургском университете. В своих трудах он выступал как убежденный сторонник теории эволюционного преобразования земной поверхности и сравнительно-исторического метода в геологии. Он пришел к признанию того, что россыпи рыхлых обломочных отложений, содержащих зерна полезных минералов, образуются при постепенном разрушении коренных пород. Распространению новых идей в геологии способствовали многочисленные лекции и статьи Соколова, его «Руководство к минералогии» (половинная премия 1833 г.), «Курс геогнозии» (половинная премия 1840 г.) и «Руководство к геогнозии» (почетный отзыв 1843 г.). Эти учебники пользовались большой известностью. Они содержали обширные сведения по различным разделам минералогии, геологии, столь необходимые для горных инженеров.

В «Руководстве к минералогии» Д. И, Соколов, по его словам, более всего старался собрать «сколь возможно полные и верные сведения о русских месторождениях минералов, кои в иностранных минералогиях показываются всегда кратко и ошибочно» [9, с. 235].

В основу «Курса геогнозии», по сообщению автора, положены его лекции и некоторые иностранные руководства по геогнозии, статьи «Горного журнала» по геологии России и сообщения его многочисленных учеников — горных инженеров. С 30-х годов Соколов осуществлял научное руководство работами по геологической съемке горных округов. Сам же автор называл себя лишь «составителем «Курса геогнозии». Однако он не только собрал, но и систематизировал большой материал. В основе курса лежали передовые для своего времени идеи о развитии Земли и органического мира.

Рецензент «Курса геогнозии» академик А. Я. Купфер на свой же вопрос, «обогатил ли автор науку собственными наблюдениями?» ответил так: «…г. Соколов, постоянно пребывая в Санкт-Петербурге,[9] имел случай только совершить путешествие в Финляндию и не мог, следовательно, присовокупить новых наблюдений к числу тех, которые уже сделаны другими в странах, несравненно удобнейших для подобного рода изысканий. Но зато не содействовал ли он к тому достаточно как преподаватель при Горном институте, вселяя охоту и ревность к геологическим розысканиям там, где они могли принести наиболее плодов, и собрав впоследствии в один общий свод все геологические факты, собранные его учениками в занимательнейших частях России, столь богатых в этом отношении и столь мало известных… В сочинении, назначенном для общественного преподавания, главное дело состоит в ясном, полном и систематическом изложении главнейших фактов науки, и это действительно исполнено автором для такой науки, по которой в России досель еще вовсе не было учебного пособия» [31, с. 34].

Советские историки естествознания И. В. Батюшкова и А. Н. Иванов подчеркивают следующие особенности работы ученого: «У Соколова теории эволюционного преобразования земной поверхности сочетаются с признанием эволюции органического мира. В условиях жестокого николаевского режима Соколов не побоялся достаточно определенно изложить в своей книге доводы в пользу естественного превращения видов без чудес и вмешательства творца» [9, с. 228].

Горные инженеры Н. Г. Меглицкий и А. И. Антипов получили задание исследовать в геологическом отношении Южный Урал, карты которого нуждались в тщательной проверке. Эта работа, занявшая два лета (1854 и 1855 гг.), охватила пространство от южной границы Пермской губернии до верховьев р. Урал. Наблюдения и факты, подмеченные геологами во время практических работ, дали им возможность в их совместном труде «Геогностическое описание южной части Уральского хребта» (1858 г.) высказать предположение о действиях не только вертикального, но и бокового давления при горообразовании.

Геолог Г. П. Гельмерсен, известный исследователь Урала, отозвался об этом труде с великой похвалой, отметив, что на русском языке нет ни одного сочинения, в котором орография[10] местности была бы представлена так исчерпывающе и наглядно, как в данной книге. К числу новых приобретений науки рецензент отнес открытие нижнесилурийских пластов на Южном Урале и ясное доказательство того, что породы, имеющиеся в районе речки Губерли, принадлежат не юрской системе, как полагали раньше, а меловой. Работа была удостоена половинной Демидовской премии 1859 г. Семнадцатью годами раньше, т. е. в 1842 г., рецензент «Геогностического описания…» Г. П. Гельмерсен также получил половинную Демидовскую премию за «Генеральную карту горной формации Европейской России». В своем отзыве профессор минералогии и геологии Петербургского университета Э. К. Гофман писал: «До сих пор не доставало сочинения, которое являло бы глазам туземной и иностранной публики все уже собранные данности в общедоступном виде. Этот живо ощущаемый пробел пополняется самым отличнейшим образом трудом г. Гельмерсена. Нет сомнения, что позднейшие более подробные розыскания послужат к немалому изменению этой карты, но не менее того она останется основанием последующих работ и… наиболее будет способствовать к развитию геогнозии в России…» [32, с. 18, 19].

Гельмерсен и позже продолжал «более подробные розыскания» Урала, Алтая и Средней Азии. Он выступал как организатор Государственной геологической службы в России, принимал деятельное участие в организации Геологического комитета и с 1882 г. был его первым директором. Будучи академиком, Гельмерсен без ведома автора представил на Демидовский конкурс работу натуралиста С. С. Куторги «Геогностическая карта С.-Петербургской губернии» и дал ей положительный отзыв: «Десятилетний труд г. Куторги важен и полезен для познания не только геогностического состава нашей губернии, но и России вообще; он важен и полезен для науки, которую г. Куторга обогатил новыми данными, именно в палеонтологическом отношении» [7, с. 76]. Труд С. С. Куторги получил половинную Демидовскую премию в 1853 г.

