Сяо Тай, специалист по переговорам (СИ)

Но самое интересное тут даже не это, самое интересное то, что если она сконцентрируется — то она не просто может узнать, где именно стоит чайник, но и то — сколько в нем чаю. А это в свою очередь означает, что это чувство ци — не равно зрению. Это скорее что-то вроде ультразвука, проникающего через препятствия. Разная плотность материала дает разную засветку на внутреннем зрении, сбивает с толку, что все это еще и трехмерное, приходится закрывать глаза и концентрироваться на чувстве, чтобы отделить полезную информацию от белого шума. Именно так она и смогла поставить диагноз — просканировав внутренности тетушки Чо. Вот и загиб в тонкой кишке, который следует устранить. Проводить полостную операцию в условиях средневековья очень не хочется и сейчас она перебирает варианты решения проблемы.

Все, что ей надо — растопить этот кусочек жира внутри организма, а дальше тетушка Чо справится сама. С учетом того, что золотистая ци ускоряет регенерацию не только у нее, но и у той же Минмин (на днях обожглась маслом, была поймана и излечена) — шансы на успех есть.

Однако до сих пор она не пробовала манипулировать ци через препятствие, например — согреть воду в чайнике, приложив руку к стенке, нагрев только воду, но не чайник. Это раз. А еще если согреть бараний жир в тонком кишечнике и чуть-чуть перегнуть с температурой — тетушку Чо раздует… или верней — лопнет кишечник, только этого не хватало. И даже если не лопнет — термическая травма тонкой кишки с большой вероятностью приведет к ее прободению. За это время Сяо Тай поняла одну вещь — у нее неожиданно много ци, и, может быть, именно поэтому она не способна на точные манипуляции ей. То, что у Лилинг получается легко, словно бы и не напрягаясь, все эти «искорки ци», все это «перекатить сферу ци» — не давалось ей вовсе. Вместо искорок у нее скорее фейерверк получался, фонтан из ци, синее пламя, словно из ацетиленовой горелки. Так что мягко согреть кусочек бараньего жира внутри у тетушки Чо, согреть так, чтобы расплавить жир и не тронуть стенки тонкой кишки — вряд ли получится. С ее то умениями к тонким манипуляциям энергией ци, она скорее сварит тетушке половину кишечника, вот и все. Или поджарит.

Здесь тупик. Слишком высокие риски и как бы не хотелось просто возложением рук на живот обойтись — не получится. Хм. Тем не менее, есть еще одна опция — у Лилинг на редкость хорошо удается именно эти тонкие манипуляции, да и ци у нее не так много, чтобы сварить кишечник тетушки Чо… более того, она может повышать температуру очень плавно и поддерживать ее длительное время… хотя тут следует уточнить. Однако Лилинг не может видеть куда именно направлять энергию, у нее не будет обратной связи, а расфокусированная ци ничем не поможет. Ей нужно видеть, что именно она делает и куда направлять усилия… нужно что-то вроде экрана, на котором она сможет видеть последствия своей работы. Манипулировать ци вслепую она не умеет, это Сяо Тай уже узнавала.

Она пробует создать из энергии что-то вроде экрана и закономерно терпит неудачу. Сформировать объемное изображение. Тоже никак. Ясно. Значит придется работать в тандеме, описывать словами и поправлять ее, если что-то пойдет не так.

Итого, на основании действующих вводных сформирован план — сперва пробуем расплавить жир внутри тонкого кишечника путем воздействия энергией ци, не вскрывая брюшную полость. Если не получится — придется проводить полостную операцию. Пока все.

Она открывает глаза. На то, чтобы принять решение у нее ушло не более пяти минут. Девчонки убежали за материалами, она озирается по сторонам и видит ведро с тряпкой, которые оставила молодая служанка. Что же, у нее еще есть время, надо провести его с пользой. Она подвязывает рукава одеяния и формирует из длинных волос хвостик, который сворачивает на макушке и прикалывает заколкой, чтобы не мешалось. Надо бы все тут протереть.

Когда Лилинг вместе с Жилан вернулись, то застали Сяо Тай за мытьем полов. Жилан тут же поставила кувшины с рисовой водкой в угол, всплеснула руками и мягко отобрала у нее тряпку, не дело, когда юная госпожа полы моет. А если увидит кто?

— Так. — нимало не расстроившись, Сяо Тай уперла руки в бока: — Лили, а ну-ка иди сюда. Ты можешь воду в чайнике нагреть, но так, чтобы стенки не нагрелись, и чтобы вода не вскипела, но просто теплой стала? Градусов шестьдесят по Цельсию?

— А? — растерялась Лилинг, но быстро взяла себя в руки: — не знаю, Тай Дацзе, никогда не пробовала.

— А ты попробуй. — старшая тут же поставила на столик перед ней чайник, открыла крышку и засунула туда палец: — остыло. Как раз то, что надо, комнатная температура. Все, давай пробовать. Приложи руку и сконцентрируй свое ци внутри, но не просто так, именно согревая воду.

— Там же чай, — машинально замечает Лилинг: — Тай Дадзе.

— Вода, чай, неважно. Жидкость. Если получится, надо будет до кухни за бараньим жиром сбегать, чтобы температурный режим обозначить, потренироваться. Давай сюда руку.

— Конечно. — Лилинг едва сдерживается, чтобы не сказать — «Цунмин, Тай Да-цзян!», как это не в меру наглая Минмин. Она поспешно прикладывает руку к чайнику и…

— А… как это делать? — спрашивает она у старшей сестры: — какие заклинания и молитвы, как двигать ци по меридианам?

— Да не надо ничего двигать. Просто ци концентрируешь в ладони, а потом направляешь внутрь чайника, сфокусируй рассеянную энергию в одном месте. — говорит она. Хлопает дверь, вернулась Минмин, она складывает на столик белую ткань, выпрямляется, окидывает происходящее взглядом и не сказав ни слова — присоединяется к Жилан, тут же откуда-то достав тряпку.

