Я влип в историю!

— И то, и другое.

Сразу настроение испортилось — у него и вилла на Лазурном берегу, и яхта, и симпатичная подружка, а я сижу тут в однокомнатной квартире на юго-западе Москвы… Решил Осю подколоть:

— Так ведь при твоих аппетитах яхт не напасёшься. То Лёля, то ещё кто-нибудь, а теперь Ивонн.

— Да ладно тебе, Вовчик! Не преувеличивай мои потенциальные возможности. Ну а с яхтой всё не так, я просто названия меняю. Конечно, дело это хлопотное, приходится вносить изменения в корабельный реестр, но дело того стоит. Ах, видел бы ты Ивонн, пальчики оближешь, так хороша!

Тут Осе позвонили по смартфону, и на дисплее появилось миловидное личико:

— Ося! Что за шутки? Стою у ворот твоей усадьбы, а меня охрана не пускает.

— Ивонн, так ты в Москве? Дорогая, почему не предупредила?

— Хотела сделать своему пупсику сюрприз.

— Ах, милая, я сейчас же дам распоряжение охране.

Разговор закончился, а я с удивлением обнаружил, что Ося вдруг преобразился. И вот слышу от него такие слова:

— Ну погодите, я вам устрою козью морду! Ещё пожалеете, что со мной так поступили, — и видя, что я ничего не понимаю, пояснил: — Да я всю эту гнусную шоблу разгоню, камня на камне не оставлю от академии наук! А Президиум на атомы разберу, вплоть до электронов! Узнают, кто такой Ося Кухарчук!

Вот что способна сделать женщина с мужчиной! Только что собирался чуть ли не в петлю лезть, а теперь снова на коне и потрясая саблей рвётся в бой.

Ну что ж, вендетта так вендетта? Это дело святое! Тут мы с Осей отчасти совпадаем — «отчасти» потому, что я не настолько кровожаден, чтобы Президиум сравнять с землёй со всеми его обитателями. Для меня нынешняя академия наук — это нарост, злокачественная опухоль, что-то вроде Политбюро брежневского разлива. Давно пора с этим безобразием кончать, но не так, как намерен это сделать Ося — надо использовать тонкие хирургические методы, что-то наподобие того, что я использовал против Оси. Ну а как иначе, если Ося клон? Впрочем, теперь я в этом уже не уверен. Не исключено, что Док подсунул мне поддельный отчёт, чтобы избавиться от Оси и освободить место в Президиуме для кого-нибудь другого. А я купился на этот фэйк, потому что в генетике совсем не разбираюсь.

Мои размышления прервал Ося — он уже отдал необходимые распоряжение и теперь спешил на встречу со своей Ивонн:

— Не дрейфь, Вовчик! Мы и не в таких переделках побывали, — и далее без всякого перехода: — Завтра к семи вечера будь у меня. По случаю приезда Ивонн устроим вечеринку «на троих», там и обсудим, что к чему.

Он так торопился, что не посчитал нужным пояснить, какие проблемы придётся обсуждать, но догадаться можно.

На следующий день я заказал такси и поехал на Рублёвку — там теперь Ося обитал.

У входа в роскошный особняк меня встретил Ося, а к его плечу прижалась там самая Ивонн. Ростом не дотягивает до топ-модели, но фигура восхитительная, уж поверьте, в этом я неплохо разбираюсь. А ещё чем-то знакомое лицо — то ли глаза, то ли пухлые, обольстительные губы… И тут я вспомнил! Несколько лет назад мой сокурсник Тим привёз из Франции в числе других подарков эротический журнал и там на развороте была именно она. В её неотразимой наготе было нечто такое, что заставляет одиноких мужиков то ли бежать во двор рубить дрова, как в старом итальянском фильме, то ли срочно звонить по телефону в фирму по организации досуга, ну вы понимаете, что я имею в виду. Журнала того уже нет — подруга, как увидела, сразу отправила его в мусоропровод. Однако ничуть не сомневаюсь — на той самой фотографии была Ивонн! Впрочем, я без предрассудков, тем более что на Западе эротика и даже порно — это только бизнес, поэтому нередко такие, как Ивонн, выходят замуж и создают счастливую семью.

Удивило только то, как быстро успела она выучить язык, но Ося объяснил:

— Так ведь Ивонн по происхождению наша, русская, однако родилась в Латвии, поэтому и говорит с небольшим акцентом.

А потом меня представил:

— Это Вовчик… — тут Ося слегка замялся. — То есть Влад! Талантливый писатель, — видимо, Ося не хотел меня унижать в этих обстоятельствах, а затем продолжил: — Но вот беда, не попал он в тренд, то есть в струю. Ему бы родиться лет на сорок раньше…

— А ты сделай ему имя, — предложила Ивонн. — Тут ведь всё решают деньги, а они у тебя есть.

Но Ося упирался — то ли денег жалко, то ли не намерен моё имя продвигать из зависти, поскольку сам ни строчки не способен написать:

— Так я же говорю, что поздно. Публика сейчас такая, что её ничем не прошибёшь! Блогеры, болтуны, они в фаворе, а Влад перебивается с хлеба на воду.

— А что тебе стоит купить какое-нибудь издательство?

— Ой, милая, с книгоизданием такая морока! Бумага дорожает, типографиям тираж в три тысячи уже не интересен, им сразу полмиллиона подавай, а магазины так накручивают цену, что не всякий покупатель разорится даже на шедевр. Я когда-то пробовал заняться этим бизнесом, но понял, что без серых схем и чёрной кассы прогорю, а всё это чревато… — Ося собирался продолжить эту тему, но видя, что Ивонн огорчена, дал задний ход: — Ну ладно, это после ужина обсудим.

Застолье прошло на высшем уровне. Ивонн солировала, рассказывая о новостях светской жизни в Париже и его окрестностях. А затем Ося перешёл к делу:

— Влад! Я вот что хочу предложить. Ты ведь в последнее время писал сатирические романы.

— Романы, это слишком громко сказано. Как правило не более ста страниц.

— Тем более! Значит, навострился писать коротко и ясно, а в итоге намертво пригвоздить объект критики к позорному столбу. Так вот, напишешь серию фельетонов на тему разбазаривания имущества академии наук. А я оплачу публикацию в газетах, в интернете. На телевидение вряд ли пробьёмся, там всё под контролем, однако попытаться можно.

— Но для убойного фельетона нужен убойный материал.

— Это я обеспечу, уже озаботил своего человека в МВД. Покопается в архивах, там такого добра навалом. Дела пылятся на полках, потому что начальство не даёт им хода. Так что, возьмёшься?

— Почему бы нет?

— Вот и ладненько! Не пожалеешь, я ведь за хорошую работу хорошо плачу.

Глава 8. Туз в рукаве

Через несколько дней после той приятной во всех отношениях вечеринки я получил от Оси кипу документов. В основном, это были копии донесений осведомителей МВД о злоупотреблениях в институтах академии наук. Тут и сведения об использовании собственности академии в корыстных интересах, к примеру, сдача в аренду частным предприятиям институтских помещений, и «прихватизация» земельных участков в коттеджных посёлках РАН. Но когда прочитал о том, как распорядились квартирами в элитном доме, построенном на территории Института физических проблем, моему возмущению не было предела. Это до какой же степени наглости академики дошли, присвоив себе жилплощадь в этом доме, причём некоторым досталось сразу по нескольку квартир, а вот молодым учёным — кукиш с маслом!

Вот как прокомментировал эту ситуацию бывший вице-президент РАН: «По этому дому совсем вопиющий случай. Да, там построен очень серьёзный и красивый дом. Да, это был инвестпроект. Да, РАН по условиям этого инвестпроекта должно было принадлежать двадцать девять квартир. Когда дом был построен, Академия решила, что нужно обменять эти квартиры на квартиры для молодых учёных. Эти двадцать девять квартир были обменены на двести двадцать девять квартир в Одинцово».

Вроде бы всё чётко сказано, не придерёшься — пусть молодые учёные живут за МКАД, а люди посолиднее преодолевают несколько десятков метров от своего жилья на улице Косыгина до здания Президиума академии наук на личных «мерседесах». Но вот что непонятно: зачем понадобился инвестпроект, зачем затеяли обмен квартир, и почему не стали сразу строить дома для молодых учёных на средства, выделенные правительством России? Ещё более странно, что средства были выделены на строительство пяти тысяч квартир, а здесь речь идёт о количестве на порядок меньше. Где деньги, Зин?

Вряд ли чиновников из РАН испортил именно квартирный вопрос. Дело в том, что в Уставе РАН чёрным по белому написано, что академия наук и подведомственные ей организации имеют право сдавать в аренду без права выкупа находящееся в федеральной собственности имущество, в том числе недвижимое. Ну а доходы от сдачи имущества в аренду используются в качестве источника дополнительного финансирования. Уму непостижимо — академию наук превратили в торгово-посреднический кооператив! Стал разбираться. Оказалось, всё дело в том, что для РАН извлечение прибыли не является основной целью её деятельности. Но это с какого боку посмотреть…

По сведениям из Счётной палаты, ещё в начале 2000-х годов были выявлены факты сдачи в аренду значительной части площадей гостиниц и общежитий, принадлежавших РАН. При этом аспиранты и малоимущие учёные лишились дешёвого жилья. А между тем руководители академии наук должны были получить законную возможность для отдыха на Лазурном берегу, причём не истратив ни копейки на оплату гостиничного номера. Дело в том, что власти города Ницца решили выделить на безвозмездной основе помещения для представительства РАН в одном из административных зданий. Видимо, надеялись, что присутствие российских академиков среди гуляющих по набережной Круазет привлечёт дополнительных туристов в этот город. Но в чём же интерес руководителей РАН, помимо лежания на пляже? Есть версия, что их привлёк своим экзотическим названием расположенный неподалёку парк «София-Антилопис». Возможно, академики рассчитывали там поохотиться на антилоп, однако, когда выяснилось, что парк сугубо технологический, решили разместить своё представительство в Швейцарских Альпах, недалеко от всем известного Санкт Морица.

Ещё в советское время среди физиков была в ходу такая шутка: наука — это удовлетворение собственного любопытства за счёт государства. Как известно, в каждой шутке есть доля правды, а правда заключалась в том, что для многих сотрудников академических институтов наука являлась всего лишь средством заработка, не более того. Кроме того, учёная степень кандидата наук позволяла надеяться на командировку за границу, а докторская степень с начала 90-х годов давала возможность найти хорошо оплачиваемую работу в Европе или в США. Не говоря уже об академиках, которые что хотят, то и творят, используя статус неприкасаемых. Но вот когда генерал следственного управления МВД становится действительным членом РАН, это уже курам на смех!

Ну что ж, я взялся за работу и через неделю выполнил заказ — из-под моего пера вышла серия столь убойных пасквилей, их непременно так и назовут, что публика животики надорвёт, будет рыдать и хохотать. Ну а те, кому по должности положено следить за соблюдением закона, призадумаются — стоит ли при такой реакции общественности закрывать глаза на беспредел, себе дороже выйдет. Вот Ося, тот наверняка будет доволен — даже может расщедриться на дополнительный бонус для меня, хотя вряд ли рассчитывал на то, что академию враз прикроют. Но волна возмущения пойдёт, глядишь, и до Кремля докатится. О последствиях, лично для себя, я тогда не думал, потому как был слишком увлечён борьбой с жуликами, подмявшими под себя российскую науку. А через несколько дней после того, как мои фельетоны появились в СМИ, последовал вызов на Лубянку.

И вот сижу перед должностным лицом в чине майора и слушаю обвинения чуть ли не в намеренном вредительстве:

— Ну как же так, дорогой товарищ? Ставите под удар авторитет академии наук… Неужели не возникал в вашей светлой голове такой вопрос: как отреагируют на ваши публикации там, за границей?

Кое-какая логика в его словах есть. Однако, если не выметать сор из избы, жить в ней станет невозможно. Так и сказал, а он в ответ:

— Это не вам решать, что сор, а что вполне сгодится. Такими вопросами занимаемся мы, и то, что не нужно, фигурально выражаясь, выметаем. Вот только не надо брать эти обязанности на себя, а то всякое может случиться, — намёк я понял и на этом можно было бы закончить, но майор продолжал препарировать мою личность, изыскивая всё новые признаки морально-нравственного разложения: — Вот и в книгах ваших много неувязок. С одной стороны, гнобили оголтелых либералов, тем самым подтверждая, что вы настоящий патриот, а с другой… Стоит почитать ваши последние романы, и диву даёшься! — пошуровав в лежащих на столе бумагах, он извлёк на свет божий какой-то документ, так шулера достают козырного туза из рукава, и стал читать: — К примеру, в «Миротворце» вы ставите под сомнение интеллектуальные способности руководителя СВР. Создаётся впечатление, что некий Беня, перевербованный агент МИ-6, умней его. Это же беспардонное враньё, клевета на всю российскую разведку!.. А вот «Голый среди кактусов и роз», тут ваше ёрничество направлено против президента крупной корпорации, которая даёт львиную долю валютных поступлений в госбюджет. Ну зачем надо было представлять его в столь неприглядном виде?.. Ну а в триллере, что «в призрачных тонах», вы оболгали буквально всех, от императора Александра Второго до генсека Горбачёва, и даже Ельцина не пожалели. Разве можно так? — тут майор перевёл дух, вытер пот со лба, и снова продолжал: — И наконец последний ваш опус, ну тот, что с многозначительным названием «Уйти или остаться?» Вы что же, собрались эмигрировать и специально создавали себе соответствующий имидж, так чтобы вас встретили на Западе с распростёртыми объятиями? Я имею в виду имидж врага режима, то есть, пардон, нашей власти… — тут он совсем смешался и поспешил внести поправку: — То есть я имел в виду народную власть.

Оговорочка по Фрейду. Где он её видел, власть народа? Кругом правят чиновники, а не мы. Затем последовал весьма впечатляющий финал этого монолога:

— Ну можно ли так насмехаться над достойными людьми? Вполне возможно, что где-то ошибались, в чём-то провинились… Так надо им на это указать!

Тут уж я не выдержал:

— По-моему, вы меня с кем-то перепутали. Я не премьер-министр и не президент. Это они имеют возможность указать, это они издают постановления и указы. Ну а что я могу? Только написать книгу или фельетон.

Тот, что передо мной, задумался — видимо, все аргументы исчерпал.

— Ну ладно. Надеюсь, мы друг друга поняли. Впредь советую быть поосторожнее, а то неровён час…

— Полагаете, что пенсии лишат?

Ответа я так и не дождался.

Пока добирался до дому, пытался оценить возможные последствия встречи на Лубянке. И вот к какому выводу пришёл: пожалуй, сейчас мне ничто не угрожает, но, если бы майор удосужился прочитать один из ранних моих романов, «Советник президента», я бы наверняка вышел из его кабинета в кандалах. Ну в самом деле, отправил президента на экскурсию в тридцать седьмой год, ну а его советник по фамилии Ведьминский, как оказалось, способен разве что выгуливать государеву собаку, да писать мифы о величии Руси то ли со времён первого пришествия Христа, то ли с момента появления на свет апостолов.

И вот, словно бы назло этому майору и тем, кто стоит за ним, я решил написать фельетон, посвящённый личности и творчеству Ведьминского. Этот персонаж не раз появлялся в моих книгах, но тут я постарался превзойти самого себя — выдал всё, что думаю о нём и о его неустанном мифотворчестве. Никому не позволено искажать историю Руси в угоду чьим-то интересам, даже тем, кто входит в ближайшее окружение нынешнего президента! А что же Ведьминский? Он убеждён в том, что народ нуждается в мифах, это та опора, без которой невозможно жить. Но тут есть риск. Представьте, что эта опора заходила ходуном, словно бы вот-вот обрушится, а вместе с ней может пострадать и сам Ведьминский. Впрочем, у него есть поддержка и в правительстве, и в Думе, что вполне объяснимо — никто из этих людей всерьёз историей Руси не занимался, в лучшем случае ограничивались чтением трудов классиков вроде Карамзина или его последователей из нынешней академии наук. А ведь стоит копнуть поглубже, так сразу традиционная версия начала Руси рассыплется в прах и тогда люди грядущих поколений будут плевать на могилу Ведьминского и иже с ним, а заодно разуверятся в том, в чём их пытались убедить.

Но вот чего я никак не ожидал — Ося наотрез отказался пристроить в СМИ мой фельетон. Аргумент был предельно прост: Ведьминский едва не пострадал от Президиума академии наук, который требовал не присуждать ему учёную степень и направить диссертацию на повторное рассмотрение в компетентные научные организации. Словом, Ося записал Ведьминского в свои соратники, а меня пытался переубедить:

— Вовчик! Так ведь могут и до твоей диссертации добраться. Уверен, что всё там шито-крыто и ты не исказил какую-нибудь признанную научным сообществом истину?

Да мне без разницы, поскольку за учёную степень не полагается к пенсии никакой добавки.

В общем, мы с ним резко разошлись по этому вопросу, так что пришлось ограничиться публикацией фельетона в интернете — есть такой «Подмосковный вариант», где с удовольствием гнобят плагиаторов и дилетантов. Но предательства я Осе не простил — в отместку решил «приударить» за Ивонн.

Глава 9. Ивонн в лунном свете

Понятно, что с Осей бесполезно конкурировать, играя на его поле, — нет у меня ни виллы на Лазурном берегу, ни солидного счёта в банке. Однако Ивонн симпатизирует непризнанным писателям — это неоспоримый факт, так почему бы этим фактом не воспользоваться. Но как подступиться к ней, не вызвав у Оси ни малейших подозрений? А то ведь натравит на меня и ФСБ, и МВД, не говоря уже о профессиональных киллерах.

Надо признать, что подойти на улице к незнакомой женщине, сказать какую-то глупость, чтобы завязать непринуждённый разговор — это для меня непосильная задача. Вот если бы в весёлой компании после бокала хорошего вина… Впрочем, задача облегчается тем, что мы уже, что называется, представлены друг другу. Увы, с Осей я окончательно рассорился, так что напроситься к нему в гости не смогу, пустые хлопоты! Придётся снова сделать ход конём.

В прошлый раз я в качестве наживки использовал доверчивого Гошу, но тут такой номер не пройдёт. Дело осложнялось тем, что меня теперь и на пушечный выстрел к усадьбе не подпустят! Можно было бы проследить, когда Ивонн отправится в город за покупками — этих богатеньких с Рублёвки хлебом не корми, только позволь им что-нибудь купить, пусть никому не нужное, но модное. Однако, чтобы караулить около усадьбы, надо бы иметь свой автомобиль, ну а часами ждать в такси, это мне влетит в копеечку… Можно действовать попроще — Осю выманить из усадьбы, а затем проникнуть в дом, скажем, под видом посыльного с букетом цветов. Но вдруг охрана не пропустит?

И вот когда уже отчаялся найти подходящий способ, внезапно осенило — надо найти её страницу в социальных сетях, наплести с три короба про юного поклонника и про внезапно нахлынувшие чувства, потом договориться о тайном свидании, ну а при встрече сначала принести извинения за вынужденную мистификацию, а дальше… Дальше, как получится.

Мне повезло, я вступил с ней в переписку, пытаясь «охмурить» изощрялся в искусстве плетения словесных кружев, изредка цитируя отрывки из своих романов, но… Уже на следующий день получаю от Ивонн такое сообщение:

«Влад, это вы? А я сама вас пыталась отыскать».

«С чего бы это?» — ляпнул ей в ответ, поскольку не ожидал столь быстрого разоблачения.

«Прочитала ваш роман "Превратности судьбы". Это чудесно! До сих пор хожу под впечатлением».

Ну а дальше понеслось! Встречались у меня на квартире или гуляли по Москве. К счастью, Ося был слишком занят борьбой с академией наук, а приставить соглядатая к Ивонн не догадался. Да она бы не позволила — характер уж очень независимый. На первом месте для неё свобода, поэтому и сбежала от семьи в Европу, намереваясь самостоятельно строить свою жизнь. Так и стала содержанкой, однако о том, что сделала, ничуть не сожалеет:

— Через это надо пройти, чтобы закалить характер. А изнеженный цветок, не заметишь, как завянет, захиреет. Лучше уж так, чем верить в сказку о Золушке и прекрасном принце.

Согласно брачному контракту, на её банковский счёт Ося обязан регулярно переводить весьма значительные суммы, мало этого, Ивонн в любой момент может уйти. Трудно поверить, что Ося способен так просто отпустить, наверняка измены не простит, но верно и то, что без труда найдёт эквивалентную замену — только помани и прилетят, как мотыльки на огонёк.

Ну а у нас с Ивонн всё складывалось не совсем так, как я задумал. Собирался затащить её в постель, но позже понял, что не могу так поступить — Ивонн такого отношения к себе не заслуживает. Однако настал день, когда она спросила:

— Я тебе совсем не нравлюсь?

Ответ напрашивался сам собой:

— Для тебя я слишком старый.

Оказалось, всё не так…

Позже зашёл разговор о моих книгах:

— А почему ты о любви так мало пишешь? Всё больше сатира или аналитика.

Я в затруднении.

— Ну как тебе сказать… Интимные отношения между мужчиной и женщиной почти в каждом романе есть, а вот любовь — это нечто большее. К примеру, Михаил Булгаков так и не смог забыть княгиню Киру, хотя был несколько раз женат.

— Но почему же так случилось?

— Она была замужем, а после революции уехала вместе с князем во Францию, в Париж. Булгаков много раз писал в правительство, добиваясь разрешения на выезд из страны, но всё напрасно. Однако Киру он никогда не забывал, в его произведениях есть скрытые указания на то, что помнил, тосковал. Вот это и есть в моём понимании любовь!

— Ты хочешь сказать, что любовь недостижима?

— Да нет, я не исключаю, что кому-то повезло.

Она вдруг засмеялась:

— Я тут подумала… Булгаков рвался в Париж, к своей любимой, а у нас всё наоборот. Я примчалась из Парижа как бы для того, чтобы найти тебя.

— Но ты прежде не подозревала о моём существовании. За границей мои книги не издавали… Впрочем, «Покаянные сны» разместил на «Амазоне».

— Так это ты? А я-то, дура, подумала, что твой однофамилец, русский эмигрант, — потом мотнула головой: — Нет, не могу поверить в ту историю с княгиней. Признайся, что всё выдумал!

Я не стал её разубеждать.

Потом она спросила:

— А почему ты до сих пор не женат?

Непростой вопрос, хотя можно было бы отшутиться или придумать с десяток оправданий. Но за последние годы я уверил себя в том, что есть лишь одно убедительное объяснение:

— Видишь ли, творчество с семейной жизнью очень трудно совместить. Пытался, но не получилось.

— Ты хочешь сказать, что все великие учёные и писатели были холостыми?

Не хотелось бы лезть в дебри психологии, излагая свои представления о семейной жизни и препарируя отношения между мужем и женой, но, похоже, без этого никак не обойтись:

— Когда творчество приносит ощутимый доход, достаточный для того, чтобы обеспечить всё возрастающие потребности жены, тогда нет вопросов, в семье мир и благодать. Но если постоянно зудят, твердят, что пора тебе занять высокий пост, продвигаясь по карьерной лестнице, и возмущаются, когда говорю, что не хочу… Нет, для меня это совершенно неприемлемо.

— Неужели только в этом дело?

Подумал: стоит ли всё подробно объяснять? Так ведь не отвяжется.