Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Борьба за эфир. Радиоразведка, прослушивание и дезинформация на фронтах Первой мировой войны - Алексей Владимирович Олейников на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

Документы радиоперехвата аккумулировались в Главном управлении Генерального штаба.

Перехватом сообщений войсковых радиостанций противника на фронтах занималась радиоразведка штаба Верховного Главнокомандующего.

Радиоразведка Главного управления Генерального штаба и штаба Верховного Главнокомандующего составляла единую службу. К 1916 г. были определены ее основные функции, а служба выстроена организационно.

«Маломощные радиостанции, — констатировалось в одном из руководящих документов того времени, — приданные действующей армии, ведя наблюдение за радиостанциями противника, должны выяснить: кто говорит, с кем и как часто.

Более мощные полевые радиостанции, находящиеся в тылу, путем засечек, производимых радиолокационными станциями, должны определить местонахождение неприятельских радиостанций и, главное, следить за их перемещениями.

Наконец, постоянные радиостанции большой мощности (Царскосельская, Тверская, Московская и др.) обязаны перехватывать радио Берлина, Вены, Будапешта, Софии, Мадрида, Северной Америки»[10].

Уже в начале 1915 г. в войсках Действующей армии стали развертываться радиостанции, специально предназначенные для ведения радиоразведки. Во фронтовых и армейских радиодивизионах для радиоперехвата специально выделялись по две приемные станции.

В том же году в Действующей армии появились и радиопеленгаторы. А в 1916 г. на фронт прибыли автомобильные радиопеленгаторы. Такая радиостанция размещалась на двух автомобилях и обслуживалась расчетом из 16 человек.

И уже к середине 1915 г. данные, поступающие из радиоразведки, стали регулярными и стабильными. Это позволило наладить на фронтах выпуск ежедневных разведывательных сводок о противнике. К этим сводкам всегда прилагалась схема расположения неприятельских радиостанций.

Увидело свет и было разослано по соединениям первое наставление по радиоразведке. Оно определяло цели и задачи радиоразведки на фронтах и называлось «Наставление для производства радиотелеграфной слежки».

«Радиотелеграфной слежке», — говорилось в Наставлении, — путем постоянного наблюдения за работой неприятельских радиостанций, при определенной систематизации перехватываемых при этом позывных, отдельных знаков и целых радиограмм, а также по степени оживленности обмена радиограммами неприятельских станций между собой, представляется возможность получить данные для суждения о группировке противника.

Кроме того, ведение слежки за неприятельскими радиостанциями дает возможность получить материал в виде перехваченных шифрованных и нешифрованных радиограмм, который может быть использован для открытия неприятельских радиотелеграфных кодов и шифров».

Для налаживания дешифровальной работы в июне 1916 г. в русской армии впервые была осуществлена централизованная обработка пеленгов.

Штабы фронтов и армий получили соответствующий приказ генерал-квартирмейстера при Верховном Главнокомандующем, который требовал, чтобы ежедневно составлялась радиотелеграфная карта на основании данных, полученных с фронтов. Для решения этой задачи задействовались все пеленгаторы, приданные фронтам и армиям.

К июню 1917 г. для радиоразведчиков была разработана «Программа для слухачей приемных станций». В ней определились с нормативами приема на слух и другими требованиями к операторам станций радиоперехвата. Интересно, что уже тогда к «слухачам» предъявлялись достаточно высокие требования. Так, оператор должен был принимать на слух не менее 20 пятизначных цифровых групп в минуту, уметь различать по характеру работы радиостанцию противника и пеленговать ее в течение 2 минут, знать правила радиотелеграфной корреспонденции, порядка и приемов работы противника. Требовалось также уметь осуществлять установку станции на местности, развертывание антенной сети, проверку правильности развертывания и др.

К 1916 г. только при штабах фронтов и армий действовало более 50 радиоразведывательных станций. Главным недостатком русской Службы радиоразведки было отсутствие жесткой централизации. В этом смысле выделялись в лучшую сторону австрийская и германская разведки.

Деятельность австрийской разведки — Разведывательного бюро Императорского и Королевского Генерального штаба («Эвиденц-бюро») в годы Первой мировой войны была связана с именами фон Граниловича и Максимилиана Ронге. Разведывательный отдел германского Генштаба возглавлял Вальтер Николаи. Именно в рамках австро-германских разведывательных структур были налажены службы радиоперехвата, деятельность которых стала мощнейшим инструментом влияния на оперативную и стратегическую обстановку на Русском фронте. Флагманом в этом вопросе была австрийская радиоразведка — и поэтому ее успехам уделено особое внимание.