Известный русский минералог Н. И. Кокшаров, прозванный «отцом минералогической кристаллографии» в нашей стране, в студенческие годы слушал лекции профессора Горного института Д. И. Соколова. Тогда же, познакомившись с французским «Курсом минералогии» Р. Ж. Гаюи, он увлекся мыслью создать нечто подобное для минералогии России. В 1847 г. в связи с отъездом в годичную командировку профессора Э. К. Гофмана Кокшарова пригласили в Петербургский университет для чтения лекций по минералогии и геологии. Однако главнейшая его деятельность была связана с Горным институтом, в котором он в 1851–1855 гг. был профессором, а с 1872 по 1881 г. — директором. Его научная деятельность оказала большое влияние на развитие русской школы описательной минералогии. Одним из первых он ввел математически точное описание минералов, взглянув на них глазами кристаллографа, изучавшего геометрию кристаллического вещества.

Основным трудом Н. И. Кокшарова стало многотомное издание «Материалы для минералогии России» (1853–1891 гг.). Выход уже первого тома «Материалов» принес автору немалую известность и Демидовскую награду (половинную премию 1854 г.). Академик А. Я. Купфер, крупнейший специалист в области кристаллографической гониометрии, писал об этой работе: «Сочинение г. Кокшарова составлено весьма отчетливо; оно содержит в себе множество наблюдений над минералами и выполняет задачу, которую автор себе предположил. Представляя ряд кристаллографических монографий о превосходнейших из русских минералов, это сочинение послужит прочною основою для будущих трудов по части минеральной истории России» [20, с. 26, 27].

Геолог академик В. Г. Абих в своем «Мнении о сочинении г. Кокшарова» высказался так: «Отлично выполненный г. Кокшаровым ряд минералогических наблюдений с геометрической стороны, конечно, замечен будет всеми, кто подвергнет его труд ближайшему рассмотрению: г. Кокшаров исследовал развитие форм одиннадцати важнейших пород ископаемых на основании точных измерений, соображаясь со всеми доселе замеченными в России их комбинациями» [20, с. 27].

Абих указывает и на благоприятные отзывы зарубежных ученых о труде Кокшарова: «Повсюду радовались преуспеянию труда, который, особенно в кристаллографической его части, считают вполне достойным и соответствующим минералогии России и ее важности» [20, с. 167].

Многие годы Н. И. Кокшаров продолжал напряженно работать над главным трудом всей своей жизни. Шесть томов этого издания на русском языке и одиннадцать на немецком дают обстоятельное описание почти всех минералов России — свыше 400. Особое внимание исследователь обращал на изучение и измерение форм кристаллов минералов. Угловые величины для кристаллов, установленные им, до сих пор считаются непревзойденными по точности и приводятся как классические во многих русских и зарубежных минералогических справочниках. Эту сторону работы ученого отметил В. И. Вернадский: «Точные данные Кокшарова остаются и в XX веке стоят же без поправок, как в 1850–1870 годах, когда они были получены» [33, с. 125].

Н. И. Кокшаров вместе с А. Я. Купфером рецензировал работу химика и кристаллографа И. А. Тютчева «Введение к изучению кристаллографии», изданную в 1862 г. и через два года отмеченную почетным отзывом. С 1862 г. Тютчев стал профессором Киевского университета, был автором работ по кристаллографии, неорганической химии и по вопросам сельского хозяйства.

ГЕОГРАФИЯ

«Вспомним, что, кроме бессмертных героев отечественного флота, ни один русский моряк не возбуждал в такой степени живое участие всей образованной Европы, как тот, который первый с русским флагом объехал свет» [5, с. 4]. Так торжественно представил Н. П. Фусс труды И. Ф. Крузенштерна Общему собранию Академии наук. Он напомнил, что именно адмирал Крузенштерн предложил это первое путешествие для снабжения русских поселений в Америке необходимыми материалами, что за этим путешествием последовали многие другие. Ему принадлежит честь составления первого подробного атласа Южного моря, как еще в начале XIX в. нередко называли Тихий океан, и этот атлас «наиболее сохранил русские названия от ревности других мореходных наций» [5, с. 6].

Замечательный русский мореплаватель И. Ф. Крузенштерн пятнадцати лет поступил в Морской кадетский корпус и через три года на корабле «Мстислав» участвовал в битвах со шведами. За отвагу в сражениях он был произведен в мичманы, а затем в лейтенанты. В 1793 г. его отправили в Англию для ознакомления с опытом ее военного флота. За шесть лет жизни за рубежом Крузенштерн плавал на английском фрегате у берегов Канады, участвовал в сражении с французским флотом, бывал в Южной Америке, Вест-Индии и Ост-Индии. Вскоре после возвращения на родину Крузенштерн представил в Морское министерство проект кругосветного плавания. Его поддержала Российско-Американская компания, заинтересованная в налаживании морского сообщения между Петербургом и русскими владениями в Америке. В 1802 г. Крузенштерна назначили начальником первой русской кругосветной экспедиции.

