Помоги проекту - поделись книгой:
Если же читать СМИ, то создается несколько иное впечатление. Достаточно регулярно корейские, да и мировые СМИ «взрываются» сообщениями про самоубийства тех или иных известных певцов, актеров и прочих деятелей искусств. Это провоцирует так называемый эффект Вертера, когда молодежь начинает следовать за своими кумирами в «лучший мир» под влиянием очень насыщенного освещения подобного рода новостей в СМИ. Но дело в том, что новости об уходе популярных и особенно молодых звезд эстрады и вообще молодежи вызывают куда больший резонанс и беспокойство, чем добровольный уход из жизни стариков, которые часто умирают в одиночестве у себя дома, а если говорить объективно, то пожилые корейцы в несколько раз чаще налагают на себя руки, чем другие возрастные группы.
Тем не менее самоубийства являются главными причинами смерти корейцев в трех самых молодых возрастных группах: 10–19, 20–29 и 30–39 лет, то есть фактически в возрасте до 40 лет корейцы умирают в первую очередь от самоубийств. В возрасте от 40 до 59 лет самоубийство – вторая по частоте причина ухода из жизни. В целом это логично: чем моложе люди, тем меньше у них причин умирать от болезней, а потому самоубийства неизбежно будут возглавлять рейтинг причин смерти среди молодежи.
По поводу резкого увеличения числа самоубийств среди пожилых людей большинство экспертов считают, что люди просто не хотят мучиться последние годы жизни, долго и трудно угасать, а потому предпочитают ускорить процесс радикальным способом. Хватает и тех, кто не может себе позволить дорогостоящее лечение при выявлении серьезных заболеваний, которых с возрастом по естественным причинам становится все больше, а надежд на полное выздоровление – меньше. В этой связи все громче звучат призывы узаконить в Корее эвтаназию, что позволит людям спокойно и с достоинством уходить из жизни, когда надежд нет, а это сразу снизит статистику самоубийств. Однако эвтаназия в Южной Корее не узаконена, и, как следствие, многие старики сами уходят из жизни либо, если есть деньги, едут делать эвтаназию в страны Европы, где она разрешена.
Еще одна особенность самоубийств в Южной Корее – мужчины куда чаще, чем женщины, сводят счеты с жизнью, хотя слабый пол куда чаще совершает попытки самоубийства, не доходящие до летального исхода (особенно выделяются молодые женщины в возрасте от 20 до 29 лет). По данным 2020 г., мужчины более чем вдвое чаще совершают самоубийства. При общем среднем показателе в 25,7 самоубийств на 100 тысяч, у мужчин показатель составил 35,5, тогда как у женщин – 15,9. Из всех самоубийств 2020 г. 68,9 % пришлось на мужчин, тогда как на женщин – 31,1 %. И данный феномен очень хорошо заметен с увеличением возраста: в возрасте от 10 до 19 лет показатель самоубийств мужчин и женщин соотносится как 6,5 и 6,4 – то есть практически равны, но затем сразу идет разрыв: 20–29 лет – 23,8 vs 19,3, 30–39 лет – 34,4 vs 19,4, 40–49 лет – 40,6 vs 17,4, 50–59 лет – 45,7 vs 15,1, 60–69 лет – 44,8 vs 16,0, 70–79 лет – 64,5 vs 17,9, 80–89 лет – 118,0 vs 35,2.
Если же проследить показатели за последние годы, то эта тенденция является стабильной – мужчины в Южной Корее в среднем более чем вдвое чаще сводят счеты с жизнью. Судя по опросам, на мужчин куда большее влияние оказывают и куда чаще толкают к самоубийствам экономические трудности. Возможно, что в целом в Корее, несмотря на все перемены в сознании, пока еще именно мужчина считается «главным добытчиком» в семье. Некоторые психологи отмечают, что мужчины более склонны активно действовать, чем терпеть, что особенно заметно с возрастом по показателям числа самоубийств в зависимости от пола.
По каким причинам корейцы решают уйти из жизни? Безусловно, часто точно выяснить причины ухода из жизни непросто, приходится только догадываться. Если обобщить доминирующие выводы, то по мнению многих социологов и психологов корейцы слишком просто решают свести счеты с жизнью под давлением внешних обстоятельств. Так, скачок того же 2010 г. связан с финансовым кризисом 2008–2009 гг., который, кстати, поразил в первую очередь не Корею и из которого Корея выбралась одной из первых, но тем не менее почему-то очень остро на ухудшение ситуации отреагировали именно корейцы. Некоторое снижение числа самоубийств в последние годы эксперты связывают с тем, что в стране существенно ужесточили правила отпуска лекарств и химикатов, которые часто использовались для сведения счетов с жизнью. Однако в Интернете полно групп самоубийц, а ряд порталов предлагают «набор идеального самоубийцы», где вам всего за несколько десятков долларов доставят по указанному адресу то, что вы хотите: веревку с мылом и прочими принадлежностями или иные приспособления для быстрого ухода из жизни.
Если брать статистику 2020 г., которая основана на данных, предоставленных Агентством национальной полиции РК, то отчетливо выделяются три главные группы причин: психологические проблемы (38,4 %), экономические трудности (25,4 %) и проблемы со здоровьем (17 %). Далее с большим отрывом идут «проблемы в семье» (7 %), что часто сложно отличить от психологических проблем. Что касается «проблем со здоровьем», то чаще всего это означает какие-то неизлечимые заболевания, когда человек не хочет продлевать свое существование и мучиться.
Характерной особенностью является тот факт, что в Корее у мужчин и женщин разные причины для суицида. Если предельно упрощать, то для женщин главная причина в большинстве случаев – психологические проблемы (56,4 %), а для мужчин на первом месте – экономические трудности (31,8 %), правда, и психологические проблемы недалеко отстали – 30,2 %.
Если же пытаться выявлять тенденцию в зависимости от возраста, то у молодежи (от 11 до 30 лет) преобладают психологические причины (более половины), тогда как потом к ним начинают подбираться экономические. Для возраста от 41 до 60 лет, то есть когда часто приходится отвечать за семью и детей, экономические трудности начинают играть большую роль в качестве главного мотива для самоубийства. Проблемы со здоровьем, как можно догадаться, обычно начинают быть более заметными у пожилых людей. В общем же корейцы решаются на суицид, если верить статистике, по двум главным причинам – психологические проблемы и сложности с финансовым обеспечением своей жизни и семьи. Для женщин превалирует обычно «психология», у мужчин на первом месте – «экономика».
Как только Корея стала вырываться в лидеры по количеству самоубийств, то специалисты, СМИ, общественность забили тревогу по этому поводу. Данная тенденция совпала еще и с падением рождаемости, потому начало 2000-х гг. можно считать периодом серьезных социальных и демографических перемен, когда тревога по поводу того, что Корея начинает по разным причинам быстро терять людей, стала очень заметной.
Если смотреть на бумагу, то сложно обвинить корейские власти в полном бездействии. К делу подключились центральные, региональные органы власти, общественные организации, государственные и частные научно-исследовательские институты, эксперты, общественность и прочее. В 2004 г. был принят, неоднократно изменялся и продолжает реализовываться «Базовый план по предотвращению суицидов». С февраля 2012 г. в рамках Министерства здравоохранения и социального обеспечения РК начал работу специальный крупный Центр по профилактике и предупреждению суицидов, который занимается просветительской и разъяснительной работой. Отделения этого центра в обязательном порядке открыты и действуют на всех региональных уровнях.
Корейские органы власти регулярно выпускают отчет, публикуют самую подробную статистику, ведут разного рода просветительскую и общественную работу. Госслужащие, особенно те, у кого работа связана с повышенным стрессом (полиция, пожарные, сотрудники службы спасения и пр.), в обязательном порядке проходят курсы по предотвращению суицидов. Соответствующие вопросы включены в опросники ежегодных осмотров состояния здоровья с целью раннего выявления у людей признаков склонности к суицидам.