Австрийская служба дешифрования имела к началу Первой мировой войны столетнюю историю. Ее специалисты себя зарекомендовали в период Боснийского кризиса, Итало-турецкой, Балканских войн и, особенно, Первой мировой войны.

Официально группа дешифрования появилась в составе разведывательного отделения к апрелю 1917 г.

М. Ронге, будучи перед войной начальником разведывательной группы Разведывательного Бюро Генерального штаба, добился включения в состав группы в 1911–1912 гг. нескольких офицеров, занимавшихся вопросами шифрования и дешифрования. Впоследствии появились соответствующие службы и группы дешифрования на фронтах. М. Ронге отмечает, что уже в самом начале войны он располагал тренированными дешифровальщиками, с большим воодушевлением принимавшимися за сложную и деликатную работу. Особо выдающимся специалистом в сфере дешифрования был капитан Покорный.

Соответственно, можно констатировать, что австрийское командование вышло на войну с достаточно подготовленными, высококвалифицированными кадрами специалистов радиоразведки, что в дальнейшем принесло свои плоды.

Уже в начале войны при австрийских армейских командованиях были рации, передававшие перехваченные депеши в разведывательный отдел В.К., где находился фронтовой дешифровальный центр. Эти рации предназначались исключительно для наблюдения за рациями соединений русской Действующей армии.

Фронтовая радиоразведка осуществляла радиоперехват, радиодезинформацию, постановку радиопомех.

Важнейшее значение имел радиоперехват, именно он оказал наибольшее влияние на проведение и исход многих боевых операций.

Кампания 1914 г.

Восточно-Прусская операция русского Северо-Западного фронта 4 августа — 1 сентября 1914 г. характеризовалась решительными целями как русской, так и германской сторон. Целью русских было захватить кенигсбергский выступ и обеспечить правый фланг войск в Польше, перехватив тылы 8-й германской армии — окружить и уничтожить германские войска в Восточной Пруссии.

1-я армия должна была притянуть на себя возможно бо́льшие силы немцев. Ее наступление планировалось севернее Мазурских озер с охватом левого фланга противника. 2-я армия должна была наступать в обход Мазурских озер с запада, имея задачей разбить немецкие корпуса, развернувшиеся между Вислой и Мазурскими озерами, чем воспрепятствовать отходу немцев за Вислу. Между 1-й и 2-й армиями должна была быть установлена тесная связь путем выставления против фронта Мазурских озер достаточно прочного заслона. Таким образом, общая идея операции заключалась в охвате противника с обоих его флангов посредством концентрического наступления с последующим окружением и уничтожением.

Цель действий 8-й германской армии состояла в сковывании русских сил и выигрыше времени для переброски германских войск с Западного фронта после поражения Франции. Немцами допускались активные действия в случае пассивности русских, но облегчение положения австрийцев и удержание Восточной Пруссии были пределом мечтаний германского командования.

В силу как объективных факторов (наличие Мазурских озер, разрывавших единый фронт русских), так и субъективных (отсутствие согласованности в действиях командующих 1-й и 2-й русскими армиями, а главное — ненадлежащее руководство операцией со стороны командования фронта) проводилась, по сути, не единая фронтовая, а две обособленные армейские операции.

Следует отметить, что с оперативной и тактической точек зрения операция на охват, а тем более на окружение 8-й германской армии 1-й и 2-й армиями Северо-Западного фронта, не могла иметь успех как в силу особенностей ТВД, так и вследствие несогласованности действий русских. Напротив, немцы славились своим умением проводить операции подобного типа как раз вследствие образцово налаженного взаимодействия сил и средств. Эти и другие факторы сказались на неудачном оперативном исходе сражения для русских войск. Но именно успех германской радиоразведки стал одним из ключевых факторов оперативной неудачи русских войск.

Начавшись с успехов русских (Гумбинненский бой, сражение у Орлау-Франкенау и др.), операция завершилась поражением 1-й и 2-й армий и оставлением ими Восточной Пруссии. Огромную роль в ходе и исходе операции сыграл радиоперахват.