С 1803 по 1866 г., до продажи царским правительством владений России в Северо-Западной Америке Соединенным Штатам, русские моряки и ученые совершили 36 кругосветных плаваний, из них 19 сопровождались научными исследованиями, и историки их считают главнейшими. В ходе этих плаваний были открыты сотни неизвестных островов и новый континент Антарктида. Они оставили неизгладимый след в истории мирового мореходства и позволили внести ценный вклад в научное изучение отдельных районов Тихого океана, Атлантики и Северного Ледовитого океана. «Ни одно государство мира той эпохи не смогло организовать такой блистательной цепи почти непрерывных кругосветных или полукругосветных плаваний, которые следовали одно за другим на протяжении полувека после знаменитого в российских летописях вояжа «Надежды» и «Невы»» [34, с. 9].

Первым в «блистательной цепи» явилось кругосветное плавание под началом И. Ф. Крузенштерна. 7 августа 1803 г. корабли русской экспедиции подняли паруса и вышли из Кронштадта в открытое море. На капитанском мостике «Надежды» стоял И. Ф. Крузенштерн, «Невой» командовал его друг Ю. Ф. Лисянский. Россия вышла на просторы мирового океана.

Экспедиция прошла Балтийское и Северное моря, ее корабли вошли в Атлантику и взяли курс на юг вдоль Африки. 26 ноября 1803 г. пересекли экватор. Это событие моряки отметили артиллерийским салютом. Матросы стояли по вантам и кричали «ура». Потом был праздник в честь Нептуна и торжественный обед. Впервые русский флаг развевался в Южном полушарии [34, с. 38].

В марте 1804 г. корабли обошли мыс Горн. В Тихом океане во время шторма они разлучились и часть маршрута прошли раздельно. По пути русские посетили Яву, Борнео, Филиппины и пристали к берегам Японии. После короткой стоянки в Петропавловске-на-Камчатке они взяли курс к Гавайским островам, посетив по пути Аляску.

Мореплаватели, помимо открытия неизвестных островов, точно определили координаты многих мест, исправили прежние карты, указали наиболее удобные пути для кораблей, производили наблюдения над морскими течениями. Каждый из командиров кораблей оставил описание своего плавания.

И. Ф. Крузенштерн во время путешествия собирал материалы для научных трудов, которые вошли в золотой фонд мировой географической науки. Его трехтомным «Путешествием вокруг света…» восхищались Н. М. Карамзин, В. Г, Белинский, А. П. Чехов. Первое место среди научных трудов Крузенштерна принадлежит «Атласу Южного моря», опубликованному в 1823–1826 гг. Результаты многолетнего труда — «Атлас Южного моря» и «Дополнения к изданным в 1826 и 1827 годах объяснениям, послужившим для составления «Атласа Южного моря»» — были представлены Демидовской комиссии «без притязания автора».

Отзыв об «Атласе» и гидрографических записках Крузенштерна дал адмирал А. С. Грейг. Он особо указал на многие случаи, где предположения и догадки мореплавателя оправдались более поздними путешествиями, а с другой стороны, привел справедливые доводы, показывающие высокую практическую пользу сочинения и «превосходство его перед картами английских гидрографов Арросмита и Нори» [5, с. 8].

Положительный отзыв на труды дал также Ф. П. Врангель. Оба рецензента «отзываются с удивлением о чрезвычайной рачительности, которую знаменитый автор, не взирая на обширный круг должностных своих занятий, удосужился посвятить сим многотрудным розысканиям» [5, с. 9]. К отзыву Врангеля присоединился Ф. П. Литке. Гидрографические труды И. Ф. Крузенштерна о Южном море Академия наук признала достойными полной Демидовской премии 1837 г. Мореплаватель отказался от денежного вознаграждения в пользу других соискателей. Исходя из высказываний современных ученых, «Атлас» и «теперь является ценным литературным источником для историков открытия Океании и широко используется советскими и иностранными специалистами» [35, т. 4, с. 19].

В списке лауреатов Демидовской премии трижды встречается фамилия Крузенштерн. Р. А. Абдуллин [Л. 1, с. 217] ошибочно считает, что все три премии получил И. Ф. Крузенштерн. На самом деле он был удостоен одной премии, две другие достались двум его сыновьям — сенатору А. И. Крузенштерну за сочинение о постановке преподавания в Западной Европе и России (половинная премия 1838 г. — см. гл. «Педагогика») и вице-адмиралу П. И. Крузенштерну, одному из знатоков русского Севера (полная премия 1847 г., совместно с А. А. Кейзерлингом).

П. И. Крузенштерн продолжал дело своего отца, знаменитого мореплавателя. Еще молодым человеком он участвовал в кругосветном путешествии, совершенном на военном шлюпе «Сенявин» в 1826–1829 гг. под руководством капитан-лейтенанта Ф. П. Литке. П. И. Крузенштерн занимался изучением северо-восточных берегов Азии, Каролинских и других островов экваториальной зоны Тихого океана. В 1830–1832 гг. он делал съемки в Финском заливе, в 1833 г. плавал у берегов Голландии, более 30 лет посвятил изучению Печорского края.