Вдоль крупных автомагистралей везде стоят объявления с телефонами, куда можно позвонить «когда вам очень трудно». Вдоль крупных мостов регулярно можно увидеть весьма необычные с точки зрения иностранцев надписи: «В жизни проблемы? Ничего! Жизнь же продолжается, и она достойна того, чтобы продолжать идти по ней. Не отчаивайся!»; а на конструкциях самых высоких мостов, которые снискали дурную славу как излюбленные места для самоубийств, подъемы на арки часто смазаны маслом, чтобы невозможно было забраться по ним на высоту.
В многоэтажных домах окна категорически запрещено делать такими, чтобы их можно было широко открыть и выпрыгнуть через них, перила на балконах также весьма высокие. Как только стало известно, что пошла «мода» на использование некоторых ранее распространенных видов снотворных для суицида, их очень быстро запретили к открытой продаже. То же самое произошло даже с удобрениями, когда их стали использовать «не по назначению». С августа 2022 г. уже даже без согласия родственников автоматически ставятся на особый учет и контроль семьи, где имели место случаи суицида или его попыток, так как, согласно статистике, там, где это произошло, существует повышенный риск повторения. Это вызвало споры по поводу эффективности и возможных нарушений прав человека, но является обязательным к исполнению.
Однако, хотя некоторое снижение уровня суицидов есть, по-прежнему проблема очень серьезна и Южная Корея находится как минимум среди мировых лидеров и уж точно на первом месте среди развитых стран.
Разбор причин неэффективности политики властей занял бы отдельную книгу, потому тезисно обозначим основные моменты.
Ряд медиков и экспертов указывают, что в Южной Корее повышенный уровень самоубийств провоцируется высоким уровнем депрессии при весьма негативном отношении в обществе к идее получения психологической помощи или лечения от депрессии. Согласно данным ОЭСР, в Южной Корее процент тех, у кого зафиксированы признаки депрессии, – самый высокий среди всех развитых стран – 36,8 %. Однако депрессия в общественном сознании далеко не всеми воспринимается как болезнь, которую надо лечить, по поводу которой нужно обращаться за помощью к врачам, как при серьезной, допустим, травме. Да и на человека, который говорит, что «ходит к психологу и лечится от депрессии», часто будут смотреть искоса. Само собой разумеется, что об этом не надо говорить при приеме на работу или в трудовом коллективе, если не хотите «оргвыводов» со стороны начальства или коллег. Высока вероятность, что сначала начнут шушукаться, а потом в итоге вас будут куда-то задвигать. Во многом, кстати, напоминает отношение, распространенное в России: «Что у тебя болит? Депрессия? – Иди работай, это лучшее лекарство!» Ну или посоветуют залить проблему спиртным – тоже весьма популярный для Кореи способ «лечения недуга».
Врачи указывают на сложности с выпиской нормального курса лекарств, которые бы помогли справляться как с депрессией, так и с бессонницей. Парадоксально, но получается замкнутый круг. Власти боятся, что, получив много «опасных» таблеток, люди попытаются их переесть, чтобы свести счеты с жизнью, а потому ограничивают возможность приема лекарств. В итоге же люди страдают от депрессии и бессонницы, не могут пройти достаточного по продолжительности курса медикаментозных препаратов, а потому, как следствие, идет ухудшение состояния и повышение склонности к суициду.
Южная Корея, имея самый высокий уровень суицидов, тратит на профилактику и борьбу с этим явлением куда меньше средств, чем другие развитые страны. За период с 2011 по 2020 г. в РК на эти нужды было потрачено 110,9 млрд вон или около 90 млн долларов, то есть в среднем около 9 млн долларов в год, что очень немного для Южной Кореи. Для сравнения – бюджет на те же нужды у Японии превысил корейские расходы более чем в 40 раз. В 2021 г. в госбюджете РК расходы на снижение уровня суицидов увеличились до 36,8 млрд вон (ок. 30 млн долл.), что составляет существенный рост, но если посмотреть на весь госбюджет РК, то на эти нужды выделено лишь 0,007 %.
Наверное, только глубокие научные исследования дадут ответ на то, почему самоубийства так распространены в стране. Во многом это видится как следствие того напряжения и высочайшей конкуренции в обществе, которая обеспечивает успех только тем, кто трудится на полную катушку. Если же ты где-то дал слабину, то поезд ушел и новый состав не придет, а потому часто проще, как считают многие корейцы, выйти из уже проигранной гонки. Вполне может быть и то, что если в других странах фрустрацию на свои обиды и неудачи люди выплескивают не на себя, а на окружающих, что выливается в рост преступности, то корейцы начинают с себя. Трудно сказать однозначно. Но эта проблема стоит очень остро и в значительной степени является неизбежным следствием и платой за тот успех, которого Корея уже достигла и продолжает развивать. Только путь максимального напряжения дает надежду на то, что удержишься на плаву в этой беспощадной конкуренции в обществе, а если уж не удержался, то проще утонуть, чем барахтаться всю жизнь – так, судя по статистике, думают многие корейцы.
Глава 5: Нашу волю не сломить: пили, пьем и будем пить!
В Корее есть устойчивый стереотип по поводу россиян, которые, с точки зрения корейцев, должны быть монстрами по части потребления спиртного. Однако любой россиянин, который прожил в Южной Корее более-менее длительное время, наверняка хмыкнет в ответ, сказав что-то типа: «Да корейцы сами еще фору кому угодно дадут в этом деле!»
Если оценивать происходящее в Корее за последние годы в динамике, складывая вместе как личные впечатления, так и официальную статистику, то в целом можно сказать, что корейцы стали пить чуть меньше и чуть реже – налицо попытки антиалкогольных кампаний, – но создается впечатление, что делают они это, как говорится, «не от души, а потому что так надо» и без особой охоты, потому и результаты не такие уж впечатляющие. Спиртное по-прежнему составляет важную часть жизни и культурного досуга жителей Страны утренней свежести.
Для начала попробуем разобраться, сколько именно корейцы пьют. Со статистикой есть проблема в том, что часто опросы и исследования выдают совершенно разные результаты. Но периодически в корейских СМИ появляются публикации типа: «А мы пьем-то немало! И с этим надо что-то делать!» Если брать последнюю доступную статистику Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), где обобщены данные за «докоронавирусный» 2019 год, то корейцы (впрочем, как и россияне) отнюдь не среди главных любителей спиртного на планете. Первая десятка самых пьющих стран мира монополизирована почти полностью Европой, а больше всех, как выясняется, пьют в Чехии (14,26 л чистого алкоголя на человека за год), следом идет Латвия (13,19) и Молдова (12,85). В первой десятке также значатся Германия, Ирландия, Болгария и другие. Единственная неевропейская страна – Уганда. Южная Корея же лишь на 57-м месте в мире с достаточно невысоким (на фоне остальных) уровнем потребления в 8,45 л за год. Россия, кстати, на 33-м месте – 10,5 л. Еще раз подчеркнем, что все это разговор про «доковидную эпоху», потому что пандемия многое изменила в привычках людей, в том числе и по части потребления спиртного, хотя в Корее, если забегать вперед, то скажем, что пить меньше не стали, а стали делать это в других местах.
Что можно сказать, глядя на статистику ВОЗ? Корейцы, получается, отнюдь не самые главные «алкоголики», однако, если опираться на личные впечатления, назвать их убежденными трезвенниками тоже язык не поворачивается.
Если же брать статистику, которую собрали сами корейцы и которая была опубликована в апреле 2022 г. (но данные за 2020 г.), то совокупный рынок алкоголя был оценен в 8 трлн 800 млн вон (около 8 млрд долларов).
На что же налегают корейцы в своих алкопредпочтениях? Два лидера очевидны, и они не меняются уже давно – это пиво и корейский алкогольный напиток «сочжу» (наверное, можно в чем-то сравнить с японским сакэ, крепость от 11 до 20 градусов). На эти два вида спиртного как минимум с 2016 г. приходится 83–85 % всего потребленного в стране алкоголя. Если верить статистике, то идет ожесточенная борьба между пивом и сочжу: вплоть до 2018 г. чуть больше пили пива, но с 2019 г. стало побеждать сочжу – 43 % рынка против 40 % у пива.