Так, перехват русскими радистами радиограмм 17-го и 20-го армейских корпусов 8-й германской армии установил, что главные силы противника сосредоточены на р. Ангерапп. Это во многом позволило выиграть Гумбинненский бой 7 августа — бой, в котором потерпели серьезное поражение 2 корпуса 8-й германской армии.

Вечером 7 августа командующий 8-й армией генерал фон Притвиц, подведя итоги сражения, нашел невозможным дальнейшее продолжение предпринятой им наступательной операции на восточной границе. Он считал сражение под Гумбинненом германцами проигранным и в ближайшее время не рассчитывал добиться здесь решительных результатов. Это было первое серьезное поражение немцев в войне. Исследователь кампании 1914 г. на северо-западном ТВД профессор И. И. Вацетис констатировал: «8-я германская армия в бою под Гумбинненом потерпела крупную неудачу, которая при продолжении боя могла бы обратиться в катастрофу. Генералу фон Притвицу оставался единственный выход из критического положения — отступить на р. Ангерап»[11]. Итогом Гумбиннен-Гольдапскогоо сражения стали: а) смена командования 8-й германской армии и начало ее отступления на Вислу; б) самое главное — немцы приняли решение перебросить на восток с Французского фронта 6 корпусов. Три из них начали переброску (причем два из и так ослабленного и наиболее ответственного германского правого крыла, наносившего удар через Бельгию — 11-й армейский и Гвардейский резервный корпуса; готовился к переброске также 5-й армейский из армии кронпринца). Перебрасывалась также 8-я саксонская кавалерийская дивизия.

Французская официальная история войны прямо связывала «катастрофу» 17-го корпуса А. Макензена под Гумбинненом с принятием решения о переброске дополнительных германских войск с Французского фронта в Восточную Пруссию[12], что сыграло важнейшую роль в исходе всей войны.


Глаза и уши окопов — перископ и телефон. Нива, 1915

9 августа продвижение 1-й русской армии было возобновлено, но соприкосновение с отходящим противником утрачено. Двухдневная остановка 1-й армии после Гумбиннена оказалась роковой для войск 2-й армии А. В. Самсонова.

11 августа было знаменательно тем, что «в руки германского командования начали регулярно попадать русские радиограммы оперативного характера, а иногда и армейские боевые приказы, которые германцы доставали якобы у «убитых офицеров» … Таким образом, с этого дня германцы действовали, имея открытыми карты противника»[13].

Начиная с 13 августа (после перегруппировки), немцы (пользуясь развитой железнодорожной сетью и оперативной подвижностью) все силы сосредоточили против 2-й армии, решив сбить ее фланги и поймать в «мешок» центральные корпуса.

Фланговые корпуса самсоновской армии — 1-й и 6-й армейские — были сбиты с позиций в боях 13–16 августа и отошли, что дало возможность противнику окружить центральные русские 13-й и 15-й армейские корпуса. Если неудача 6-го русского корпуса была очевидна, то не все было однозначно в боях 1-го корпуса у г. Уздау. Так, корпус долго с успехом держался. Контрудар 14 августа против 5-й ландверной бригады и 2-й пехотной дивизии немцев был чрезвычайно энергичным. В скором времени контратакованные германские части были смяты и начали отход на север, многие из них поддались панике.

Но весьма интересен следующий факт, случившийся в русском 1-м армейском корпусе. Во время отступления на правом фланге корпуса на его левом фланге дела складывались очень успешно: контратакой 2-й бригады 22-й пехотной дивизии был достигнут значительный успех. И около 11 часов был распространен по телефону от имени командира корпуса генерала Л. К. Артамонова ложный приказ об отходе — «скоро охвативший все части, и, вследствие плохого управления в этом корпусе, войска начали отходить»[14]. Возможно, это недоразумение, а может быть, и одна из самых успешных операций германской разведки в войне. О данном факте писали исследователи самсоновской катастрофы комдив Г. Иссерсон, полковник Ф. Храмов и В. Цейтлин.

Загадочный приказ гласил: «Командир корпуса приказал медленно отступать на Сольдау. 10 ч. 40. м. утра». Приказание было подписано офицером связи 22-й пехотной дивизии поручиком Струзером, услышавшим это приказание со станции Штаба 1-го армейского корпуса и записавшим его в книгу телефонограмм 22-й пехотной дивизии[15].

Печально, что такого приказа оказалось достаточно для начальника дивизии, чтобы выполнить отход, прервав удачно начатый бой. Впоследствии командир корпуса во время расследования категорически отрицал подлинность этого приказа.

Также отрицает передачу такого приказа и старший адъютант и начальник связи корпуса Оберюхин. Таким образом, человека, передававшего приказ из штаба корпуса, обнаружить не удалось.

К сожалению, фиксация телефонных разговоров находилась лишь в опытной стадии со всеми вытекающими последствиями.

Но налицо следующее. Во-первых, виноват начальник связи 22-й дивизии Струзер, который, не выяснив точно источник приказа и не проверив тем или иным способом компетентность передающего (если не знал его голоса), принял и передал далее такое важное приказание. А ведь это вполне мог передать агент противника, местный житель или изменник, включившись в линию.

Во-вторых, начальник дивизии должен был также более серьезно отнестись к такой телефонограмме.

Интересно и отношение к телефонной связи. Если у немцев и французов у телефона в штабах всегда находились офицеры (часто Генерального штаба), передавая и принимая информацию, в русской армии сплошь и рядом это считалось ниже офицерского достоинства — и предоставлялось телефонистам.

Характерно, что и у немцев во время этого боя относительно связи также наблюдались шероховатости. В своих воспоминаниях Э. Людендорф рассказывает, как 14 августа, во время атаки 1-го германского корпуса на 1-й русский корпус у Уздау, до штаба Э. Людендорфа дошли слухи об отступлении и даже бегстве 1-го германского корпуса, что вызвало большое волнение и посылку ряда штабных офицеров на поле сражения. Выяснилось, что бежавший с поля сражения германский батальон сеял панику среди обозов, связи со штабом корпуса не было, а телефон и железнодорожный телеграф разносили и раздували самые панические слухи.

Следует отметить огромное значение (тем более при проведении операции на окружение) знания немцами из перехваченных радиограмм оперативных документов штаба 2-й армии с диспозицией войск и постановкой им боевых задач.

Так, две перехваченные радиограммы от 12 августа вскрыли как группировку 1-й и 2-й армий, так и планы действий командующих этими армиями. Германские генералы действовали наверняка, в то же время русские основывались прежде всего на догадках: «Данные авиационной разведки, собранные к 25 августа (нового стиля. — А.О.) в штабе 8-й германской армии, давали весьма отрывочные и ограниченные сведения… И поэтому, если бы русские радиограммы не помогли германцам, они знали бы о противнике так же мало, как и русские»[16].

Заполучили немцы также текст директивы фронта штабу 2-й армии.

Прочитал противник и директиву командующего фронтом командующему 1-й армией о приостановке наступления (ведь 2-я армия должна была успеть замкнуть клещи, а немцы перед фронтом 1-й армии отходили слишком быстро), в результате чего командование 8-й германской армии решилось на рокировку войск против А. В. Самсонова. Наконец, радиограмма А. В. Самсонова в адрес 13-го армейского корпуса (у которого не было шифра) открытым текстом дала полную картину обстановки с планом последующих действий 2-й армии.

Отчет генерала Пантелеева по расследованию причин разгрома 2-й армии перечисляет целый ряд нешифрованных оперативных радиограмм, посланных штабом 2-й армии и перехваченных Брест-Литовской радиостанцией.

В итоге для германцев действия русских войск секретом не были, и офицер Генерального штаба капитан Шмид позднее писал: «В августе 1914 г. на Восточном фронте случайно удалось перехватить телеграммы русских радиостанций, посланные без соответствующих мер предосторожности. Принятые крепостными радиотелеграфами, русские депеши дали возможность принять некоторые решения, которые привели потом к победе под Танненбергом. После этого случая велась регулярная работа по приему».