В качестве военного топографа П. И. Крузенштерн получил приглашение вести топографические и астрономические работы в экспедиции, возглавляемой геологом и палеонтологом А. А. Кейзерлингом. Эта экспедиция была организована в 1843 г. для ликвидации «белого пятна» в географии Печорского края, каким он оставался на картах того времени, хотя р. Печора издавна являлась торговым путем русских. Результаты путешествия оба автора изложили на немецком языке в книге «Научные наблюдения во время путешествия в Печорскую землю в 1843 году», которая была издана в 1846 г. и через год удостоена полной Демидовской премии 1847 г. Совместная работа обогатила познания о малоизвестной северо-восточной оконечности Европейской России и существенно расширила область отечественной географии и геологии.

В представлении этой работы Общему собранию Академии наук управляющий Ижорскими адмиралтейскими заводами Р. К. Скаловский писал: «Приобретения географии Печорского края… состоят в исчислении и отчасти описании большого числа рек, впадающих в Ледовитое море, а между ними особенно Печоры с ее притоками, в сведениях о Верхней Вычегде и во многих любопытных замечаниях об образе жизни и характере жителей» [36, с. 13].

Династию Крузенштернов-мореходов продолжил и внук знаменитого русского мореплавателя, совершившего первое кругосветное путешествие, П. П. Крузенштерн. Он плавал океанским путем, впервые проложенным дедом, а в 1862 г. возглавил русскую экспедицию по изучению Печорского и Обского Севера.

Сам И. Ф. Крузенштерн имел многолетние дружеские отношения с двумя другими кругосветными мореплавателями, ставшими лауреатами Демидовской премии, Ф. П. Литке и Ф. П. Врангелем.

Известный мореплаватель и географ Ф. П. Литке дважды участвовал в кругосветных плаваниях: на шлюпе «Камчатка» под начальством В. М. Головнина в 1817–1819 гг. и руководителем экспедиции на шлюпе «Сенявин» в 1826–1829 гг. Во время второй экспедиции Литке описал западное побережье Берингова моря, острова Прибылова и Бонин, Каролинский архипелаг, открыв в нем 12 островов. Многие задачи, которые И. Ф. Крузенштерн поставил перед Литке, были успешно решены. Посвященный этому плаванию труд Ф. П. Литке «Путешествие вокруг света на военном шлюпе «Сенявин», а также приложенный к нему атлас получили мировую известность.

В Конференции Академии наук в 1836 г. П. Н. Фусс заявил: «Из всех прошлогодних произведений российской литературы ни одно не имело столько права на отличие со стороны Академии, как описание путешествия г. флота-капитана, ныне контр-адмирала Литке, коего исторические и мореходные части вышли в этом году и столь блестящим образом оправдали ожидания всей просвещенной публики, и в особенности Академии» [37, с. 2].

В рецензии на сочинение Ф. П. Литке академики А. Я. Купфер и Э. X. Ленц отмечали: «Щедро снаряженный учеными принадлежностями, обладающий потребным искусством в наблюдении, будучи сам воодушевлен пламенною любовью к науке и вспомоществуем сотрудниками, исполненными ревности и познаний, г. Литке привез с собой столь обильный запас новых наблюдений и материалов, что уже одно простое исчисление виденного и наблюдаемого самими путешественниками достаточно, чтобы сделать историческое донесение о сей экспедиции весьма привлекательною и поучительною книгою. Особенную признательность заслуживают точные сведения, сообщаемые автором о Ново-Архангельске и о российских… поселениях, об окрестностях Ситки, о торговле, управлении…» [37, с. 4, 5].

За опубликованный труд Ф. П. Литке был удостоен полной Демидовской премии 1836 г. Об этом счастливом для него событии он узнал из письма П. Н. Фусса, которому ответил 5 мая 1836 г.: «Императорская Академия наук, присудя мне полную Демидовскую премию, почтила выше достоинства усердное желание мое быть по мере сил моих полезным отечеству и наукам. Ваше превосходительство сообщили мне о таковом лестном для меня отличии; прошу Вас взять на себя труд быть пред Академиею органом благодарности моей и готовности посвятить той же цели немногие остающиеся мне от службы свободные мгновения» [38, с. 173].

Труд Ф. П. Литке получил мировую известность. По словам Ф. П. Врангеля, выход его в свет «изумил мыслящих моряков и составил эпоху в ученой литературе нашего Отечества». Столь же высокую оценку «Путешествию» дал немецкий естествоиспытатель, географ и путешественник А. Гумбольдт. Он писал Литке, что ему трудно выразить в полной мере «свое восхищение и интерес», с каким он «еще недавно с пэром в руках страницу за страницей читал этот многотомный труд» [38, с. 146].

В ознаменование совершенного научного открытия Ф. П. Литке в 1829 г. был избран членом-корреспондентом Академии наук. Этим званием он очень гордился и дорожил более других почетных званий. Литке был одним из членов-учредителей Русского географического общества (1845 г.), избран его вице-президентом, а с 1864 г. стал президентом Академии наук.

