Поиск

Дима Лебедев

Поиск

— Есть! Я вижу его световую сигнатуру! — говоривший стоял прямо посередине шарообразного летательного аппарата изменчивой формы, которая могла видоизменяться в зависимости от нужд команды и "настроения" самого корабля. Человек— если это был человек— будто вырастал из пола. Его руки были погружены в странное вещество, в котором то и дело возникали различные трехмерные изображения. Казалось, человек что-то активно перебирает внутри этой массы. Его глаза были устремлены туда же, а лицо играло многочисленными красками от всполохов, которые исходили от меняющихся картинок. — Веди его, пока проглядывается!

По всему небольшому кораблю летала сфера, подключенная к нейросети судна. В зависимости от ее положения внутри корабля, судно маневрировало определённым образом. Было не до конца понятно, как точно происходило это перемещение, но одна вещь интуитивно угадывалась— сфера представляла собой нечто, вроде "центра тяжести" корабля и всей его команды. По необходимости она расширялась, таким образом меняя характеристики самого летательного объекта, всей немногочисленной команды и внутреннего пространства.

Сжималась сфера в том случае, если требовалось сконцентрировать максимальное количество энергопотенциала и внимания преимущественно внутри. Это происходило при какой-либо угрозе, насущной проблеме либо требовалось выставить особый акцент на определённом промежутке времени, как-бы растягивая его за счёт направленного внимания. Расширение происходило, когда окружающая среда располагала к ее бОльшему охвату, таким образом, что пространство можно было "пощупать" своими распространяющимися полями. И, расширяясь, корабль и команда могли осознанно изменять свойства пространства, которое они охватывали. Расширение было не очень "приятным", если в округе оказывалось много разнородных разумных или неразумных объектов. Приходилось "считаться" с их настройками, характеристиками, свойствами и прочими составляющимисущности любого существа или материи. Поля каждого накладывались друг на друга, сплетались и, если были созвучны в своей корневой сути, то взаимодействие происходило довольно хорошо. Но если была так называемая разница в "вибрациях", то либо происходило отторжение, либо перестройка на какой-то средний вибрационный уровень. — Ест. Он что-то ест и пьёт. — Второй и последний участник команды человеческого вида, также стоял у панорамного иллюминатора и водил руками по воздуху. Снаружи, видимо согласуясь с его жестикуляциями, «гулял» луч, охваченный красно-синими огнями, похожими на пламя (если вообще возможно пламя в космосе). Этот луч достигал огромной открытой воронки, через которую, словно в увеличительное стекло был выделен световой контур человека. От контура шло нестабильное свечение, которое то затухало, то немного вспыхивало, разрастаясь в размерах. Луч остановился на человеке и зафиксировался, будто прицел от лазера. — Приглуши, почувствует же! Потом ищи-свищи! — с небольшой долей волнения произнёс персонаж в центре. — Да куда там! Просканируй его состояние. — С долей иронии ответил второй, но всё-таки снизил световые колебания луча. — Да, не из ясных. Нужно каким-то образом получить разрешение на снятие с него этого барахла, что он таскает с собой. Что, если «подкинуть» ему пару мыслей? Всё равно сейчас он не разберёт, чьи это. Авось пробьются идейки сквозь ментальный фон этого пространства. Нужно срочно вытягивать его за этот шумовой слой. — Делаю. — Всё так же жестикулируя, второй член экипажа стал сжимать и разжимать в воздухе невидимый мягкий объект. Внутри луча потекли тоненькие волнообразные голубые струйки. — Готово. Мысли активируются внутри него, когда он будет более расслаблен и отстранён. Может быть, во сне. — Что за послание? — Коды для растворения зацикленных действий. Распутывание узлов. Вместо того, что затягивать их, он теперь будет плавно распутывать. Понималочка и осознавалочка заработает. Я замаскировал посылку, чтобы ненароком «доброжелатели» не изъяли или не видоизменили. «Бене протекто», так сказать. Тем временем, световой контур, который был человеком при взгляде в нужном спектре, доел свою еду, встал и пошёл, чтобы написать в своём, так называемом «гаджете», небольшой рассказ, вероятно, о событиях, описанных здесь. Ему пришла идея о том, что его могут искать по какой-то причине, что он потерялся для созданий из других измерений. И, находясь здесь, на Земле, запутался и забыл что-то важное, о чём постоянно ему сигнализировала система внутреннего мироустройства в лице Души, Духа, Высшего Я, Наставников, родственных существ и так далее по списку не проявленных в материи персонажей. И что-то его постоянно сбивало с нужного пути, что-то не давало войти в своё родное и исконное состояние глубинного восприятия, в состояние чувствования своего центра. — Есть прогресс! Его душа опознала луч! От нее поступают запросы на помощь.

— Попробуй развернуть его внимание на обнаружение "Не Я" объектов. — Стоящий в центре корабля, стал что-то вытягивать из своего «жидкого пульта». Получившиеся спицы тут же затвердевали. Сделав с десяток подобных спиц, он стал их дёргать, как струны замысловатого инструмента. От судна стали отходить вибрационные волны, не воспринимаемые земным слухом, но вполне улавливаемые настроенным внутренним ухом. — Попробую расчистить пространство вокруг него. Надеюсь, звуковой барьер сможет сдержать ментальный шлак, который льётся на него. А там и сам смекнёт что к чему. — Центровой продолжал перебирать пальцами на струнах-спицах и вот контур и пространство вокруг найденного персонажа с Земли стали приобретать гладкие и мягкие формы— внутренняя светимость стала проступать всё больше. Вокруг светового пятна— именно так воспринимался человек в их спектре видения— стало организовываться дребезжащее пространство, похожее на очень горячий воздух, играющий волнами, где-нибудь в африканских странах в жаркую погоду. Оформившись в дрожащую сферу, барьер действительно растворял ещё на подходе любые шальные обрывки энергий, которые ошмётками висели в пространстве. — Можно задать функции смены частоты, по необходимости, — предложил второй, — Так не возникнет проблем с окружением. — Да, ввожу переменную. По наитию сможет регулировать частоту колебаний. — Звуковое поле обволакивало человека в радиусе нескольких метров, но расширялось и сужалось по необходимости.

***

Человек, находящийся на Земле, ощутил бОльшую собранность. Появилась лёгкость и состояние парения. Складывалось ощущение, что старая кожа отвалилась, обнажая сформировавшуюся новую оболочку, совсем другого качества. Он записывал в телефон, происходящее здесь, попутно стараясь уловить связь между его творением-текстом и происходящих переменах в сознании, физическом теле и более тонких своих оболочках, на которые хватало внимания и памяти. Всё казалось мимолётной фантазией— не более— в один момент и объективной реальностью— в другой. И, как прежде, его порывало бросить запись, но, вместе с тем, присутствовало внутреннее ощущение иного качества: писать, даже если придётся окрашивать иронией этот процесс. И тут же пришло небольшое откровение: пока он пишет, связь крепнет и там, за планетарной завесой, и его смогут легче «опознать» и отыскать среди сонма прочих энергоструктур (энерго-пятен), потерявших свою уникальную светимость душ. Тут он вспомнил (и весьма кстати) о том, что кроме его Родного Источника и условно «союзных» дружественных существ, цивилизаций и помощников, могут вмешиваться и другие, не столь благосклонно настроенные и преследующие свои цели в первую очередь, кои зачастую оказываются банально корыстными. И, помятуя о своей беспечности, доверчивости и открытости, земной странник создал внутри себя намерение, которое, если представить его в текстовом варианте, звучало бы так: «Ничего чужеродного и никто зловредительный не может вмешиваться в мои поля, насколько бы они ни простирались. Ничто и никто не может подавлять волю и сознание ни при каких обстоятельствах и ни под каким предлогом. Ничто и никто не имеет права прерывать мою связь с Высшими измерениями, а коль уж была нарушена— восстановится и станет крепче прежнего».

***

Шар-центр зафиксировал космическое судно в извечной невесомости здешних мест. Сейчас тут не было никакой активности ни на одном из мерностей этого пространства, поэтому можно было «растянуть» себя и всех членов экипажа, — в количестве 2 персонажей и сам шар, — попутно раскинувшись в нескольких «этажах пространства». Вероятно, это было проделано для того, чтобы взаимодействовать с кем-бы то ни было на разных уровнях восприятия реальности. И влиять с нескольких уровней, соответственно.