Южнокорейские журналисты любят писать про «изменение предпочтений», «новые веяния во вкусах», приводить внушительные показатели роста импорта таких нетрадиционных для Кореи алкогольных напитков, как красное вино, виски и прочее. И это в некоторой степени соответствует действительности. Если лет двадцать назад даже в столице сложно было найти бары с хорошим выбором красных вин и виски, то теперь их стало гораздо больше. В магазинах заметно расширился ассортимент. Вино и виски стали своего рода «модными» среди корейцев напитками. Это признак утонченности, западного (а, следовательно, популярного) вкуса. Однако все это остается на уровне некоторого «утонченного выпендрежа», особенно среди элиты. Показатели же продаж доказывают, что все равно – выпьют корейцы бокал-другой красного вина или продегустируют виски с содовой (кстати, это сочетание популярно сейчас среди молодежи), а потом пойдут уже пить «для души», то есть пиво, сочжу, а иногда и то и другое в виде «ершей».
Да, «ерши», которые в Корее называют весьма красочно и образно – пхоктхан-чжу, то есть «вино-бомба», – весьма популярны. Согласно опросам, семь из десяти корейцев (69,1 %) в возрасте от 19 до 59 лет хотя бы раз испытали на себе действие этих «боеприпасов». В одной из своих предыдущих книг я более подробно рассказывал про разновидности эти «боеприпасов» – «ядерные», «водородные» и прочие «бомбы». Признаем, этого стало чуть поменьше, но все равно осталось.
Интересно, что статистика потребления алкоголя несколько расходится с данными опросов по поводу самого любимого спиртного напитка. Тут, если верить «Докладу о тенденциях развития рынка спиртных напитков Республики Корея за 2021 г.», пальму первенства держит пиво (48,2 % опрошенных), затем с большим отрывом идет сочжу (20,8 %), на третьем месте «традиционные корейские вина» (это не красные вина, а разного рода настойки или традиционная бражка «макколли») – 16,2 %. Впрочем, получается, что и здесь два лидера те же – пиво и сочжу. Кстати, по части «ершей» классикой жанра в разряде «алкобомб» в Корее считается смешение именно этих двух самых популярных напитков, которое имеет специальное сленговое название, известное каждому корейцу, – «сомэк», это опять же сокращение по первым слогам слов «сочжу» и «мэкчу» (последнее означает на корейском «пиво»). Менее популярны, но также регулярно используются в качестве ингредиентов для «бомб» (в порядке убывания популярности) сочетания виски с пивом, сочжу с настойками и пива с настойками. О том, что происходит на следующий день с головой, лучше и не спрашивать, но «ерши», несмотря на это, не покидают корейскую алкотрадицию.
Если же смотреть на объемы потребления спиртного, то со временем они сокращаются, но не так, что «вдруг» корейцы подсели на здоровый образ жизни. Взрослые корейцы пьют 8,5 дня в месяц, то есть фактически каждый четвертый день. Это несколько меньше, чем в 2019 году, когда было 9 дней. Правда, тут стала отмечаться другая тенденция: пьют чуть реже, но если уж садятся пить, то пьют больше. Согласно опросам, среди корейцев в возрасте от 19 до 59 лет обоих полов от 77 до 87 % (в зависимости от конкретной возрастной группы) признались, что хотя бы раз в год «пьют очень много».
По моим личным впечатлениям, в Корее достаточно активно прикладываются к спиртному и женщины. Конечно, они это делают меньше, чем мужчины, но в серьезных объемах и часто до «победного конца», когда можно увидеть дам весьма сильно подшофе. Тут стоит подчеркнуть, что речь идет о вполне интеллигентных женщинах, которые учатся в вузах, работают в солидных компаниях, а не об опустившихся на социальное дно людях. В ресторанах можно увидеть стайки молодых девушек, у которых на столе стоят батареи уничтоженных бутылок, представляющие собой серьезную дозу даже для мужчин. Тут можно сослаться на статистику ВОЗ, согласно которой россиянки и кореянки пьют примерно одинаково – 4,31 и 4,17 л, тогда как между мужчинами разница заметнее – 17,99 (РФ) и 12,76 л (Корея). Впрочем, подчеркну, что это не попытка сказать, что у кореянок серьезные проблемы с алкозависимостью, но все же выпивают они (по личным впечатлениям) порой так же активно и регулярно, как и мужчины, хотя и несколько меньше.
В моем окружении в России хватает друзей знакомых, которые «сказали спиртному нет» не потому, что врачи заставили, а потому что сами так решили или потому что, как иронизирует над ними один пока еще не отказавшийся от алкоголя друг, «они продали свою душу богу ЗОЖ (здорового образа жизни)». Особенно хорошо это заметно среди молодых россиян. Но вот в Корее крайне редко попадаются сознательные борцы с зеленым змием. Есть кто-то не пьет вообще, то чаще всего это те, кто действительно не может пить по медицинским показаниям, когда организм просто не принимает алкоголь, что немедленно выражается в виде почти мгновенного опьянения, потери сознания, жутких головных болей после даже малой стопки. Это случаи аллергии на алкоголь, что у азиатов распространено гораздо чаще, чем у европейской расы.
С традицией застолий начали бороться в компаниях, которые были одними из главных рассадников бытового алкоголизма. Раньше считалось правилом, что два-три раза в неделю сотрудники во главе с начальником шли «укреплять командный дух» путем совместного ужина с алкоголем, плавно перетекавшего в загул по барам, рюмочным и вплоть до караоке. Это называлось «хвесик» – по сути, как бы просто совместный ужин с коллегами, но, как правило, без изрядной дозы алкоголя не обходилось. В итоге участники данных «культурных мероприятий» вливали в себе большое количество спиртного самых разных видов, на следующий день сильно мучились, но шли на работу и делились впечатлениями «кто что запомнил», попутно ощущая коллектив «ближе и сплоченнее».
Эта практика нравилась далеко не всем, но предпочитали терпеть, потому что «так принято» и «это помогает сдружиться» или снять стресс. Однако теперь в фирмы пришло гораздо более смелое молодое поколение, которое начало поднимать восстания против традиции хвесиков. Кроме того, в ряде крупных компаний и в политических кругах прокатилась серия сексуальных скандалов: женщины жаловались, что их либо домогались, либо дело доходило до изнасилований со стороны пьяных коллег, когда, впрочем, обе стороны были уже в изрядном подпитии. Появилась статистика, согласно которой 32 % самых тяжких преступлений в Корее совершаются в состоянии алкогольного опьянения.
В итоге с самого верха была инициирована кампания по отмене хвесиков. Совместные ужины стали проводить в сугубо добровольном (по крайней мере с формальной точки зрения) порядке и строго без спиртного. В качестве примера можно сказать, что в канун Нового года, когда в Корее принято проводить хвесики в самых разных компаниях – с коллегами, земляками, однокашниками, членами разных кружков и прочего, что выливалось в целые предновогодние «алкомарафоны», – стали иначе подходить к делу. В частности, в крупных компаниях, где уже устали от скандалов, сотрудников обязали проводить предновогодние застолья строго без спиртного, а по домам разъезжаться по одному в такси, особенно бдительно стали следить, чтобы вместе не садились в машину коллеги разного пола – как говорится, «от греха подальше». Предновогодние хвесики стали заменять на совместные походы в кино, театры, на выставки без последующего захода в рестораны – погуляли вместе час-полтора по выставке или посмотрели кино, пожелали друг другу «счастливого Нового года» и немедленно разошлись.