Кроме трудов Ф. П. Литке, крупнейшую ценность представляли материалы, собранные сопровождавшими его в экспедиции учеными, в особенности в области ботаники, зоологии и геологии. Одним из таких ученых был минералог и рисовальщик А. Ф. Постельс. Атлас к книге Литке «Путешествия» был литографирован с оригинальных рисунков Постельса. Он же составил третью часть этой книги.

Исследования растительного и животного мира в третьем томе представлены неполно из-за внезапной смерти ученого, изучавшего эти вопросы. В какой-то мере это было компенсировано выходом в свет в 1840 г. совместного труда А. Ф. Постельса и И. Ф. Рупрехта «Изображение и описание морских растений…» (см. гл. «Биология»).

Ф. П. Врангель с юности интересовался неизведанными морями и странами. Однажды у родственников он услышал увлекательный рассказ И. Ф. Крузенштерна об опасном путешествии через моря и океаны к берегам Камчатки и Америки. Зажглась мечта самому увидеть далекие земли и моря. Он упорно готовил себя к плаваниям в Морском кадетском корпусе и за успехи в учебе был признан первым из 99 кадетов. После назначения на службу Врангель посетил И. Ф. Крузенштерна в его эстонской деревне Килтси, куда тот удалился для научных занятий. Великий мореплаватель одобрил намерение юного моряка посвятить себя изучению географии. Многие годы продолжалась их переписка.

Ф. П. Врангель вошел в состав экспедиции В. М. Головнина на шлюпе «Камчатка». Там он подружился с Ф. П. Литке. Их сблизили «одинаковые лета и одинаковое направление мыслей». Эта дружба продолжалась более полувека [39, с. 19].

Ф. П. Врангель трижды обогнул земной шар, сделав множество интереснейших наблюдений. Однако наиболее яркий след он оставил в истории познания Арктики и северо-востока России. В 1820 г. в чине лейтенанта флота он становится начальником Колымской экспедиции в составе семи человек. Цель экспедиции — обследование берегов Северо-Восточной Сибири, поиски обитаемой земли к северу от Чукотки и окончательное выяснение вопроса о соединении Азии с Америкой.

В течение четырех лет в исключительно трудных условиях Ф. П. Врангель совместно с мичманом Ф. Ф. Матюшкиным обследовал северные берега Сибири. Экспедиция значительно расширила и уточнила сведения об этой северо-восточной окраине России. Льды заставили отказаться от съемки берегов с корабля. Всю работу члены экспедиции провели, двигаясь пешком по торосистому льду. Они нанесли на карту значительную часть побережья Восточной Сибири, от устья Индигирки до Колючинской губы и часть Медвежьих островов. Ф. П. Врангель на санях проехал свыше 6000 км по побережью, от устья Колымы до Колючинской губы. Трижды пытался он проникнуть по льду на север в поисках неизвестных островов, в надежде найти обитаемую землю, о которой сообщали чукчи. По расспросам населения и наблюдениям полета птиц, которые Врангель неоднократно вел сам, он нанес на карту большой остров между Восточно-Сибирским и Чукотским морями, что значительно облегчило задачу более поздних исследователей, назвавших найденный остров его именем.

Большое влияние на развитие представлений о Северном Ледовитом океане оказало открытие экспедицией постоянной морской полыньи, которая и сегодня остается предметом научных изысканий. Появились данные о том, что полярное море не покрывается сплошным крепким льдом даже в сильнейшие морозы. Врангель окончательно установил существование Берингова пролива и описал его. Экспедиция собрала сведения о природных богатствах и народах, населявших обследованные местности, о хроническом голоде и бесправии северных народов. Эти страницы говорят о беспредельном гражданском мужестве путешественника.

Главной заслугой Ф. П. Врангеля явилась картографическая разработка Восточной Сибири. Материалы экспедиции стали содержанием его труда «Путешествие по северным берегам Сибири и по Ледовитому океану, совершенное в 1820, 1821, 1822, 1823 и 1824 годах», законченного автором по возвращении из кругосветного путешествия в декабре 1828 г. на шлюпе «Кроткий».

Издание труда задержалось из-за недостатка средств. Через несколько лет Ф. П. Врангель, отказавшись от услуг Морского министерства, затянувшего выход книги в свет, выпустил ее при участии известного издателя А. Ф. Смирдина и литератора Н. А. Полевого. Это произошло через 17 лет после Колымской экспедиции. В том же 1841 г. Академия наук опубликовала «Прибавления к «Путешествию»…, содержащие в себе замечания о Ледовитом море, полярных льдах, северных сияниях, езде на собаках, языках туземцев, метеорологические, климатологические наблюдения и таблицы географического положения мест с приложением 13 литографированных раскрашенных рисунков северных сияний и походных принадлежностей». «Путешествие» и «Прибавление» к нему Академия наук в 1842 г. увенчала полной Демидовской наградой.

Отзыв на премированное сочинение составили академики К. М. Бэр и Э. X. Ленц, которые писали: «Одно из важнейших приобретений науки от экспедиции Врангеля есть без сомнения съемка отечественного берега на протяжении 65 градуса долготы, основанная более нежели на 200 астрономических определениях мест… 115 пунктов морского берега определены в экспедиции Врангеля, а равно съемка Медвежьих островов и группы Новой Сибири. Далее составление трех карт большой части Северо-Восточной Сибири, из которых оказывается, что протяжение горных хребтов на прежних картах было отмечено довольно неточно по произволу составителей» [32, с. 11].