Офицеры на наблюдательном пункте батареи получают боевой приказ. Картины войны. Вып. 1. М., 1917

Дело в том, что русские корпуса, израсходовавшие свои средства для связи с дивизиями, не могли дотянуть проводов до штаба армии и своих соседей, а штаб армии не мог им помочь собственными средствами. Поэтому уже 10 августа проволочная связь штаба армии с некоторыми из корпусов была прервана[17]. Приходилось прибегать к связи посредством искрового телеграфа. Но при использовании этого нового технического средства особенно сильно сказалась дезорганизованность, которую внесла спешка в выдвижении 2-й армии к границе. Начальник армейского шифровального бюро вплоть до последней минуты перед началом боевых действий воздерживался от рассылки нового шифра, предназначенного для использования в военный период. Соответственно, новый шифр освоить не сумели, и именно поэтому часто осуществлялись передачи открытым текстом. Так, когда 1-я и 2-я армии начали связываться между собой по радио, выяснилось, что в армии П.-Г. К. Ренненкампфа уже получен новый шифр, а старый уничтожен. В армии же А. В. Самсонова был только старый шифр. Обе армии говорили «на разных языках», вследствие чего рации стали работать открытым текстом. И вот здесь сыграла свою роль германская служба радиоперехвата.

Характеризуя связь в самсоновской армии, необходимо отметить, что спешка при проведении мобилизации и выдвижении оперативного объединения оказалась для нее роковой. В штабе 2-й армии находились: а) одно телеграфное отделение при одном аппарате Юза и нескольких Морзе; б) телефонная станция с 25 индукторными телефонами; в) одна рабочая колонна; г) одна отдельная телеграфная рота.

Если полевой телеграф предназначался для обслуживания этапно-хозяйственного отдела армии, а отдельная телеграфная рота — для обслуживания оперативной части армии, то на деле вышло наоборот.

Отдельная телеграфная рота, сформированная при 19-м саперном батальоне как второочередная, получила пополнение запасными старших возрастов, раньше в телеграфных частях не служивших, и командиру телеграфной роты пришлось с первыми же прокладками линии одновременно их обучать. Рота состояла из 2 шестовых отделений и 2 кабельных с общим количеством провода в 150 верст.

Кроме того, в распоряжении штаба 2-й армии находилась полевая радиостанция, для летучей почты снаряжались ординарцы от казачьей сотни.

Вследствие неверной организации службы связи, основанной на «Положении о полевом управлении войсками» 1914 г., объединение средств связи отсутствовало, как не было и начальника связи. Связью заведовал старший адъютант общего отделения штаба армии, который, естественно, не знал всех технических свойств средств связи. Командир телеграфной роты к оперативной работе привлечен не был, и руководство организацией связи было поручено старшему механику — безграмотному в военном деле человеку, который наделал много непоправимых ошибок.

Штаб армии, располагая слабыми средствами связи, вынужден был пользоваться по преимуществу местными телеграфными линиями, в каковые включались корпусные полевые телеграфы. Таким образом, прямой связи корпусов со штабом армии не было, и при передаче распоряжений и донесений необходимо было тратить время на перепередачу телеграмм. Единственная телеграфная рота, имевшаяся в распоряжении штаба армии, целиком была использована для связи с армейским тылом. Именно задержка в передаче распоряжений штаба и вынудила командующего армией генерала от кавалерии А. В. Самсонова выехать с полевым отделом штаба из Остроленки в Надрау, в район 15-го корпуса, где он, во избежание плена в окружении, застрелился, а его корпуса остались без управления.

Да, в распоряжении штаба армии имелся радиотелеграф, но передаваемые по радио радиограммы, как мы отметили выше, обычно не зашифровывались, что в значительной степени облегчало германскому командованию проведение операции.

Полевой устав требовал проведения связи снизу вверх, т. е. от младших начальников к старшим, чем и объяснялось зачастую то, что высшие и более богатые средствами связи штабы расходовали свои ресурсы в направлении тылов, тогда как боевым частям часто было не под силу держать связь и между своими подразделениями, и с вышестоящим командованием.

Германцы же, благодаря более умелым, но рискованным действиям по внутренним операционным линиям, добились победы, нанеся поражение 2-й армии и окружив ее центральные корпуса. Мощная железнодорожная сеть позволила германскому командованию после неудачного сражения под Гумбинненом в кратчайший срок перегруппировать войска и обрушиться превосходящими силами на 2-ю армию, а перехватываемые русские радиограммы позволили вести борьбу, имея открытыми карты противника. Перехватываемые радиограммы позволили германскому командованию после неудачного сражения под Гумбинненом решиться на перегруппировку войск. Именно они позволили немцам вести рискованную оперативную борьбу.