Признаем, что хвесиков стало заметно меньше, сейчас куда сложнее заставить подчиненного пить против его воли (хотя тут тоже не так все просто), куда легче стало отказываться от таких застолий, но это, однако, не привело к резкому сокращению потребления алкоголя. Дело в том, что многие просто заменили «обязательные хвесики» с коллегами по работе, с которыми не особо-то дружны, на застолья с друзьями-товарищами. Пить стали не столько меньше и реже, сколько в другой компании. Ну а в вузах, по моему личному ощущению, по-прежнему продолжается приобщение молодых ребят к алкоголю. Да, например, в ходе тех же фестивалей, мероприятий в вузах сейчас запрещено продавать алкоголь, во многом уже ушли в прошлое подчас экзотические, а иногда и шокирующие «обряды посвящения» в студенты или даже, например, в члены кружка по футболу, тхэквондо, фотографии (по моему опыту скажу, что спортсекции в вузах особенно славились совместными застольями), но все равно студенты в Корее находят место, время и способы, чтобы собраться и выпить. И пьют, может, не так жестко и много, как их мамы-папы в свое время, но тоже изрядно.
В Корее подход к спиртному достаточно резко контрастирует с восприятием проблемы курения. С привычкой тянуться к сигарете стали активно бороться примерно в то же время, что и с алкоголем, но по части борьбы с курением успехи куда более впечатляющие. Если в 1997 г. курили две трети мужчин-корейцев (66,3 %), то к 2010 г. этот показатель упал до 48,3 %, а в 2018 г. уже до 36,7 %, то есть за 20 лет доля курящих мужчин сократилась почти в два раза – впечатляющий успех. Правда, процент курящих кореянок остается без особых изменений – в диапазоне 5–7 %. Тем не менее в целом корейцы стали заметно меньше курить, и сигарета считается в определенной степени немодной. А вот к спиртному почему-то отношение совсем иное. Если не пьешь, то скорее всего не потому, что «просто не хочешь», а потому что не можешь, и тебе начинают сочувствовать, а также могут начать давать советы, как побороть в себе этот «недостаток» и подружиться с зеленым змием. Конечно, теперь это делают в Корее уже не так настойчиво и активно, но все равно общее отношение такое: уметь пить – надо, демонстративно отказываться как-то не очень хорошо и вообще «алкоголь – полезная вещь для жизни в обществе». Более того, среди новых слов корейского языка появилось специальное обозначение того, кто не поклонник спиртного. Звучит оно как «альссы», это сокращение от двух слов «алкхоль» и «ссыреги», что в переводе означает «алкоголь» и «мусор». Думаю, из этого ясно, как воспринимается непьющий.
В Корее сравнительно недавно запретили активную рекламу спиртного днем по телевидению, а также сделали незаконной рекламу алкогольных напитков на зданиях. И дались эти запреты очень нелегко. Однако по-прежнему то здесь, то там эта реклама проскакивает и делается она таким образом, что сложно удержаться от соблазна – ролики часто интересные, веселые, в них участвуют самые популярные звезды шоу-бизнеса, а как молодому парню отказаться от стопки сочжу, когда с плаката на него призывно смотрит симпатичная молодая актриса, говоря: «Ну что, может, со мной по рюмашке?» В кино до сих пор полно сцен, где герои ведут задушевные разговоры, стремительно уничтожая бутылку за бутылкой, причем общая коннотация таких сюжетов отнюдь не отрицательная, а, мол, это все неотъемлемая часть нашей жизни: если стало тяжело – то пригуби рюмашку с другом, поделись своей проблемой и станет легче. Да и спиртное часто для корейцев замещает психологов и психиатров при депрессии и прочих проблемах.
Коронавирус внес заметные изменения и в культуру потребления спиртных напитков в Южной Корее, однако, как показывает статистика, пить стали не столько меньше, сколько в одиночестве, перебравшись из баров и ресторанов, которые долгое время были закрыты, домой. Про эти перемены коронавирусной эпохи мы расскажем позже в отдельной главе, здесь лишь отметим, что если раньше корейцы не так часто пили дома, предпочитая для этого многочисленные питейные заведения, которых хватает почти на каждом углу, то в период COVID-19, если говорить русскими образами, «перебрались с бутылкой на кухню» и стали бухать в одиночку. Это наложилось на усиливающуюся в корейском обществе тенденцию к снижению коллективизма и росту индивидуализма, еще больше усилив эффект. Для новых традиций в языке появились специальные слова – «хонсуль», от «хончжа» и «суль», то есть «в одиночку» и «спиртное», а также «хомсуль» – английское home (дом) и корейское «суль» (спиртное).
Пожалуй, вся проблема в том, что, несмотря на все хорошо известные побочные эффекты в виде ухудшения здоровья, преступности и прочих явлений, в Южной Корее за спиртным хотя и в меньшей степени, чем было раньше, но продолжают оставлять роль главного катализатора сближения людей, социализации, укрепления дружеских отношений, а также способа борьбы со стрессом. «Курение – это проблема, а спиртное – да, знаем, что не очень хорошо, но ведь весело и куда же без этого в нашем обществе?!» – примерно такое отношение. Или как мне однажды ответил на замечание о вреде для здоровья знакомый кореец, который во время совместного застолья стал активно делать «бомбы» (то есть «ерши»), несмотря на собственные проблемы: «Да знаю я, что сочжу с пивом мешать вредно для желудка и голова болеть будет, но ведь вкусно же! К тому же опьянеем быстрее, а значит, скорее подружимся!» – железная логика…
Так что хотя корейцы и стали меньше пить, и куда сложнее заставить пить тех, кто этого не хочет, хотя меры какие-то принимаются, но все равно вспоминается услышанное на одном веселом застолье высказывание: «Нашу волю не сломить – пили, пьем и будем пить!»
В оправдание корейцев можно лишь отметить, что, несмотря на частые и довольно мощные застолья, в стране на удивление мало реально «запойных», у кого это дошло до уровня, когда надо вызывать нарколога. Хотя и пьют регулярно, но подавляющее большинство все же не срывается в «синюю бездну», хотя, казалось бы, все предпосылки для этого есть. Кроме того, продолжительность жизни у корейцев одна из самых высоких в мире, то есть, получается, и ущерб для здоровья удается как-то компенсировать.
Глава 6: Hell Chosun, или Почему из Кореи уезжают?
Объективно существующая реальность корейского общества, которое подчас выжимает соки из человека, заставляя бороться за выживание на фоне красивого фасада современных небоскребов и дорогих машин (что некоторыми воспринимается особенно болезненно, так как снова и снова напоминает им об их месте внизу общественной пирамиды), как можно догадаться, далеко не всем по душе. Примерно с 2015 г. в Корее стало достаточно популярно выражение «Хел Чосон» – снова сочетание английского hell – «ад» и «Чосон» – название династии и периода развития Кореи с конца XIV до начала XX века. Можно перевести как «Адская Корея», хотя лучше будет «Адский Чосон», так как подчеркивает, как утверждается, глубоко укоренившиеся и существующие до сих пор в корейском обществе средневековые консервативные обычаи и традиции, причем худшие из них – строгую иерархичность, раболепство перед начальством и хамство в отношении тех, кто ниже тебя по статусу, жесткую конкуренцию за ресурсы и место в жизни. Главная задача же в этом мире – пройти по головам и вскарабкаться повыше по иерархической лестнице, столкнув вниз конкурентов, всеми правдами и неправдами урвав себе кусок пожирнее. Все это достаточно неплохо отражено в получившем многочисленные премии, включая несколько «Оскаров», корейском фильме 2020 г. «Паразиты», который куда глубже, чем кажется, и куда более информативен для тех, кто говорит на корейском и понимает содержащиеся в нем многочисленные намеки и отсылы к проблемам корейского общества. В общем, если послушать тех корейцев, кто считает свою страну «Адским Чосоном», то это не красивая и популярная страна, от которой в восторге сотни миллионов молодых иностранцев, а какой-то ад. Безусловно, это все же сгущение красок, но, как гласит поговорка, «в каждой шутке есть доля шутки», своя доля истины есть и в концепции «Адского Чосона».