Почетный член Петербургской и Парижской академий наук Ф. П. Врангель внес огромный вклад в мировую географическую науку. Многие поколения географов обращались к его «Путешествию», справедливо считая этот труд важным источником о Ледовитом океане и берегах Сибири. Норвежский полярный исследователь А. Э. Норденшельд писал 25 августа 1884 г. дочери Врангеля: «Труд Вашего знаменитого отца будет всегда одним из шедевров арктической литературы, необходимой не только каждому исследователю Севера, но также и для серьезных исследователей физики Земли» [39, с. 104].

Автор первой научной биографии Ф. П. Врангеля В. М. Пасецкий резюмирует: ««Путешествие» Врангеля и «Прибавление» к нему сохранили и сегодня не только историческую, но и научную ценность. И ни один автор современных крупных работ по географии Северной Сибири не может не отдать дань уважения и восхищения широте, новизне и достоверности наблюдений Колымской экспедиции, которая возглавлялась Врангелем, человеком большого таланта и кипучей энергии» [39, с. 104].

Дальнейшая судьба Ф. П. Врангеля также имела отношение к истории Демидовских премий. В 1829–1835 гг. он стал главным правителем русских поселений на Аляске. На этом посту он упорядочил пушной промысел, заботился об улучшении положения русских переселенцев и местного населения, снарядил несколько экспедиций для исследования малоизвестных берегов, островов и приливов, всячески поощрял служащих Российско-Американской компании собирать сведения об этнографии Русской Америки — таково было неофициальное название русских владений в Северной Америке, включавших Аляску, часть Северной Калифорнии, Алеутские острова. В 1838 г. Врангель взял на себя управление делами Российско-Американской компании, которая была русским торговым объединением для освоения Русской Америки, а спустя два года был избран ее главным директором.

Русская Америка была открыта и исследована русскими путешественниками. В освоении ее большую роль сыграл торговец пушниной Г. И. Шелехов, создавший в 1775 г. компанию для пушного и зверобойного промысла на северных островах Тихого океана и Аляске. Он же основал первые русские поселения в Русской Америке. Его главная контора, находившаяся в Иркутске, действовала на территории от Аляски и западного побережья Северной Америки до Алеутского архипелага, Сахалина и о-ва Уруп на Курилах.

Приехав в Петербург хлопотать о помощи основанной им в 1781 г. Североамериканской компании, Шелехов познакомился там с потомком петровского кузнеца, богатым заводчиком Н. А. Демидовым. Тот помог Шелехову в обеспечении его компании металлом. С великим трудом сушей в Охотск было доставлено уральское железо — якоря, пушки. Позже на самом большом острове Аляски — Кадъяке — рядом с домами установили небольшие пушки, отлитые на уральских заводах. «Колумбом Российским» назвал Шелехова Г. Р. Державин. Эти слова начертаны золотом на уральском мраморе, укрывшем могилу купца. В земле Аляски и сейчас лежат медные доски с изображением русского герба и надписью: «Земля Российского владения».

После кончины Шелехова, следуя его примеру, несколько компаний в 1799 г. объединились в единую Российски-Американскую торгово-промышленную компанию без права участия иностранного капитала. Она получила от русского правительства монополию на управление Аляской, Алеутскими, Курильскими островами и Сахалином. Компания просуществовала до 1867 г. Она основала многие поселения, организовала 25 морских экспедиций, из них 15 кругосветных для изучения морского пути в Русскую Америку и для. охраны русских прав на далекие земли. В изучении новых владений участвовали русские мореплаватели и ученые И. Е. Вениаминов, Л. А. Загоскин, К. И. Гревингк, М. Д. Тебеньков, П. А. Тихменев, ставшие за свои труды лауреатами Демидовских премий. В организации исследований принимал участие и Ф, П. Врангель.

Аляске и Алеутским островам посвящены блестящие печатные работы известного миссионера-этнографа И. Е. Вениаминова. Около 15 лет прожил он среди алеутов и явился первым исследователем их происхождения, языка и культуры. Хорощо изучив быт населения и местные языки, он создал «Грамматические правила алеутско-лисьевского языка», отмеченные половинной Демидовской премией 1836 г.

В русской этнографии труды Вениаминова занимают особое место, поскольку их отличает глубина и точность наблюдений, исключительная ценность собранных им материалов. Например, в течение семи лет он регулярно вел метеорологические наблюдения. Для него характерен исторический подход к изучаемым явлениям. Однако заслуженно высокую оценку труды ученого-этнографа получили лишь в наши дни. Вот что пишет о нем историк-географ С. Марков: «И. Вениаминов сам по себе был явлением далеко не заурядным. Этнограф, механик, географ, он большую часть своей жизни провел в Северо-Западной Америке. Знаменитая книга И. Вениаминова «Записки об островах Уналашкинского отдела» вышла в свет в 1840 г. и была последней научной новинкой того времени» [40, с. 247]. По представлению Ф. П. Врангеля эта работа была отмечена почетным отзывом (1841 г.).