Таким образом, одной из главных причин поражения русских войск стало нарушение режима секретности (вследствие недостаточного количества криптографов в Действующей армии и некачественных шифров). С одной стороны, это объяснялось более серьезным вниманием германцев к криптографии и дешифровке, а также тем, что, по свидетельству М. Ронге: «Русские пользовались своими аппаратами так легкомысленно, как если бы они не предполагали, что в нашем распоряжении имеются такие же приемники, которые мы могли настроить на соответствующую волну. Мы пользовались своими радиостанциями для отдачи приказов значительно экономнее и осторожнее и главным образом для подслушивания, что нам с успехом удавалось»[18]. Проблемы в этой области были и у французов, и у самих германцев (которые также часто передавали незашифрованные радиограммы), но большей легкомысленности, чем проявило командование 1-й и 2-й русских армий в Восточной Пруссии в августе 1914 г., Мировая война не знала.

В своих воспоминаниях русский военный агент во Франции полковник граф А. А. Игнатьев указывал: «Если в мирное время шифр представлял одну из важнейших частей дипломатической машины, то в военное время от качества шифра зависела судьба армий и народов. Шифры существовали с незапамятных времен, но можно с уверенностью сказать, что никогда раньше они не играли такой роли, как в Первую мировую войну. Приходилось передавать военные тайны между союзниками, разделенными непроницаемой стеной неприятельских фронтов. Техника позволяла преодолеть эту трудность. Через голову врагов понеслись по невидимым волнам эфира секретнейшие документы по взаимному осведомлению. Беда была только в том, что перехватить радиовещание оказалось гораздо проще, чем захватить вражеского посланца. Шифр в этих условиях стал одним из важнейших элементов секретной связи. Русский дипломатический шифр, по мнению специалистов, был единственным, не поддававшимся расшифровке, но зато военные шифры… были доступны для детей младшего возраста и тем более для немцев. Трагическая гибель армии Самсонова в начале войны была связана… с тем, что немцы перехватили русскую радиотелеграмму»[19].

Германские связисты регулярно докладывали командованию 8-й армии содержание перехватываемых русских радиограмм, в которых содержалась чрезвычайно важная информация о составе и намерениях 2-й армии, что являлось исключительно благоприятным обстоятельством для немцев.

Начальник штаба 8-й армии Э. Людендорф писал: «По дороге из Мариенбурга в Танненберг нам была вручена перехваченная неприятельская радиотелеграмма, которая дала нам ясную картину неприятельских мероприятий на ближайшие дни»[20]. Генерал-квартирмейстер 8-й армии М. Гофман свидетельствовал: «Русская радиостанция передала приказ в нешифрованном виде, и мы перехватили его. Это был первый из ряда бесчисленных других приказов, передававшихся у русских в первое время с невероятным легкомыслием, сначала без шифра, потом шифрованно. Такое легкомыслие очень облегчало нам ведение войны на востоке»[21].

Так как ввиду частой путаницы в шифре и невозможности по этой причине читать получаемые радиограммы, русские штабы часто вообще пренебрегали шифрованием, штаб 8-й германской армии получал сведения, что называется, «из первых рук». Как отмечал Ф. Храмов, германское командование «знало не только действия русских войск, но и намерения русского командования, в то время как последнее действовало преимущественно вслепую. В такой обстановке со стороны П. Гинденбурга и Э. Людендорфа, несомненно, не требовалось проявления ни особого риска для проведения того или иного оперативного маневра, ни особого оперативного творчества для принятия соответствующего решения»[22].

Иногда германский успех против 2-й русской армии в Восточной Пруссии называют «победой немецкого профессора математики». Дело в том, что если в русских войсках остро не хватало криптографов, что вынуждало командование прибегать к посылке незашифрованных радиограмм, то каждой немецкой дивизии был придан профессор математики, специалист по криптоанализу.

Неудивительно, что немцы читали радиопередачи русских войск. Хотя, как уже отмечалось, из-за недостатка криптографов и телефонных проводов русские часто вели передачи по радио открытым текстом. Именно это позволило генералу Людендорфу к 23 часам каждого дня иметь в своем распоряжении все русские депеши за день. Это и принесло столь высокие оперативные результаты.

Как отмечает военный специалист В. М. Цейтлин: «Если бы была связь с 6-м и 1-м корпусами, связь корпусов между собою, с 1-й армией, и тем более не случайная, а надежная связь со штабом фронта, 2-я армия вышла бы из тяжелого положения, т. к. командующий армией не допустил бы отхода корпусов, а командующий фронтом раньше помог бы 1-й армией».

Я. К. Цихович в своем заключении о причинах разгрома 2-й армии говорит: «Отсутствие оперативной связи в армиях фронта и в армии между корпусами. Недостаток связи и, как следствие этого, правильной ориентировки, особенно после снятия генералом Самсоновым аппарата Юза. Посылка по радио оперативных телеграмм в незашифрованном виде».


Карточка-донесение, сброшенная с аэроплана. Великая война — в образах и картинах

В делах есть несколько телеграмм с надписью «перехваченная».

Н. Н. Абаканович (бывший помскаресп) в 1920 г. заключает свой разбор: «Вместо связи был хаос, повлекший за собой гибель лучших войск и провал операции».

Попытаемся же, не разбирая детально, наметить, какие были недочеты в организации и службе связи.

1. Неправильный принцип снизу вверх, а не сверху вниз, т. е. штаб фронта должен был устанавливать связь с армией, армия — с корпусами, а не наоборот.

2. Отсутствие начальников связи, объединявших все средства связи и понимавших их назначение.

3. Полное неумение использовать средства связи — телеграфную роту, радиостанции, летучую почту. Неумение правильно организовать охрану линии.

4. Вопросы организации связи заранее не обдумывались, как связь во время всей операции, так и переходы штабов были подготовлены по-детски нелепо.

5. Отсутствие связи с соседом, что никого даже не волновало.

6. Все вышеизложенные причины являлись следствием несознавания важности связи как Генеральным штабом, так и высшим комсоставом русской армии[23].

При всем этом: «Располагая многочисленными преимуществами, а особенно русскими радиотелеграммами, немцы не вполне еще справились со своей задачей и упустили многие представлявшиеся им возможности. Причиной этого явились оперативные промахи (порой неряшливость) некоторых германских военачальников и весьма неудачные в тактическом отношении боевые действия германских войск, терпевших в ряде боев жестокие поражения»[24].

Галицийская битва 5 августа — 13 сентября 1914 г. привела к одной из крупнейших побед русской армии в Мировую войну.

М. Ронге так оценивал деятельность австрийской радиоразведки в данный период: «Исключительно ценным, непревзойденным источником информации оказалась русская радиотелеграфная служба; русские так же неосторожно ею пользовались, как и немцы в первое время войны. Какая бывала у нас радость, когда мы перехватывали один за другим незашифрованные приказы! Еще большая радость была у нас, когда шифр прерывался отдельными незашифрованными словами. Мои… дешифровщики с энтузиазмом бросались разгадывать эти загадки. Иногда расшифровка удавалась путем догадок, а иногда при помощи прямых запросов по радио, во время радиопередачи. Все это требовало, понятно, громадных усилий. Надо было одновременно знать подразделения армии противника и имена высших командиров, чтобы таким образом с пользой выяснить, от кого идет та или иная радиотелеграмма и кому она направлена»[25].

Оценивая деятельность своей службы, он говорит, что австрийцы в отношении радиодисциплины были осторожнее русских и свои рации весьма ограниченно применяли для передачи оперативных приказов, зато в широких размерах использовали их для подслушивания. Тем большее значение имела радиоразведка в начальный период войны, когда сведения о противнике зачастую характеризовались противоречивостью, запаздыванием и пр., в то время как данные радиоразведки доставляли сведения, как говорится, «из первых рук».

Начальник Генерального штаба австрийской армии Конрад фон Гетцендорф в своих мемуарах отмечал, что начиная с сентября 1914 г. австрийцы имели возможность информировать свое командование о распоряжениях, которые противник передавал по радиотелеграфу. Данные К. Гетцендорфа по времени совпадают со сведениями М. Ронге, и первые перехваченные наиболее важные оперативные распоряжения русского командования относятся как раз к периоду Галицийской битвы.

Вместе с тем успехи русских армий привели к тому, что «в это время результаты нашего радиоподслушивания были взяты под сомнение: были выдвинуты опасения, что русские посылают по радио заведомо ложные приказы, чтобы ввести нас в заблуждение. Только с большим трудом удалось восстановить доверие к правильности нашей работы в области радиоподслушивания»[26]. Тем более, что 3-я и 8-я армии русского Юго-Западного фронта крайне скупо использовали радиосвязь в оперативных целях.




Поделиться книгой:

На главную
Назад