Стремление построить красивое, справедливое, динамично развивающееся общество, где люди бы жили в гармонии и достатке – давняя мечта всего человечества, но пока, насколько можно судить, идеал не достигнут ни в одной стране. И Южная Корея здесь не исключение. Описанные в предыдущих главах этого раздела проблемы действительно существуют, прекрасно известны каждому корейцу и среди них приходится жить. У каждого общества и страны это есть в той или иной степени, но Корея сумела создать очень красивую и реально существующую обложку, от которой в восторге весь мир. Это не показуха, а именно подчеркивание подчас своих самых сильных черт, но есть и оборотная сторона, сторона тех, кто работает не покладая рук, чтобы поддержать всю эту систему, успеть в этой бесконечной гонке. Это непросто, а потому для значительной части корейцев их страна – «Адский Чосон».
Процитируем один «крик души», который получил в свое время широкий резонанс в СМИ: «Самое лучшее для корейца – это никогда не родиться, если же родился, то надо поскорее умереть, чтобы поменьше мучиться. Если вы родились в богатой семье, где ваши родители уже сумели застолбить высокое место, то можете расслабиться и наслаждаться жизнью: вам гарантировано поступление в самый престижный вуз, а затем и работа с солидной зарплатой, что позволит вам наслаждаться жизнью. Тогда для вас Корея – прекрасная страна. Но таких счастливчиков очень мало. Остальные же обречены на постоянную конкуренцию, которая начинается с детских лет и заканчивается лишь могилой. Скорее всего вы будет работать в малой или средней компании по 12–14 часов в день за минимальные деньги. Даже если вы попали в крупную корпорацию, то вас легко могут уволить при первой же возможности, так как желающих на ваше место – огромное количество. Можно попытаться взять штурмом почти неприступную крепость госслужбы, место в которой гарантирует стабильную и в целом не такую уж и напряженную работу до пенсии, но придется раболепствовать перед начальником, да и попасть на такую работу очень и очень непросто. Можно попытаться бежать в другую страну, где, говорят, нет такой бешеной конкуренции, но это тоже непросто. А потому скорее всего вам придется всю жизнь работать на износ, в постоянной гонке и конкуренции, мечтая лишь о том, чтобы это закончилось поскорее, даже ценой смерти. Наша Корея давно перестала быть „Тэхан Мингук“ (официальное название Кореи, дословно „Великая демократическая республика Корея“) это уже „Тэхан Мангук“ (игра слов, замена одной лишь буквы в „мингук“ на „мангук“ делает общее название „Великая павшая страна Корея“)».
Подчеркнем еще раз, это, конечно же, сгущение красок и выделение лишь отрицательных черт корейского общества, но приведенное выше описание Кореи реально взято из блога одного из сторонников теории «Адского Чосона». Кроме того, обозначенные проблемы действительно существуют, правда, возможно, не для всех в таком уж концентрированном виде.
Стоит отметить, что корейцы действительно в целом склонны регулярно жаловаться на жизнь, достаточно напряжены и часто для них стакан «наполовину пуст», когда вполне можно было бы смотреть под более оптимистичным «наполовину полным» углом. Пресловутые индексы счастья не критиковал за их необъективность только ленивый, но создается впечатление, что в случае с корейским менталитетом это отражает общие настроения. Среди 38 стран – членов «клуба развитых государств» – Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) по показателю счастья Южная Корея занимает 36-е место. То есть среди примерно таких же по уровню экономического развития народов корейцы – одни из самых несчастливых. Первая же тройка (как в мире, так и среди ОЭРС) у стран Северной Европы – Финляндия, Дания, Исландия. Над этим рейтингом можно было бы посмеяться, но он, к сожалению, коррелируется с уровнем самоубийств. Действительно, корейцам жизнь в их стране представляется совсем иначе, чем туристам, которые приезжают, гуляют по самым красивым местам в течение нескольких дней или недель, фотографируют пейзажи «мегаполисов будущего», живописные горы, наслаждаются корейской приветливостью к иностранцам и уезжают в восторге от Кореи.
Особенно сильно разочарование своей страной среди молодых корейцев, хотя, насколько можно заметить, настроение «надо валить отсюда» распространено отнюдь не только в Южной Корее. Зачастую люди быстро привыкают к хорошему и воспринимают это как само собой разумеющееся, но постоянно сетуют на отрицательные стороны, с которыми ужиться тяжелее. Согласно одному из исследований, проведенных в конце 2019 г. (то есть буквально накануне вспышки коронавируса), 79 % кореянок и 72 % корейцев в возрасте от 19 до 34 лет заявили, что хотели бы уехать из своей страны. Отметим, что среди пожилых людей настроения «хочу уехать» тоже оказались весьма сильны – 64,6 и 66 % соответственно. Более 83 % молодых кореянок и более 78 % молодых корейцев согласились с описанием Кореи в стиле «адского Чосона» (у пожилых – более 64 % у обоих полов).
Какие же страны пользуются у корейцев наибольшей популярностью? Если верить статистике (да и общим субъективным настроениям), то, конечно же, самыми популярными являются англоязычные страны – США, Канада, Австралия, Новая Зеландия. Причем если США чаще всего воспринимаются как место, где можно преуспеть, достичь громкого успеха, полностью реализовать себя, то три остальные – это в первую очередь места, где можно «просто наслаждаться жизнью, спокойно и счастливо жить в свое удовольствие» на фоне постоянной конкуренции и скученности корейского общества.
Правда, насколько можно судить, посмотрев достаточное количество видеоблогов уехавших в этих «страны спокойного счастья» корейцев, жизнь там оказывается не настолько радужной, как видится из Кореи, а сами корейские экспаты настоятельно рекомендуют своим соотечественникам «сначала очень хорошо подумать и получше понять, чем они планируют заниматься в новой стране», а не просто бросаться с головой в омут, убедив себя, что «уж там-то точно будет лучше».
Вообще, если верить статистике, то отнюдь не так много корейцев расстаются со своим гражданством ради зарубежного. Так как в Южной Корее по закону возможности для двойного гражданства крайне ограничены и чаще всего приходится отказываться от гражданства РК при получении паспорта другой страны, то количество окончательно уехавших насовсем не так и велико. Так, в 2019 г. первая пятерка стран по иммиграции из Южной Кореи была следующей: США – 1955 человек, Канада – 868, Австралия – 383, Япония – 300, Новая Зеландия – 154. В 2021 г., на который, безусловно, сильно повлиял COVID-19, уехавших «с концами» было еще меньше: США – 855, Канада – 338, Австралия – 146, Япония – 101, Новая Зеландия – 58. Но тут надо учитывать, что многие страны закрылись перед иностранцами, а США сильно подпортили себе имидж провалом реагирования на начальном этапе на пандемию коронавируса. В любом случае, несмотря на «адский Чосон» и более 70 % тех, кто хочет уехать, уезжают отнюдь не десятки и не сотни тысяч.
В общем, насколько можно судить по статистическим данным, опросам, да и доминирующим в обществе настроениям, у корейцев хватает претензий к своей стране, они их не особо скрывают и при случае тут же с готовностью вывалят на вас ворох аргументов на тему «Почему в Корее жить плохо» – стоит только чуть получше узнать корейцев и сблизиться с ними, хотя поток жалоб вполне может обрушиться и на малознакомого иностранца. Однако необходимо учитывать, что корейцы в целом любят посетовать на судьбу, пожаловаться там, где тот же россиянин сказал бы: «Да ничего, нормально».
Но факт остается фактом: Корея, которая видится туристам, и Корея, в которой реально живут и работают корейцы – это, пожалуй, такая же разница в восприятии, как у посетителя ресторана с мишленовскими звездами и официанта в том же ресторане. Один видит блестящее обслуживание, превосходную еду и красоту интерьеров, а другой вспоминает, сколько ему приходится вкалывать ради поддержания такого уровня, как легко вылететь с работы за малейшую оплошность, да и зарплаты хватает впритык… Обе эти Кореи реальные, обе они существуют, но у каждого Корея своя. Если же вы начнете жить в корейском обществе и погрузитесь в него, то достаточно быстро поймете, что, как говорится, у каждой реки хватает своих скрытых подводных камней.