«Записки» Вениаминова явились первой обобщающей географической работой по Русской Америке. Описание Алеутских островов включает их границы, морские заливы и проливы, реки и озера, растения и животных, полезные ископаемые, климат, ветры, даже давление воздуха. «В своих «Записках об островах Уналашкинского отдела» Вениаминов создал энциклопедию алеутской жизни», — пишет академик А. П. Окладников [41, с. 156]. В 1974 г. на Аляске и Алеутских островах работала совместная советско-американская археологическая экспедиция, которая своими находками подтвердила многое из описаний быта алеутов, данных Вениаминовым.

В 1839 г. в Охотске появился лейтенант Л. А. Загоскин. Он принял командование над бригом Российско-Американской компании «Охотск». В 1842–1844 гг. при содействии Ф. П. Врангеля в бассейн крупнейших рек Аляски Квихпака-Юкона,[11] Кускоквима была отправлена экспедиция под руководством Л. А. Загоскина. Летом 1842 г. Загоскин перешел на бриге из Ново-Архангельска в Михайловский редут, а оттуда на байдарке описал берег залива. Зимой он на собаках перебрался в редут Нулато и обследовал нижнее течение Квихпака. Исследования велись в труднейших условиях: люди пробивались через глубокие снега, которые без «топальщиков» не могли одолеть даже собачьи упряжки. Летом 1843 г. Загоскин достиг устья Квихпака и на байдарках обошел и описал его от порогов до нижней луки, а летом следующего года — средний и нижний участки Кускоквима и низовья Квихпака.

Обследованием обширных внутренних районов Русской Америки Л. А. Загоскин не только продолжил начатое Ф. П. Врангелем широкое этнографическое изучение населения северо-западных берегов Аляски, но и собрал оригинальные материалы по растительному и животному миру этого края. С. Марков в своей книге о русских землепроходцах и мореходах пишет о многогранной деятельности Загоскина: «Результаты его исследований были обширны: Загоскин открыл реки, горы, бобровые плотины, богатства недр новой страны, он собрал более 50 видов геологических пород, нашел кости ископаемого слона, мастодонта, составил коллекции насекомых и в довершение всего произвел топографическую съемку огромных пространств Северо-Западной Америки» [40, с. 235].

В 1846 г. Л. А. Загоскин вернулся в Петербург, следуя через Сибирь. Вскоре он написал сочинение, в котором дал исключительное по точности и богатству описание этого обширного края, открытого и освоенного русскими. В. Г. Белинский в обзоре русской литературы 1847 г. сообщал: «В прошлом году журналы наши были особенно богаты замечательными учеными статьями. Назовем здесь главнейшие. В «Библиотеке для чтения» тянулась слишком полгода очень любопытная статья под названием «Путешествия и открытия лейтенанта Загоскина в Русской Америке», вышедшая теперь отдельной книгой под другим заглавием» [19, т. 8, с. 408].

Отдельно изданная «Пешеходная опись части русских владений в Америке, произведенная лейтенантом Л. Загоскиным в 1842, 1843 и 1844 гг.» была представлена на конкурс Демидовских премий. Отзыв на нее было поручено подготовить академику А. Ф. Миддендорфу, хорошо знакомому с природой далекого Севера и с трудностями странствия в этом суровом крае. Деятельность Л. А. Загоскина он оценил как подвиг русского моряка: «Г. Загоскин провел два с половиной года в весьма трудном и небезопасном путешествии по арктической Северной Америке, существенно пополнил и исправил скудные и недостаточные сведения об этой крайней части Российской империи, о внешнем виде страны и состоянии ее народонаселения; он астрономически определил 40 пунктов; впервые издал ряд метеорологических наблюдений из страны к северу от Ситки и сведения о животных внутренности Северной Америки и своею коллекцией положил первое основание к изучению тамошней флоры; конечно, не может быть никакого сомнения в том, что г. Загоскин заслужил Демидовскую премию» [14, с. 16, 17]. Моряк-путешественник получил половинную премию в 1849 г.

Геолог и археолог К. И. Гревингк, будучи хранителем минералогических коллекций Петербургской Академии наук, обрабатывал материалы, поступавшие в Академию из разных мест. Его работа по геологии Калифорнии и Северо-Западной Америки в 1851 г. была отмечена половинной Демидовской премией.

Военный гидрограф М. Д. Тебеньков в 1825–1839 гг. командовал судами Российско-Американской компании. В 1845 г., сменив Ф. П. Врангеля, он стал главным; правителем Русской Америки. В 1829–1831 гг. Тебеньков произвел опись залива Нортон и архипелага Александра. Через два года на южном берегу залива Нортон вблизи р. Квихпак на о-ве Михайловском он основал редут, назвав его по имени острова. Редут стал базой для исследования центральных областей Аляски. В 1845–1850 гг. М. Д. Тебеньков организовал экспедиции по описи островов Аляскинского залива и Алеутских островов, лично принимал участие в исследовании приливов к югу от Ново-Архангельска. Материалы обследования Русской Америки и Курильских островов вошли в его «Атлас северо-западных берегов Америки от Берингова пролива до мыса Карриэнтес и островов Алеутских с присовокуплением некоторых мест северо-восточных берегов Азии» (1852 г.) и пояснительный текст к нему под заглавием «Гидрографические замечания к атласу…» (1852 г.).