— Х-хорошо. — говорит Лилинг, она не испытывает такой уверенности. Как можно манипулировать ци напрямую, без ритуалов и заклинаний, без комбинации меридианов? Всякий знает, что всего насчитывается двенадцать парных меридианов, соответствующих чжан и фу средоточиям ци, а также два особых меридиана. Есть инь и ян меридианы, есть также временные меридианы, есть меридианы, которые формируют продвинутые адепты-заклинатели в процессе культивации. Говорят, что выше пятого ранга, уровня культивации «Небесный», заклинателю больше нет нужды проговаривать заклинания и учитывать движение ци по меридианам, однако она таких заклинателей в жизни не видела.

Соберись, думает она, старшая сестра на тебя рассчитывает, не может быть такого, чтобы она что-то не знает, это очередной урок от старшей сестры. Она никогда не дает такие задания, что невозможно исполнить, она знает ее пределы лучше, чем сама Лилинг. А это значит, что она может это сделать. Но как? Просто собрать энергию в руке? Сейчас за полдень, значит активен меридиан Змеи, какой он, вспоминай! Парный меридиан, инь, стихия земля, центростремительный, двадцать одна точка выхода ци на теле. Однако он заканчивается у плеча, следовательно, чтобы передать ци дальше — ей нужно переключить канал. От плеча и до мизинца она воспользуется меридианом Лошади. Меридиан стихии огня, придется переводить знак в ци, затраты вырастут, не природное взаимодействие, земля в огонь… не получится.

Придется подбирать другой меридиан, раз по времени дня не получается — значит можно взять энергию от лунного дня. Какая дата? Месяц обезьяны, луна на исходе, четвертый день. Главенствующая энергия — инь. Да, вот оно, обезьяна! Парный меридиан, стихия — вода, вода и огонь — антагонисты, совмещение дает пар, это энергия, а ей нужна энергия. Значит сперва собираем ци по меридиану обезьяны, начиная от точки даньтянь, меридиан обезьяны самый длинный, самый мощный, идет по всему телу, короткая молитва Царю Обезьян, который носит свой безразмерный посох, Бивамэню, Который Спустился в Долину, Великому Мудрецу Равному Небу, Тому Кто Помочился на Руку Будде. Обращение, прошение о благословении, сбор и концентрация ци в даньтянь. Теперь полученную энергию ци следует закрутить в соответствии с лунным календарем, разделением материи тайцзи на инь и ян, принять стихийное преобразование и…

— Ты чего так долго? — раздается голос. Лилинг теряет концентрацию и чувствует, как непослушная ци — растворяется в пространстве. Она откашливается и пытается объяснить старшей сестре как сложно делать что-то с нуля. Она не знает какие меридианы следует задействовать и в каком порядке, она не знает поправку-коэффициент на преобразование стихии, она вообще не уверена, что кто-то такое делал.

— Хм. Вот даже как. — Тай Дацзе вынимает палец из чайника и прикладывает ладонь к его стенке, слегка задев ее руку (Лилинг поспешно убирает свою руку и невольно краснеет). Лилинг смотрит на чайник. Вода в нем немедленно закипает и идет пузырями.

— Вот как-то так. — объясняет Сяо Тай и вздыхает: — у меня слишком много этой ци. Вот откуда? А у тебя слишком мало. Хм… а если передать ци от меня к тебе?

— Что⁈ — краска тут же бросается Лилинг в лицо и она поспешно отворачивается и прижимает ладони к горящим щекам: — Тай Дацзе! Да как вам такое в голову прийти могло! Мы же сестры! И девушки! И… нет! Ни за что!

— Чего это с тобой? — удивляется Сяо Тай: — самое логичное решение. У тебя этой самой ци маловато, тебе по сусекам нужно скрести, а у меня ее валом. Я не способна на тонкие манипуляции, у меня тетушка Чо лопнет или сварится. А ты как раз способна, я положу руку тебе на центр дантянь и буду подавать немного ци во время…

— Ааа!!! Слышать не хочу! Тай Дацзе! — Лилинг закрывает уши: — как вы можете! Я приличная девушка! Это же бесстыдство! Нет!

— Да что с тобой такое то? — недоумевает Сяо Тай: — ты главное скажи, теоретически такое возможно вообще, или такая процедура твои меридианы повредит? Кто-то такое делал вообще?

— Тай Дацзе! — Лилинг садится и голову закрывает руками, она такое выдержать не может, это уже слишком.

— Минмин, пожалуйста объясни мне, что тут происходит. — говорит Сяо Тай: — что с моей сестрой случилось и почему она такая красная? У вас что, какие-то предрассудки в этой области существуют.

— Юная госпожа, эта ничтожная Минмин не так уж много знает про культивацию, однако все в Поднебесной обладают знанием о инь и ян. — отрывается от мытья полов Минмин: — при передаче ци один всегда ян, а другой всегда инь. Поэтому такие передачи возможны либо между супругами, либо между любовниками.

— Вот как. — Сяо Тай смотрит на забившуюся в угол Лилинг и вздыхает. Как все сложно. Это же дремучие предрассудки. А какой у нее выбор? Выбор очень простой — либо преодолеть все эти стереотипы и предрассудки в голове у одной юной госпожи, либо полостная операция. Операцию делать не хотелось, в первую очередь потому, что не было уверенности в успехе, плюс высокие риски осложнений, начать с сепсиса, а также вероятности что ослабший организм тетушки Чо может и не вынести такого стресса. Кроме того, сама по себе возможность обмена ци… так, секундочку. Разве она уже не передавала немного своей ци Минмин?

— Вы были в своем праве, юная госпожа. — в ответ на ее молчаливый вопрос, кланяется Минмин: — эта служанка просто выполняет свою работу. Удовлетворение потребностей юной госпожи Сяо Тай — мой долг.