Глава 7. Будь впереди или проиграешь: особенности корейского бизнеса
«Экономическое чудо на реке Ханган», «страна передовых технологий», «общество будущего» – эти и прочие эпитеты вам наверняка доводилось слышать в адрес Южной Кореи. Признаем – хотя хватает и преувеличений, на которые накладывается агрессивный самопиар, – у Страны утренней свежести действительно есть чему поучиться и ей действительно можно многим гордиться по части развития экономики, технологий, а также скорости внедрения всех новинок в повседневный быт. Отойдем на некоторое время от описания социальных проблем и расскажем о том, что представляет собой современная южнокорейская экономика, каковы ее достижения, состояние, а также в чем заключаются проблемы и трудности.
Для начала – несколько базовых цифр. По размерам своего ВВП Южная Корея обычно находится на уровне 10–12-го места в мире, то входя, то выпадая из первой десятки крупнейших экономик. Кстати, до начала пертурбаций 2022 г. размеры экономик Южной Кореи и России (чисто по «валу») были примерно одинаковы при том, что территория РК меньше российской в 170 раз, а население меньше примерно в 2,5 раза (51 млн против 146 млн). Из «азиатов» Южную Корею опережают только такие гиганты, как Китай, Япония и Индия. Уровень ВВП на душу населения весьма высок. По данным на вторую половину 2022 г., он составлял почти 35 тысяч долларов на человека. Это 29-е место в мире и выше, чем у таких стран, как Италия, Испания, Португалия, Кипр, Мальта. Совсем рядом расположился Тайвань – 28-е место и недалеко – Япония (26-е место, 39 243 долл./чел), с которой корейцы часто себя сравнивают. В общем, страна развитая, с высоким уровнем жизни и достаточно крупной экономикой.
Общая стратегия развития Южной Кореи в последние годы не меняется – это ориентация на экспорт, так как основные прибыли и рынки для корейских концернов и продукции – это, конечно же, не достаточно небольшой местный рынок, а вся планета. Например, в 2018 г. у 10 ведущих концернов Южной Кореи почти 2/3 всей прибыли (65,9 %) было заработано за пределами страны, а у высокотехнологичных компаний РК этот показатель вообще составил 82,6 %. Крупнейшая компания страны Samsung Electronics заработала в Корее менее 14 % прибыли, а другая известная своими полупроводниками и чипами памяти компания SK Hynix на родине получила вообще только 2 %, а остальное – в других странах. Отсюда приоритет внешней торговле, по показателям которой РК в 2021 г. заняла 8-е место в мире (1 трлн 260 млрд долл.), находясь на 8–9-й строчке уже с 2010 г.
Своих природных ресурсов у Южной Кореи очень немного, а потому она сильно зависит от их импорта, и ставка делается на то, чтобы производить высокотехнологичную продукцию с высокой добавленной стоимостью. Страна находится в постоянной гонке за инновациями, технологиями, где она в определенной степени зажата между Японией, которая считается более развитой в этом плане (хотя уже далеко не по всем отраслям), и странами Восточной и Юго-Восточной Азии. Пожалуй, главной угрозой в плане конкуренции, если говорить в целом, корейцы считают Китай, который за последние годы сумел не только существенно сократить отставание от Южной Кореи в плане технологий, но кое-где и вытеснил корейцев из определенных ниш.
Главные торговые партнеры Южной Кореи – Китай, США, Япония, Вьетнам, Тайвань, Австралия, Гонконг. При этом стоит обратить внимание, что доля главного партнера по торговле – Китая – почти в два раза превышает показатели США (2-е место). Это объясняет, почему Сеул не хочет так уж активно присоединяться к американским идеям отказаться от всего китайского – слишком многое для Кореи завязано на Поднебесную.
На настоящий момент главные отрасли корейской экономики, которые приносят основной доход – полупроводники, электроника (включая компьютеры, бытовую технику, мобильные телефоны и пр.), нефтехимия, автомобилестроение, судостроение, продукция металлургии, машиностроения и пр. Покупают же в первую очередь разного рода ресурсы, а также полуфабрикаты, на что приходится более половины импорта.
В Южной Корее прекрасно понимают, что как когда-то они кого-то потеснили, став лидерами в тех или иных отраслях, так и у них есть очень серьезные конкуренты, которые рано или поздно могут «попросить» корейцев подвинуться, а потому в Корее уже достаточно давно пытаются создать альтернативные локомотивы роста экономики, которые, как ожидается, получат эстафету роста от тех сфер, где корейцы в итоге не выдержат конкуренции. Среди новых направлений, которые Южная Корея активно пытается развивать, значатся самые разные отрасли информационных технологий, искусственный интеллект, робототехника, биотехнологии, военно-промышленный комплекс, атомная отрасль, новые и возобновляемые источники энергии и прочее. В тех же сферах, где Корея пока еще лидер, но где ей активно наступает на пятки, например, Китай, делается попытка уйти в более высокотехнологичные и дорогие ниши, оставляя конкурентам общие объемы производства. Это хорошо видно по судостроению, автомобилестроению, электронике и пр.
За что хвалят южнокорейскую экономику – ставка на высокие технологии, умение их быстро разрабатывать и внедрять, превращая тут же в экспортный продукт, достаточно высокое качество, широчайшее применение IT-решений, высококвалифицированная и дисциплинированная рабочая сила. Среди недостатков, о которых часто упоминают, – невысокий уровень открытости экономики и финансового рынка для иностранного капитала, чрезмерно важная роль крупных конгломератов («чеболей»), которые душат развитие малого и среднего бизнеса, проблемы с эффективностью и уровнем производительности труда, относительно низкий уровень собственных инноваций и разработок (чаще берут зарубежную идею и доводят ее до ума, не создавая собственные с нуля, либо просто берут зарубежные технологии, вставляя в корейскую «упаковку»), проблемы с креативностью, нестандартным подходом и пр.
Это все лишь очень широкие мазки, которые в самой общей форме характеризуют южнокорейскую экономику и производство. Детальный анализ потребовал бы отдельных исследований по каждой из сфер.
Часть II. Стареющая Корея
Глава 8. «Общество коллективных самоубийц»
Южная Корея прославилась своим стремительным экономическим взлетом, когда фактически в течение жизни одного поколения смогла вырваться из нищеты и пройти путь до технологически развитой державы. Но есть ряд направлений, где Корея тоже «впереди планеты всей», но этому совсем не рада. Помимо уровня суицидов, существует еще одна сфера «безрадостного лидерства» – речь идет о демографии, что превратилось, пожалуй, в одну из самых серьезных проблем Южной Кореи.
Если изложить самую суть, то корейцы очень мало рожают, а население страны при этом стремительно стареет. Бывшая директор-распорядитель Международного валютного фонда (МВФ) Кристин Лагард в свое время образно назвала Южную Корею «обществом коллективных самоубийц», ужаснувшись серьезности проблемы. Речь идет о том, что корейцы, не рожая, сами себя уничтожают, так как уже началось сокращение численности населения.
Горькой иронией является то, что все случилось буквально на глазах у ныне живущих людей. Сейчас в это трудно поверить, но Корея еще относительно недавно призывала своих граждан рожать меньше и, как видно, призыв этот был хорошо услышан. Конечно, дело не столько в том, что корейцы дружно «взяли под козырек» и вняли доводам властей, сколько в «слишком быстром» экономическом развитии, повлекшем за собой массу не самых приятных побочных демографических эффектов. Эти проблемы свойственны, безусловно, не только Корее, но, как и со многими феноменами, в Стране утренней свежести все произошло куда стремительнее и зашло куда дальше, чем в других странах.