Отзыв на труд М. Д. Тебенькова, своего сподвижника и друга, дал контр-адмирал Ф. П. Врангель: «Сочинением этим капитан I ранга Тебеньков пополнил важный недостаток по части географии того объема Великого океана, по которому совершают обыкновенные свои плавания корабли Российско-Американской компании… За исключением 4 или 5 карт, все 38 листов в атласе г. Тебенькова представляют собрание карт, исправленных и пополненных неизвестными доселе описями и сведениями. Для доставления этими картами возможной по настоящее время верности и отчетливости сочинитель исполнил огромный труд на пользу гидрографии вообще, а отечественных мореплавателей в особенности» [20, с. 87, 93].

По отзыву первого федерального геолога Аляски от США А. Брукса, «Атлас» Тебенькова является «важнейшим вкладом в географию Аляски за время русского владычества» [44, с. 455]. В 1854 г. за свой «Атлас» и замечания к нему М. Д. Тебеньков получил половинную Демидовскую премию.

В 1857 г. П. А. Тихменев после длительной морской службы поступил в Российско-Американскую компанию. Пользуясь архивными материалами и живыми свидетельствами о деятельности этой компании, он составил обстоятельное «Историческое обозрение образования Российско-Американской компании и действия ее до настоящего времени» в двух частях, каждая из которых отмечена половинной Демидовской премией (1862 и 1864 гг.).

В 1867 г. царское правительство продало США Аляску с цепью островов общей площадью 580 тыс. кв. миль за 7.2 млн. долларов, что соответствовало примерно 11 млн. руб. Ф. П. Врангель, М. Д. Тебеньков и многие патриоты России горячо протестовали против этой продажи. К тому же вскоре на Аляске нашли огромные запасы золота.

В первой половине XIX в. на средства Российско-Американской компании было снаряжено 12 экспедиций в район Берингова пролива и к берегам Азии и Америки. В тот же период правительственные учреждения поддерживали мероприятия, определявшие основные проблемы научных исследований Русского Севера. Всего за этот период русский флот совершил 29 экспедиций и плаваний на Север России.

На протяжении 20—30-х годов XIX в. подробно обследовалось побережье Лапландии, изучались берега, острова, мели, подводные банки и течения Белого моря. Активное участие в этом принимал гидрограф М. Ф. Рейнеке. В ходе Кольской и Беломорской экспедиций он исследовал Белое море, мурманский берег Варенцова моря, Финский залив, проводил съемку и нанесение на карту водных объектов, а также составил их описание типа лоций. «Мы не можем отказать в должной дани удивления постоянству и мужеству моряка, который много лет сряду в отдаленных хладных морях борется с опасною стихиею, чтобы со своей стороны принести лепту на алтарь науки» [43, с. 69]. Так Академия наук охарактеризовала деятельность М. Ф. Рейнеке по изучению Севера Европейской России.

М. Ф. Рейнеке составил и издал «Атлас Белого моря и лапландского берега» (1833–1834 гг.), который позже дополнил двумя частями текста «Гидрографическое описание северного берега России» (1843–1850 гг.).

Выход в свет «Гидрографического описания» задержался из-за сокращения Морским штабом средств на издание научных трудов. Лишь в 1842 г. разрешили сдать в набор вторую часть, как меньшую по объему. Спустя три года в типографии сгорела первая часть. Автор выдержал и этот удар. За несколько месяцев он восстановил рукопись и даже пополнил ее новыми статистическими, гидрографическими и топографическими сведениями. Пять лет продолжался набор и печатание второй части. Наконец, в 1850 г. издание главного научного труда М. Ф. Рейнеке было закончено и представлено на соискание Демидовской премии.

Ученые России восприняли труд М. Ф. Рейнеке как выдающееся научное достижение. По отзыву В. Я. Струве, «Описание» ценно не только богатыми и точными гидрографическими сведениями, но и материалами «по естественной истории, климатологии и статистике всего этого любопытного и досель еще весьма недостаточно описанного края» [43, с. 76]. Издание «Атласа» и «Описания» к его картам, по словам ученого, оказало важную услугу мореплаванию и рыбному промыслу. Другой рецензент, К. М. Бэр, писал: «Гидрографическая опись Белого моря и берегов Лапландии, исполненная Рейнеке, бесспорно принадлежит к тем подвигам, которыми может гордиться всякая страна» [43, с. 76].

П. Н. Фусс в своем выступлении поддержал рецензентов: «Семилетняя кампания в одном из морей, наиболее известных по своему неистовству, в одном из самых суровых климатов была нужна для выполнения этой работы. Отправленный в 1826 г. на Колу с тем, чтобы на основании плана Гидрографического департамента Морского министерства довершить опись тамошних берегов, капитан-лейтенант, ныне генерал-майор Рейнеке занимался этим поручением по 1832 г. и в это время успел собрать обильные материалы, которые вместе с предшествовавшими трудами знаменитого нашего моряка Литке и с некоторыми впоследствии выполненными утвердили на самых прочных основаниях гидрографию Белого моря» [13, с. 9].