— Очуметь. — говорит Сяо Тай. Что это получается, я уже успела своей ци служанку изнасиловать? И главное та и глазом не моргнула, если юной госпоже нужно — всегда пожалуйста, на то и слуги существуют. Это ж получается не личная служанка, а личная рабыня, делай что хочешь, а она потом еще и полы помоет. Ужас какой. Ладно с этим позже разберемся, тут главное, что сама Минмин никаких неудобств с этим не испытывает и слава богу. А вот с Лилинг что делать…

— Лили. — говорит Сяо Тай и присаживается рядом с ней: — вот смотри, выбор тут очень прост. Ты можешь спасти тетушку Чо, а можешь остаться высокоморальной и правильной. Я не знаю, что у вас тут за дела вокруг передачи ци от человека к человеку, это ж просто как переливание крови. На мой взгляд. Хорошо, я понимаю, что в этом мире это неприлично, вроде всякой ерунды типа «непрямого поцелуя», однако я тебя уверяю, что никаких таких вот чувств по отношению к тебя я не испытываю. Это просто процедура.

— Да, это вы сейчас так говорите! А потом меня рядом без одежды положите и скажете, что просто процедура! — краснеет еще больше Лилинг и закрывает лицо рукавами своего одеяния.

— Если потребуется — положу. Пойми тут главное не то, что происходит, а твое отношение к этому. А про моральные рамки и общественное осуждение мы уже говорили. Отнесись к этому, как к Воле Неба. Как, по-твоему, чего сейчас хочет Небо — чтобы ты так и осталась упертой пуританкой или же чтобы тетушка Чо жить осталась? Кроме того, такая вот экстренная передача ци — даст тебе возможность вырасти как заклинателю. Ты вон, всегда больше половины времени в молитвах по сбору ци проводишь. Неэффективно же. А тут — я тебе передала и все, делай что хочешь.

— Это неприлично!

— Пфф… чего ты хочешь сама — остаться приличной, или спасти человека и научиться манипулировать ци, вырасти как заклинатель?

— Э… чего я хочу?

— Вот именно. Чего хочешь ты? Подумай. А мы с девчонками — ничего и никому не скажем. Ну, давай, один разок, а?

Глава 20

Ничто не истинно — все дозволено. Это не совсем верный перевод истины, которая становится доступна на тринадцатом уровне посвящения. На самом деле адепту, который наконец достиг этой ступени объясняют, что Бога — нет. Смысла жизни — нет. Цели, плана, истины и резона для существования Вселенной — тоже нет. Что делать с этим? Делай что хочешь. Нет никакого рая, которым тебе вознаградят за хорошую службу и высокий моральный облик, нет никакого ада, где тебя будут тыкать вилками краснорожие черти, поджаривая на сковороде. Нету карты, нет ориентиров, нет предназначения. И человеку, который убивал во имя своего Бога, терпел лишения и страдания по Воле Неба, отказывался от счастья и сжимал себя в кулаке всю свою жизнь во имя справедливости — становилось не по себе. Потому что и Бога нет и Воли Небес, и даже справедливости нет. Жизнь несправедлива.

— Нет ничего. — говорит Сяо Тай: — все лишь иллюзия. Мораль это лишь костыли для удержания общества вместе для того, чтобы люди не поубивали друг друга, а сотрудничали. Мораль нужна для общества, для развития человечества, ведь только вместе в большом коллективе можно справится с вызовами судьбы. Но интересы общества и человечества — это их интересы, а твои интересы — могут и расходится с интересами общества, не говоря уже о интересах человечества как вида. Более того, мы можем создать свое собственное общество, где установим свои моральные рамки и правила, выгодные именно нам. Общество не приемлет передачу энергии ци, кроме как между супругами и любовниками? Тем хуже для общества, они будут лишены такой возможности культивировать свои способности. Прямо сейчас — задайся одним вопросом, Лилинг, ведь ты уже говорила мне, что твоя мечта — стать как можно сильнее, вырасти выше Небесного уровня культивации! Ты все еще мечтаешь достичь этого? Или уже отказалась от своей мечты?

— Не отказалась и не откажусь! Я хочу стать самой сильной! — упрямо мотает головой Лилинг, отступая на шаг назад и стискивая кулаки: — это моя мечта! Не сидеть дома и ждать, пока меня выдадут замуж, а стать равной лучшим заклинателям клана Северной Звезды!

— Тогда я задам тебе следующий вопрос, Лили. На что ты готова ради своей мечты? — звучит голос Сяо Тай и Лилинг видит, что ее приемная сестра настроена очень серьезно. Она не улыбается, как обычно, она смотрит на нее в упор, словно бы подавляя силой своего взгляда, под этим взглядом становится тяжело стоять прямо, словно бы ей на шею груз подвесили, шея так и склоняется в поклоне, колени подкашиваются. Она силой заставляет себя стоять прямо и смотреть старшей прямо в глаза.

— На многое. — решительно говорит она: — я готова на многое.

— Неправильный ответ. — в наступившей вдруг тишине тихо шелестит голос старшей сестры: — это ни о чем мне не говорит. На что на многое? Есть только один правильный ответ, и я хочу его услышать, сестренка. Повторю вопрос еще раз… на что ты готова ради своей мечты?

— Что… — теряется Лилинг, опуская руки вниз. Ответ неправильный? Но она готова учиться каждый день, готова терпеть побои и унижения, готова пройти босиком весь путь до Пиков Северной Звезды и стоять перед воротами клана заклинателей на коленях до тех пор, пока они не примут ее к себе в обучение, она готова даже сбежать из дома, если Глава не разрешит ей обучаться! Готова… на что? А если некрасивый и толстый евнух предложит ей выйти за него замуж? Просто, чтобы породнится с семьей, а взамен пообещает ускорить ее культивацию, допустив ее в Золотую Палату Медитации, совсем рядом с Источником? Готова ли она на это? Или на то, что этот мерзавец из Фениксов предложит ей переспать с ним, но даст свиток Высшей Формы взамен? Она готова на многое, но не на такое! Неужели цель — значит все, а путь ничего не значит? Но если это и есть тот самый перевалочный пункт, точка невозврата, тот выбор, который она сделает сейчас определит ее судьбу на десятилетия вперед? Что говорит старшая сестра в таких случаях? Страх смерти страшнее самой смерти. Никогда не позволяй окружающим выставлять твои приоритеты в жизни. Если она… нет, погодите…

Лилинг кусает губы, опускает глаза, нерешительно делает шаг назад и вдруг — понимает. Речь не о том, на что она готова пойти, нет. Здесь и сейчас старшая сестра проверяет насколько она решительна. Насколько у нее хватит смелости выбрать свой путь. Все ясно. На что ты готова ради своей мечты?

— На все. — она шагает вперед, расправляя плечи: — ради исполнения своей мечты я готова на все.

— Хорошо. — наконец она видит улыбку, которая скользит по губам ее старшей приемной сестры: — вот и хорошо. Раздевайся.

— Что⁈

— Поток ци лучше идет при прямом контакте с кожей. Кроме того, если будем передавать через одежду — она у тебя испортиться. Снимай с себя все эти штуковины. Мне нужна голая кожа спины, я положу руки тебе на лопатки… или все-таки через даньтянь?

— Лучше спина! Лучше на спину! — тут же соглашается Лилинг: — я… готова.

— Тогда скидывай портки. Ты мне нужна топлесс. В смысле голой до пояса. И дверь закройте на засов. А то Глава зайдет, а мы тут с его дочкой в доктора играем. — распоряжается Сяо Тай и Минмин с Жилан наперегонки бросаются закрывать дверь на засов. Лилинг расстегивает пуговицы и развязывает многочисленные завязки своего одеяния, густо покраснев.

Сяо Тай смотрит на это и качает головой. И почему они тут одеваются как капуста? — думает она, лето же на дворе, жара, а они… ну для начала исподнее или белье, белые юбка с белой же рубашкой. Потом так называемое среднее платье — еще одна юбка и рубашка, но уже с узорами, разных цветов. И наконец сверху — длинное одеяние одним куском, как халат. Ах, да, к каждому слою одежды — свой пояс. На ноги — башмачки, но сперва носочки. Белые. И это самый легкий, едва ли не вызывающий наряд! Такое только в самую жару носят. Понятно, что это не относится к служанкам или простолюдинам, некоторые могут и один комплект одежды носить, но это уже неприлично. А единственный человек, который в такую жару порой позволяет себе до пояса раздеться — это старик Вэйдун, вот уж кто бросает вызов местным приличиям, впрочем, палачу такое дозволено, они вроде как мимо каст проходят и сраму не имут.

Вообще тема обнаженности тут жесточайшим образом табуирована, даже на картинах «Трактата о Любви», являющегося банальной порнографией — даже там обнаженных тел не найти. Да что там трактаты — даже во время казни преступники одеты надлежащим образом. Частично поэтому здесь понятия о красоте тела нет, ведь практически любую девушку можно красиво во все эти одежды замотать. Вот никакой услады для глаз, никаких тебе ножек, затянутых в черные колготки, юбок выше колена, крошечных топиков и обтягивающих нарядов. Варварство. Средневековье.

Тем временем Лилинг успела уже снять свое верхнее одеяние и принялась разматывать пояс среднего. Развязала завязки средней рубашки, оставив юбку и решительно принялась стягивать нижнюю рубашку. А девочка молодец, думает Сяо Тай, идет до конца, стыдно ей так, что аж уши покраснели, но не сдала назад, идет до конца. Хотя бы за это ее можно уважать.

— Все! — говорит Лилинг, стянув с себя рубашку и оставшись голой по пояс, тут же прикрывая грудь руками: — я готова! — ее голос звучит чуть громче, чем следовало бы и она сама вздрагивает, едва-едва, незаметно, но Сяо Тай видит.

— Прекрати стесняться. — говорит она: — в конце концов тут все девушки. Если тебе будет легче мы можем все раздеться. Хочешь? — она перекидывается взглядом с Минмин, та молча кивает, готова на все ради «удовлетворения юной госпожи», искренне считает это своим долгом. Молодая Жилан рядом с ней — краснеет, опускает глаза вниз, но тоже кивает.

— Нет! Не надо! — протестует Лилинг и даже отрывает одну руку от тела, чтобы помахать ею в воздухе: — вы меня еще больше смущать будете! Давайте уже начнем.

— Хорошо. Положи руку на чайник, да, вот так. Сейчас я положу руки тебе на спину, вот… так. Когда начну перекачивать ци, следи за тем, чтобы не слишком много поступало за раз, если будешь переполнятся — говори сразу же.

Лилинг молча кивает, ее спина напрягается. Сяо Тай кладет свои руки на маленькие лопатки, чувствует, как девушка вздрагивает под ее ладонями (наверное холодные?) и подает немного теплой волны через пальцы. Немного, совсем чуть-чуть. Ее сестра подается чуть назад, словно прижимаясь к ее ладоням.

— Все нормально? — спрашивает ее Сяо Тай: — как ты себя чувствуешь?

— Я… все нормально, да. — говорит Лилинг и ее рука, которая приложена к чайнику — начинает светиться.

— Так. — Сяо Тай делает шаг вперед, чтобы видеть, происходящее, чуть вбок, не снимая ладоней со спины сестры, продолжая подавать ци без перебоев: — Минмин, загляни в чайник, а… демоны, я же уже вскипятила воду, как проверить… Оооо! — последний возглас невольно вырвался у нее, когда она увидела, как вода из чайника поднимает вверх в воздух небольшим столбом. Но не это вызвало у нее восхищенный вздох, а то, что вода вверху была прозрачная, внизу — концентрированно зеленой, а вокруг колонны из кипятка — в воздухе плавали чаинки, описывая круги, словно вращаясь по орбите. Вот она и разница, думает она невольно, вот она разница в сроках обучения и культивации, сколько эта девочка Лилинг уже учится манипулировать своей ци? Она легко отделила чистую воду, сжав заварку в жидкий концентрат, отсортировав и вынув каждую чаинку из жидкости. Все, что могла сделать сама Сяо Тай, это вскипятить воду и превратить ее в пар. Как же обидно. С другой стороны — а что ты думала, в сказку попала? Ну нельзя превзойти в тонких манипуляциях того, кто обучался этому минимум десятилетие, а то и больше. Это как играть на пианино, грубая сила тут ничего не решает, главное практика.

— Лили, отдели большие чаинки от маленьких. — командует она и чаинки тотчас разделяются на две группы, более крупные вращаются ближе к центру, мелкие — по краю, вода собирается в шар и сейчас все это сильно напоминает композицию «Сатурн и его кольца», сделанную школьником. Глядя на парящую водную сферу и летающие по орбите вокруг чаинки, тщательно отсортированные по размеру — она понимает, что никакой полостной операции больше не требуется. Тетушка Чо будет спасена без вскрытия брюшной полости.

— Все ясно, — говорит она, стараясь придать своему голосу уверенности и спокойствия, которых она не испытывала. Боже мой, думает она, на что же будет способна эта девчонка, если ей дать больше ци? Она же не видела эти чаинки, не могла их всех видеть, она их чувствует! Все, что ей теперь нужно — просто объяснить, как именно выправить тонкий кишечник и убрать все лишнее, мешающее проходимости.

— Убирай чай обратно в чайник. — Сяо Тай продолжает распоряжаться, это старая уловка. Говори и действуй уверено, веди себя так, словно знаешь, что делать — и все признают тебя лидером, никто не будет сомневаться в твоих распоряжениях — пока не облажаешься несколько раз подряд.

— Цунмин, Тай Да-цзян! — вода, чаинки и заварка убирается обратно в чайник, Сяо Тай убирает руки со спины своей сестры и та — неожиданно покачнулась. К ней тут же метнулась Минмин, поддержала, помогла, подставила руку.

— Отлично. Мы можем обойтись без операции. Дай-ка сюда ткань, да, вот эту, белую. И уголек — принесла же? Ага, спасибо. Так… вот смотри… — Сяо Тай расстилает белую ткань на столе и начинает рисовать на ней черным угольком: — вот, это желудок, он находится вот тут. Толстый и тонкий кишечник. Заворот вот тут… видимо спровоцирован застывшим жиром, а потом — работой мускулатуры кишечника. Смотри, он должен быть вот так… а сейчас он — вот так. Ясно? Нужно сперва нагреть, растопить жир… ну или просто смять его и пропустить дальше… и расправить завиток тонкого кишечника… вот так. Ясно? Нет, погоди, погоди… это я в разрезе рисую же, выше тоже есть завитки, их не трогай. Все лежат так, а этот в сторону немного, видишь? Сделаешь это и все. Готова? — она снова смотрит на Лилинг, отмечая, что у той на лбу выступили маленькие капельки пота. Жилан, которая стоит тут же — замечает ее взгляд, споро отрывает кусочек ткани и осторожно убирает пот со лба и висков у младшей. Молодец, будет толк — думает Сяо Тай и вдруг ловит себя на том, что слишком уж долго не может отвести взгляд от обнаженной груди Лилинг. Она же азиатка, да еще и молоденькая, думает она, вот откуда у мелкой такие налитые груди? Да небольшие, но округлые, вызывающе торчащие вперед, так противостоять гравитации может только очень упругая плоть. Интересно, какова она на ощупь? Нет, долой неуместные мысли, тоже мне нашлась Сапфо с острова Лесбос, не, не, не. Главная задача сейчас выжить, а для этого как можно больше узнать о ци, о людях, о мире, обзавестись связями… а не пялится как школьник на вот это вот белоснежное безобразие с маленькими розовыми сосками. Она с трудом отрывает взгляд от обнаженной по пояс Лилинг.

— Так как? — говорит она и ее голос звучит неожиданно хрипло, а в глотке как будто пустыня Сахара, так все пересохло. Что это? И это сладкое чувство между ног, эти, демон их задери, бабочки в животе — это циркуляция ци, или все-таки неподобающие статусу и социальному положению, полу и возрасту мысли?

— Цунмин, Тай Да-цзян! — кивает Лилинг, не предпринимая никаких попыток прикрыться: — я готова!

— Хорошо. Хорошо. — в голове у Сяо Тай пусто, только какие-то непонятные картинки и мысли, которые она отгоняет поганой метлой. Да что такое, думает она, столько времени тут, никогда ничего такого не было и вот на тебе, здрасьте. В высоком доме семьи Вон Ми страшненьких служанок не было, все как минимум миловидные и симпатичные, а были и настоящие красотки. Большая ванна была общей, она видела их там, совсем без одежды и ничего в душе не шевельнулось. Даже немного странно было глядеть на то, как молодые, красивые и обнаженные девушки сидели в горячей воде совсем рядом и… ничего. Ну сидят и сидят. Ну, голые и голые. Да, тела красивые, не то, что у худой Сяо Тай, но и только. Сперва даже страшно стало — а вдруг теперь влечение к мужчинам появится? Но нет, ничего такого, на кого не гляди, ни красавчик Ван, ни молоденькие вихрастые поварята, ни старый и могучий Вэйдун в одном кожаном фартуке — никто не заставлял сердце биться чаще. Так что она приняла за вводную аксиому то, что она, Сяо Тай — фригидна и асексуальна. Что, в принципе ее устраивало. Однако сейчас… предательская слабость растекается по телу, стоит только взглянуть на Лилинг, которая и не думает прикрываться… бросает вызов своему страху, молодец, конечно, но…

— Девочки, откиньте простыню с тетушки Чо, подготовьте кусочки ткани, будете вытирать пот со лба и спины у Лили. Положите подушку на стул рядом, ей нельзя будет отрываться во время операции. — командует она, стараясь изгнать из голоса признаки слабости. Старается не глядеть на Лилинг и ее… спелые плоды. Краем глаза видит, что лицо у ее младшенькой — просто пятнами пошли, красное и белое, словно ее по лицу отхлестали.

Жилан и Минмин — проносятся по комнате словно птицы, исполняя приказ. Подставляют ближе к кровати небольшую табуреточку с мягкой подушкой на ней — для Лилинг. Рвут ткань на кусочки, аккуратно, бережно — откидывают простыню с лежащей без сознания тетушки Чо.

Лилинг встает со стула и делает шаг вперед, но ноги у нее подкашиваются и Сяо Тай едва успевает подхватить ее. Все замирают. Сяо Тай вдруг понимает, что она держит в своих руках полуобнаженную девушку и сердце ее стучит так, что отдается в голове и ушах. Ее пальцы касаются… касаются… нет, прекрати, нельзя. Но ничто не истинно, все дозволено? Мысль вдруг отрезвляет. Она помогает Лилинг сесть на табуретку рядом с кроватью, делая вид, что не замечает ее учащенного дыхания и румянца. Ай да древние, думает она, все-таки нет запретов на пустом месте, правильно тут говорят, обмен ци возможен только между супругами или любовниками. И ведь нет тут речи о том, уже любовниками, или же между теми, кто потом неминуемо станет таковыми. Поделом мне, тоже нашлась искоренительница традиций и крушительница предрассудков, не на пустом месте этот запрет, нельзя ци обмениваться, иначе вот это произойдет. Как теперь жить? И эта дурочка — у нее тоже самое? Ну да, как тут этот вот румянец не заметить и бело-красные пятна по лицу, да и ноги у нее подкашиваются… демоны! Что тут с такими как они делают? Наверняка что-нибудь мучительное… типа казни от тысячи порезов. Но сейчас — не об этом. Раз они зашли так далеко, раз уж все равно уже поздно древние запреты соблюдать… нельзя чтобы все это было зря. Черт с ним, с влечением, она умеет себя сдерживать, просто неожиданно случилось, но она сможет терпеть и Лили научит. Все, дурные мысли в сторону, на голую Лили не пялимся, у нас тут дело. Тетушка Чо сама себя не излечит.

— Сосредоточиться. — говорит она вслух: — Лили, я тебя очень сильно прошу — сосредоточься. Мы только начали.

— Цунмин, Тай Да-цзян!

Глава 21

— И откуда же ты знаешь, как людей лечить, Сяо Тай? — задает вопрос госпожа Мэй. Она сидит с прямой спиной, не касаясь спинки кресла. Перед ней стоит приемная дочь, эта странная девчонка, которую Глава подобрал где-то на улице. Госпожа Мэй не сказала ни слова, в конце концов Главе виднее. Привел в дом молодую девушку, ну и что. Понравилась она ему, очередная молоденькая наложница, хотя обычно господин Баошу, ее супруг, до того, чтобы в канаве себе девушек искать — не опускался. У господина Баошу не было нужды в том, чтобы по канавам да тюрьмам себе замухрышек искать, у него был контракт с домом «Свежей Весны», лучшим из домов терпимости во всем уезде. В доме «Свежей Весны» к его услугам были самые дорогие и красивые девушки из разряда «богинь», например госпожа Весенний Персик, или же госпожа Юная Ива. В высоком доме семьи Вон Ми так же не существовало служанки, которая бы отказала господину Баошу в близости, но он никогда не опускался до служанок, потому что у него был слишком изысканный вкус. Госпожа Мэй видела госпожу Весенний Персик, Глава возил ее одобрить контракт с домом терпимости, и она может ответственно заявить, что в жизни не видела девушки красивее, она словно богиня Гуанинь из легенд и преданий — свежа и прекрасна. Ее кожа такая белая, что словно бы светится изнутри, тонкие черты лица изящны словно узоры на древней фарфоровой вазе. Госпожа Весенний Персик скромна и тиха, но при этом обладает быстрым умом и хорошей эрудицией, она играет на цитре и флейте, знает наизусть трактат «О любви и семье», сочиняет стихи и умеет танцевать словно чудесная птица. Вот таких женщин может приблизить к себе господин Баошу, ее супруг.

А эта… словно лисицу ободрали и в грязи вываляли, жалкая, худюшая, с вшами в волосах, голодная и нищая. К такому господин Баошу даже кончиком своей трости не прикоснулся бы… так почему? Почему он ее подобрал? Она преступница, сидела в колодках на площади, рядом с тем воришкой, которой пытался на рынке нефритовую подвеску срезать. Даже если у господина Баошу сыграла доброта в сердце, необязательно же такую паршивую овцу в дом приводить. Как говорят в народе, капля желчи бочку вина портит. Но до тех пор, пока господин не решил эту странную девицу приемной дочерью сделать — госпоже Мэй было все равно. Служанкой больше, служанкой меньше. Даже если не служанка, а наложница такая, вот надоело господину белый хлеб и лучшее вино пить, захотелось грязи хлебнуть — кто она такая, чтобы господину указывать? Говорят, что у высших чиновников при дворе и не такое бывает, когда у тебя все есть, иногда хочется чего-то странного, уж ей-то не знать. Госпожа Мэй не вправе других осуждать, странные желания бывают у всех. Даже у правильной, всеми уважаемой первой жены высокого дома семьи Вон Ми, у женщины, которая является моральным ориентиром для всей семьи, у госпожи Мэй — есть свои странные желания. Она всегда знала на что идет, ведь жена Императора должна быть выше любых подозрений, а Глава Баошу в своем доме был как Император.

И потому госпожа Мэй никогда не общалась с мужчинами без присутствия своего супруга. Не заводила себе подруг своего статуса и круга. И уж тем более — не говорила никому и ничего о том, что она думает. Ведь нельзя подвести высокое доверие дома Вон Ми, сплетни быстро расходятся. Первая жена господина — это не просто звание. Это богатство, это власть, это престиж. И это золотая клетка. К чести господина Баошу, он больше ни разу не привел в дом жену, она осталась первой и единственной, хотя он бы мог это сделать, более того — и просили его о том неоднократно. Те, кто хотели породниться с семьей Вон Ми частенько своих юных вертихвосток как бы невзначай в гости приводили, якобы о деле поговорить и дочка рядом… уж она-то видела как те глазами в Главу стреляют! Но тот был непреклонен. Госпожа Мэй осталась не только первой, но и единственной со статусом жены, а наложниц в доме Глава не содержал. По надобности либо выезжал в дом «Свежей Весны», либо госпожа Весенний Персик или госпожа Юная Ива — сами к нему приезжали по приглашению.

Так что сам господин Баошу вел себя безукоризненно — и как Глава семьи и как супруг. И она не могла его подвести. И потому единственным человеком, с которым она могла поговорить осталась эта младшая Чо, которая поклялась счастьем своей семьи что и под пытками не выдаст ни одной тайны. Сперва Чо Лин была просто личной служанкой, но за эти годы они сдружились их отношения уже давно не похожи на отношения хозяйки и прислуги. Поэтому госпожа Мэй так расстроилась, когда Чо Лин заболела и слегла, а этот паршивец лекарь У сказал, что она не доживет до конца месяца, а ведь всего пять дней осталось!

И тут — эта странная девица, которую Глава в семью принял! Дерзкая тварь, даже взгляд свой спрятать не может, зыркает своими глазищами. Про себя госпожа Мэй решила, что обязательно ее накажет, вот обязательно. Сейчас найдет за что и накажет. Конечно, это прекрасно, что Чо Лин выздоравливает и дочка говорит, что именно эта вот наглая девка ее и вылечила, но госпожу Мэй не проведешь. Шарлатанка и выскочка, вот кто эта девица. И если господин Баошу ее в семью принял, тому только одна причина быть может. И эта причина почему-то больно колет ее сердце. Уж сколько она сама себе говорила, что не может этого быть, что господин Баошу всегда с собой нефритовый амулет от зачатия носит, что для него ребенок на стороне это лишняя уязвимость и никогда он так не сделал бы, но сердце все равно, нет-нет, да удар пропустит. Словно пустота в груди образовалась. Никогда ее господин и супруг не обманывал, всегда про все рассказывал, а тут… и ведь она набралась смелости и спросила у него — скажи, зачем тебе это? Зачем тебе эта странная девица, да еще и как приемная дочь? Неужели у нее есть что-то, чего бы ты у нее не взял в ином случае? Зачем в семью-то ее вводить? Но господин и супруг только помрачнел и сказал короткую фразу, которую она от него никогда не слышала. Знай свое место, женщина.

И тогда ее сердце еще один удар пропустило. Знай свое место, женщина. Эти слова словно бы у нее прямо на груди выжгли каленым железом. Нет, она знала, что господин и Глава может быть жестким и даже жестоким, если понадобиться, Главе иначе никак. Но с ней он никогда так не поступал! Неужели причина в этой несносной Сяо Тай? Кто она ему? Уже понятно, что не любовница и никаких плотских желаний Глава к ней не испытывает, если бы он хотел с ней в мандариновых уточек на пруду играть — не сделал бы приемной дочерью. Заниматься таким с дочерью, пусть и приемной — это же ужас, Небеса обрушатся. А потому было только одно объяснение всему этому, и госпожа Мэй никак не могла поверить в это простое объяснение. Глава Баошу, ее супруг и господин нажил ребенка на стороне.

— Что молчишь? Отвечай! — повышает голос госпожа Мэй: — ну же!

— Эта ничтожная Сяо Тай не умеет лечить людей. — склоняется в поклоне девушка: — и никогда не умела. Откуда бы ей научится?

— Тогда что произошло в комнате у Старшей Управляющей Чо Лин? — спрашивает госпожа Мэй. Она знает все, что там произошло, дочка прибежала к ней с сияющим лицом и затараторила, рассказывая о том, как ее «старшая сестра» (тьфу, старшая сестра!) излечила тетушку Чо и что старшая сестра (тьфу еще раз!) все знает и все умеет и вообще лучшая, а тетушка Чо теперь жить будет и что нет, она не пьяная, ну может разок рисовой водки хлебнула, когда операция закончилась, вот совсем чуть-чуть, но Сяо Тай такая замечательная! Госпожа Мэй выслушала дочку, приказала уложить ее в соседней комнате, бедную девочку эта злобная нищенка Тай совсем замучала, она заснула на полуслове. Госпожа Мэй двинулась к Чо Ли, и та действительно стала чувствовать себя лучше, а когда прибыл паршивец лекарь У, то обследовав Старшую Управляющую он просто просиял и сказал, что кризис миновал, Красный Демон Адской горы убрался восвояси, а все благодаря его пилюлям и порошкам, а еще правильно он сказал ноги в тепле держать и окна закрыть. Госпожа Мэй прогнала его, не стесняясь в выражениях. Уж она-то не дура и все, что необходимо из слов своей доченьки поняла, кто тут и вправду лечил, а кто вид делал. Эта паршивка Сяо Тай явно чего-то скрывает.

И оказалась госпожа Мэй меж двух огней. С одной стороны, эта паршивка, наглая тварь Сяо Тай, теперь еще и приемная дочь. Она — живой упрек ей, госпоже Мэй. В том, что она мужа удержать не может, не знает, что ему нужно. Уж она старалась, и наложниц ему подбирала и лучших из лучших «богинь» дома «Свежей Весны» и их конкурентов, «Медового дома» — для него находила, а он все равно ребенка на стороне сделал! И судя по всему — в семье нищенки какой-то! Неуклюжая, держать себя не умеет, старшим дерзит, толком ничего делать не умеет, все время с мясником за конюшнями пропадает.

А с другой стороны — Чо Лин. Если бы ее подруга Чо умерла… госпожа Мэй такого даже представить не может. Единственный человек, которому она могла пожаловаться, просто поговорить, без необходимости спину все время прямо держать, с ней было можно наконец снять эту приросшую к лицу маску «супруги Главы, безупречной госпожи Мэй», с ней она могла быть просто Мэй. А ее подружка — просто Чо. Без титулов и статуса. Раньше она и не задумывалась об этом, но увидев Чо Лин в постели, без сознания, с темными кругами под глазами и ввалившимся щеками — она вдруг поняла что никогда в жизни у нее больше не будет такой вот подруги. Она сама сидела у постели больной, сама меняла ей компрессы, сама подавала горькие пилюли… но на второй день свалилась без сил и ее отнесли в спальню… тогда-то эта Сяо Тай и проникла в комнату Чо Лин.

И, с одной стороны, не имела она права так делать. Кто она такая, чтобы людей лечить? У нее ни образования, ни умений, ни такта. А с другой — победителей не судят, она Чо Лин жизнь спасла, как — непонятно, но спасла. Проще было бы ее ненавидеть, но госпожа Мэй выше этого. Она справедлива. Потому — не минует эту Сяо Тай ни награда, ни наказание. Сперва награда, есть у нее та самая нефритовая подвеска, что ее дружок стащить пытался, вот ее и подарит. А потом наказание — любит за конюшней время проводить, вот пусть ей десяток плетей и дадут. Только не старик Вэйдун, семейный палач, с которым эта пташка спеться успела, а кто-нибудь из стражи с тяжелой рукой. Так будет справедливо. И награда есть и наказание. Вот только сперва она разберется, какова заслуга этой Сяо Тай и какова степень вины. В зависимости от обстоятельства, и награда и наказание могут быть изменены. Награда в сторону уменьшения, а наказание — в сторону увеличения. Нельзя ее совсем плетьми забить, господин Баошу будет недоволен, но уж от наказания она не отвертится. Просто нужно установить меру. Недаром ее зовут «Справедливая Госпожа Мэй».

— Эта ничтожная… — снова склоняется в поклоне Сяо Тай и ее голос начинает плести сладкие кружева. Дескать узнала она про беду с госпожой Чо от служанки, решила посмотреть, что с ней, может помочь чем. С чего взяла что может чем-то помочь? Да, она не лекарь, но чтобы компресс поменять или просто у кровати посидеть много ума не надо. Кроме того, тетушка Чо всегда была к ней добра, еще когда она прислугой в этот дом пришла. Что? Для нее — Госпожа Старшая Управляющая Чо? Как скажете, матушка. Госпожа Старшая Управляющая Чо всегда была к этой ничтожной очень добра, она очень хороший человек, да весь дом на ней держится. Вон, на кухне соль с сахаром перепутали, даже стража смены перепутала, и караульный И Сыма без обеда и сна остался, а уж что в высоком доме творилось, циновки занесли, не просушив на солнце толком, и они заплесневели, вазу разбили, фарфоровую, кто-то светильники из главного зала вынес, Содом и Гоморра, одним словом. Когда Госпожа Старшая Управляющая Чо слегла, так весь дом как будто без души остался… пусто стало. Она же всегда все про всех знает и всегда поможет — кому словом, а кому делом. И при ней никто не осмелится лениться или глупостью страдать. Такая уж она.

— Продолжай. — говорит госпожа Мэй и в груди у нее что-то теплеет. Так и есть, думает она, Чо Лин всегда такой была. Она словно большая душа для этого дома, для всех в нем. И особенно — для нее. Даже эта паршивка, нищенка из канавы — и та это видит. А вот Глава ничего не понимает, даже как-то два года назад подходил, предлагал Чо Лин в отставку отправить, дескать, пусть отдохнет, заслужила же, выплатим ей выходные деньги и отправим в деревню доживать. Ух, как она тогда рассердилась, ни слова не сказала, но Глава просто взглянул на нее и все понял и разговор продолжать не стал. Тц.

А Сяо Тай продолжает. Говорит, что переживали они все за Госпожу Старшую Управляющую Чо. Кто все? Она сама, юная госпожа Лилинг (Мэй замечает, что эта Сяо Тай при ней Лилинг своей младшей сестрой не называет — побаивается), ее личная служанка Минмин. Но вообще-то в доме ни одного человека равнодушного к судьбе Госпожи Старшей Управляющей Чо не найдется. Вот и решили ее навестить, если не делом помочь, то хоть словом поддержать. Как это, — словом поддержать? Вот у вас, госпожа Мэй слишком много ответственности, вы безупречная супруга Главы, тяжело наверное? Эта ничтожная даже и представить не может всей тяжести ответственности, шаг не туда сделаешь, слово не то скажешь, взгляд не туда кинешь и все, можно ущерб чести дома нанести. Ваша, госпожа Мэй, работа тяжелая, ответственная, ежедневная, без отдыха и перерыва, но при этом и благодарности никакой нет. Все считают, что так и должно быть. Никто не подойдет и не скажет — госпожа Мэй, вы просто замечательно справляетесь, вы на своем месте, и никто лучше вас эту работу не сделает. И что ваш тяжкий труд на благо семьи все видят и благодарны за это.

— Что за чушь! — прерывает эту несносную Тай госпожа Мэй и резко закрывает веер: — у меня есть долг! Мне не нужны похвалы и лесть!

— Конечно же, досточтимая госпожа, — склоняется в поклоне Сяо Тай, и продолжает говорить. Конечно, вам не нужны ни лесть, ни похвалы и даже обычной благодарности вам не нужно. Потому что госпожа Мэй — человек долга. Несгибаемая и безупречная. Но не все же такие. Вот эта ничтожная Сяо Тай не такая, ей иногда и страшно и слово доброе услышать охота. А слово доброе сказать не сложно, но приятно от него так, словно сладостью угостили. Кто же от бесплатных сладостей откажется?

— Пфф… какой узкий взгляд на вещи, — фыркает госпожа Мэй, сама не замечая, как втягивается в беседу: — люди не ради похвалы работают, а ради долга. Или денег. Или боятся наказания.

— Госпожа мудра, — говорит Сяо Тай и на этот раз уже даже и не кланяется: — но доброе слово и кошке приятно. А Госпожа Старшая…

— Ой, прекрати. Никто ее так не называет. Говори уж как вы там все привыкли в своем общежитии — тетушка Чо. — морщится госпожа Мэй, которой самой уже успели надоесть все эти «Госпожа Старшая Управляющая Чо».