— Сфера протянула нас в несколько слоёв и нескольких направлениях. Сможем многопланово повлиять на ситуацию, — констатировал человек (а точнее: очень напоминающий человека индивид, управляющий лучом)

— Да, я почувствовал смещение— восприятие углубилось. Посмотрим, что тут у нас. — С этими словами он вынул руки из вещества-«пульта» и развернул перед собой что-то, напоминающее карту, застывшую перед его лицом. — Картина, как, бишь, на Земле говорится? Поплавали-приплыли?

— Вроде бы, просто — приплыли.

— Не суть. У него очень много обрезанных жизненных линий. Основные целевые маяки затухли. Неудивительно, что бросает всё на полдороге, а то и раньше. Матушки!

— Эээ, там вроде бы — «батюшки». Если соответствовать «канону», конечно. — Вставил управитель луча.

— Чем же мать плоха? Но оставим этот вопрос на потом. Ты посмотри: там структурка, что не даёт соединиться с Духом и душой. Как распорка внутри него. — С этими словами он протянул руку в расположившуюся перед ним многомерную карту, на которой в пространстве плавали линии, уходящие в какие-то пространства и выходящие из других, прерывающиеся и затухающие. Также тут присутствовали тускло светящиеся разноцветные точки-маркеры или маяки, о которых говорил центральный персонаж судна. Линии разветвлялись и петляли, некоторые были скручены в узлы, некоторые сворачивались в круги.

— Давай-ка немного отреставрируем эту картину. Как-то неблаговидно выглядит, эй-хо!

***

"Аере лах. Ист коно ми амар. Хеле-сво. лвахейм, йо-тур, нам эст. Кза сино, — человек писал, пока не пошёл поток неизвестных ему слов, будто кто-то щёлкнул тумблер, и разговорная речь потекла совсем на другом языке, сохраняя прежний смысл, при всём при этом, хотя сохранность смысловой подоплёки он определил интуитивно. — Зир ганО, пер муто вала ган! Исььмо, хор-на, гала-пере-маччо. Ту гра бер моно затеск? Аргерь, риббо де ла муто пере даска. Кара нишь йо ле фегрен? Зу се морро геммо дар. Чи ла. Ю-ла. Серь моно граф. Пико."

***

— Та-а-ак, активировали языковую память. Видать, прорвало. Сразу на нескольких заговорил, причём не земных. Чудеса! Сейчас должно пройти и устаканиться. — Лучевод стал мягко водить руками перед своим лицом, активно перебирая пальцами, будто составляя мудрическую вязь. Это выглядело бы странно для несведущих— так, будто он подрабатывает сурдопереводчиком на каком-то региональном канале планеты «Земля».

— Ага, скорректируй приём-отдачу, чтобы не перебрал с тарабарщиной. — Персонаж в центре активно водил руками по информативному табло, иногда буквально вырывая куски и стирая между своих ладоней, как труху. Или просто отбрасывал их в сторону и тогда они растворялись ещё в полёте. Место вырванного клочка занимала другая ячейка или вся структура перестраивалась таким образом, что закрывала образовавшуюся пустоту. Оборванные линии обретали свою завершённость, другие распутывались, причём, это происходило от активного наблюдения за ними, будто насыщенный вниманием наблюдателя кусочек пространства обретал жизнь и какое-то своё сознание, которое неведомо откуда знало, как должен происходить процесс распутывания. И, скорее всего, сам наблюдатель не до конца понимал, как это работает, да и не стремился к окончательному и завершённому знанию, оставляя место для волшебства «непознанного». Это создавало мистическое настроение и магическую атмосферу. Сам процесс — или акт — творения перестраивал всё таким образом, что каждое действие плавно перетекало в следующее, не позволяя застопориться или зациклиться вниманию на отдельных деталях. Отстранённость, в которую впадал творящий, позволяла пребывать сразу и в роли творца, и в роли наблюдателя, и в роли самого творения, а также ощущать пространство, как живое существо. Это можно было сравнить с тем, как слои различных реальностей привносят что-то своё, формируя на пересечении единое пространство, исполненное качествами каждого из них — слоёв-пространств. Объем этого «пересечения слоёв» окутывал как самого творящего, так и любого другого, кто был способен своим вниманием подключиться к его полям. И второй мог также добавить что-то своё, выудить из какого-либо слоя-пространства нечто, доступное его персональному видению, его вниманию. Производимые корректировки смещали бытийность, что, если взглянуть на этот процесс изнутри, выглядело и как петляние путевых (путеводных) линий посреди формирующихся и сформированных сценарных развёрток, и как перемещение блоков-пластов, насыщенных событиями, меж друг другом, и как растворение застрявших конструктов и придание чёткости и насыщенности другим — игнорируемым либо забытым.

— Вот сейчас начинается новый жизненный виток. Трансляцию инфо-мусора убрал. Кое-что залечил. Направил к нему несколько сценарных вариантов. Думаю, к какому-нибудь притянется. Так… Проредить оболочки можно. Энергопропустимость станет выше. И сменим акцент с привычного состояния жертвы на вдохновенного творца своей жизни… Отведём некоторых персонажей, приставленных к нему. Запутаем астральный след… Информационные отпечатки тоже стираем. Да, повторяющиеся пройденные уроки тоже смести под корень. Теперь… Восстановим память. Что у нас тут для этого… Кристалл памяти, опаловый. Перманентную защиту-оболочку прошиваю. Скажем, сделаем её перетекающей, условно повторяющей форму тела, заместо привычной сферы. Можно вплести в неё прожилки кристаллических сочленений. Немного плазмы не помешает. А теперь подключим-ка это всё дело к ядру планеты, к её, так сказать, центру — источнику. Во-о-о-от. Уже лучше. Добавим ко всему щупы, которые изнутри— наружу будут извлекать любых непрошенных гостей, да пропалывать внутреннее пространство. — Все размышления сопровождались непрерывной жестикуляцией: «центральный» водил перед собой руками, где тут же возникали различные объёмные 3х-мерные (хотя мерности было сложно определить, в силу слияния многих слоёв реальности, здесь, на корабле) формы и модели. Или манипулировал с уже имевшейся раскинутой картой. — Так, готово. Теперь «пробьём» голову, уж слишком на неё понахлобучивали. Э-э-э, попробую молнии-спицы — должно сработать. — Тут перед ним сформировалась проекция головы землянина, которую «центральный» увеличил до размеров своего тела и стал заполнять тонкими вибрирующими синими струйками — молниями. Они — молнии — быстро поползли по всей голове, попутно устраняя различные сгустки, наслоения и блоки в неисчислимых энергетических каналах головы. Там, где заряд застревал и зацикливался, приходилось вручную распутывать узелки. И, если они были совсем малы, то этот член экипажа, видимо, являющийся кем-то, вроде навигатора и по совместительству целителем, вытаскивал из целого эту отдельную часть, увеличивал до комфортных размеров и исцелял. Всё происходило довольно органично: кусочек, который нуждался в корректировке и исправлении, парил между его ладонями на уровне лица и шеи. Целитель обволакивал его своим вниманием изнутри и снаружи и процесс происходил как-бы сам собой. Ему требовалось просто следить за непрерывностью этого процесса, не внося собственных корректировок и персонального видения. Опять-таки, звенящее внимание, наделяющее всё вокруг, включая наблюдающего, особым качеством — жизнью, исполненной пустоты, и тишины, звучащей вечностью текущего момента. — Сейчас перед ним— навигатором-целителем— раскинулось с десяток-другой таких частей, на которые он направлял своё внимание. Особо запутанные части он выхватывал из общей массы и акцентировал на них основную долю своего внимания. Когда распутывание и исцеление завершалось, часть сама-собой откалывалась от сонма других и встраивалась обратно на своё место. Ну, или на другое, если по какой-то причине была не на своём месте. Всё происходило очень быстро и единомоментно— манипуляции целителя, перестраивание частей, расстановки, выправления искажений. Далее молнии-спицы продолжали свой бег по хитросплетениям мозговых каналов и путей. Целитель, закончив с изолированными на время выправления частями, воссоздал на руках серебристо-белые перчатки, играющие многочисленными микро-вспышками. Судя по всему, они состояли из очень маленьких кристалликов, спаенных между собой ниточками и практически вплотную примыкающими друг к другу. Если присмотреться, то кроме серебристо-белого цвета, присутствовало много вкраплений всех спектров палитры. От перчаток — точнее, от кристалликов— тянулись в стороны многочисленные ниточки, которые на некотором расстоянии — см. 15–20 — создавали поле, внутри которого переливалась практически прозрачная плазма, не имеющая устойчивого цвета. Закончив создавать перчатки, навигатор произвёл несколько манящих жестов, напоминающих жестикуляции землян при помощи в парковке, только исключительно кистями. Из модели головы, которая вобрала в себя исправленные кусочки и уменьшилась до размеров нескольких баскетбольных мячей в обхвате, потекли разнородные массы серого, бурого, чёрного и молочного цветов. По пути они разделялись на отдельные цвета и заливались во вдруг возникшие колбы. А колбы, в свою очередь, уплывали в открывшуюся вытянутую воронку.

— Куда: в лабораторию или на утилизацию? — Произнёс второй член экипажа, находящийся на перефирии корабля и отвечающий за удержание лучей над найденным земным потерянцем.

— В лабораторию. Пусть Экхи исследуют. Думаю, ничего нового и сверх-удивительного не обнаружат, но внести полную ясность в воздействие этой «бадяги» стоит. Уж слишком часто к нему липнет — выводи-не выводи. Придумаем какую-нибудь протекцию. И, кстати, я краем глаза проник в эти консистенции: пропитано всё это дело липким страхом, тут «к гадалке не ходи», — становилось понятно, что «центровой» является поклонником земных афоризмов, присказок и метафор, хоть, что также было очевидно, не понимал смысла более половины из них, но умудрялся вставлять в нужные предложения в большинстве случаев.

— О, тем только дай что-нибудь изучить и поэкспериментировать! Но, с другой стороны, за неимением объектов изучения, становится слишком приставучими. Так что, лучше подкидывать им побольше всяко-разных дел, чтобы испытать прочности предел. — Сказал переферийный, вводя в центральный луч, идущий к потерянцу, кое-какие настройки, благодаря которым связь стала более прочной и её уже невозможно было «загрязнить» и прервать.

Экхи, о которых говорили члены экипажа, были небольшие существа, без ярко выраженных признаков: их рост составлял треть или половину от человеческого, небольшие худые конечности не имели ладоней и стоп, а просто сужались, оканчиваясь игольной формой. Голова имела форму продолговатой капли и абсолютно ничем не выделялась — не было ни ушей, ни глаз, ни носа, ни рта. Вся фигура была то ли из некой разнородной жидкости, то ли из плазмы, то ли из того и другого вместе. Она была в основе из светлых нежных цветов, мягко перетекающих из одного — в другой. Общение происходило исключительно невербально — телепатия, эмпатия, яснознание, ясночувствование, а также большая степень предугадывания (либо предсказания) некоторых событий, ввиду мощнейшего интеллекта, сочетающегося с не менее мощной интуицией, на фоне остальных «способностей» и возможностей. Ввиду очень высокого уровня развития для подобных форм жизни (да и не только) у них отсутствовала любая форма агрессии. Они не могли быть корыстными — даже если бы и вознамерились— глупыми, жадными и никакими другими из подобного списка качеств. Основной их целью были: изучение, постижение, эксперимент, обмен опытом и знаниями, созидание, расширение ореола взаимодействия. Они взаимодействовали со всеми и вся, кто был открыт для этого, но до определённого уровня — пока взаимодействие не причиняло никому никакого вреда. Это было одним из важнейших постулатов их существования. Интересным моментом их размножения было то, что они могли разделяться на подобные себе виды и собираться обратно, не теряя в энергии или в чём-либо ещё. Они были самодостаточными и полностью соединёнными друг с другом на любом из уровней— что приобретал один в процессе своего существования, сразу приобретали все остальные. Теоретически, они могли собраться— или влиться— в одно существо, но такого никогда не происходило, в виду их постоянного контакта с различными слоями реальности, различными видами, — как материально оформленными, так и нет — различными уголками вселенной. Да и задачи такой не было — основать единицу. Если у многих других видов и цивилизаций сборка давала свои преимущества — коллективную силу, информацию, способности и многое другое, — то у Экхов эти «бонусы» интегрировались и в разделённом состоянии. Как уже говорилось выше, стоило одному что-либо получить, как остальные начинали обладать тем же самым и в тот же самый момент, независимо от расстояния, времени и пространства. Такова была привилегия за отсутствие борьбы, агрессии, конкуренции, жестокости, корысти, собственности и других аспектов взаимодействия на более низких уровнях. Сейчас Экхи, получив порцию материала для исследования, сразу накинулись на работёнку, как свора голодных и злых псов на кости. Конечно, это была лишь часть развлечения— им нравилось имитировать различные повадки и поведенческие паттерны любых существ, независимо от вида, уровня развития и вселенской иерархии, если можно так сказать. Но процесс, к их ироничному сожалению, продлился очень недолго. Словно пираньи или голодная саранча, они в считанные кусочки времени изучили и вынесли свой вердикт по поводу субстанций и передавали отчёт «заказчику». В виде платы они принимали любой опыт, который им могли предложить. И, в этот раз им повезло: миссия, которую выполняли двое на корабле, не считая разумной сферы, носила название «осколки потеряшки» — им предстояло найти как можно больше частичек одного существа, которые рассыпались по разным уголкам бесконечного Мироздания. И миссия эта подходила к концу, хотя на некоторых уровнях восприятия реальности казалось, что всё тщетно и выхода нет. В проекте «осколки потеряшки» Экхи со всем своим рвением помогали во всём, чем могли. Для них сама возможность участвовать в подобном мероприятии граничила — или даже коррелировала — с нирваной просвещённой души в самой высшей стадии своего накала. Ну а чем же был столь интересен такой проект? Всё просто: объединив большинство разрозненных и потерянных частей, забывших свой исток, свою истинную суть, каждая из найденных и исцелённых частей становилась самодостаточной и независимой. Она переходила на совершенно другой уровень своей проявленности миру и Вселенной в целом. Никто больше не мог убедить её— частичку, получившую доступ к остальным своим частичкам — в том, что не является её первозданной Сутью. Истина во всей своей полноте и красе утверждалась константой в самом центре существа частички. И, как итог, остальные частички, оторванные от самих себя, от истока, от истины становились видны той, что вновь обрела единство и целостность— как изнутри, так и снаружи. И она — пробуждённая — тянулась к ним своим вниманием, пробуждала или помогала пробудиться, освободиться и воссоединиться. Цепная реакция— простая и эффективная модель.

— Ты посмотри, сладили как быстро! — в наполовину притворном восхищении воскликнул центральный. Наполовину притворное оно было оттого, что все, кто какое-нибудь продолжительное время имел дело с Экхами, понимали, насколько это мобильные и падкие на всякую исследовательскую деятельность существа. И довольно быстро многих переставала удивлять их оперативность, но, не переставала восхищать. — Взглянем, что они нам там отправили. — Из ниоткуда перед центральным-целителем стали появляться кубики небольшой формы, наподобие стандартного кубика рубика с Земли. Кубы были сформированы из текучего вязкого вещества и имели полу-прозрачную структуру. Их углы были сглажены, а сами грани как-бы утопали вовнутрь фигуры, как если бы кто-то взял что-то мягкое и кубическое и слегка сжал пальцами эти самые грани. Внутри кубиков шли какие-то процессы, отчего они светились и мерцали мягким светом. Кубики, хоть и были одного размера, отливали каждый своим свечением.

— То, что надо! Плазморики. В общем, они, по сути, определяют любого рода внедрения и нейтрализуют на начальной стадии. Смотри, видимо кубы вбирают в себя то, что вносит искажения и меняют спектральную сердцевину. Это уводит от проторенных поведенческих реакций. Как-будто снять вагон со старых рельс, обновить его полностью и поставить на новые рельсы, только уже и не рельсы вовсе, а пластичные пути, что-ли… — произнося это, из пальцев Цен-а (центрального) отделились маленькие струйки-ниточки, которые по свободной траектории вошли в кубы — для считывания их назначения, характеристик и данных.

— Да, это важный эдд-он для того, кто «снизу» — вынес небольшой вердикт Пер (переферийный). — Размножишь их для передачи дальше? Я в него залью по лучу. Благо, сейчас более ли менее устойчивая связь — с его стороны пошёл процесс очищения канала. Я тут, так сказать, не дремать поставлен, а направлять лучи направлен! — любитель рифмы с небольшой порцией пафоса на высокопарной ноте закончил свою речь и наполовину комично, а наполовину вопросительно посмотрел на Цен-а.

— Да, сейчас сделаем. Готово. — кубики стали делится на свои копии и вскоре заполнили собой практически всё пространство корабля, создав необычное зрелище: будучи полу-прозрачными, они преломляли свет и смотря сквозь них создавалась смазанная, изломленная и искажённая картинка. Повисев ещё некоторое время, они стремительно влетели в луч и по нему устремились к найденному недавно земному представителю космических странников.

— Ну, теперь дело за малым! — довольно потирая руки и наиграно-зловеще ухмыляясь произнёс лучевод. — И разнесётся весть благая среди народа честного, да истина вечная— нагая, найдёт странника очередного. — Всё, теперь процесс фильтрации наладится. Что там ещё можно поделать в его ситуации?

— А это, зависит от его запросов. И от нашего участия. Я подведу к лучу несколько помогателей из родственных Космо-волонтёров — будут помогать по ходу дела. Трудно было к нему пробиться, но сейчас, хвала всем свободным Духам, поток идёт постоянный и ровный. Чтоб не забыть, активирую процесс сборки внимания — уж слишком оно было разбросано.

— Не повредит, уж точно, а там видно будет. Я с головы ниже по телу пойду, там структура завязана по всему телу. Что можно локально, я снял и восстановил. Несколько частей изолировал — там нужно будет глубже капнуть. Позвоночный столб, ага, посмотрим… — на этих словах модель головы потускнела, уменьшилась до размеров стандартной головы и отошла в сторону. На её месте возникла модель позвоночного столба с отходящими от него различными ветвящимися системами (симпатическая нервная и парасимпатическая нервная система), их нейронами, дендритами, клетками, аксонами, ионами и прочими составными человеческого организма. По неисчислимым тонким переплетающимся и петляющим линиям и волокнам бегали электрические всполохи, кой-где вспыхивая ярче и дальше убегая в своей прежней светимости. Видимо, яркие вспышки акцентировали узловые точки или проблемные места. А может это были «перекрёстки», на которых электро-импульс разделялся и шёл уже по нескольким веткам, исходя из того на сколько путей шло разделение. Помимо этого, сам позвоночник с тазом окутывало мягкое прозрачное поле, словно облако, но ещё легче, бесплотнее и невесомее. Это, если исходить из ощущений, которые складывались, если внимательней присмотреться к полю. Оно — поле — было чем-то, наподобие эфирной энергии или ею самой. Благодаря ему все процессы происходили очень мягко и сбалансировано. Кроме прочего, это поле обеспечивало защитную и объединяющую функции при взаимодействии с остальными пластами и слоями многомерного существа. Проще говоря, оно могло являться и клеем, скрепляющим слои, невидимые с позиции среднего уровня человеческого развития, и защитной оболочкой, предотвращающей любую нежелательную инвазию. Или попросту сглаживающую её. Были, конечно, ещё много разных функций этого поля или, если хотите, тела, но для простоты описания ограничимся этими. Как в случае и с головой, Цен увеличивал, крутил и перемещал перед собой модель, выискивая те самые узлы, блоки, «тёмные места», чтобы изолировать, исцелить и встроить обратно. Помимо этого, даже если каждая из отдельных частей, органов, участков функционировали исправно, система в целом могла по-прежнему являть из себя дисгармоничную структуру. В этом случае Цен сканировал всё вместе. Причиной оказывалось то, что каждая из частей имеет свою «частоту звучания» (уровень светимости, по-другому). Из-за этого они не могут встроиться в общую канву. Тогда слева перед Цен-ом возникало что-то наподобие палитры. Цвета и оттенки на ней были не совсем обычные, а будто «живые» — они мерцали и вибрировали и порывались выйти из окантовывающих их стяжек. За основным, видимым Цен-у, табло палитры располагались многочисленные тени или копии таких же по размеру табло, расходящиеся спиралькой в пространстве корабля и имеющие другие качества и свойства. Цен изобразил кистью вращательное движения и все палитры завращались по часовой стрелке, затем все табло-палитры растянулись вдоль всего организма позвоночника и замкнулись, образовав круг. Из образованного обода-круга вверх и вниз стало распространяться перламутровое поле, которое со всех сторон окутало позвоночник и образовало замкнутую сферу. Получилось так, что обод, составленный из палитр, являлся центром этой сферы. От вращающихся палитр поползли проекции тех цветов, что они в себе содержали и, словно огромные крылья разноцветной птицы, стали проходить сквозь позвоночник, таз и волокна, от них отходящие. Это походило на то, как авто на мойке въезжает пространство, где орудуют огромные вращающиеся щётки, со всех сторон обтирающие транспортное средство. Только вместо щёток это были изгибающиеся цветастые и световые лопасти таких вот неземных вентиляторов. Часть цвета и света, прошедшего сквозь исцеляющуюся структуру, оставалась внутри и расползалась по нервным корешкам, ганглиям, волокнам и внутрь самой костной структуры. И, вслед за этим, вся система и все её части приходили к созвучию и единству. Цен следил за скоростью и частотой вращения палитр-вентиляторов, которых, к слову, было одиннадцать, исходя из того, где было перенасыщение определённой гаммой цветов и излучения, а где, наоборот, — недостаток. В один момент от позвоночника (таза) выросли ноги, которые, также как и сам позвоночник, стали оплетаться нитями-волокнами, трубочками кровеносной системы, нервами, сухожилиями и остальными органами человеческого тела. Сверху позвоночника к Атланту приросла голова. Она будто ожидала своего выхода из-за кулис, чтобы ввязаться в нужный срок и отыграть свою роль в подходящий момент. Как и на прочих органах, на ней стали материализовываться различные оболочки — она стала обрастать сосудами, артериями и венами. По одной из оболочек поползли множественные ветвящиеся нитевидные тяжи. Сейчас шёл процесс интеграции всех слоёв космического странника в его человеческую оболочку и их гармоничное сосуществование. Палитры, активно способствующие этому процессу, продолжали витками обдавать уже полноценную модель человеческого тела. Некоторые из палитр были исполненные радужных цветов, некоторые походили на бесцветные волны, некоторые и вовсе были не доступны глазу— об их присутствии, помимо вращения соответствующей палитры, говорило ощущение, будто что-то незримое прошло сквозь тебя, изменив и выправив дисгармоничные лейтмотивы — это походило на какой-то внутренний массаж. Другие палитры, которые приобрели сферическую форму по ходу этого сеанса, наполняли оболочки различными базовыми элементами: вода, воздух, огонь, земля, эфир. Ещё одни изменяли качества личности, с каждой волной и взмахом палитрового крыла унося с собой подхваченные из окружающего пространства программы, хаотичные мысли, негативные установки, а с противоположной стороны, зеркальная палитра-сфера вносила сутевые зёрна восприятия действительности.

— Как новенький будет! Хотя, если учесть то, что он был неискажённый, а стал искажённый, то, получается, он будет «как старенький»? Или — «как новый старенький»? Помоги разрешить мне этот диссонанс И я, даст Источник, слажу из этого романс! О, мэтр, исцеляющий суть и душу, Позволь я молчание твоё нарушу! — снова высокопарно изрёк Пер.

— Будет и «как новенький», и «как старенький». Почему одно должно исключать другое? Старое в новом и новое в старом.

— Ну и ладно. Хотя, признаюсь, я ожидал немного более развёрнутого ответа. Или не ожидал? Кто же меня поймёт. — Он растерянно почесал голову, всем своим видом стараясь изобразить полнейшее недоумение.

— Скажи мне лучше, друг чудесный, как поживает там твой «луч небесный»? Не надо ли к нему из сфер других провести лучей спиральных иль прямых? — спародировал манеру всё рифмовать Цен.

— О, у нас новый поэт, бард, сказитель посетил нашу скромную обитель? Извольте, сударь, вас встречаю, обнимаю, Но кто муза ваша, позвольте я узнаю?

— С музой, увы, я незнаком пока. Но близок срок, когда стиха строка Опишет ту, что мысль мою ведёт, И душа её безостановочно зовёт. — Ну что же, подождём тот час, Когда она почтит явлением нас, Украсив строки рифмой безупречной. На том ухожу в режим я бессловесный.

***

Землянин сидел и гадал: насколько то, что он описывает здесь, имеет влияние на происходящее в его жизни? А может, и жизни других. Пальцы стучали по клавиатуре, отклик клавиш которой походил на печатную машинку. Можно сказать, он из-за этого её и взял в основном. Ещё она переливалась цветами радуги, что выглядело красиво в темноте. В который раз его мучили сомнения, одни из которых были про то, что он пишет, а другие про Баттерфляй— так он про себя называл ту, к которой его и влекло и отталкивало одновременно. И среди нагромождения эго-конструктов он прорывался к своей душе, чтобы услышать, как она ко всему этому относится, чего хочет, куда зовёт. В нём была заключена огромная сила, ищущая своего выхода, но почему-то упирающаяся во всевозможные препятствия внутри него. И кто знает— должен ли он был преодолевать эти препятствия и блоки либо расслабиться и принять происходящее? Но одно было неизменно: напряжение было таким, что перехватывало дыхание. Иногда помогали случайные вещи, которые, в другой раз, ничем не могли помочь. И — сопротивление. Та ещё пакость. Как же уже хотелось отдаться какому-то внутреннему ориентиру, какому-то зову из глубины, а не очередной залётной идее извне. Как хотелось почувствовать себя в творческом потоке, без давления застарелых неуверенностей, хейт-мотивов и заезженных пластинок. Выход был. Это точно было им определено где-то внутри себя. Всё походило на то, будто он смешивает некий коктейль внутри себя, в результате чего все разрозненные части должны встать на свои места. Или, точнее, должны «устаканиться», притереться к друг дружке, обрести целостность. Родить гармонию в результате верно подобранных компонентов. И знать бы, как не соскальзывать в деструктив всякий раз, когда идёт волна нагнетания, на которую тут же отзывается собственная накопленная усталость, неудовлетворённость, разбитость и желание в корне всё изменить. И непонятно: внутренний негативный ком ищет своего угнетателя либо извне идёт поиск обладателей этих «комов». Он склонялся к обоим вариантам. И вот, печатая эти строки, земной контактёр (назовём его так) думал о том, как бы собрать своё внимание воедино, не слетая пушинкой к бесчисленным импульсивным «хотелкам» и бессознательным автоматическим робо-действиям. Благо, сейчас состояние немного выравнялось — установилось терпимое напряжение без эмоциональных порывов.

***

— Есть прорыв. Пока мы рифмой занимались, земной потерянец — уже найденец, получается — умудрился войти в стабильное состояние. — Говоря это, Пер проделывал с лучом некоторые манипуляции одной рукой, а другой протягивал струны из далёких космических пространств, подводя к основному каналу-лучу. — Я тут к нему подвёл несколько цивилизаций, где он успел погостить, а также несколько волонтёрских коалиций. Теперь его будут видеть, даже если покроется ещё одним слоем чего-бы то ни было. Он, видать, любит хардкор, хоть и боком ему выходит всякий раз… Ну, свободу воли никто, вроде бы, не отменял, а посему… Хотя, с другой стороны: свобода воли в осознанном и бдящем состоянии и свобода воли в заболоченном и бессознательном состоянии — очень разные вещи. А то, сколько мы повидали такого: нахлобучат что-то на тебя аля чувство вины или чувство недостойности, или программу самоедства какую-нибудь и ты свободной волей своей протаптываешь колею в жизни, исходя из вот этих вот переживаний. А ещё, если эта история тянется сквозь твои путешествия по различным планам бытия? Да умножается, срезонировав с подобным, например, в родовой системе координат? Ух, а ведь он через подобное сколько раз проходит уже? И стоп-кран ищет и ищет, и ищет… — Пер удручённо склонился, не отрываясь от своего занятия. Казалось, будто руки научены самостоятельно выполнять свои функции, независимо от центра внимания их обладателя, который предался монологу о «несчастном» землянине. Контур его ауры (а у них была аура, хоть преимущественно пребывающая в практически невидимом состоянии) при этом стал более видимым и внутренняя часть её стала терять прозрачность. — Но что-то меня понесло. Так, крим-крам-крум, довольно скорбных дум! — энергично произнесённая фраза дала мгновенный эффект — всё вернулось к изначальному состоянию еле видимого свечения.

— Да, доля незавидная. Ему бы стряхнуть с себя всё это, отдохнуть хорошенько, восстановиться… Застрял в этом цикле, а точнее даже— в роли— несчастного, униженного и оскорблённого. Нужен небольшой рывок, всё рядом у него. Топчется. Ну, надеюсь, получим от него разрешение на снятие отработанного материала. Тогда всё прояснится. Причём и для нас, и для него. — Цен говорил уверенно, так, словно дело было уже решённое и решённое довольно успешно. Его непоколебимость, отсутствие суеты и сомнений распространялись длинными мерными волнами по пространству всего корабля. И, как и Пер, он не отрывался от своего занятия с моделью тела землянина: как и прежде, он приближал участок и производил необходимые корректировки. В этот раз он вытягивал нити и волокна различной длины, расправлял, распутывал узлы по необходимости, погружал в прозрачный сосуд, внутри которого происходил процесс молекулярной вибрации. После этого— как только нити «напитывались средой» из сосуда и претерпевали все необходимые изменения — Цен возвращал их в тело, где они, подобно змейкам, увивались и вшивались в нужные места. Интересно было то, что обновлённые струны-нити, сызнова вступив в свою среду, подобно неким распространителям, завлекали близлежайших соседей на свою волну. И, если разница была невелика, те принимали новые реалии и качества от «зазывал».

— У него нервная система взвинчена, нужно достать этот «вечноактивный свербящий ком напряжения», что держит её на взводе. Где-то в голове же, я прав? — Пер, закончив соединять лучи, вмешался в процесс корректировок и повернул модель тела, где располагалась голова, удобным для себя образом, так, что остальная часть, с которой работал Цен, осталась в его распоряжении. Голова же растянулась и увеличилась в сторону Пера, как по градиенту. Он внимательно рассматривал её содержимое, переходя по её слоям и составным частям.

— Да, этим я тоже непременно займусь, как только закончу с волокнами. А пока вот так. — С этим словами он щёлкнул пальцами и откуда ни возьмись появился небольшой кристаллик серебристо-белого цвета, отливающего голубым. — Задаю намерение: «Небольшой предохранитель против перегрузок и лишней информации. Очиститель от ментальной бяки. Катализатор озарений. Напоминатель и воспоминатель.» — Нарочито твёрдым и властным тембром Цен наполнил кристалл требуемыми параметрами и свойствами и послал кружиться по орбите головы. — Подведи под него луч, пожалуйста, Пер.

— Есть, товарищ Центральный! — иронично спародировав советского бойца, Пер игриво, быстро и суетливо стал орудовать с настройками луча. Внутри широкого потока луча образовалась струйка, которая устремилась вниз — к кристаллу, который появился в районе головы землянина в тот момент, когда кристалл на корабле достиг пределов модели тела. Получилась проекция кристалла.

— Не ёрничай. Как обстоят дела с остальными цивилизациями?

— Есть коннект. Между его проекциями формируется устойчивая связь. Скоро сможет использовать весь наработанный опыт. Я вижу, что к нему тянутся из мест с не самой экологичной атмосферой. Я подчищу его энергетические следы и сменю вибрационный код, по которому его находят. Тебе нужно будет удалить в нём этот шифр, к которому его привязывают каждый раз. Через который активируют его тело боли. В результате он каждый раз отождествляется с этими архаичными «костюмчиками». А в них-то уже давненько тесновато.

— Удалить шифр? Есть, товарищ Периферийный! — не преминул ответить подобным отношением Цен. — И да, я тут работаю с его грудиной, спиной и затылком. Там затесалось разное барахло. Как только у него реактивируется духовное сердце и энерго-центры головы, дело полетит.

— Давно пора. У меня тут идейка возникла: я ему разбросаю в пространстве-времени пучки с концентрированными событийными развёртками. То есть, если он окажется вблизи такого пучка, то они притянутся друг к другу — он и пучок—, как магниты, и независимо от того, по какому жизненному сценарию и мысленному шаблону он ни действовал, этот пучок перенесёт его на более благоприятный событийный слой. И на более ему подходящий и разряженный в энергетическом плане. Что-то типа: шёл и вдруг резко осознался, откинул свои «кармы», «миссии», «цели», «мысли о насущном», затем перенёсся к своему центру, который, в свою очередь, пошлёт импульс и «вверх» и «вниз». То есть, связь с Землёй, связь с космической памятью, цивилизациями и дальше по списку. Эдакий трамплин из энерго-сгустка.

— Да, идея отличная. А я тело его подготовлю к такому «приёму». Воля, смотрю, крепнет — восстанавливается. Я, как закончу с телесными блоками, какой-нибудь рассеиватель мглы сознания изобрету. Думаю, нечто, работающее по принципу инверсии: как только идёт воздействие извне и начинается «ослепление разума», внутренний барометр срабатывает и нивелирует любые негативные эффекты. Или переворачивает в противоположную сторону— меняет полярность. Минус на плюс. — Когда Цен отдал часть своего внимания этой идее, из воздуха стал проявлятся предмет, напоминающий подкову. Это оказался магнит— наполовину синий, а наполовину красный, что говорило о его полярной природе. Прямо посередине него проходила линия-ось, разделяющая его на две равные половины. На ось были нанизаны колечки, которые не касались её. Всего колец было около 12. Видимо, каждое из них предназначалось для своей цели— они обладали способностью определять энергетический тип, с которым предстояло иметь дело и, соответственно, притягивать либо отталкивать нужные.

— Ого, интересно получается! — с энтузиазмом и огоньком в глазах произнёс Пер. — Моя проницательность подсказывает, что колечки мы по ходу дела будем заполнять? И наш землянин, в принципе, тоже подключиться к процессу. Для этого ему понадобиться только намерение. Так, наполню-ка я одно портальной субстанцией. Легче по жизни летать будет. Да и путешествовать станет наконец-таки. А ещё одно заполним притяжением материальных благ. Как бы он ни отрицал порой, но ему они нужны— деньги на Земле имеют силу, но лишь до той поры, пока не перестанешь с ними бороться. Там, глядишь, и стягивать на себя внимание перестанут. Точно! Фоновое благополучие— вот что надо! — огоньки в глазах превратились в костры. Было очевидно, что ему — Перу — очень нравится создавать что-то для других и дарить. — Т-а-а-ак, создадим «кольцо влияния»! Оно будет регистрировать уровень расширения полей и влияния на пространство, исходя из реалий в моменте ЗиС. То есть, будет следить за собранностью и кристаллизацией тел и форм… Да, определённо, хорошая идея. Теперь. Кольцо защиты, само собой. Притягивает всё, — от мыслей до реальных объектов окружения — что может послужить защитой при нежелательной угрозе…

— И подвяжем всё это под намерение его истинной сути, минуя ложные фильтры, уводящие от себя самого— ты это следующим пунктом хотел обозначить? — по энерго-телу Цена пробежал быстрая волна иронии.

— Само собой! — радость творения всё больше захватывала Пера. Он весь исходил (его энерго-структура) зигзагообразной вибрацией. — Цепочка получается: регистрация/намерение/активация необходимого кольца или колец/воздействие. Ещё одно колечко наполним творчеством без границ. Назначение: убирает любые рамки в процессе творения, распространяет творчество на все сферы жизни, ловит потоки и вдохновения из высших сфер бытия. Следующее кольцо будет обеспечивать связь с Землёй и всеми её энергиями. Назначение: проводимость потоков — как из земли, так и в неё, — синхронизация намерений, устойчивость, неспешность.

— Пожалуй, этого пока достаточно. Я ещё синхронизирую это с системой кристаллов, что он недавно визуализировал. Пойдёт на пользу.

— Обязательно. Ещё — колечко-нимб! Назначение: активация и наполнение крыльев, связь с Высшим, памятование себя и своих целей, самоценность в любом проявлении. — Пер увлечённо наносил на кольца определённые узоры, штрихи и оттиски. Это позволяло обрести кольцу свою индивидуальность и своё персональное назначение. Далее кольца наполнялись особым видом энергии, которая формировалась в коллаборации психики и воли прямиком из пространства, некоторые слои которого буквально изобиловали разнородной энергией. По сути, было достаточно лишь небольшого запроса-намерения, собранного внимания и— вуаля! — происходило наполнение объекта внимания и его «одухотворение», в какой-то степени. Он — объект — становился чутким и сопричастным ко всем процессам, происходящим с его хозяином. Объекты— в данном случае, кольца и магнит— вплетались во всевозможные поля-тела носителя, (информационное, ментальное, астральное, причинное и тд.), получая способность к некоторой автономии. То есть, при возникновении нужд— защита, наполнение, действие, полёт, взаимодействие, связь с источником, связь с Землёй, глубинные ныряния в себя (и многое другое, что только можно вообразить) — кольца с магнитом и связанными с ними кристаллами получали возможность *независимого влияния на ход событий, но с оговоркой: только во благо всех, начиная с носителя и опираясь на связь с «Единым Источником». В свою очередь, Единый Источник был морем (полем, океаном) всего собранного опыта всех версий, частей, осколков, вариантов, душ и духов землянина. И не только. Это был и океан безграничной энергии. Это был и незамутнённый блеск его Первозданной сути. Это было пристанище и обитель для него и таких же, как он. Это была связь со всем сущим, не ограниченная рамками. В конечном итоге, целью было именно перманентное (непрерывное) осознавание себя этим целым, цельным и единым. Невыпадение из Источника.

***

Землянин сидел и стучал пальцами по клавиатуре, а его не оставляли сомнения в том, о чём он пишет. Пальцы частенько так и соскальзывали с нужных букв, да в голове появлялся голос (или голоса?), которые твердили не писать то, что он писал. И бурление коктейля из эмоций, основным ингредиентом которого было сомнение, останавливало и всячески стопорило раскрытие творческого потока. Всякий раз внимание норовило сместить свой фокус с повести— к чему угодно: соцсети, музыка, еда, физические упражнения. И что-то срочное, что-то, что он должен обязательно успеть неуёмным ощущением стягивало шею и район живота. Левая часть тела, особенно глаз, висок, ухо и левый бок, то наливались, то стягивались, то сжимались. На лице, особенно в районе глаз, обосновалась какая-то тугая маска, которая впивалась в скулы и давила при попытке её снять или сместить. Вообще, ощущение в теле было престранным: основную часть времени отсутствовала нормальная чувствительность, а вместо неё была какая-то тупая то ли отрешённость, то ли замутнённость, то ли обречённость. Может быть, всё вместе. Хотя на уровне поглубже, землянин это чувствовал, было полное принятие всего, как есть и благодать. А вот эти искажающие факторы и переживания, были будто нахлобучены поверх. С этими конструкциями было очень неудобно проявляться. И, нужно было либо очень сильно стараться, либо… Второе «либо» не находило оболочки в вербальной форме. Память почему-то всегда возвращалась к неверной отправной точке, заставляя начинать с тех мест, которые были пройдены. Эдакое закидывание в гущу событий без инструкций: как, что и где делать. И чувство, что он играет не свои роли… Вот только: зачем? По привычке? От отчаяния? Из нужды? По принуждению? Зачем он соглашается на игру в сценариях, которые не приносят ему того, к чему он стремиться? А к чему он стремиться? Он не то, чтобы не знал, но боялся облечь это в слова, которые, предположительно, могли показать ему неподъёмность его чаяний в данный момент. Ведь было столько простых вещей, в которых из нетерпения, невнимания, нежелания он потерпел неудачу. Или не довёл до конца. Или забыл. Но они не забыли его и висели в подавленном или полу-осознаваемом виде в его полях… Тянули— каждый в свою сторону. О, и, барабанная дробь, вишенкой на торте всему была— Баттерфляй! Его «тайная» пассия. А, может, «иллюзио перфекто». Может в ней крылись все ответы и решения? Может там был спрятан ключ к деактивации его стагнации? Может быть, там ждала новая жизнь, выход из замкнутых кругов? Выход из дрянного колеса без спиц? Может быть, там его ждал полёт двух потерявшихся птиц? Возможно и так. Но, с другой стороны, если это была всего лишь игра воспалённого ума, доведённая до крайней формы психического самоистязания? Столько вопросов, на которые уже, в принципе, он не надеялся получить ответы. Нет, ложь— он всё ещё надеялся и верил, наперекор «фактам». Ведь отклоняя маятник в одну сторону определёнными фактами, его к равновесию приводили факты с противоположной стороны, не менее желанные для его уставшей души и надломленной психики. Была вера, что в один момент он перешагнёт через этот морок и больше никогда не вернётся к этим состояниям, особенно неприятнейшим из которых было: сомнения во всём. По крайней мере, в состоянии такой ментальной инертности и безпамятства он не вернётся к этому. А сейчас, прямо в этот момент, изнутри сосало и порывало идти туда, к ней, невзирая ни на что. ДА ЧТО ЖЕ ЭТО В КОНЦЕ КОНЦОВ ТО ТАКОЕ— попытался расцвести цветком агрессии немой вопрос. И что не даёт расставить всё по своим местам, расставить все точки над ii? Может привычка или тяга к страданиям? Страх отпустить старое и обнаружить себя некомпетентным во всём новом? Потеря иллюзорной опоры? На том и прервался поток измышлений и он — землянин — не вернулся к письму той ночью.

***

«Наверху», тем временем, Пер установил интервально по лучу кристаллическую цепь, которая трансформировала входящие и исходящие энергии, снижая или увеличивая нагрузку, в зависимости от обстоятельств. Также объединённые кристаллы занимались поиском любых внедрений или попросту «мусора» в канал связи. Это— установка кристаллов — было не столько необходимо (хотя и сыграло свою роль), сколько актом творческого дополнения. Само собой, связь с их кораблём, с остальными цивилизациями и самим Единым Источником становилась чище, но со временем всё и так бы пришло к этому. Но лучше сразу обезопасить и укрепить основу связи, чем ждать явления мессии, решающего все проблемы «на раз». Этим и руководствовался Пер. — А ты не знаешь, почему он нас «Пер» и «Цен» назвал? Может быть, «Первозданный» и «Ценный»? Звучит-то как! — Пер состроил величественную мину, приподняв подбородок и направив взгляд куда-то очень далеко — за пределы пределов.

— Что-то мне подсказывает, что дело тут в другом… — подхватил иронию Пера Цен.

— А давай спросим.

— А что, можно! — с этим словами он отправил по лучу «свёрток», состоящий из негласного вопроса по поводу их «позывных». Этот «свёрток», достигнув землянина, развернётся в нём, как ощущение-вопрос самому себе, но, конечно же, никак не будет являться его вопросом. Дальше произойдёт поиск вариантов ответов и по внутреннему резонансу останется несколько (два или три) наиболее истинных. Потом из этих двух или трёх, вычленив крупицы правды, образуется один.

— О как! Оказывается, мой друг, всё гораздо прозаичнее. Смотрите вот. — Тут он послал своему соратнику ментально-чувственное восприятие пришедшего «ответа» — Да, вот и повесили на нас бирки, как на рогатый скот! — излишне драматично, пародируя негодование разочарованного жизнью человека, изрёк Цен. — «Переферийный» и «Центральный»! Ну надо же! Как теперь в глаза Содружеству Цивилизаций смотреть то будем?

— Ну, сами виноваты — не представились. Да и связь была не ахти. Ведь так говорится: «Не ахти»? — Пер молча кивнул с умным видом знатока. — Хотя и вряд-ли бы он «услышал» наши имена, с таким то каналом. Ладно, что-нибудь придумаем. Как-нибудь смоем потом эти «имена». А пока, что поделать, будем Пером, будем Ценом.

— Я на такое не подписывался! — откуда ни возьмись возле Пера появился старинный пульт управления со множеством кнопок, прямо как из фильмов двадцатого столетия про космические путешествия. Конструкция представляла собой сплошные угловатые формы, квадратные кнопки и яркие лампочки. Пер, вживаясь в роль разъярённого человека, узнавшего о том, что ему вменяют то, чего он делать не должен (либо очень долго делал, но узнал в один момент, что не должен был), опустил левую руку, сжимающую пыльную полупустую бутыль из уже пиратских фильмов, на эту конструкцию. С оглушающим треском битого стекла, превышающим ожидаемые звуковые частоты подобного звука, бутыль проломила пульт и разлетелась по всему кораблю, что также было неожиданно и не реалистично (по земным меркам). Из пульта повалил густой дым, а сама конструкция изошлась электрическими всполохами и искрами— прямо как по мультипликационному канону. Пер сидел на полу и отчаянно пытался выдрать клок волос, всем видом своим заставляя поверить в своё безнадёжное положение.

— Ну-ну, будет тебе… Будет… А, то-ли ещё будет! Вот как жили бы, а, знаешь, так и не представляли— как оно может быть-то. Да как грянет и, там, глядишь, всё и сладится… Нет, конечно, имеем право, но не настолько, чтобы прямо. Ну, тут и судить-то не за что. Как видишь, мы с тобой к ряду и из ряда вон… — Цен подхватил «игру» Пера, эмоционально вовлёкся в представление и стал выдавать разнородные фразы или обрывки фраз, подкрепляя их разным эмоциональным фоном. Получалось довольно правдоподобно и, что самое интересное, на суть самих слов внимание практически не обращалось — весь смысл передавался через негласные эмоциональные посылы и неявные телепатические передачи. Создавалась эдакая игра на нескольких уровнях общения и обработки информации.

— Я верил, я всё это время верил! И куда оно всё меня это, бишь как, привело?! Я спрашиваю! Кто мне теперь ответит? За что? Где я так, можно спросить, соизволил? Или не соизволил? Э-эх-ма! — Пер также переключился на полу-тарабарщину и многоуровневое общение. Зрителей, правда, не было (если не считать сферу-координатора корабля), но это нисколько не смущало двух актёров, вошедших во вкус. Видимо, само действо доставляло им удовольствие, а наличие наблюдателей было хоть и приятным, но не обязательным дополнением. Они прекрасно сочетали в себе и наблюдателей, и персонажей, и режиссёров, и всех остальных, ведь несли в себе информацию и опыт всего и вся. Сфера-координатор, до этого мягко облетающая всё пространство корабля, вдруг трансформировалась в подобие песочных часов, а за ней и весь корабль принял такую же форму. Сфера исторгла из себя энергетическую волну, которая распространилась во всех направлениях и вышла далеко за пределы корабля. Волна, достигнув Пера, Цена и их актёрский антураж в виде сломанного пульта, разбитых стёкол и жидкости из бутылки, смела всё подчистую, будто их никогда не существовало. На самих импровизаторов волна никак не подействовала, разве что дала знать о себе и о том, что происходит.

— Так, пришло время. Время и стекло… — Последнюю фразу Цен произнёс как-то более задумчиво, переходя на шёпот, как по градиенту — от громкого к тихому. Он будто нащупывал какой-то смысл, скрытый внутри неё. — Брррр… Похоже, чья-то инвазия. Проверь, откуда «ноги растут» от этих посылов к нашему землянину. — С этими словами он передал небольшую проекцию кусочка своей памяти, в которой произошла «инвазия».

— Это к Экхам, скорее. — Пер открыл S-образный разлом, куда переправил полученный от Цена «памятный проекцию». Экх, как осторожный птенец, слегка просунул мордочку через портал, потом стал настороженно озираться своим гладким овальным лицом без каких-нибудь отличительных признаков, кроме переливающихся красок. Им, очевидно, тоже была не чужда игривость. Затем он якобы боязливо растянул свою тонкую руку и резко схватил безплотную посылку. После чего очень быстро ретировался и сам захлопнул портальчик. Выглядело всё довольно комично и мило.

— Вот это актёр, не то, что мы с тобой! — вынес свой вердикт Цен.

— Да, не поспоришь, талантище! Ну как такого не любить.

— Я тут позволил себе вольность с-анализировать его писания ночные и вот что думаю— надо распутывать эти узлы. Как-то перетянуть его на уровень, с которого не будет сваливаться и откатываться к прежним состояниям. Да и принимает на себя много чужого. — Цен задумчиво сдвинул брови, и облик его являл пространству теперь очень серьёзного мыслителя.

— Да, полностью солидарен и готов стать сопричастным в освобождении страдальца от этой ноши. Активировать протокол «Разотождествление». Создание буферной зоны между ним и всем извне-творящимся. Активация Меркабы. Активация воли к жизни. Процесс памятования себя. Процесс изменения условий жизни. Вывод деструктива и выход из него и всех его производных. Снятие отголосков чужих влияний: идей, энергий, архетипов, шаблонов, агрессивных посылов. Детские травмы — исцеление. Пробои, инвазии, внедрения, осколки чужих эмоциональных посылов негативного характера— извести. — Пер, вытянувшись, застыл, всем своим видом являя жёсткость позиции, его взгляд стал пустым, а голос монотонно и властно декламировал всё вышеперечисленное. — Заполнение всех оболочек энергией Единого Источника. Кристаллизация. Коды изобилия, расцветания, преображения. Фиксация внимания внутри себя. Сутевое зерно индивидуальной истины— очищено и адаптировано. Исправление неровностей тонких телес. Очищение от липкого страха. Защита собственным присутствием. Предотвращение повторной утечки энергии. — Было очевидно, что он вылавливает то, что всплывает или самовоспоминается на экране его внутреннего взора. И его задача— ловить по ходу дела, исправлять, встраивать и корректировать, переходя к следующим объектам внимания. — Безцельность, безинициативность, бессознательность— отмена; создание целей, вспоминание смыслов, возвращение инициативы и ответственности за свою жизнь, выход из бессознательности и дальнейшее закрепление в состоянии присутствия в здесь и сейчас. Отпускание. Отпускание. Отпускание всего лишнего и ненужного. Легко. Без сопротивления. Без сожалений. Создание адекватных пластичных границ личности. Коммуникативность, доброжелательность, открытость— наполнение качествами, адекватными под создающуюся действительность. Состояние жертвы — отмена. Состояние жертвы — отмена. Состояние жертвы— отмена. «Творец собственной реальности» — углубление данного ощущения с последующим усилением и прорастанием до корневой сути. Расширение ментального охвата. Расширение эмоционального самовыражения. Независимость от любых мнений окружающих людей и утверждение в состоянии знания индивидуальной истины и собственного Истока. Связь с предками, связь с Родом, связь с Землёй-Гаей. Связь с безграничным бытием. Связь с космическими аспектами. Выход к своим истинным частотам, энергиям, состояниям. Творческое высвобождение. Разрушение пут и цепей на любом из уровней. Осознанность в действиях. Осознанность в движении. Осознанность в мыслях. Осознанность в речи. Осознанность во взаимодействиях. Осознанность в поисках своей сути. Принятие на всех уровнях: принятие себя, принятие другого, принятие мира, принятие хода событий, принятие своих ролей, принятие и признание своих желаний, принятие и признание своих потребностей, принятие своих слабостей, принятие своих ограничений. Выход за пределы любых ограничений. Выход за пределы ложного эго. Выход за пределы ложных структур. Глушение и ликвидация любых чужеродных голосов в сознании. Полная чистка сознания. Состояние удовлетворённости, состояние полного расслабления, состояние полной безграничности. Синхронизация верхних и нижних потоков. Удаление блоков. Исцеление накопленной боли. Создание нужных встреч, подведение нужных людей. Удаление камней обид и сожалений о прошлом. Список продолжается.

— Решил всё и сразу исцелить, я так понимаю? — изумление Цена граничило с долей смешинки в интонациях и подаче.

— Прорвало, тут уж ничего не поделаешь. Засеял всё и сразу, кое-что прорастёт, кое-что нет. А может, всё и прорастёт — как знать. — Пер, казалось, не заметил иронии. Видимо, сказывалось состояние аффекта после монолога с засеванием жизнеутверждающих форм и позитивного программирования.

— Ты чувствуешь? — Цен вдруг напрягся, изображая настороженное животное, и стал принюхиваться, что ещё больше придало его образу сходство с каким-то хищником.

— Ээээ, нет, пока что… А что такое? — Пер растеряно посмотрел на товарища.

— Присутствие. Не могу опознать… Может, у сферы получится. — Цен направил к сфере мысленный импульс о запуске сканирования окружающего пространства. Сфера тут же откликнулась и окутала весь корабль сумрачным ореолом. Тем временем, корабль успел из песочных часов трансформироваться в вытянутый овал, напоминающий по форме кеглю. На фоне создавшегося сумрака стали всплывать различные горящие точки разных цветов. Затем каждая из них вспыхивала, заполняя всё пространство диапазоном своего излучения света. Всё это походило на некий спектральный анализ световой гаммой. Тем временем, Цен развернул в вертикальной плоскости нечто, напоминающее ячейки, которые растянулись и сформировали окружность вокруг его тела. Из этой ячеистой окружности в обе стороны— вправо и влево— потянулись струны, которые сходились в точках, которые, в свою очередь, находились по обе стороны окружности на некотором расстоянии от неё и формировали два центра. Получился эдакий двухсторонний конус. Дальше он — конус — стал вращаться во всех направлениях вокруг Цена таким образом, как если бы Цен являлся точкой-центром этой конструкции. По обе стороны на вершинах конуса, где сходились все линии-струны, образовались два кристалла или алмаза, которые несли в своей глубине функции поиска. Дуальный конус с алмазами-кристаллами на концах ходил во все стороны, размахивая парами пучков струн с каждой стороны от ячеистого круга, как крыльями, на все триста шестьдесят градусов. Это походило на взбесившийся компас, только действующий не в одной или двух плоскостях, а во всех возможных— изобретение охватывало все пространства, которые были доступны для восприятия этого корабля и его экипажа. Назначение компаса было— поиск. Поиск чего угодно, что могло сойти за запрос для поиска. В данном случае шёл поиск нежелательного присутствия, которое «учуял» Цен. Наряду со вспыхивающими всполохами от рассеянных по всему пространству корабля точек, то и дело выскальзывающих из пустоты и «окрашивающих» всё своим уникальным излучением, от вершин компаса, где гнездились кристаллы, вырывались мощные энергетические сгустки, которые расширялись в зависимости от пройденного расстояния и, достигнув пределов судна, возвращались обратно в кристаллы. И, если понаблюдать за происходящим со стороны, становилось ясно, что каждый всплеск кристаллической энергии знаменует новую вспышку точки. Или, наоборот— каждая вспыхнувшая точка является триггером для кристаллического выброса. Это было некоего рода сканирование в разных диапазонах. Кристаллический всплеск, натолкнувшись на что-нибудь в определённом диапазоне, обволакивал и перемещал это в кольцо компаса в определённую ячейку. Снаружи ячейки появлялось голографическое полотно с подробной информацией о перемещённом проявленном объекте. Информация носила, помимо текстовых данных, энергетический оттиск, который можно было запросить из ячейки, чтобы тотчас «опознать» и прочувствовать природу объекта или существа. Отдельным бонусом было то, что обруч с ячейками выявлял и причинно-следственные связи, которые могли сложиться при взаимодействии с той же сущностью или объектом. И, на основании этого, компас мог определить местоположение, куда следовало бы отправить тот или иной объект, ту или иную сущность или то или иное сознательное существо, которые выявлялись в результате поиска. Кажущаяся снаружи маленькой, ячейка изнутри представляла собой стягивающееся, расширяющееся и деформирующееся пространство. Это зависело, опять-таки, от своевременной необходимости и размеров поступивших «гостей» в ячейки-отели.

Поиск и сканирование компаса набирало обороты. Цен, всё ещё находящийся в центре этой нематериальной конструкции, изучал всё, что поступало в ячейки, а после своеобразными жестами кистями отправлял «инородности» по своим мерностям либо мирам. При этом, он руководствовался их вибрационной составляющей, чтобы не закинуть объект или существо туда, где разница в частотах будет велика и в лучшем случае вызовет некоторый раздрай, а в худшем — аннигиляцию отправленного или, наоборот, уничтожению тех, к кому мог теоретически переместиться «неожиданный пассажир». Представлять это и думать в этом направлении не хотелось. Он просто искал местА (если они не определялись сразу), совпадающие с внутренней сутью найденных существ и перекидывал их туда. В некоторых случаях, когда попадались более разумные сущности, они сами входили в резонанс с устройством ячейки и выбирали своё место назначения, правда, ячейка проверяла совместимость посланца и места, куда он направляется, а также считывала его намерения и пожелания относительно места прибытия. Это позволяло избежать многих нежелательных последствий. Цен, закончив с «переправкой» тех ячеек, где требовалось его внимание, спроецировал дубль компаса, сжав его до миниатюры размером с теннисный мяч. Миниатюра причудливо крутилась, создавая впечатление птенца, который учится летать, активно и хаотично размахивая маленькими крылышками. Он кинул её Перу, который без слов понял, что от него требуется: миниатюра по лучу была передана землянину, где благополучно развернулась в его полях.

***