В свое время на политику южнокорейских властей сильно повлияли взгляды, которые доминировали на Западе, где эксперты стали предсказывать Земле очень быстрое перенаселение, войны за еду, экономические кризисы и в целом глобальную катастрофу. Полупанические настроения на Западе в начале 1960-х гг. быстро перекинулись в Южную Корею. В Корее увидели, что у них тоже население быстро растет, и взялись решать проблему «так, как рекомендуют умные западные эксперты» – ограничением рождаемости. В общем, в Южной Корее с 1962 г. началась и продолжалась до конца 1980-х гг. весьма активная кампания по «спасению Отчизны» от самих же корейцев, точнее, от их чрезмерного количества.
Сначала на корейское население обрушилась мощная пропагандистская кампания «3–3–35», призывавшая сначала «рожать не больше трех детей с интервалом не менее трех лет и не позже 35 лет». Затем пошла кампания «нас двое – нам двоих», то есть чтобы в семье было не более двух детей. Корейцам «ради спасения страны» бесплатно раздавали презервативы и иные противозачаточные средства, рекламировали хирургическую стерилизацию, на которую согласились около 1 млн 800 тысяч мужчин и женщин.
Броские лозунги, которые в Корее эпохи экономического рывка (да и позже) применялись с такой же интенсивностью, как в соцстранах, очень хорошо показывают, на что власти делали упор. 1960-е гг. – «Не будем мучиться, нарожав много детей, давайте родим мало и хорошо их воспитаем!», «Необдуманно нарожав, обрекаешь детей на бедность!», 1970-е гг. – «Не различай – дочь или сын, рожайте двоих и воспитывайте как следует!», 1980-е гг. – «Одной семье – один ребенок, который будет здоров и окружен любовью!», «Двое – много, хватит одного ребенка, который будет в достатке!», 1990-е гг. – «Не забудьте, что мальчикам нужны девочки!», 2000-е гг. «Папа, мне одному скучно, мама, родите мне братика или сестричку!», «Смех детей – это звук счастливого будущего Кореи!», «Одному одиноко. Лучший подарок для вашего ребенка – это брат или сестра!» Как видно, Корея быстро перешла от призывов не рожать к диаметрально противоположным.
Интересный пример наглядной агитации приводит известный кореевед Андрей Николаевич Ланьков в своей книге «Корея: рывок в современность». Он отмечает, что в Корее в крупных городах появились весьма своеобразные «часы перенаселения». Это был несколько страшноватый монумент в форме человека, держащего на вытянутых руках «непосильную ношу» – электронное табло, где указывалось, как быстро растет население страны. Считалось, что именно оно – население – является одной из главных угроз «экономическому чуду на реке Ханган». Таких монументов хватало в самых разных местах, особенно в больших городах, хотя к 1980-м гг. интенсивность борьбы с перенаселением резко снизилась.
Причины же для угасания пыла были самые что ни на есть основательные. Корейские власти получили законный повод гордо отрапортовать, что их усилия оказались не просто плодотворными, а даже оглушительно успешными. Если в 1960 г. на одну кореянку приходилось в среднем 6,1 рождения детей (так называемый коэффициент фертильности), то в 1970 г. этот показатель снизился уже до 4,53, а к 1980 г. – до 2,82. Примерно к середине – второй половине 1980-х гг. Корея вышла на отметку 2,1. Подчеркнем, что уровень чуть выше 2,0 (обычно 2,05–2,1) считается оптимальным для поддержания естественного воспроизводства населения и сохранения численности на прежнем уровне: так как мужчины не рожают, то для замены «папы и мамы» в семье нужны два ребенка, а остальная небольшая часть необходима для компенсации преждевременных смертей и тех, кто по тем или иным причинам не обзаводится детьми.
В 1980-е гг. население Кореи тем не менее продолжало расти, но уже не такими высокими темпами, и теперь это происходило не столько из-за появления новых людей, сколько из-за роста продолжительности жизни. Казалось бы, всё – можно остановиться, заявить о победе над важной проблемой и продолжать спокойно жить дальше, поснимав с заборов агитплакаты. О победе те, кому нужно, отрапортовали начальникам, но далее произошло то, что характеризуется выражением «за что боролись, на то и напоролись». Здесь уместно будет привести побольше статистики, потому что цифры очень наглядно показывают общую тенденцию.
Уровень рождаемости в Южной Корее не стабилизировался, а продолжил падать, причем такими темпами, что демографы стали бить тревогу: в 1990 г. – 1,57, 2000 г. – 1,48, 2010 г. – 1,22. Затем этот показатель вплоть до 2015 г. колебался некоторое время в районе 1,15–1,23, а потом снова ушел в пике, 2018 год в этом плане стал грустно-символичным, так как на одну женщину в Корее пришлось менее одного рожденного ребенка – 0,98. К сожалению, последние доступные данные не внушают оптимизма. В 2020–2022 гг. уровень рождаемости составил сначала 0,84, затем 0,81, а потом по предварительным итогам 2022 г. – и вовсе 0,75.
Южная Корея вот уже несколько лет подряд признается страной с самой низкой рождаемостью в мире. Усредненный показатель для «Клуба развитых стран мира» – государств ОЭСР – составляет 1,61 (данные на 2019 г.). Насколько известно, низкая рождаемость – общая проблема развитых стран, но Корея, получается, и здесь вырвалась далеко вперед.
Справедливости ради отметим, что ООН несколько иначе считает рождаемость в Корее, утверждая, что в 2021 г. показатель составил 1,1, но также признает, что Южная Корея – самая малорожающая страна мира.
Это, естественно, отражается и в абсолютных цифрах новорожденных в Южной Корее. Если в 2012 г. в стране родилось более 484 тысяч детей, то в 2017 г. уже менее 358 тысяч, а в 2021 г. – менее 261 тысячи. Практически каждый месяц в южнокорейских СМИ появляются заметки с одними и теми же заголовками: «Очередной антирекорд рождаемости. Количество новорожденных в N-ский месяц M-года составило рекордно низкий за всю историю страны показатель».
Как мы уже говорили, некоторое время снижение рождаемости не означало уменьшение численности населения из-за увеличения продолжительности жизни. Однако достаточно скоро произошло то, что должно было произойти, – эффект от роста продолжительности жизни перестал компенсировать спад рождаемости и в итоге население Южной Кореи начало сокращаться. Поворотным в этом плане годом стал 2020-й, когда численность населения РК по итогам года составила 51 млн 829 тысяч 23 человека. Годом же ранее она была на 20 618 человек больше – 51 млн 849 тысяч 641 человек. Год 2021-й показал, что тенденция продолжилась, количество жителей Республики Корея стало меньше 51 миллиона 745 тысяч человек.
Есть и другие тревожные показатели. Кореянки все позже и позже рожают детей. Это означает, что время для того, чтобы обзавестись «дополнительными» детьми, сокращается. Если в 2011 г. средний возраст, в котором женщина рожала, составил 31,4 года, то в 2021 г. уже на два года больше – 33,4 года. Средний возраст появления первого ребенка у кореянки тоже отодвинулся с 30,3 года в 2011 г. до 32,6 года в 2021 г. Корейские мамы сейчас – самые возрастные в мире. Да это хорошо видно и по самим корейцам. Если в 1990 г. доля женщин, которые родили в возрасте от 35 лет и старше, была лишь 2,5 % от общего числа рожениц, то в 2020 г. таких уже – одна из трех (то есть около 33 %). Это особенно сильно заметно в Сеуле. Согласно данным клиники Сеульского государственного университета, в период с 2016 по 2020 г. среди 6378 рожениц 51,6 % были в возрасте 35–39 лет, а 9,2 % – от 40 лет и старше. То есть более 60 % женщин, рожавших в этой клинике, были старше 35 лет.
Другая грань общей крупной демографической проблемы – старение населения Южной Кореи. Тут наложились две уже упомянутые тенденции, которые тянут статистику в одном и том же направлении: во-первых, молодежи появляется меньше в абсолютных цифрах, во-вторых, люди живут дольше. Получается, что молодежи появляется меньше, старики уходят из жизни позже, как следствие, в среднем население стареет. И опять же это происходит очень быстрыми темпами. Еще в 2002 г., когда Южная Корея проводила у себя Кубок мира по футболу, средний возраст корейца составлял 31,8 года, а к 2020 г. тот же среднестатистический кореец постарел уже до 43,7 года – это не то что быстрые, а стремительные темпы! Ожидается, что уже к 2030 г. этот показатель составит почти 50 лет – 49,8 года.
Что касается продолжительности жизни, то тут у Южной Кореи одни из самых высоких в мире показателей. В динамике за последнее столетие этот показатель менялся очень драматично: если в 1911 г. средняя продолжительность жизни в Корее составляла 24 года, то в 1942 г. уже 45 лет, в 1960 г. – 54 года, в 1980 г. – 66,1 года, 1990 г. – 71,7 года, 2000 г. – 76 лет, 2010 г. – 80,2 года, 2021 г. – 83,6 года. То есть по продолжительности жизни, согласно последним доступным данным, Южная Корея находилась на втором месте в мире, уступая лишь Японии – 84,7 года и опережая средний показатель развитых стран – членов ОЭСР на 3 года. Отметим, что еще в 2010 г. Южная Корея была лишь на 21-м месте среди 38 стран ОЭСР. Родившиеся в 2021 г. корейские мальчики в среднем могут рассчитывать на продолжительность жизни 80,6, а девочки – 86,6 года.
В целом же корейское население стареет. Если в 1980 г. доля людей в возрасте старше 65 лет в населении РК составляла лишь 3,8 %, то в 2000 г. уже 7,2 %, в 2010 г. – 10,8 %, а в 2020 г. – 15,7 %. Параллельно же доля самых молодых в населении (возраст от 0 до 14 лет) сокращалась: 1980 г. – 34 %, 2000 г. – 21,1 %, 2010 г. – 16,1 %, 2020 г. – 12,2 %. Как видим, стариков в Корее уже стало больше, чем детей, и произошло это где-то в середине 2010-х гг.
Глава 9. Жениться? А это вообще надо?
Начав все больше ценить жизнь «для себя любимого и только», корейцы стали заметно позже жениться / выходить замуж. Год за годом средний возраст вступления в брак в Южной Корее растет. В 1995 г. средний возраст у мужчин был 28,4 года, а у женщин – 25,3 года, в 2001 г. эти показатели выросли до 29,6 и 26,8 года, а затем достаточно быстро был взят и 30-летний рубеж: в 2011 г. – 31,9 года для мужчины и 29,1 – для женщин, в 2021 г. – 33,4 года и 31,1 года. То есть среднестатистическому жениху в Южной Корее в 2021 году было чуть больше 33, а невесте – более 31 года. За четверть века корейцы стали жениться / выходить замуж в среднем на шесть лет позже. Это очень серьезный сдвиг и возраст новобрачных продолжает неуклонно расти.
Могу также поделиться своими впечатлениями: когда я учился в 1990-х гг. в Южной Корее, то в целом царила такая атмосфера: лет до 25 учимся-гуляем-наслаждаемся свободой, после 25 активно ищем спутника жизни и женимся до 30… Как только цифра приближалась к 30, на помощь в поиске половинки приходило все окружение – друзья, знакомые, родственники, не говоря уже о родителях. Некоторые из моих знакомых, у которых не было пары, на праздники не хотели ездить к родителям, так как практически всегда как от папы-мамы, так и от всех родственников они слышали вместо «здравствуй!» – «Что, еще не женился? А когда? Пора бы уже!» Часто эта «помощь» была назойливой, но воспринималась как неизбежность, так как «всем надо жениться до 30». Если же перевалило за 30, а семьи нет, и уж если тем более нет жениха/невесты, то было отношение «ну всё, засиделся(ась), за кого угодно, но его (ее) надо срочно выдать». Теперь же возраст за 30 для брака, как видно, уже норма. Среди женщин в возрасте 30–39 лет в 2020 г. не были замужем 33,6 %, а среди мужчин – 50,8 %. Если брать возраст 20–29 лет, то среди мужчин неженатых 95,5 %, а женщин – 89,8 %. Для сравнения – в 1995 г. среди корейцев в возрасте от 25 до 29 лет доля неженатых была 64 %, а у женщин – вообще 30 %. Сейчас непросто найти молодого корейца или кореянку, которые женились раньше 30 лет, и эта тенденция усиливается. Обычно в пример стареющего-бессемейного-бездетного общества часто приводят Японию, но корейцы теперь обогнали даже японцев.
Этому сопутствует и другая тенденция – снижение количества заключаемых браков. Если в 2011 г. общее количество браков за год составляло 329 100, то в 2016 г. впервые показатель упал ниже отметки 300 тысяч в год, составив 281 600 свадеб. Меньше было лишь в 1974 г., но тогда и население Кореи было существенно меньше. А в 2021 г. пал показатель и в 200 тысяч. За год было только 192 500 свадеб. Если же усреднять, то за последние 11 лет с 2011 по 2021 г. количество браков в Корее сокращалось в среднем на 4,7 % ежегодно. Число же браков на каждые 1000 человек населения в 1980 г. было 10,6, в 2012 г. – 6,6, а в 2021 г. упало до 3,8.
Cильные перемены наблюдаются и в отношении самих корейцев к браку. Как говорилось выше, если раньше для девушки в 25 лет подсознательно звучал сигнал «пора искать пару», а в 30 практически полыхал огонь «ты – старая дева», то теперь не быть в 30 замужем воспринимается нормально. Да, молодежь не против познакомиться и подумать о браке, но это уже не та задача, которая является приоритетной и на которую надо бросать почти все силы и время, хотя еще 20 лет назад это была бы катастрофа.
Согласно опросам, если еще в 2010 г. почти 60 % молодежи в возрасте 20–29 лет считали, что им «надо» или «следует» жениться или выйти замуж, тогда как менее 40 % считали данный шаг необязательным, то в 2021 г. все было уже наоборот: в том же возрасте почти 60 % (59,1 %) полагали, что брак – это лишь один из возможных вариантов, и только 39,7 % были уверены в необходимости и обязательности создания семьи.
Вопреки распространенному мнению в Корее отнюдь не женщины стремятся к браку (по крайней мере, если верить опросам). Так, согласно опросам среди одиноких мужчин и женщин в возрасте от 30 до 39 лет, больше половины женщин (54,9 %) заявили, что не планируют выходить замуж, тогда как среди мужчин этот показатель был 45,8 %. Правда, тут стоит учитывать, что одно дело спрашивать о планах-намерениях, а другое – уже объективная картина. В любом случае показатель одиноких людей в этой возрастной группе очень велик.
Глава 10. Один? И хорошо!
Просматривая самые разные опросы и исследования, которые в Корее проводят в большом количестве и на которые приходится опираться ради получения объективной, а не искаженной личным восприятием картины, можно подумать: «Ну да, говорить „жениться не обязательно“ они горазды, а сами-то торопятся создавать семью». Но в том-то и дело, что нет.
В Корее вот уже который год наблюдается сокращение размеров домохозяйств, то есть отдельных семей. Не только сами семьи становятся все меньше и меньше по численности, но и появляется все больше семей, состоящих из одного человека. Больше становится одиноких молодых людей, которые сознательно выбирают жить одни. Они тратят на себя деньги, проводят время как захотят, не желают жертвовать собой ради детей…
Согласно данным на конец 2021 г., в Южной Корее 33,4 % или каждое третье официально зарегистрированное домохозяйство/семья состоит из одного человека. Для сравнения – доля семей, состоящих из двух человек, составила 28,3 %, из трех – 19,4 %, из четырех и более – 18,8 %. Таким образом, в Южной Корее в настоящий момент больше всего семей/домохозяйств состоят из одного человека, а совокупная доля семей, состоящих из одного или двух человек, превысила 60 %.
Поделиться книгой: