Ты хороший и верный

Джон Браннер

ТЫ ХОРОШИЙ И ВЕРНЫЙ

Огромный корабль вышел из гиперпространства, материализовался в реальности и с помощью нескольких аккуратных импульсов рулевыми двигателями вышел на орбиту вокруг планеты. По меркам оперирующих наносекундами компьютеров, управляющих кораблем, маневр проходил медленно; но для бодрствующих членов экипажа он занял не больше времени, чем нужно чтобы моргнуть глазом…

— Вот оно, капитан, — сказал Дили с вполне простительной гордостью.

Капитан кивнул, зажав трубку в зубах, и ответил:

— Интересно, что мы здесь найдем.

Он был странником семьдесят лет и привык к неожиданностям.

Вокруг него, в большой каюте, которую по традиции упорно называли мостиком, за пультами управления сидели пять находившихся под его командованием старших офицеров, каждый из которых координировал информацию, предоставляемую его собственным отделом. Официально Дили отвечал за навигацию; Спинелли — за двигатели; Энгельхарт — за персонал; Адхем — за биологию; Кестон — за наблюдение. На практике же границы этих областей были довольно размытыми.

Планета заполняла половину иллюминатора зеленовато-синим сиянием, местами приглушенным тенями двух лишенных атмосферы лун, которые лежали на ее диске, как темные камни в неглубоком сияющем бассейне. За диском планеты висела завеса из десяти миллионов звезд — полотно из темного золота, самый центр галактики.

Люди еще не привыкли к тому, что небо любой планеты здесь так плотно усыпано звездами.

Капитана звали Чанг — хорошее земное имя, хотя он вырос на Новой Земле — планете Альфы Центавра IV, далеко на краю галактики, где звезды были не более чем случайными золотыми крапинками на темном бархате неба. Здесь, в окрестностях Центра галактики, все было по-другому. Здесь черный цвет контрастировал с ярким.

Планета внизу выглядела хорошим миром, хотя она, вероятно, была вдвое старше Земли, так как это была более древняя часть Вселенной. В атмосфере планеты виднелось несколько ярких облаков, и еще там были широкие моря, хотя и не такие обширные, как на Земле, поскольку они занимали меньше половины поверхности планеты. Не было ни пустынь, ни льдов. Но свет, пришедший из дневного полушария, был полон линий, которые в спектроскопе объединялись и словно кричали: хлорофилл!

Позади Чанга, Кестон из обсерваторного отдела прочистил горло и сказал:

— Капитан, предварительные данные о планете…

— Давайте, — сказал Чанг.

— Плотность равна плотности Земли, до четвертого знака. Масса равна земной до четвертого знака. Гравитация на поверхности, нормальная для Земли. Воздух немного разрежен — по нашим оценкам, на уровне моря давление составляет около тринадцати целых шести десятых фунтов, и содержит больше углекислого газа и меньше кислорода, но разница невелика, так что это не имеет значения. Много водяного пара — короче говоря, можно дышать. Сорок пять процентов поверхности занимает океан. День примерно двадцать девять часов, а год около одиннадцати месяцев. Точные цифры я получу через несколько минут.

Чанг кивнул:

— Это все?

— Пока, да. Пока мы не обнаружили никаких признаков разумной жизни. Но здесь много растительности, на основе хлорофилла, как в море, так и за его пределами.

Чанг выпустил дым и ответил:

— Хорошо. Сообщите мне, как только получите что-нибудь новое.

— Да, сэр.

Расслабившись в кресле перед иллюминатором, капитан задумчиво посасывал трубку. Планета, настолько похожая на Землю, была редкой находкой, буквально одной из миллиона, поскольку атмосфера с высоким содержанием кислорода была вторым по нестабильности типом из всех возможных и редко выживала, тогда как атмосферы с высоким содержанием хлора, водорода и метана были слишком распространены. Даже после семидесяти лет полетов ему пришлось подавить дрожь преждевременного волнения. Эта планета может быть долгожданным джекпотом.

"Предполагается, что планета необитаема, — строго напомнил он себе, — и принадлежит нам по праву первооткрывателей. Последнее, конечно, почти не вызывало сомнений, так как корабли, подошедшие так близко к Центру Галактики, можно было сосчитать по пальцам. А вот, что касается аборигенов…"

Что ж, кислородные реакции, похоже, создавали нестабильные формы жизни, которые быстро погибали. Возможно в этом мире, который вдвое старше Земли, в прошедшие времена появлялись и уходили целые расы…

Домыслы. Здесь все вполне может оказаться новым.

Кестон, позади него, доложил:

— Сэр, Сэндимен считает, что обнаружил искусственное сооружение на внутреннем спутнике.

— Аборигены или чужаки? — резко спросил Чанг.

— Не могу сказать, сэр. Но я бы посоветовал провести исследования.

Остальные офицеры переглянулись. Заметная доля сильного волнения Дили рассеялась. Энгельхарт и Адхем что-то сказали друг другу, но слишком тихо, чтобы Чанг мог расслышать; затем заговорил Адхем.

— Вы хотите, чтобы люди были наготове, капитан?

— Пока нет, — коротко ответил Чанг. Ему всегда казалось несправедливым будить солдат без надобности. Кроме того, даже имея рядом планету земного типа, имело смысл беречь корабельные ресурсы. — Двигатели! — добавил он.

— Да, капитан. — Спинелли унаследовал мелодичный романтичный акцент своего далекого предка, жившего в те дни, когда человечество еще не объединилось.

— Переместите нас к ближайшей луне, — сказал Чанг.

Обзорный экран изменился. На мгновение появилось золотое великолепие звезд. Затем стала отчетливо видна бесплодная, безвоздушная, изрытая кратерами поверхность внутреннего спутника, освещенная отраженным светом главной звезды. Наконец, она замерла, почти заполнив рамку иллюминатора. Пока они использовали притяжение спутника с помощью антигравитационного луча, Чанг внимательно рассматривал поверхность.

— Кестон! Попросите кого-нибудь установить оптический увеличитель на этот экран.

Изображение на секунду погасло, прежде чем небольшая его часть появилась снова, фантастически раздутая, как будто до нее было всего несколько ярдов, а не двести миль. Кестон прервал молчание:

— Сэндимен сообщил, что видел что-то в кратере с кольцевой стенкой из трех секций — видите?

— Понятно, — кивнул Чанг.

Удрученный возможностью того, что его приз с изъяном, Дили поднялся и встал позади капитана. Он издал приглушенное восклицание.

— Что это там, хижина?

Чанг позволил себе легкую улыбку:

— Намного больше, чем хижина. Судя по всему, мы можем поместить внутрь наш корабль и еще останется свободное место. Мне кажется, это верхний купол, возможно, шлюз снабжения города, города с атмосферой.

Дили с трудом скрыл разочарование и отвернулся. Но Чанг наклонился ближе к изображению, нахмурился и сказал через мгновение:

— Кестон, прибавьте увеличение и скажите, что странного в этом куполе.

Картинка снова придвинулась. С явным облегчением в голосе Кестон ответил:

— Шлюзы открыты, сэр, как внутренние, так и внешние. И в крыше видно несколько пробоин от метеоритов.

— Да, он выглядит поврежденным, — согласился Чанг, с сухим весельем отметив, что Дили реагирует как барометр — он снова заметно оживился. — Это единственный купол на спутнике?

— Насколько мы видим, — подтвердил Кестон. — И наблюдательные зонды, которые я послал на планету, пока не обнаружили признаков разумной жизни. Хардести думает, что нашел город, но он настолько зарос, что может оказаться естественным образованием. Никаких признаков функционирующих городов и даже дорог.

— А как насчет связи — на разных радиодиапазонах?

— В этой части космоса так много помех от звезд, что компьютер должен проанализировать то, что мы получаем. Пока показания говорят о случайных шумах. Но мы продолжаем над этим работать.

— Хорошо, — проворчал Чанг. — Спинелли, посадите нас на расстоянии слышимости от этого купола, хорошо?

Его обзорный экран на мгновение погас, когда с него сняли увеличитель, а затем снова загорелся, показывая, как навстречу кораблю быстро приближается поверхность спутника. На таком расстоянии капитан уже легко мог различить купол без всякой оптики.

Кратер с тройной расколотой стеной заполнил экран, и огромный корабль почти без толчка опустился на ровную поверхность, оплавленную и изуродованную чем-то более горячим, чем солнечные лучи. Это вполне могли быть реактивные двигатели. Изображение в иллюминаторе замерло и превратилось в кольцевую стену, вырисовывающуюся на фоне звезд.

Включился прожектор и начал методично обшаривать дно кратера, а люди ждали, что он покажет.

— Ракеты… — слово было едва слышно произнесено задумчивым Дили. Чанг взглянул на него:

— Ракеты?

— Ну, сэр, с этим зданием я автоматически ассоциировал антиграв.

— Это верно, — пробормотал Чанг. — Кестон! Вы проверили подпространство?

— Немедленно по прибытии, сэр. — Офицер наблюдения не повернул голову. — Вообще ничего местного.

Чанг поднял брови, но прежде чем он успел что-то сказать, Кестон продолжил настойчивым тоном.

— Мы засекли космический корабль! Стоит вертикально у дальней стороны кольцевой стены, в тени. Это на моем экране.

Чанг встал и пересек мостик, чтобы рассмотреть резкое черно-белое изображение перед Кестоном. Корабль действительно был ракетой, притом небольшой, возможно, даже одноместной. Его неподвижный корпус сиял в свете прожекторов.

— Шлюзы открыты, как вы видите, — заметил через некоторое время Чанг. — Должно быть, его бросили в спешке. Выведите на экран здание.

Экран замерцал и потемнел, только зубчатая линия кольцевой стены кратера угадывалась на фоне звезд. Прошло всего две-три секунды, прежде чем луч, скользнув по сторонам, высветил высокое здание — фантастически высокое, словно парящее здесь при низкой гравитации. Здание, в котом, как заявил Чанг, без проблем мог поместится весь их корабль.

Чанг изучал его с большим недоумением. Это явно была работа расы, превосходно разбирающейся в строительстве при низкой гравитации, поскольку они затратили материалов не больше, чем необходимо на сопротивление гравитации, сохраняя при этом без риска атмосферу плотностью четырнадцать фунтов на квадратный дюйм.

Но сейчас здание было открыто для космоса.

Люди разглядывали его молча, если не считать очень тихого гудения генераторов, скрипа и потрескивания корпуса — звуков, которые издавал корабль, словно разговаривая сам с собой. Наконец Чанг с кряхтением выпрямился.

— Энгельгардт! Сколько солдат на данный момент не спят?

— Всего лишь полдюжины на общем обслуживании, — ответил Энгельхарт, и в его голосе прозвучало легкое неодобрение; было ясно, что он был бы счастливее, если бы весь состав из двухсот человек пробудился и занял боевые посты.

— Выдели мне парочку, чтобы они осмотрели это место, прежде чем мы спустимся вниз, хорошо? Если хочешь, можешь пойти сам.

— С удовольствием, — согласился Энгельхарт и заколебался. — Но… э… не лучше ли было бы послать и нескольких техников? Нам понадобятся записи, фотографии, возможно, образцы для анализа.

— Хорошо, мы сделаем несколько записей, — пожал плечами Чанг. — Но я все равно говорю: солдаты, а не техники. Они могут направить диктофон и нажать кнопку, и этого пока будет достаточно. По-моему, Энгельхарт, если здесь кто-то есть, мы найдем его на самой планете. Так что я не предлагаю ничего, кроме короткой разведки вокруг этого купола.

— Хорошо, — Энгельхарт повернулся к бортовому микрофону. Проверив его, он оглянулся на Чанга.

— Говоря о техниках, сэр — мне нужно что-то сказать экипажу о том, что происходит. Что мне им сказать?

— Сообщите им голые факты: у нас есть планета земного типа, и она может быть необитаемой, а может и не быть.

— Когда мы отправимся к куполу?

— Как только будем готовы. — Чанг выбил трубку и пошел к двери. Прежде чем покинуть мостик, он посмотрел на звездное небо в иллюминаторе. Столько звезд, и неизвестно, что найдешь среди них…

Два санитара помогли ему надеть громоздкий скафандр, и он неуклюже проковылял в отсек шлюза для персонала. Здесь была только лунная гравитация — около одной десятой g, и он несколько раз согнул руки и ноги и проверил свое снаряжение.

Прежде чем Чанг закончил, к нему присоединился Энгельхарт. Включив микрофон, он спросил:

— Вы меня слышите, сэр?

— Громко и ясно. Кого вы выбрали, для первой вылазки?

— Энсона и Банерджи. Энсон будет здесь через минуту. Банерджи с записывающим оборудованием спускается из грузового шлюза по трапу.

Энгельхарт привычными движениями проверил подачу кислорода, включил и выключил фонари скафандра и потопал ногами, чтобы убедиться, что его суставы двигаются свободно.

Затем к ним присоединился рядовой Энсон, они вошли в главный шлюз и стали ждать, пока большие двери за ними закроются. Прежде чем наружные двери открылись, в их телефонах раздался треск и послышался голос:

— Говорит Кестон. Мы будем следить за вами по радио и видеосвязи все время, пока вас не будет, но я не думаю, что у вас возникнут проблемы. Самая большая дыра на крыше здания имеет двадцать футов в поперечнике.

Чанг ответил:

— Спасибо. Приготовьтесь открыть шлюз. Готовы?

— Готовы.

Воздух, со свистом и тонким шипением вырвался из шлюза в космическое пространство, они пошли вперед к верхней части пандуса и остановились, глядя на памятник исчезнувшей расе.

Звезды заполняли небо так густо, что им пришлось надеть фильтры на лицевые щитки, чтобы увидеть в тусклом свете прожектора огромное, пустое и загадочное здание.

Чанг задумчиво произнес:

— Это прекрасный образец дизайна, Энгельхарт.

Тот облизнул губы:

— Они не построили бы это за один раз! Я поставил бы хорошие деньги на то, что под этим зданием есть город.

Чанг пожал плечами:

— Ну, это мы и собираемся выяснить. Вперед.

Банерджи и Энсон разложили громоздкое, но легкое записывающее оборудование у подножия пандуса. Затем все четверо отключили магнитные подошвы и начали двадцатифутовыми прыжками преодолевать милю выжженного грунта, отделяющую их от здания.

Некоторое время ничего не было слышно, кроме статических помех и неравномерного стука после каждого прыжка, когда люди приземлялись с такой силой, что звук передавался микрофонам. Затормозив в нескольких ярдах от открытого конца здания, они остановились, рассматривая его. После паузы Чанг сказал: